«Мысль о самоубийстве — сильное утешительное средство: с ней благополучно переживаются темные ночи» Фридрих Ницше
Меньше чем за три недели Чонгук доказывает, что он не только обаятельный молодой человек, но и просто единственный в своем роде. Его любимым занятием, помимо ежедневных ответов на сотни звонков, были обычные пешие прогулки по городу. Чонгук повсюду разгуливал с гигантской немецкой овчаркой по кличке Бруно и как-то раз разрешил даже Тэхену выгулять его. Однако тот, не обладавший таким хорошо слаженным телом, как у Чонгука, чуть было не потерял бедную собаку. Еще Чонгук оказался сумасшедшим фанатом черного кофе. Вообще-то, он сходил с ума по любому кофейному напитку, но за черный крепкий кофе готов был продать душу. Он так и говорил, что день заведомо можно считать проебанным, если утро началось не с чашки бодрящего напитка. По утрам, только проснувшись, Чонгук предпочитал читать, и Тэхен готов был считать его чуть ли не самым идеальным человеком, если бы тот не заставлял смотреть с ним ужасы и мелодрамы. В бедной голове Тэхена не укладывалось, как можно каждую неделю смотреть два совершенно противоположных по жанру фильма. Чонгук обожал обниматься. Он обнимал все, до чего мог дотронуться, включая Тэхена, которого смущало то, что их общение только началось, а он уже настолько успел привязаться. Рядом с Чонгуком было легко и комфортно, и это Тэхену нравилось больше всего. Но куда сильнее перечисленных фактов восхищало неподдельное стремление Чонгука помогать людям. Тэхен замечал это везде, где бы они ни находились. Даже на днях, увидев, как какая-то пара громко ругалась на глазах у собственного ребенка, Чонгук попросил их прекратить, потому что еще чуть-чуть, и маленькая девочка разразилась бы рыданиями. Отец посмотрел на него тогда с благодарностью, в то время как мать выглядела так, будто собиралась накинуться в ответ. Но самое главное, Чонгуку удалось остановить детские слезы и зарождающуюся истерику. Ему хотелось, чтобы в его присутствии люди улыбались, и неважно, знакомы они были или нет. Казалось, этот темный мир озарялся светом, собранным в глазах Чонгука. Именно по этой причине Тэхен в данную секунду боится находиться с ним в одной комнате. Боится потушить исходящий от него свет. Если говорить начистоту, то Тэхен — это темнота, в которой все боятся засыпать, а Чонгук — ночник, рассеивающий страхи. — Тэхен! — зовет его «ночник». Оторвав взгляд от сладкого чая, Тэхен смотрит на расплывшееся в улыбке лицо и начинает хихикать сам. Часы показывают четыре часа дня. Чонгук выглядит нелепо, держа одной рукой чашку с кофе, а другой — очень недовольную Варежку. — Чонгук-и, Варежка поцарапает тебя, если ты не будешь держать ее нормально, — говорит Тэхен, и, словно в подтверждение его слов, кошка впивается острыми когтями в чужую руку, из-за чего чуть не оказывается на полу. Тэхен коротко смеется, пока Чонгук мрачно делает вывод, что за подобную выходку к нему больше никогда не подойдут. — Вот поэтому я предпочитаю собак. Как ты вообще спишь с этим существом? — спрашивает он, все-таки опуская вниз Варежку, которая сама радостно спрыгивает с него. — Она единственная, кто помогает мне преодолеть трудности, — признается Тэхен, с улыбкой наблюдая, как кошка доверчиво жмется к боку, а Чонгук, закусив губу, понимающе кивает. С момента их встречи Чонгук ни разу не заставлял Тэхена обсуждать состояние его психического здоровья, каким-то фантастическим образом избегая данной темы. И Тэхен был ему безумно благодарен. Но он также понимал, что разговаривать с Чонгуком на такие темы совсем не страшно. Чонгука интересовало все, что связано с Тэхеном. Любой видел это за метр, только Тэхен упрямился, предпочитая не обращать внимания. — Чонгук… — произносит Тэхен, наклоняясь вперед, чтобы лучше всмотреться в чужое лицо. Тот оборачивается и, опустив голову, вопросительно