Легион

Клод МакКен испытывал легкое раздражение. Он чувствовал, что они опаздывают, поэтому то и дело поглядывал то на супругу, то на часы. Но Ханна и не думала торопиться. Вот уже полчаса она сидела перед зеркалом, одетая в вечернее платье, и наводила красоту. — Уже почти все, — тихо сказала она, поймав отраженный в зеркале взгляд. Она достала лиловую помаду и подкрасила губы. — Очень на это надеюсь, — саркастично заметил он, но жена в ответ лишь безмятежно улыбнулась и принялась поправлять прическу. Клод вздохнул и поправил очки. В этот ресторан было не так-то просто попасть. Ему пришлось заказать столик больше месяца назад. Все бы ничего, но вот Роджерсы никогда не опаздывают. Они наверняка будут на месте вовремя, намного раньше них. И поскольку чета МакКен уже не раз отличилась, опаздывая на встречи, Роджерсы будут иметь полное право считать их рассеянными, непунктуальными людьми. Хотя они были всего лишь друзьями, а не деловыми партнерами, для Клода было важно, какое впечатление он производит. Ханна наконец-то встала и подошла к нему, сжимая в руке расшитый бисером клатч. Ее черное платье струилось до пят, на шее и в ушах сверкали бриллианты. Платиновые волосы были уложены в высокую прическу. Заколка в волосах очень нравилась Клоду – черные бархатные розы и черные перья, он не мог точно сказать почему, но она идеально подходила его жене, ее внешнему и внутреннему «я». Сегодня они оба были в черном: Клод был в костюме-тройке, на шее вместо галстука – черная бархотка, запонки – копия сережек его жены. Роджерсы будут в белом, как договаривались. Клод про себя усмехнулся. Они придут оба в белом, первые сядут за столик и будут их ждать. Что ж, белые ходят первыми. — Как я выгляжу? – спросила Ханна, лукаво улыбнувшись. Она разыгрывала его – ей не нужен был ответ, она никогда не задавала столь дежурные вопросы. Она знала, что она совершенна, тем более в его глазах. А он ценил в ней превыше всего не внешность, хотя внешность была очень аппетитной. Вместо ответа он взял ее руку и нежно поцеловал тонкие смуглые пальцы. За дверью послышались торопливые шаги, потом дверь распахнулась, но Клод вначале даже не повернул головы, подумав, что это дети. Сыновьям строго-настрого запрещалось врываться в родительскую спальню без стука, но наказ периодически игнорировался. — Что случилось, Джи... – Клод осекся, увидев, что это вовсе не Джим. Ханна сдавленно вскрикнула и выронила сумочку. На пороге замер высокий мужчина, одетый в черное. С его мокрой одежды на пол капала вода. Карие глаза на бледном лице на миг показались Ханне красными, что напугало ее больше всего. Она смотрела на незнакомца, на Клода, и снова на незнакомца, прежде чем окончательно убедилась, что перед ней не видение. — Кто..., — пробормотал Клод. – Кто вы? Как вы сюда попали? Он сделал шаг вперед, заслоняя собой жену. Вошедший молча смотрел на них, не доставая оружия, не крича «Ограбление!», не пытаясь сделать абсолютно ничего, но супруги МакКен нутром чувствовали угрозу. Ханна подумала о детях, и у нее сжало сердце. Клод злился про себя на нелепость ситуации: кричать бесполезно, вряд ли кто услышит – их дом стоял на отшибе; телефон оказался вне досягаемости, да еще надо успеть набрать номер... Пожалуй, он сумеет одолеть незваного гостя в рукопашной, если тот не прячет ножа или тазера в карманах своего плаща. Пришелец лишь смотрел на него, прямо в глаза, но от этого взгляда мороз пробирал по коже. — Да что вам нужно? — Вы не узнаете меня? – наконец произнес незнакомец. — Первый раз тебя вижу, парень, — пробормотал Клод. – Ты в курсе, что ты вторгся в частную собственность? — Я так и думал, что вы меня не узнаете. Здесь, в саду и в доме, пахнет только людьми. Я следил за домом два месяца, но так и не смог ничего почувствовать. Совершенно ничего, — он втянул носом воздух и блаженно зажмурился. Супруги недоуменно переглянулись. «Псих», — подумал Клод. — Я также навел справки и проверил ваши биографии. Тоже все чисто. Вы родились и росли, работаете, стареете. Завели детей. Они, кстати, тоже совсем обычные. — Дети! Ты... – воскликнула Ханна. — С ними все в порядке, — заверил ее незнакомец. — Я не собираюсь причинять им вред. Хотя ты когда-то причинила страдания ребенку, которого я могу назвать своим, Ханна Аннафеллоус! — Я