Прах красных песков

      Зерат сидел на троне, погружённый в раздумья. Спутся час его ожидал приём делегаций из Кхефта, Аурмы и Урзериса. Старые шуримские города, ставшие независимыми после падения империи, были куда меньше Неримазет. Захватить их не стоило большого труда, но дел хватало и без них, поэтому Зерат решил использовать другое своё излюбленное оружие — дипломатию. Его новая сила позволяла диктовать условия кому угодно, но всё же и у неё были границы. Пока.       Подготовка к церемонии наречения эбах’ати затягивалась, несмотря на все приложенные усилия. Отточив на Ренектоне навык контроля, Зерат не испытывал трудностей с подчинением смертных. Он с лёгкостью ломал их волю и раздавал приказы. Теперь, избавившись от убогого человеческого тела, мог управлять целым городом и не слетать с трона. В это время разум словно делился на дольки апельсина, и он воспринимал все события равно чётко и ясно.       Однако самому важному Зерат уделял много больше внимания, чем снабжению наёмников и хтаонцев. Помимо Азира, в планы входило разобраться с ещё одним, не меньше чем предателем человечества — Зилеаном аль-Фарази.       Дурной икатийский учёный вызывал неконтролируемые приступы гнева при одной лишь мысли о нём. Именно тот создал саркофаг, в котором пленили Зерата. И он избежал суда за то, что создал разлом Бездны в Икатии. Зерат не сомневался, что старикан ещё жив, ведь сам видел сферу, в которой тот исчез вместе с башней и учениками. Его вина очевидна, а угроза реальна. Одно дело — необременённые умом безднорождённые, и совсем другое — маг, изучавший контроль времени и саму Бездну. И сперва стоило навестить его. Лазурная вспышка унесла Зерата из Неримазет на икатийские просторы.       Он точно знал, где окажется, и не прогадал. Серая неприветливая пустошь раскинулась на многие лиги вокруг. Вдоль токсичных серных озёр проходили массивные борозды, поросшие отростками из плоти. Следы Бездны виднелись повсюду. Лиловые выросты ветвились прямо из потемневшей земли и закручивались в спирали, покрытые пульсирующими прожилками. Они переходили из одной в другую, сплетаясь в противные формы.       С унылого, покрытого дымкой неба накрапывал дождь, а вдалеке серел скалистый берег у гиблого моря. Чего здесь точно не найти, так это следов Икатии, когда-то богатейшей шуримской сатрапии. Бездна пожрала всё, кроме полупрозрачной сферы, зависшей в воздухе. Та вместила бы в себя приличное поместье или полноценное крыло дворца. За тысячи лет внешне сфера никак не изменилась — такая же едва заметная и неестественная. После икатийского бунта Зерат изучал её вместе с Солари, но быстро осознал, насколько тщетна затея. Не обладая силой превыше мощи вознесённых, они не вытащат сбежавших икатийцев и не предадут суду. Но теперь всё изменилось.       «Как любопытно. Очень интересно».       От неожиданности Зерат завертел головой, ища источник голоса. Как так вышло, что кого-то не заметил?! Либо расслабился, либо… Зерат обострил чувства до предела и вскоре нашёл его. В сотне шагов от него, из пустоты выплыл безднорождённый. Необычный — о таких Зерату не доводилось слышать. В воздухе, рядом со сферой, повис фиолетовый глаз с одноэтажный дом. Белёсые пластины покрывали его там, где начиналась плоть, а по бокам торчали длинные щупальца.       Зерат не стал рассматривать его дальше. Какая разница, как выглядит тварь, которой осталось жить считанные мгновения? Пространство вокруг замерцало, затрещали молнии. Зерат не собирался тратить больше одного удара, он прибыл не за этим.       — Умри!       Поток искрящихся лучей сорвался с руки Зерата. За шаг от безднорождённого он разделился и оплёл того по дуге, заключая в обжигающую смертельную клетку. Трескучие прутья сомкнулись и громко схлопнулись внутрь.       «Лишено разумного смысла».       Зерат застыл. Его атака… Её, кажется, впитало некое поле вокруг безднорождённого. А тот и не шелохнулся, будто отбить её не стоило никаких усилий.       — Жалкое подобие, — выплюнул Зерат. — Безднорождённые не обладают разумом.       «Распространённый миф», — тварь обращалась к Зерату прямо внутри его головы.       Немыслимо! Никто не смеет проникать в разум бога!       «Тем не менее я на это способен».       — Ничтожное насекомое! — вскипел Зерат. — Твоя смерть положит начало моему возмездию! Такие, как ты, способны лишь жрать, притворяться и искажать себя, уподобляясь настоящей жизни!       Щупальца продолжали колыхаться в воздухе, а Зерат всё сильнее сомневался, что ему удастся победить сейчас.       «Полагаю, что всё же я не умру. Твоя сущность ограничена этим любопытным экземпляром саркофага. Следовательно, твоих сил, вероятно, хватит, чтобы уничтожить мою оболочку, но не более. В ответ ты сам получишь необратимые повреждения. И даже несмотря на то, что ты принёс сюда то, чего жаждет Бездна, моя попытка отобрать её слишком рискованна».       Зерат выпустил ещё две молнии, но исход оказался таким же безуспешным. Однако в этот раз он успел заметить лиловый всполох перед тем, как атака достигла бы цели.       «Разумно. — В голосе безднорождённого послышалось одобрение. — Теперь ты подтвердил свои наблюдения, и мы можем поговорить. Тебя привело сюда то же, что и меня, — одно из щупалец вытянулось к сфере, — я прав?»       Зерат ответил не задумываясь. Слишком высок риск, что его мысли доступны сейчас не ему одному.       — Предположим.       Глаз нелепо кивнул.       «Я хочу разгадать тайну этой аномалии. Её существование противоречит известным мне законам природы. Почему? Как она появилась? Кто её создал? Что находится внутри? Я хочу знать. Я предлагаю сведенья, которые собрал о ней за полторы тысячи лет, а в обмен хочу узнать то, что известно тебе».       — Сотрудничать с Бездной? За кого ты меня принимаешь?       «За того, кому любопытна природа вещей».       Тварь копала глубоко. Пока Зерат растерянно оглядывался, она успела разузнать о нём больше, чем хотелось бы. Он едва сдерживал вновь закипавший гнев. Дважды ему утёрли нос бесхребетные ничтожества. Он стал богом. Выше бога! Но к нему относятся, как в прошлом. Почему? Почему?!       — Тебе, чудовище, не суждено узнать ни эту тайну, ни любую другую. Когда вернусь, я сотру и тебя, и всё, что осталось от проклятой Икатии. Любые упоминания, любые намёки о существовании Бездны! Я уничтожу всё! Рунтерра забудет о вас не на тысячи лет, а навсегда. Те, кто несут гибель мирам, не могут рассчитывать ни на что иное в ответ. Но не думаю, что твоё подобие на разум способно понять это.       Безднорождённый сузил огромный зрачок и сложил щупальца перед собой.       «Весомое упущение. Повышенная агрессия и порывы к насилию не позволяют твоей особи мыслить рационально, несмотря на эволюционное превосходство над сородичами. Очень любопытно. Я ошибся в своих предварительных выводах».       Не желая больше слушать, Зерат вернулся в тронный зал.

