***
Отряд сопровождения остался позади. В одиночестве Зерат пробирался между сотен шатров военного лагеря. То и дело ловил угрюмые взгляды солдат, сидевших рядом с кострищами. Почти никто не разговаривал. Из самих шатров доносились стоны и протяжные крики. Туда подносили воду и чистые бинты, а когда те заканчивались, в ход шла любая подходящая ткань. Лагерь превратился в бесконечный госпиталь, растянувшийся по всей долине. От армии, которую первый советник провожал из столицы, остался лишь образ в памяти. Зерат ускорил шаг. Сумерки быстро переходили в ночь, а заплутать посреди разбитых поражением воинов, к тому же не особо чтящих его положение, хотелось в последнюю очередь. Впереди показался главный шатёр, который Зерат заприметил ещё с холма. Молчаливые гвардейцы Азира удостоили его кивком и пустили внутрь. — Ты должен был прибыть раньше. Император не отрывался от написания, очевидно, крайне важного послания, иначе хотя бы поднял взгляд. Рядом с Азиром скопилась уже приличная гора свёрнутых писем с личной печатью. Уязвлённый Зерат ответил: — Для такой работы есть писари. Азир отложил перо и наконец повернулся. — Работа руками здорово отвлекает, знаешь ли. Так что тебя задержало? — Он жестом указал на свободный стул рядом. — Мародёры. — Зерат пожал плечами и присел. — Всякая мразь поднимает голову в такое время, а некоторых из них покрывают твои же собственные ставленники, и… — Довольно, — грубо прервал Азир. — Ты правильно сказал. Сейчас особое время, в котором бюрократические споры имеют последнюю важность. Это не просто восстание икатийцев. Всё куда страшнее. Страшнее?! А ведь Зерат предупреждал его! Заигрывания икатийских кахири с иным миром добром не кончатся. Но отступать уже некуда. Осведомители говорят о худшем, а позади столица, вся Шурима… Он знал, что так будет, но кто его слушал? Зерату захотелось сплюнуть. Первый советник, ну конечно! Его советы уже давно проходили мимо ушей императора. Вместо гневной тирады Зерат скупо спросил: — Каковы потери? — Больше половины всех шести легионов. Разлом открылся перед нами прямо на марше. Помочь передовым силам у нас теперь не получится. Часть обоза уничтожена, а новости с фронта приходят со смертельной задержкой. — Руки Азира заметно дрожали, и он сложил их на груди. — Но раз мы ещё живы, значит, вознесённые держатся. — И что ты намереваешься делать? Для кого составляешь приказы? — Зерат указал на кипу свитков. — Только не говори, что собираешься… — Отступать. Азир вскочил с места, а его совершенное симметричное лицо обезобразилось маской отчаянья. Зерата воротило от него. Сколько раз ещё выслушивать эти истерики?! Да, в происходящем была и его вина. Зерат недооценил дух икатийцев, слишком поздно начал давить на кахири и сам натравил Азира на свободолюбивую сатрапию. Но сейчас нужно действовать решительно, а не сокрушаться о былых просчётах. — Исключено. В этой войне поражение означает гибель всей Шуримы. Ты не ребёнок, чтобы я объяснял тебе это. — Не преувеличивай, Зерат! Ты не видел этих чудовищ! Ты не знаешь, с чем мы столкнулись… — Азир заметался по шатру. — Я лично повёл кавалерию в контратаку. А из разлома… из разлома, целиком поглотившего передовой отряд, полезли твари! Им не было конца. Их облик… их невозможно описать. Их вело не зло, не жестокость. Голод. Они пожирали солдат. Верблюдов. Лошадей. Прямо… прямо посреди боя! Они потрошили. Они вспарывали, несмотря на потери среди своих. Но это — не самое страшное… о нет… Азир умолк и уставился в пустоту. Тускло горели масляные лампады, а извне слышались крики раненых. Зерат напряжённо перебирал пальцами. Но не от страха смерти, а от того, что план рушился на глазах. Он поднялся и достал из стоявшего неподалёку сундука бутылку вина и два бокала. — Не поможет, — отмахнулся Азир. — Как знаешь. — Зерат отставил лишний бокал и налил себе. — Ты император Шуримы. Вспомни, сколько лет мы добивались этого. Азир не ответил, погрузившись в себя. Жалкий мальчишка, он так и не вырос! Если… если они проиграют, если