не понимаю... не припомню ничего такого... — Ханна, не надо, — оборвал ее муж. «Что толку спорить с сумасшедшим». – Послушай, ты! Охрана и полиция будут здесь с минуты на минуту, так что тебе лучше... — Очень жаль, — незнакомец смотрел только на Ханну. Потом внезапно и резко бросился на нее, вытянув правую руку вперед. Клод сам не знал, каким шестым чувством он предугадал атаку – поза гостя оставалась расслабленной, на лице его не дрогнул ни один мускул, и тут же он словно взлетел в воздух. Клод мигом оказался между ним и Ханной, и тут же нанес удар в солнечное сплетение. Клоду в молодости приходилось участвовать в драках. Незнакомец должен был согнуться пополам и упасть, но ничего подобного не произошло. Рука Клода словно наткнулась на каменную стену. Он успел удивиться, потом пришла боль, потом – чудовищной силы удар в грудь. Он резко втянул в себя воздух, но понял, что не может выдохнуть. Ноги подкосились, но он не упал – не дала рука незнакомца, по локоть ушедшая в его плоть. Клод ошарашенно смотрел на нее, потом поднял взгляд и увидел пылающие красным глаза демона. Тот улыбнулся и выдернул руку. Из пробитой грудной клетки, а затем изо рта Клода хлынула кровь. Глава семьи МакКен захрипел и повалился на ковер. — Нет, Ханна, не кричи, а то разбудишь детей. Если они придут сюда, я буду вынужден убить их тоже, — улыбаясь, незнакомец перешагнул через умирающего Клода и двинулся к ней. Ханна могла только с ужасом смотреть на него, не в силах ни закричать, ни сдвинуться с места. По ее лицу, размазывая тушь, текли слезы. — Кто... за что..., — смогла она только прошептать, прежде чем он протянул руку и сдавил ее горло. — Месть, если честно, очень гадкое желание, — пробормотал он, рывком оторвав ее от земли. – Но даже я имею право на это чувство. Одним движением он сломал ей шею и бросил на ковер, рядом с телом Клода. Прежде чем навсегда уйти, он еще раз оглядел спальню. Широкая кровать под балдахином, ворсовый ковер такой мягкий, что ноги словно утопают в нем. Несмотря ни на что, у МакКенов было очень уютно. Себастьян Михаэлис невольно снова бросил взгляд на окровавленные тела супругов, и к своему удивлению, вместо триумфа почувствовал что-то вроде вины. Нельзя сказать, что демонам вовсе незнакомы муки совести, сожаление или раскаяние – просто сознание демона примет их с распростертыми обьятиями и будет наслаждаться ими, а потом и воспоминаниями о них. Тот, чья душа пуста, постоянно ищет чем бы ее заполнить. Хотя бы негативными эмоциями на короткий миг. Себастьян уже предчувствовал раскаяние, и представлял, как волею судьбы оказавшись в каком-нибудь мерзком застенке, будет теперь рассказывать не про черный мор, а историю хладнокровного убийства. Хотя воспоминания из Средневековья еще были достаточно свежи, чтобы вызвать болезненный отклик в его душе. Интересно, а что скажет Сиэль? Сиэль, который всю свою земную жизнь был одержим мыслями о мести. Себастьян мстил не за Сиэля, которому теперь ничего не грозило, кроме вечной скуки, а за себя. Мстить за то, что тебя оставили в дураках, да еще когда враги так беззащитны, это так низко! Чувство раскаяния оказалось чересчур сильным, Себастьян нахмурился. Почему он вообще должен сожалеть? Это такая мелочь для демона. Он не был бы собой, если бы не попытался поквитаться с Ханной. «Месть бессмысленна», — сказал он когда-то Сиэлю. Но наблюдать исполнение странной мечты Ханны в то время как его собственная жизнь превратилась в вечное проклятие – это все равно, что подставить другую щеку для удара. А уж кто-кто, а демоны так не делают. — Прощайте, — Себастьян улыбнуся и повернулся к двери, чтобы навсегда покинуть этот дом. Тем не менее, ощущение, что он сделал что-то не так, не проходило. Он взялся за ручку двери, но в этот момент почувствовал болезненный укол в шею. Мгновенно вскинув руку в перчатке, он попытался поймать то, что его укусило, но пальцы схватили воздух. Себастьян резко развернулся и тут же увидел его: небольшой черный паук-птицеед с желтыми полосками на брюшке со всех ног улепетывал по ковру. Поняв, куда он бежит, Себастьян понял все. Двоедушник. Как он мог забыть? Последним шансом было поймать и раздавить паука. Путаясь лапками в ворсе, тот не мог развить достаточную скорость, и Себастьян приготовился одним