вскидывает бровь: — Да? Лицо Тэхена озаряется улыбкой. Весело наблюдать за тем, как Чонгук делает вид, будто не понимает, что происходит. — Знаешь, если ты хочешь спросить меня о чем-нибудь, то давай, не держи в себе, — напоминает Тэхен, и огонек надежды тут же загорается в глазах напротив. — Неужели это настолько очевидно? — спрашивает Чонгук, потупив взгляд. Тэхен кивает, чувствуя, как сердце бьется загнанной птицей в груди, потому что у кого-то есть время на него. Кто-то хочет слушать его. — Ты серьезно? В смысле, конечно, мне не терпится узнать кое-что… Но я не хочу причинять неудобства или как-то давить на тебя, — нервно бормочет Чонгук, машинально поджимая губы. Обычно в их тандеме нервничает в основном Тэхен, однако прямо сейчас ситуация в корне другая. — Гук-и, твои вопросы никогда не причиняют мне неудобств, — уверяет его Тэхен. — Все, на что смогу ответить, я отвечу. — Я просто хочу, чтобы ты чувствовал, что можешь открыться мне, — признается Чонгук. — Да, прошло всего лишь несколько недель, но я хочу знать о тебе все. Тэхен удивленно моргает. Чонгук хочет узнать его, ему действительно интересно. Это заставляет чувствовать себя… особенным? Скорее всего, Чонгук ведет себя подобным образом со всеми друзьями, но, несмотря на это, Тэхену кажется, что все-таки кому-то на самом деле интересна его настоящая сущность. — Ну, — начинает он медленно, — что ты хочешь узнать? Чонгук взлохмачивает собственные волосы и смотрит на Варежку, прежде чем поднять глаза на Тэхена, волнуя зубами нижнюю губу. Втягивает носом воздух, словно настраиваясь на серьезный вопрос, и выдает тупо: — Кто тебе больше нравится: я или Варежка? Услышав вопрос, Тэхен издает веселый смешок. Идиот. — Ты не имеешь права заставлять меня делать такой выбор, — восклицает он, непрерывно улыбаясь. Ведь год назад, когда он только приютил у себя Варежку, она единственная радовала и утешала. — Нет, имею, — самоуверенно произносит Чонгук. — Хорошо, выбирай между мной и Бруно, — закатывает глаза Тэхен. — Ты не посмеешь, — Чонгук задыхается возмущением, почти падая с дивана. — О, но я уже это сделал, — с вызовом произносит Тэхен, показывая язык, на что Чонгук по-детски выпячивает губы. — Какое хладнокровие! — хмыкает он, отворачиваясь. Тэхен лишь хихикает в ответ, потому что знает, Чонгука волнует явно другое. — Только если немного. И это все, что тебе не дает покоя? — Не дает покоя? Я бы не сказал так… Скорее, тревожит, — поправляет Чонгук, делая глоток отвратительно крепкого кофе. Тревожит? Зачем Чонгуку тревожиться на его счет? — Почему ты беспокоишься, Чонгук-и? Со мной все в порядке, — говорит Тэхен и вдруг понимает, что слишком часто оправдывается подобным образом. «Все в порядке». Фраза настолько нелепая и бессмысленная, что невозможно воспринимать ее всерьез, ибо она никак не связана с жизнью Тэхена. Чонгук внимательно сканирует его взглядом, в котором отчетливо отражается любопытство и вместе с тем тревога. — Тэ, я не могу выкинуть из головы тот звонок. Хотя их встреча произошла в какой-то мере благодаря тому злосчастному звонку, они еще ни разу не вспоминали о нем. Последние три недели они постепенно узнавали друг друга, каждый день открывая что-то новое для себя. Рядом с Чонгуком Тэхен неожиданно осознал, что его не посещают мысли о самоубийстве. И это было не потому, что они не говорили об этом, а потому, что Тэхен чувствовал, что его компанией наслаждаются, смеясь вместе с ним, а не над ним (только если иногда). Тэхен не знал, когда ему представится следующий шанс покончить с собой, потому как независимо от того, был ли он отвлечен, жуткие демоны все еще были там, где-то внутри его тела и души. Они ползали и разговаривали с ним изо дня в день. Но Тэхен точно знал, что Чонгук на сто процентов наполнил его жизнь. Он больше не чувствовал себя таким одиноким, как раньше. Чонгук казался давним другом, которого так не хватало, и который скучал по нему. — А что именно? — после минутного замешательства спрашивает Тэхен, а Чонгук отставляет чашку на стол и вздыхает. — Мне кажется, я бы не смог смириться, если бы ты умер той ночью. Я хочу знать, что у тебя в голове, что тебя гложет... Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноко. Ненавижу, когда люди испытывают одиночество. Тэхен сдерживает улыбку, задаваясь вопросом, что он такого сделал, чтобы заслужить Чонгука. Вот именно, что ничего, бесполезное отродье. Снова этот подзуживающий, противный голосок говорит с ним, словно сидит где-то поблизости. Тэхен понятия не имеет, каким образом он мог сформироваться у него в мозгу. Голос никуда не исчезает и заставляет чувствовать себя пациентом, лежащим в психиатрической больнице. Тэхену не особо хочется рассказывать, что он слышит голоса в голове, особенно о том, который заставляет поверить в то, что он сходит с ума. Но, к сожалению, именно этот голос не дает покоя. Тэхен без понятия, чей он, и кому принадлежит, но он следует за ним повсюду, как своеобразное напоминание о том, что он не в порядке. — Тэхен, — зовет Чонгук, вырывая его из мыслей, — все нормально, ты не обязан отвечать или говорить об этом. Я просто не хочу видеть тебя расстроенным, потому что ты мне небезразличен. — Почему? — спрашивает тот вместо того, чтобы поблагодарить или сказать еще что-нибудь более приятное. Тэхен так сильно хочет понять. Он никогда не мог нормально принимать заботу людей. Казалось, он не достоин этого, и, возможно, в этом и была его проблема. — Почему? — повторяет Чонгук, глядя на Тэхена с недоверием в глазах. — Неужели так сильно сомневаешься в себе? Это застает врасплох, но Тэхен лишь осторожно кивает: — А как не сомневаться? Чонгук окидывает его серьезным взглядом. — Давай встретимся где-нибудь в другом месте? — Давай, только не кидай меня, — тараторит Тэхен, вспоминая о Чимине. Чонгук нежно хватает его за руку и поднимает с дивана. — Я напишу адрес и буду ждать тебя там, честно, — обещает он, сжимая в подтверждение теплую ладонь. — Куда ты сейчас? — спрашивает Тэхен, когда Чонгук отпускает его, направляясь к двери. — Просто хочу тебе кое-что показать, дай мне около часа, — произносит Чонгук, грустно улыбается и испаряется. Тэхен опускается обратно на диван и хмурится в недоумении. Он напугал Чонгука? Так держать, придурок. Тэхен раздраженно закатывает глаза, пока сбоку Варежка доверчиво ластится к его бедру. — Ты когда-нибудь заткнешься там уже? Никогда. Он тяжело втягивает воздух носом, понимая, что говорит сам с собой. Неудивительно, что Чонгук сбежал, оставив его один на один со своими никому не нужными мыслями. Но прежде чем погрузиться в пучину надоедающих размышлений, в заднем кармане вибрирует телефон От: Куки ʕ-ᴥ-ʔ: ЦСПП (Центр Социально-Психологической Поддержки) | Аллея Свободы 12392 Встретимся через час. Целую, Ч.***
Тэхен не знает, что можно ожидать от белого высокого двухэтажного здания с большими окнами. Первая мысль — Чонгук сейчас выйдет с каким-нибудь психотерапевтом или еще кем-то из этой сферы, однако его предположения так и остаются предположениями. Чонгук ждет у входа один в черной толстовке и с висящими наушниками на шее. Какой же чудесный. Смахнув с глаз волнистую челку, Тэхен подходит к Чонгуку, сверкающему белозубой улыбкой. — Привет, — тепло приветствует тот, протягивая руку. Тэхен подозрительно осматривается, но послушно цепляется за длинные пальцы. Что именно Чонгук приготовил ему? — Гук-и, ты же не собираешься отправить меня на терапию с этим недоснаряжением для икс-бокса? — неуверенно косится на него Тэхен. Чонгук смеется, пряча лицо в ладони, и отрицательно качает головой. — Во-первых, это не недоснаряжение для икс-бокса, а во-вторых, я хочу, чтобы ты посмотрел, чем я занимаюсь каждую ночь. Серьезно? У Тэхена глаза размером с блюдце. Там, на