Шурима падёт, это нарушит все планы! Вся подготовка сгинет в чреве Бездны! Недопустимо! — Ты должен поступать как император. Отступать нельзя! Азир поднял пустой взгляд. — Нельзя? Нельзя?! Именно сейчас я поступаю как император и не строю интриг и лицемерных планов! Нет-нет-нет! Он не мог узнать, никак не мог! Азир рванул с места и схватил Зерата. Тот оказался так близко, что первый советник ощутил горячее дыхание на коже. — Давай, — процедил сквозь зубы Азир, — скажи, что я не должен дать людям шанс побыть с близкими, прежде чем этот мир скатится в Бездну. Давай же! Скажи, что я не прав! Скажи, что мне делать, Зерат? Зерат выдержал взгляд Азира и спокойно ответил: — Не отступать. — Знай своё место! Азир с силой отбросил Зерата. — Стража! — Гвардейцы тотчас зашли внутрь. — Проводите господина первого советника на поле боя! Пусть взглянет своими глазами на то, что пропустил! — Ты совершаешь ошибку, Азир. — Я уже её совершил.***
Гвардейцы оставили Зерата у обрыва перед местностью, едва напоминавшей восточношуримскую равнину. Он внутренне готовился к тому, что предстоит увидеть. Но… выдержки всё же не хватило. Из него словно вышибли дух, гадкий комок подступил к горлу, а дыхание спёрлось. Зерат закрыл руками рот. Тело реагировало прежде разума, заставляя ненавидеть и презирать самого себя за откровенную слабость. Руки тряслись, а глаза пытались объять всё, погружая рассудок в первобытный ужас. Нестерпимо. Нестерпимо больно и мерзко. Перед взглядом возникла морда архитектора, и Зерат провалился в никуда. Его сознание наблюдало со стороны, беспристрастно и сухо, а тело стало просто телом, чужим и совершенно неважным. Рельеф поля боя, усеянного глубокими расщелинами, походил на открытую рану. Трещины в земле уходили так, что их дна было не видать и с высоты, где стоял Зерат. Первое, на что натыкался взгляд, — остовы тех самых колоссов. Все разные, не похожие друг на друга, но с единой общей чертой — огромные тела внушали трепет, а воображение дорисовывало картину непомерной мощи ещё живых тварей. Под ними, на выгоревшей и покрытой пеплом земле беспорядочно лежали груды чудовищ поменьше. Омытые пурпурной кровью панцири утопали в её водопадах, льющихся из ран исполинов. И тела… тела, бесконечные тела людей вокруг. Расчленённые, полусъеденные и застрявшие в когтях. Изорванные стяги реяли красным золотом на слабом ветру. Зерат заметил странность. Часть воинов погибла явно не в бою. Они были обескровлены и высушены, словно мумии. Раздался шорох крыльев. Громче, чем от ворона или падальщика, каких слетелось множество к телам тех, кто так бестолково погиб. Зерат хотел обернуться, но тело не слушалось. Хлопки становились всё громче. Зерата обдало сильным порывом ветра, и он ощутил, как кто-то встал рядом. — Завораживает. Рот бессильно открылся раз, другой, будто у рыбы, выброшенной штормом на берег. Спустя длительное мгновение Зерат совладал с пересохшими губами и языком, прилипшим к нёбу. — Ты тратишь время зря, Лучезарный Атрокс. Пока мы говорим, подобное происходит в Икатии и на границе с ней. И… — Не слышу должного уважения к вознесённому. Впрочем, вы оба всегда отличались особой дерзостью. Ты недооцениваешь силу правильных слов в нужное время, первый советник. Ощущения постепенно возвращались к Зерату, и он наконец повернул голову. Справа, возвышаясь над ним, стоял крылатый Атрокс. Вознесённый, чей облик подобен одному из самых могучих созданий Рунтерры — мраморному дракону. Между размашистых белых крыльев Зерат рассмотрел рукоять двуручного меча. Ходили слухи, что ковал его сам Орн, бог-кузнец из Фрельйорда, но слухам всегда мало веры. — Недооцениваю? — Зерат попытался сдержать себя в руках. — Разговоры помогли бы раньше, но вознесённые не находили для них времени. Почему же сейчас вы снизошли до скромного слуги императора? — Причина прямо перед тобой. — Атрокс указал на поле боя. — И всё же ты рискуешь жизнями шуримцев и собратьев, чтобы поговорить со мной. Не с ним. Зерат осознавал, насколько рискует, говоря