***
Сивир не спалось. Ей всегда не спалось перед боем. Это чувство нараставшего беспокойства преследовало каждый раз, как приходилось ждать, а умиротворённая обстановка только раздражала. И правда, с чего волноваться? Вокруг тишина, охрана, и враг ещё не ломится в комнату. Сиди себе и отдыхай, но от таких мыслей становилось ещё тоскливей. Весь её опыт просто кричал: беги, беги, пока можешь! Выжить в бою сотня на сотню уже считалось огромной удачей, а тут схлестнутся тысячи. А ей, подумать только, предстоит убить чуть ли не бога! Если не справится… если покажет слабину, всему конец. К такому пустыня её не готовила. Она умела выживать и драться, но не с богами же в конце концов! И куда её занесло? На войну за землю, которую даже домом не назовёшь. Бессильная ворочаться на кровати ещё хотя бы мгновение, Сивир нащупала в темноте кристалл светильника, и комната озарилась голубым светом. Сивир быстро поднялась, оделась и призадумалась. Хотелось прогуляться, но вся стража сейчас на ушах, и без повода её одну так просто не отпустят. Идея пришла быстро. Осторожно приоткрыв дверь, Сивир выскользнула в коридор. Прежде чем караульный среагировал, она сонно прошептала: — В уборную. Ночной горшок заполнился. Настаивать на сопровождении молодой воин не стал. Пока он не передумал, Сивир шустро скрылась в тенях. Схватив первую же мысль, решила выйти к ближайшей террасе. Их во дворце было до демона как много — видно, любили здесь наблюдать свысока. Коридоры быстро сменяли друг друга, и вскоре она достигла цели, миновав арочный пролёт. Прохладный ветер приятно взъерошил распущенные волосы, и дышать стало легче. Сивир облокотилась на мраморные перила. Вдалеке виднелись беспокойные жёлтые огоньки — костры войска Зерата. Но небо… звёздное небо оставалось, как всегда, безмятежным. — Не помешаю? Сивир обернулась. Она не слышала шагов позади. И как только он так тихо подошёл? Под аркой стоял Насус. — Тоже не спится? — Стало быть так. — Он подошёл к краю террасы и остановился рядом. Он был несколько крупнее Азира… — И тоже не с кем поговорить? — Твоя тень не особо словоохотлива, но и не ей предстоит победить Зерата. Я хотел узнать, готова ли ты к завтрашнему дню. Сивир сложила руки на груди. Становилось холоднее. А ведь приставленная к ней служанка и правда больше походила на тень, чем на живого человека. Всякий раз, когда Сивир что-то требовалось, она появлялась словно из ниоткуда. — Слурина? Эта демоница тоже здесь? — Она исполняет долг. — Не нужна мне нянька, но вам, вознесённым, конечно, виднее. Хочешь знать, как я себя чувствую, готова ли я? Да хрена с два! Ни один нормальный человек не может быть готовым к тому, что будет завтра. Боги сойдутся в бою. Лунари. Солари. Даркинов для компании не хватает! Ещё два месяца назад я знала, как жить и что делать, а теперь просто… Не нужна мне вся эта ответственность. В гробу я видала геройство. Знаешь, что случалось с теми, кто первым лез в руины храмов? Мы называли их крикунами. Своим криком они давали знать о том, что там внутри, и не всегда это был крик ликования от дорогой находки. Эти вопли невозможно забыть. Да, я боюсь, мне страшно до усрачки. Я видела, как Зерат просто смял всю Векауру вообще без усилий, а что он может сделать с одним человеком? Да пошло оно всё! — Стало лучше? Сивир повременила с ответом: — Немного. — В городе сейчас несколько тысяч человек. Племена, выжившие из Векауры, переселенцы из ближайших городов и селений — все они совершили подвиг, добравшись сюда. И самое малое, что мы можем сделать в ответ, — это защитить их. — Знаешь, — уже спокойней сказала Сивир, — половина этих добрых людей с радостью бы услышала о смерти наёмницы, якшающейся с ноксианцами, а другая половина приложила бы к этому руку. Не думай, что я сама им желаю того же. Я привыкла, честно. Если Зерат победит, я уйду в песок первой, после твоего Азира, конечно, но я… просто хочу жить так, как умею. Разве это так много? Насус ответил только спустя несколько долгих минут молчания: — Шурима слишком сильно изменилась. Я не узнаю нынешних людей. Не знаю, что ими движет. Поэтому не могу ответить на твой вопрос. Но в одном я уверен: желание жить объединяет всех. А как правильно поступить, решать тебе самой. — Утешил, ничего не скажешь. — Сивир заметила голубое зарево на горизонте. — А это ещё что? Насус пригляделся. — Места силы. Зерат поднимает их, чтобы его последователям было откуда черпать энергию. Сами кристаллы — творения бракернов, расы, жившей задолго до Шуримы. Светильники во дворце работают по схожему принципу, очень грубо говоря. — А мы сами не можем использовать их? Азир так почти ничего и не рассказал об этих камнях. Только отмахнулся. Азир мало чего рассказывал, даже ей. Бедным жителям внизу было известно ещё меньше. — Всё не так просто. Представь