самом дне, плещется удивление вперемешку с колебанием. Ему совестно за недавние мысли. — Только если ты сам этого хочешь! — спешно добавляет Чонгук, беря Тэхена сразу за два предплечья. Он так открыто беспокоится. Будет ли Тэхену неприятно? Будет ли он чувствовать давление? От такой теплоты и заботы в груди судорожно сжимается сердце. Чонгук не хочет, чтобы Тэхен боялся. Но он просто еще не знает, что когда касается его вот так, Тэхен чувствует себя в самом безопасном месте. Разве можно отказаться от его предложения? — Я хотел бы посмотреть, да, — наконец робко произносит Тэхен. Впрочем, это не стирает тень сомнения на чужом лице. — Тэхен, я лишь хочу, чтобы ты пошел со мной посмотреть, где я работаю и что делаю. Если тебе дискомфортно, то откажись. Твое состояние для меня важнее всего, — Чонгук убирает руки в карманы, продолжая бубнить о комфорте и счастье Уголки губ Тэхена вздергиваются. Да, он не устанет повторять, что Чонгук — один единственный такой и вообще самый милый человек на свете. Набрав в легкие побольше воздуха, Тэхен вытаскивает чужую руку из кармана и крепко сжимает в ладонях. — Чонгук, я тоже хочу узнать тебя, — припоминает он его фразу в их первую встречу. — Хватит постоянно говорить обо мне, идиот. Чонгук от удивления захлопывает рот, но распахивает глаза, шепча почти неслышное «Что?», из-за чего улыбка Тэхена становится еще шире. — Я тоже хочу знать, что творится в твоей голове, кто ты такой и, самое главное, сколько жизней в день спасаешь. Хочу знать о тебе, Чонгук-и. Прямо как и ты обо мне. Тэхен видит, как взгляд напротив теплеет, а сам Чонгук громко выдыхает из легких до этого сдерживаемый воздух. — Хочешь знать меня так же, как я тебя? — повторяет он вопрос. Тэхен практически чувствует исходящую от него неуверенность. Она ощущается не только в голосе, но и в теле. — Ш-ш, конечно хочу, — тихо отвечает Тэхен, прекрасно понимая чужие эмоции. — А теперь покажи мне, чем ты тут занимаешься, супермен. После кивка Чонгук тянет его ко входу, чуть не ударяя стеклянной дверью. Тэхен на полном серьезе не понимает, что за дверное проклятие преследует его, но это максимально неприятно. К слову, Чонгук тут же извиняется. Атмосфера в здании напряженная, но внушающая доверие. Это место, где люди искренне хотят помогать другим, хотя и не обязаны. Тэхен задерживает взгляд на администраторе за информационной стойкой. Ее одежда выглядит официально, и, пока они заполняют специальные бланки для посетителей, с губ девушки не сходит мягкая улыбка. — Я должен зарегистрировать нас, скоро вернусь, — говорит Чонгук и, получив согласный кивок, отпускает руку. Тэхен крутит головой по сторонам, окидывая взглядом плакаты, развешанные на стенах.1-800-273-8255;
Если Вы не можете связаться с нами, позвоните по этому номеру, Вы найдете нас наверху — мы прямо над вами.
И еще один.Потребуется лишь пять минут, чтобы узнать, как идут дела у близкого Вам человека. Не тратье эти пять минут на сожаления.
И да, это определенно задевает за живое. Когда они с Чимином были намного ближе, тот никогда не упускал возможности узнать о его состоянии. Неужели из-за этого Чимин перестал быть рядом? Неужели Тэхен слишком много требовал? Погрузиться в воспоминания о лучшем друге Тэхену не дает задушенный всхлип из противоположного угла комнаты. Подросток, уставившийся на него большими голубыми глазами, еле дотягивает до четырнадцати лет. И он уже одной ногой по ту сторону жизни. Почти просвечивающаяся кожа плотно обтягивает выпирающие кости, а в глубоко посаженных глазах отчетливо читается усталость. Тэхен бегло скользит взглядом по перевязанной бинтом правой руке, которую мальчик прижимает к себе, озираясь по сторонам и опасаясь, что кто-то еще может заметить. На лбу собирается складка, когда он с отвращением начинает изучать собственную руку. Нервно дернув плечами, подросток отворачивает голову, как будто ожидая, что до Тэхена не дойдет, по какой причине у него забинтовано запястье. Но все уже давным-давно дошло. Тэхен когда-то сам был этим мальчиком. Перед глазами внезапно вырисовывается старая комната в родительском доме, где они с Сокджином часто вместе находились.03/29/12