прыжком настичь его и прикончить. Михаэлис бросился вперед... и с грохотом упал на пол. Колени подкосились, руки и ноги онемели. Ощущение было настолько необычным и неожиданным, что Себастьян впервые в жизни испытал шок. Быть отравленным... Это нонсенс! Ни один яд не действует на демона. Но результат был налицо. Он пытался встать – и не мог. Место укуса на шее невыносимо саднило. От него по всему телу растекалась неприятная истома. Конечности не слушались, и даже дышать было тяжело. Себастьян заскрипел зубами от ярости, но вскоре не смог сделать и этого – челюсти свело. Когда свет начал меркнуть в его глазах, он подумал, что это к лучшему: он не увидит, как сейчас жалок. И какой он дурак... Милосердная темнота обступила его со всех сторон, избавив от мук. Сознание окончательно угасло последней багровой искрой в глазах демона. Добежав до тела Клода, паук быстро вскарабкался на грудь мертвеца, тщательно обогнул рану, и по шее перебрался на подбородок. На миг замерев, он тут же стал яростно протискиваться в едва приоткрытый рот. В конце концов, птицееду удалось проскользнуть между зубами. Миновав последнее препятствие, он исчез в глотке. Целую минуту ничего не происходило. Потом Клод Фаустус медленно открыл глаза. Рана затянулась мгновенно, не оставив следа, но рубашка и костюм остались намокшими человеческой кровью. Вытерев лицо тыльной стороной ладони, Клод не удержался и облизал руку. Так и есть. Сладкая человеческая кровь – та, которая пролилась, а та, что теперь течет по венам, уже никогда не будет такой сладкой. — Все-таки какое чудо ты сотворила, моя милая супруга, — проговорил Клод, обращаясь к бездыханному телу рядом с собой. – Только снова став демоном, я смог это понять. Ах да, ты же не можешь мне ответить. Он нашел свои очки на ковре, тщательно протер их, надел и поднялся на ноги. На столике перед зеркалом стояла шкатулка. Клод открыл ее, вытряхнул все содержимое – драгоценности жены – ногтями разорвал бархатную подстилку и извлек на свет изумительной красоты изумруд размером с горошину. Камень был теплым на ощупь несмотря на то, что его не касались руками много лет. Клод залюбовался игрой света в его гранях. Вернувшись к телу жены, он опустился на колени. Ханна лежала на боку – он бережно перевернул ее на спину, коснулся пальцами остывающей щеки, слегка оттянув подбородок вниз, раздвинул ее губы. Он уже был готов уронить изумруд в приоткрытый рот Ханны, как вдруг хитро улыбнулся и крепко сжал камень в кулаке. — Как думаешь, Ханна, а не было ли ошибкой с твоей стороны доверить мне свою вторую душу? Что, если я не захочу вернуть ее? Тогда ты останешься мертвой, и твое прекрасное тело обратится в прах. Клод наслаждался победой, глядя в мертвые глаза жены. Он разжал руку и снова поглядел на изумруд. И тут вдруг понял, что камень больше не излучает тепло. Нахмурившись, он снова перевел взгляд на Ханну – и чуть не подпрыгнул от неожиданности. Из выреза платья покойницы выползла змея. По желтым пятнам на голове Клод узнал ужа. Демон был настолько удивлен, что просто таращился на змею, а она быстро ползла к губам Ханны. Только когда голова ужа скрылась во рту, Клод опомнился и попытался схватить змею за хвост. Напрасно – уж резко хлестнул хвостом, пальцы Клода соскользнули. Резкими толчками змея втягивалась внутрь. Тело женщины в это время сотрясала судорога. Вторая попытка Клода была более успешна: просунув руку в рот, он ухватил скользкий чешуйчатый хвост. Ханна захрипела и забилась сильнее. Уж с невероятной силой стремился вперед. Демон изо всех сил тянул на себя, но не сдвинул его ни на миллиметр. Несколько секунд Клод держал змею и терпел, сморщившись от отвращения, потом все-таки разжал пальцы. Губы Ханны сомкнулись, едва он отдернул руку, а потом раздвинулись в жутковатой улыбке. Клод опустил глаза, когда пылающий взгляд уперся ему в лицо, достал из кармана белоснежный платок и демонстративно вытер пальцы, испачканные ее слюной и кровью. Приподнявшись на локтях, Ханна было рассмеялась, но тут же закашлялась и замолкла. Горло жутко саднило, она не могла этого скрыть. Однако ее глаза светились торжеством. Смирившись, Клод встал, протянул ей руку и помог подняться. — От тебя мертвой пользы было бы немного, — заключил он. Ханна жестом попросила его принести воды.