молнию, явление, что несёт в себе колоссальную силу. Если неподготовленный человек столкнётся с ней, ничего хорошего не выйдет. Только элементалисты Ишталя способны подчинить её. Направить в иное русло, пропустив через собственное тело. Так и здесь — без многолетних тренировок сила просто убьёт тебя. — Ясно. — Сивир сморщила нос. — Постой, ты сказал, я сама могу решить, что делать завтра. Значит, есть какой-то план, в котором я струсила? — Чаликар — инструмент вознесённых. Любой из нас может использовать его. Раньше заслужить такую честь стоило больших трудов. В своих руках ты понесёшь наследие Шуримы, наследие Сетаки. Если же нет, твою роль исполню я. — И ты тоже вознесёшься обратно? — Нет. Этот ритуал проводится не в первый раз. Я не был его свидетелем, но наслышан о последствиях. Пожалуй, я просто умру. — А почему чаликар по силам мне? Ничего не понимаю. — Сивир нахмурила лоб. — Здесь даже я не могу ответить. Из-за вмешательства Зерата всё пошло не так. Может быть, после ритуала весь род Омахов обрёл частичку благословения Солнца. А может быть, объяснение совсем в другом. Я не знаю. Сивир обняла себя руками. Почему-то именно сейчас мир вокруг обрёл непривычную чёткость. От знакомых созвездий в небе до каждой отдельной шерстинки на теле Насуса. Всё виделось таким… таким живым, демон побери! — Сколько раз я видела смерть… — Не каждый к ней привыкает. Не нужно стыдить себя за это. — Слушай, наверное, было бы глупо не спросить тебя сейчас. Такие шансы нам, смертным, больно редко выпадают. — Я ведь тоже когда-то им был, — пробормотал Насус. — Что? — Продолжай. — Так что ждёт после смерти? Кому как не Хранителю Песков это знать? Сивир крепче прижала руки. А может, не стоило спрашивать? Так ли сильно хотела услышать ответ? Да и что ей будет от этого знания? Насус внимательно взглянул на неё, словно прочитал мысли. — Лучше продолжай верить в то, во что веришь. — Ладно-ладно. — От всего услышанного немного разболелась голова. — Я уже пойду, наверное. Не хочу воевать с соплями под носом. Доброй ночи, Хранитель Песков. — Доброй ночи, принцесса Сивир.***
Талия понуро сидела за общим столом и нехотя ковыряла свою порцию. С бóльшим рвением предпочла бы помогать отцу на передовых укреплениях. Толку горевать, когда враг вот-вот зайдёт в их только обретённый новый дом? Она с такой силой воткнула вилку в кусочек мяса, что послышался скрежет о дно тарелки. — Талия? — Она подняла взгляд на обеспокоенную маму. Всё семейство, кроме отца, собралось на позднюю вечерю. Солнце уже давно село, и комнату освещали лишь расставленные вокруг свечи. Спустя три недели родные провожали душу усопшего в особом обряде, обращённом к Великой Пряхе. В молитвах они возносили дань уважения и почтение памяти. — Всё хорошо, мам. — Талия уткнулась глазами в тарелку, изо всех сил стараясь не обращать на себя внимание ни притихших младших сестёр, ни бабы-джан, сидевшей напротив. — Родная, нам всем тяжело, но не стоит держать чувства в себе. Поделись ими, и станет легче. Может, она права? Талия невольно подалась вперёд. — Я не должна быть здесь. В память о брате я могла бы сделать больше прямо сейчас, помогая воинам создавать баррикады. Я ведь прядущая, в конце концов. — Она вздохнула и уже тише добавила: — Слезами мы его не вернём. Почему-то стало так трудно посмотреть в глаза маме. Талия знала, что та ей ответит, но мысли от себя самой не спрячешь. — Его уже не вернуть, ты права, — мягкий тон мамы успокаивал. — Но память о нём мы обязаны почтить. И с ней в наших душах мы будем сражаться. Я наравне с остальными, баба-джан будет защищать малышек, а тебе предстоит самое важное. Не бери на себя больше, чем можешь скроить. Всех не спасти, Талия, как бы ни хотелось. — Но… Её перебила баба-джан. В тусклом свете её морщинистое, добродушное лицо выглядело совсем умиротворённым. Самая старшая из племени, она обучала Талию ещё в детстве управляться с силой. Столько времени прошло… Седых прядей только прибавилось. Морозными фрельйордскими ночами Талия часто вспоминала её горячие лепёшки и мудрые сказки. — Дочка права, — проскрипела баба-джан. — Всякому, даже самому запутанному узелку рано или поздно суждено распутаться. Вновь стать частью непрерывной нити, из которой Великая Пряха прядёт гобелен нашей жизни. — Я помню, баба-джан, не так долго меня не было. Но мне кажется, я делаю так мало и ещё меньше могу. Даже с силой… Пусть я стою сотню воинов, это разве много перед вознесёнными? — Одной иглой мир не перекроить. Но узор Шуримы стал бы совсем другим, не приложи ты к нему руку. Чем бы ни закончился завтрашний день, ты, дитя, уже вплела себя в эту историю. — Значит, остаётся только одно — идти до конца? Баба-джан одобрительно покивала головой. — Следуй нити судьбы и не забывай тех, с кем однажды она сплелась воедино.