— Слишком много крови, Тэ, — шепчет Сокджин, смотря на поврежденную кожу совсем юного Тэхена, и его глаза наполняются слезами. Он принимается протирать порезы, смертельно близко к пурпурным венам, скрытых под тонкой кожей. Тэхен снова облажался. Снова разочаровал Сокджина, за что теперь ненавидит себя, но ему пришлось это сделать. Импульсы, голоса, всего стало так много, что едва получалось дышать. — Тэ... Что случилось? Чимин видел? — спрашивает Сокджин. Тэхен поднимает взгляд, и мешки под его глазами больше, чем должны быть. — Нет, — припечатывает он хриплым голосом. — Я не могу показать ему. Сокджин качает головой, проводя салфеткой по особенно глубокому порезу. Тэхен возвращает взгляд на окровавленное запястье. До этой минуты он не осознавал, насколько сильно ранил себя. — Черт, солнце, — вновь переходит на полушепот Джин. — Почему ты не можешь просто прийти ко мне? Потому что ты изменяешь мне. — Не знаю, — вместо этого отвечает Тэхен. Сокджин убирает салфетку в стоящую у постели чашу с водой. — Тебе стоит прекратить делать подобное со своим телом, — твердо произносит он, его глаза стекленеют. — Будет только хуже. — Все под контролем, — слабо возражает Тэхен, прекрасно зная, что эти слова — ложь. Сокджин заглядывает в его лицо — он далеко не дурак и тоже многое понимает. Тэхену чисто ради интереса хочется спросить, как Сокджин может в одно и то же время изображать такую заботу, но продолжать ломать его изо дня в день. — Твои родители не должны влиять так на тебя, Тэ... Не позволяй им... — умоляет Сокджин, осматривая комнату в поисках чистых салфеток. — Ты не понимаешь, — холодно отвечает Тэхен, а когда видит, что ему собираются возразить, перебивает: — И даже не пытайся. Можешь попробовать, конечно, но вряд ли тебе удастся. Сокджин прикусывает язык и снова принимается смывать кровь. — Просто пообещай мне, что возьмешь себя в руки... Я устал чистить порезы, которых здесь быть не должно. — Обещаю, — все, на что хватает Тэхена, но каждое произнесенное им слово не имеет никакого смысла. Тэхен закатывает рукав красного свитера и опускает глаза вниз. Тонкие, затянувшиеся шрамы пересекают синие вены, которые он мог порезать, но увы. На другой руке шрамов больше, пара штук имеется даже на бедрах. Именно такие воспоминания остались из прошлого, в котором его сердце не раз разбивали на мелкие осколки, и доказательства того, через что он прошел. Однако от этого не легче. Подсознание постоянно увлекает память в былые времена только при одном взгляде на эти безобразные отметины. Когда чья-то рука прикасается к его коже, пальцами пробегаясь по рубцам, Тэхен вздрагивает и вскидывает глаза, натыкаясь на хмурое лицо Чонгука. — Я... — Тэхен запинается, пытаясь подобрать нужные слова, пока Чонгук перемещает руку, нежно обхватывая за запястье. — Ничего не объясняй. Ты не обязан этого делать. Поэтому Тэхен замолкает, так и не закончив оправдание. По пути к лифту Чонгук не отпускает его руки, и Тэхену безумно нравится ощущать чужие пальцы на запястье, словно оно создано именно для них. Руки Чонгука были чуть больше и немного бледнее, а исходящее от них тепло согревало не хуже одеяла холодной зимней ночью. Раздается сигнал разъезжающихся створок, и Тэхен окунается в другую атмосферу. Пока непонятную, но довольно уютную. Он медленно делает шаг и оглядывает коридоры, в которых находится по несколько комнат. — В этом месте происходит магия, которая помогает спасать жизни, — произносит Чонгук, ведя его в сторону зеленого коридора. Когда они проходят мимо комнат, Тэхен считывает номер каждой из