***

      Отпустив последнюю делегацию, Зерат вылетел из окна дворца и направился к перекрёстку за восточными воротами города. Его ожидал ещё один переговорщик, которому явно не терпелось встретиться, раз он рисковал любимым питомцем. Спустившись к пыльной дороге, Зерат равнодушно осмотрел бронированную химеру и копию Азира возле её ног.       — Я пришёл поговорить.       — Мне не о чем говорить с грудой песка.       — Если бы я пришёл лично, ты бы напал на Шуриму. — Азир сложил руки за спиной. — Я хочу решить всё без того, к чему ты так усердно готовишься. Не важно, кто из нас победит в бою, это не докажет ни чью правоту.       — Ты… хочешь? — Зерат издал снисходительный смешок. — Всегда один лишь ты. В твоём мире, Азир, не существует ничего и никого, кроме тебя и твоих желаний. Твои эгоизм и слабость уничтожили империю, и я не собираюсь уступать такому, как ты.       — Такому, как я? — Азир переступил с ноги на ногу и повысил тон. Лёгкая провокация, а он уже поддался. Как же просто. — Меня ты называл другом.       — Я ошибался. — Зерат пожал плечами и воплотил из молний образы двух мальчишек. — Я думал, что ты особенный.       Вокруг юношей обрели форму тёмно-синие призраки с клинками-молниями в руках. Они придвинулись, и мальчишки встали спиной к спине, приготовившись защищаться.       — Все, кого я встречал до тебя, были слепы. Они видели во мне лишь рабский ошейник. Я был пустым местом, как и любой другой раб. Но ты словно бы не замечал этого. Ты смотрел не только на меня, но и на мир иначе, чем другие. Ты видел во мне равного, но я никогда не был равным по-настоящему в твоих глазах. Ты использовал меня, подкупив обещанием свободы, равенства и будущего, которое никогда не воплотится.       Завязался бой. Клинки-молнии зашипели, испуская искры. Мальчишки сдержали первый напор. Один за другим нападавшие падали от их ударов.       — Младший сын императора. Судьба сулила тебе место визиря в самой дальней провинции, а после гибели братьев и того хуже. У тебя не было друзей, отец ненавидел тебя, братья избегали, а мать едва ли дала бы то, что тебе было нужно. Ты знаешь, я говорю правду. Это я зажёг в тебе надежду на воплощение амбиций. Я привёл тебя к трону. Но…       Все призраки оказались повержены, а усталые юноши встали друг напротив друга. Столб света объял двоих, и лишь один вышел из него, сияя, переполненный силой.       — Я ошибся. Дважды. Когда поверил тебе и когда не удостоверился, что Насус с Ренектоном нам не помешают. Ты предал нас обоих, Азир. Предал мечту о вознесённой Шуриме. У тебя лишь один путь для искупления — смерть.       — Со мной это не пройдёт. — Азир успокоил тон, но Зерат прекрасно знал, что тот ощущал. — Ты сам учил меня переговорам. Ты можешь сколько угодно применять уловки, но ради чего? Нам нужно поговорить по-настоящему, только так что-то изменится.       Зерат тяжело и протяжно вздохнул.       — Это уже не имеет значения, — он принялся объяснять, словно разжёвывал тему глупому ученику. — Ты скрыл от меня подготовку к отмене рабства. Даже ты не понял, насколько это было важно. Слабость души, слабость духа, разума и тела. Не раз и не два ты проявлял слабость, как и любой человек. Ты не понял, что чувствует тот, кто доверил тебе нечто большее, чем собственную жизнь, — доверил мечту. Тот миг стал последним, но право на мечту ты утратил намного раньше. А Икатия лишний раз показала твою уязвимость. Не искоренивший слабость не смеет притязать на бога.       Азир слушал молча и оставался на вид спокоен, но Мару уже слегка помахивал хвостом.       — Какие высокие слова. Жаль, их не услышали те, кого ты убил. Значит, их чувства, даже их жизни и мечты менее важны, чем твои, Зерат?       Зерат откровенно расхохотался.       — О нет, я прекрасно понимал их чувства. Их злобу, ненависть, неприятие таких, как я. Меня ненавидели и свободные, и рабы. Все видели выскочку, которому повезло примазаться к невероятно удачливому принцу. Но их мнение волновало меня в последнюю очередь. Чтобы превзойти аспектов, я должен был стать сильнее.       — Тогда к чему наша усобица? Зачем тебе превосходить аспектов?       — Чтобы спасти всех. Бездна неотвратима. Выстоять против неё способен лишь истинный бог и эбах’ати. Все остальные обречены. А ты, Азир, опасен. Твой статус вынуждает людей подчиниться мнимой надежде, которую ты породил, но тебе не по силам защитить их. Ты лжёшь им, как лгал мне. Поэтому тебе нет места в нашей мечте.       — Ты не прав.       — Доказательство моей правоты стоит прямо здесь, — хмыкнул Зерат. — Все твои деяния говорят сами за себя.       — Люди становятся сильнее не вопреки, а благодаря тому, кто они есть. Своей магией ты разрушаешь не только тела, но и души. По пути сюда Мару встретил нескольких бедолаг, они даже забыли собственные имена! Эбах’ати — не люди. Им безразлично, спасёшь ты их или нет. Отобрав чувства и оставив разум, ты забрал у них главное — мечты. Такой исход ничем не лучше Бездны.       — А ты… совсем не изменился, — сухо заключил Зерат. — Продолжаешь лгать даже самому себе. Ты изначально знал, что наша мечта слишком велика. Она погребла под собой нас, погребла Икатию, Шуриму и погребёт всю Рунтерру. Чего бы человек ни желал, о чём бы ни грезил, его мечта утрачивает смысл, соприкасаясь с нашей. Таков порядок вещей. Мы, те, кто принимает решения, не имеем роскоши обманывать себя и думать, что каждая мечта одинаково важна. Знаешь, я три тысячи лет наблюдал за Шуримой из гробницы. И видел, как человечность, доброта и любовь превращаются в насилие, жажду власти и смерть. Одно сменяло другое раз за разом, поколение за поколением всё повторялось без изменений. Лишь перешагнув через слабости, человек перестанет быть вечной жертвой и наконец займёт положенное место. Эбах’ати не будут рабами аспектов, не испугаются Бездны, не начнут убивать друг друга ради золота и власти. Я предлагаю людям выбор, Азир, а ты лживой надеждой обрекаешь на смерть.       — И что же это за выбор?! Умереть человеком или жить, навсегда позабыв, кем ты был? В этом ещё меньше смысла, чем в нескончаемых войнах за мечты, какими малыми они бы ни были. Великая мечта не разрушает другие. Она придаёт им вес, становясь мечтой не одного, а многих. Ты убийца, Зерат, и я не позволю тебе победить!       — Чего и стоило ожидать, — вновь расхохотался Зерат. — А ведь ты хотел всё решить мирно. Видишь, к чему приводит человечность? Твои гордость и убеждения никогда не позволят взглянуть глазами бога на мечту. Все вознесённые такие же, как ты.       — Последний вопрос, — Азир едва сдерживался, — почему ты ушёл, когда мог просто добить меня после боя с маткой Бездны?       — Ты правда всё ещё не понял? — Зерат приложил руку к лицу. — Видимо, всё же стоило добить. Я хотел преподать тебе урок о том, что бывает, когда слабый пытается спасти всех. Как там поживают пустынники, которых ты рвался защитить? Не думай, что я пожалел тебя. Между нами нет никакого противостояния. Я уже победил, и очень скоро ты это поймёшь.       Азир не ответил. Песок осыпался, а Мару, взмахнув крыльями, поднялся в воздух и полетел на восток.

***

      Как любопытно. Очень интересно. Нелепые слова уже час вертелись на языке, и Зерат никак не мог отделаться от мыслей о встреченном безднорождённом. Что, если Бездна научилась копировать не только облик и повадки, но и способ, которым развивались живые существа? Возник бы таким образом истинный разум и самосознание? Невозможно. И всё же… Если был хотя бы малейший шанс, подобная недооценка врага стоила бы непозволительно дорого.       Зерат отвлёкся на свежие доклады. Азир готовился вознести Сивир, а вскоре не только её одну. Смелый шаг, но вполне предсказуемый. Одновременно три источника подтверждали полученную новость, и Зерат не мог отнестись к ней равнодушно. Один-два неопытных вознесённых не меняли расклад сил. Важно само событие — проведение ритуала, который увидят со всех уголков Шуримы. И тут ситуация начинала выходить из-под контроля.       Зерат ощущал, что в пустыне есть другие рабы Солнца, не ставшие даркинами и пережившие тёмную эпоху. Пока они не показывались и, вероятно, не собирались вмешиваться. Но если Азир покажет силу и власть над Солнечным Диском, не малы шансы, что вспомнит и про имперские указы. Их ослушалась бы королева-воительница. Но Сетака мертва, и пока её титул не унаследован, вознесённые подчиняются напрямую императору. Может, и не все откликнутся на приказ, но неудобства для Зерата точно вызовут, что уж говорить о том, как это повлияет на соседние страны и вольные города.       Что ж, похоже, времени на основательную подготовку не оставалось. Ритуал привлечёт и даркинов, и аватаров, и Бездна знает кого ещё. Подобного нельзя допустить, иначе Азир обречёт Рунтерру на гибель и всё будет зря.