в таком тоне с самим Атроксом, но чувства всё ещё владели им больше, чем разум. — Не притворствуй. Всем известно о твоём влиянии на Азира. — Зерат прикусил щёку. — А сейчас твои уши — это его уши, его решения — судьба Шуримы. Я прекрасно понимаю то, в каком состоянии император, как и то, что повлиять на него можешь только ты. Зерат опять начал терять контроль над собой. Вернувшиеся телесные чувства мешали мыслить, и он раздражался сильнее. — И что же ты хочешь от меня? Чтобы я пошёл к нему и сказал, что делать? Направил на верный путь? Азир уже сказал, что это война не для людей… — Он прав. — Что нужно отступить. — На время. — Что он испугался того, что увидел. — А ты нет? — Атрокс дёрнул крылом. — Я не император. Не на меня смотрит народ Шуримы, и я не его веду. Императору не дозволено проявлять слабость. — Как и его слугам — терять самообладание. Атрокс посмотрел Зерату в лицо. Глаза вознесённого… он впервые видел их так близко. Сколько же мощи, власти они таили в себе! Нет, не думать об этом, он может… может почувствовать. Зерат тяжело задышал и виновато отвёл взгляд от неподвижных зрачков. Вынул руки из карманов расшитого халата и, сложив их на животе, обнял себя. — Оставим пока Азира. — Атрокс вёл разговор дальше, словно ничего не произошло. — Вознесённые знают о твоих пристрастиях, и… мы хотим поручить это дело тебе. — Я слушаю. — Зерат покорно склонил голову. — Как видишь, повсюду открываются разломы между Рунтеррой и Бездной. Икатийцы разорвали само пространство нашего мира у собственной столицы, и оно продолжает рваться в других местах. Чтобы закрыть разлом, вознесённому необходимо высвободить силу, превосходящую ту, что проникла на Рунтерру из Бездны. Источник этой силы не важен. Поэтому мы вынуждены либо приносить в жертву часть себя, навсегда становясь слабее, либо… — Магия крови, — догадался Зерат. — Верно. Мы используем павших и раненых для запечатывания разломов. И с каждым разом я и другие ощущаем то, чего не должны. Зерат обратился в слух. Война раскрывала глаза на многие вещи, а тут откровения вознесённого, которые могли стоить очень и очень дорого. — Удовольствие. Несколько других вознесённых тоже прошли через это. — Звучит необычно. — Зерат старался не подавать виду, насколько разгорелось в нём любопытство. — Значит, ты хочешь, чтобы я исследовал этот феномен без лишней огласки и спрогнозировал последствия? Для этого потребуются время и ресурсы. — Да. — Атрокс оставался беспристрастным. — Вознесённые выиграют войну. Если понадобится, мы спустимся в саму Бездну, чтобы это закончилось. Но мир после неё может стать совсем другим. Ресурсы ты получишь, а что до времени… Всё зависит от того, что скажешь Азиру. — Будет исполнено. — Зерат решился использовать шанс до конца и спросил: — А как же Таргон? Аватары с аспектами уже могли бы вмешаться. Атрокс презрительно скривился так, что на миг показались драконьи клыки. — Большинство из них вечно озабоченные и обеспокоенные. Забудь, они не появлялись и в более тёмные времена. Думаю, их и конец света не выгонит с горы. Я видел аватара Сумерек на границе с Икатией, но пока она убедит остальных, мы сами закончим войну. Армия Икатии разгромлена. Насус снова блестяще проявил себя, а его брат разорвал короля-мага и затрофеил его секиру. — В голосе Атрокса промелькнула зависть. — Поэтому, если часть вознесённых и погибнет, закрывая разломы, Шурима останется во что бы то ни стало. Чтобы приблизить победу, каждый из нас обязан выполнять свою роль. Стань опорой для Азира — и тогда заслужишь уважение в наших глазах. — Прошу простить меня. — Зерат склонился как можно ниже. — Поле боя слишком впечатлило меня, и я потерял самообладание. Больше такого не повторится. — Хорошо. А теперь мне действительно пора. Атрокс расправил крылья и тенью накрыл Зерата. В считанные мгновения тот поднялся на лигу вверх и устремился на юго-восток. Зерат остался один перед видом побоища. Так долго сдерживаемый комок всё же заставил его согнуться и судорожно опустошить желудок.