них. Внутри десятки людей, о чем-то разговаривающих по телефону. Любопытство разжигается все больше. Будто прочитав его мысли, Чонгук останавливается напротив шестой комнаты. — Комната «Би-шестнадцать», — указывает он на дверное окно. — Это зона отведена для людей, которые отвечают на звонки пострадавших от домашнего насилия. Да, и такое есть, к сожалению. Нечасто, но тем не менее. — Я думал, по поводу домашнего насилия звонят в центры социального обслуживания или девять-один-один? — удивленно спрашивает Тэхен, на что Чонгук качает головой. — Мы оказываем помощь по вопросам физического насилия, сексуального насилия, жестокого обращения с детьми. Кроме этого наш центр организует работу кризисных комнат, служащих в качестве временного приюта, — объясняет он, указывая на комнату слева. За ней в импровизированном кругу сидят подростки, которые, по всей видимости, сейчас проходят групповую терапию. Тэхен ничего не отвечает, засовывая куда подальше нахлынувшие воспоминания о собственных взаимоотношениях с семьей, и покорно следует за Чонгуком, продолжающим обзорную экскурсию. — А «Би-восемнадцать»? — читает он с очередной таблички выгравированные красным символы. Чонгук поворачивает голову в сторону комнаты с прозвучавшим номером. — Зависимость, — отвечает он. — «Би-двадцать». Здесь оказывают помощь и дают консультацию по теме религий. Сюда поступают звонки от тех, кто подвергся принудительным религиозным обрядам, а также кому навязывают религиозные убеждения. Люди, работающие с этими вопросами, очень проницательные, всегда готовы дать совет и направить на путь решения проблемы, — они двигаются дальше по коридору, и Чонгук отмечает: — «Би-двадцать два» — это для людей с расстройствами пищевого поведения. Одна из самых загруженных горячих линий помимо той, на которой работаю я. Внезапно Чонгук останавливается у двери под номером «Би-тридцать», которая располагается в самом конце, и делает глубокий вдох. — Когда зайдешь в эту комнату, помни, что ты их единственное спасение. Ты их супергерой, — шепчет он сам себе и открывает ключом замок. Наблюдая за его действиями, Тэхен начинает заметно нервничать. Интересно, всегда ли Чонгук говорит себе подобные слова у входа в комнату, при этом не зная, кто ему позвонит, и сможет ли он вообще спасти чью-либо жизнь по ту сторону телефона? Когда замок приветливо щелкает, Чонгук смотрит на Тэхена, словно спрашивая, готов ли тот, и, получив утвердительный кивок, толкает дверь. — Здесь я провожу вечера, иногда — целые ночи, — начинает Чонгук, двигаясь вглубь комнаты. От взгляда на выстроенные в ряд, оборудованные кабинки у Тэхена непроизвольно открывается рот — их не меньше пятнадцати. Они останавливаются у пятой, отливающей металлическим серебром. Личное место Чонгука. Рабочий стол выглядит намного аккуратнее, чем его квартира. По крайней мере, так кажется Тэхену, когда он проходит в огороженное невысокими стенками пространство. Тут есть рамки с фотографиями семьи Чонгука, Хосока, Намджуна и Юнги. Тэхен проводит пальцем по одной из фотографий, где запечатлен маленький Чонгук, и улыбается детскому лицу. — Ай-ай! — восклицает Чонгук, выхватывая фото. — На это лучше не смотреть, я выгляжу ужасно! Тэхен закусывает губу, чтобы не начать улыбаться. — Гук-и, походу ты не знаешь, что значит по-настоящему выглядеть ужасно. Щеки Чонгука вмиг краснеют, и он прикрывает веки. Примерно с минуту между ними висит тишина, и Тэхен уже было начинает думать, что снова сказал что-то не то, пока Чонгук не устремляет на него ласковый взгляд. — Ты тоже, — шепчет он, глядя точно в душу. — Особенно... Когда кусаешь свою губу вот так. Румянец вспыхивает на лице Тэхена. Он серьезно? Одернув себя, чтобы не вцепиться в губу сильнее, Тэхен неспеша выдыхает. — Ладно, проехали, — прокашливается Чонгук, меняя тему, и слава Богу, потому что в такой серьезной обстановке даже шутки не особо хочется шутить. — Да, проехали… Так вот где ты ответил на мой звонок? — спрашивает Тэхен и опускается на кожаный стул за столом. Чонгук кивает и тоже садится на свободное место, поправляя на голове забытые наушники. — В точку. Я всегда отвечаю на подобные звонки. Но вновь повторюсь, это первый раз, когда я встречаю в жизни человека, разговаривавшего со мной по этой линии, знакомлюсь с ним и провожу почти все свободное время, — объясняет Чонгук. Для Тэхена это тоже впервые — встретить кого-то вроде Чонгука. Он никогда еще не встречал настолько светлого человека, стремящегося помогать и заставлять людей чувствовать себя достойными жизни. И он никогда не встречал никого настолько заботливого, как Чонгук. Нет, Чимин тоже заботился о нем и оберегал, но это не меняет того факта, что Чонгук дает ему невероятное количество надежды и внимания, которых не доставало от лучшего друга. Влюбленность ли это? Тэхен пока не готов признаться в этом себе. — Сколько звонков в день вы получаете? — интересуется он между тем. Чонгук задумчиво пожевывает внутреннюю часть щеки. — Разное количество, но в среднем от двухсот пятидесяти до тысячи. Я отвечаю как-раз-таки на двести пятьдесят. У Тэхена лезут глаза на лоб. До этого он не понимал, сколько людей имеют психические расстройства и пытаются выжить в этом мире. Становится невыносимо грустно от такого высокого числа. Оно не должно быть таким. Никто не заслуживает подобного. Жаль, что он не может поверить в собственные слова. — И ты... Ты всех их спас? — спрашивает Тэхен, внимательно смотря в глаза Чонгука. Тот теряется на секунду и кидает печальный взгляд на телефон. — Около сорока пяти процентов звонящих повесили трубку или сдались, — медленно отвечает он. — Я точно знаю, что не смог помочь нескольким... Вот почему я отношусь к этому серьезно, потому что жизнь имеет огромную ценность, Тэхен, — после недолгой паузы Чонгук продолжает: — Мы не понимаем эту ценность, пока кто-то не умрет, или пока мы сами не станем заложниками проблем. Ты можешь быть для кого-то огромным примером, чтобы жить, а можешь — огромным примером, чтобы умереть. — Те звонки... Те люди, которым ты не помогаешь... Тебя это беспокоит? — ошеломленно спрашивает Тэхен, придвигаясь чуть ближе. Чонгук грустно улыбается. — Раньше, когда я только-только начинал, мне это не давало покоя. Я чувствовал, что не обладаю достаточным навыком, чтобы мотивировать их продолжать жить, но позже понял, что нет смысла винить себя. Это моя работа. И хотя бы я могу задержать их в этом мире чуть дольше, чем они могли бы без меня. Но спасаю я все-таки больше. — Ты спас меня, — напоминает Тэхен, и от него не ускользает зарождающаяся улыбка на лице Чонгука. — Знаю. И я рад, что прямо сейчас у меня есть возможность просто смотреть на твое лицо, — признается тот, и Тэхен вновь думает о том, что этот парень просто не может быть реальным. — Я отвечу на пару звонков. Подождешь меня минут тридцать? Можешь остаться здесь или выйти в коридор, если хочешь. Я просто… Вообще, сегодня даже не моя смена, но я чувствую, что должен сделать это, — словно оправдывается Чонгук. Тэхен понимающе кивает головой и берет несколько книг со стола, на что Чонгук улыбается, подключаясь к линии. Сначала Тэхен хочет выйти из кабинки — не уверен, что сможет спокойно высидеть рядом с Чонгуком в такой сложный момент, но позже понимает, что все же хочет послушать. Телефонный звонок раздается мгновенно, и мурашки табуном бегут по телу Тэхена. Каждый звонок — это один человек, нуждающийся в помощи, человек, держащийся за последний кусочек надежды, и Чонгук либо убедит его продолжать жить, либо будет продолжать разговор, попутно вызывая помощь по данному адресу. — Телефон «Линии жизни», чем я могу Вам помочь? — нажав на кнопку, Чонгук внимательно слушает. Вот он. Этот мягко-сладкий голос, который Тэхену никогда не надоест. — Арым, эй, мне нужно, чтобы ты успокоилась, хорошо? Золотце, скажи мне, что случилось? — произносит Чонгук, изо всех сил стараясь успокоить несчастную девушку. А Тэхен в это время смотрит, как он упирается подбородком в ладонь. — Тяжелый случай, — шепчет Чонгук Тэхену и звучит при этом так искренне и печально, что внутри все разрывается на части. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Пожалуйста, оставайся в своей комнате и держись подальше от предметов, с помощью которых ты можешь навредить себе. Может, обнимешь подушку, пока мы будем разговаривать? — он кивает недоступным Тэхену словам в трубке. — Хорошо, умница, Арым. Сейчас я хочу, чтобы ты выслушала меня… В этот момент Тэхен откладывает книгу и вслушивается в каждое слово, как если бы разговаривали с ним. — Ты важна и незаменима. В этом мире так много людей, которые чувствуют то же самое, что и ты сейчас, и это разбивает мне сердце... — объясняет Чонгук. — Но ты уникальна, и нет никого, кто был бы похож на тебя. Никто не имеет права решать за тебя и говорить, стоит ли твоя жизнь чего-то или нет. Никто не должен говорить тебе, что ты недостаточно хороша, ставя под сомнение твои способности. Снова молчание. — Конечно, мы привыкли обращать внимание на тех, кто говорит нам, что мы ничего не стоим… Я знаю, честно. И особенно если это говорят близкие нам люди. Ибо именно от этих людей мы больше всего хотим и ждем одобрения в девяноста девяти процентах случаев. Твоя мама не имеет права говорить тебе, что ты ни на что не годишься или что ты в чем-то плоха. Ты не плоха, ты бесценна, просто она боится это признать. Ты недостаточно хорош, Тэ. Хватит пытаться. Он знает этот голос — голос его матери. Тэхен и его мама столкнулись с проблемами в отношениях из-за неудачного брака. В прошлом на Тэхена выливалось огромное количество злости. Он был для нее этакой грушей для словесного битья. — Откуда мне это знать? — повторяет Чонгук. — Все, кто живет на этой земле, имеют свою ценность. Они ведь не без причины живут. И ты тоже живи, в первую очередь для себя, а не для своей мамы, которая считает правильным сказать, что в тебе чего-то не хватает. Полагаться на нее и ее слова, чтобы принять себя — это не то, что следует делать. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ненависть к себе, Арым. Никто, слышишь, ни один человек не вправе говорить тебе, кто ты такая, и на что ты годишься. Поэтому, пожалуйста, не позволяй им делать этого. Они хотят увидеть, как ты ломаешься и сдаешься, но если ты найдешь в себе силы противостоять им, это автоматически сделает тебя победительницей. Полминуты. — Не благодари меня, но всегда пожалуйста. Если тебе нужна будет еще помощь сегодня вечером, звони на этот номер в любое время дня и ночи. Мы здесь двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я попрошу позвонить кого-нибудь тебе чуть позже, чтобы проверить, как у тебя дела. Тэхен чувствует, как в глазах собираются слезы. Он только что лично услышал и увидел, как Чонгук давал невероятно действенные советы девушке, которая боролась и продолжает бороться так же, как и он сам. Он чувствовал, что каждое слово, сказанное Чонгуком, будто было обращено к нему. От взгляда не ускользает, что Чонгук не отключается первым. Он ждет, чтобы убедиться, что с человеком по ту сторону все в порядке. Чонгук просто вынуждает Тэхена молча давиться слезами, закрывая рот рукой. И это не слезы горя, это слезы долгожданного облегчения. Теперь есть три вещи, в которых Тэхен абсолютно уверен. Во-первых, у Чон Чонгука прекрасная душа. Он странным образом любит людей, черный кофе, Бруно и книги. Во-вторых, Чон Чонгук любит вдохновлять людей на жизнь и ни за что не сдаваться. И, в-третьих, Чон Чонгук заставляет его чувствовать то, чего он никогда не чувствовал раньше. Чон Чонгук — его личный пример, чтобы жить. Он полностью дополняет его.