«Я не могу вырезать кусок ткани и сшить из него красивое платье, но я могу заштопать дыры в рубашках и пришить пуговицы» Джоанна Ламли
Атмосфера в палате накалена до предела. Но не из-за того, что у стоявшего напротив человека разбит нос, а потому, что осадок невысказанных слов саднит горло каждому из них. Тем не менее никто не решается заговорить первым. Чимин беспокойно моргает, а его уставшее лицо замирает в выражении томительной тоски. Бесшумными шагами он проходит внутрь палаты и останавливается в самом центре. Его зеленое худи с капюшоном свисает до самых колен, обтянутых черными джинсами. Сразу так и не скажешь, что здесь что-то не то, но стоит заглянуть в глаза, и откроется вся подноготная. Тэхен свято верит, что глаза — зеркало души, ведь посмотрев в них, сразу окунаешься в самые сокровенные моменты чужой жизни, свидетелем которых мало кому доводилось быть. Там сокрыта история, которую мало кому удается прочесть. И Тэхен хочет узнать историю Чимина. — Можно? — робко спрашивает Чимин, указывая на стул у кровати. После нерешительного кивка Тэхен сильнее заворачивается в одеяло и поправляет подушку, принимая сидячее положение. Они продолжают молчать до тех пор, пока Чимин, глубоко вздохнув, не поворачивается к нему полностью, и Тэхен не замечает скатывающуюся по щеке слезу. — Ты в порядке? — шепотом спрашивает друг, быстро стирая мокрый след. В порядке ли Тэхен? В целом жив, руки-ноги на месте. Кроме общей слабости и боли в затылке, физически он прекрасно себя чувствует, а вот над тем, что творится в мозгах, надо работать и работать. — Сойдет, — неоднозначно отвечает Тэхен, избегая чужого взгляда. Чимин судорожно выдыхает и, скрестив ноги, немного расслабляется. — Я так рад, — он останавливается, дергая коленом. — Рад, что ты жив… Тэ… Вместо ответа Тэхен наконец-то смотрит другу в изможденное, несколько осунувшееся лицо, на котором темно-красные капилляры, появившиеся от недосыпа и постоянных рыданий, расчеркивают область вокруг глаз. Весь нос обклеен пластырями, а отек доходит до самых скул. Чимин снова проводит по щеке ладонью, и из-под съехавшего рукава виднеются свежие порезы. У Тэхена перехватывает дыхание. Хочется спросить, но он упорно молчит, ждет, что скажет сам Чимин. — Я должен перед тобой извиниться, — начинает тот. — Оправдания выдумывать не буду, потому что ты достоин большего. Тэхен заслуживает куда больше, чем сбивчивые оправдания, и он об этом прекрасно знает. Зато он не заслуживал такого отношения к себе со стороны того, кого считал лучшим другом. Никто не заслуживает подобного, особенно, когда эти люди нуждаются в помощи. — С чего мне следует начать? — звучит риторический вопрос, но Тэхен специально решает подлить масла в огонь. Прочистив горло, он с неким гонором произносит: — Будет прекрасно, если с самого начала. — Ты прав, — морщится Чимин, вытирая вспотевшие ладони о джинсы. — С начала… Да, я познакомился с Юнги незадолго до того, как представить вас друг другу. Тэхен хорошо помнит тот день, как и то, что не получил надлежащего объяснения, почему его так долго держали в неведении. Или просто за идиота. — И примерно в то же время я узнал, что у моего дедушки деменция. Тэхен хмурит брови на переносице. Дедуля Пак, как они прозвали его в детстве, был самым близким человеком для Чимина. Он всегда пек им печенье, обрабатывал разбитые колени после нескончаемых падений с велосипедов и даже иногда танцевал с Чимином. Грудь пронзает укол вины. Почему Тэхен раньше не интересовался о его здоровье? Но потом сознание ухватывается за то, что именно Чимин игнорировал звонки, а не наоборот. — И тогда я начал отдаляться ото всех, — объясняется Чимин. — Наверное, все потому, что чувствовал себя потерянным и испуганным, что ли? Меня охватил неконтролируемый страх, что все вокруг меня просто исчезнут. Я вбил это себе в голову настолько сильно, что это больше напоминало одержимость. Я убедил себя в том, что все, кто мне дорог, испарятся в один миг. Лопнут, как мыльный пузырь. Это чувство отлично знакомо Тэхену, поэтому у него даже не возникает желания злиться на этот счет. Однако если рассуждать логически, то в большинстве случаев люди отталкивают людей из страха быть покинутыми и сломленными, но после сделанного, как раз таки обрекают себя на гордое одиночество и страдания. — В общем, создал сам себе проблемы, — по изменившемуся голосу становится понятно, что все было намного серьезнее. Еще одна знакомая ситуация. — Однажды ночью я бродил по всевозможным закоулкам… Может, искал какой-то опасности? Мне удалось: я познакомился с барыгой, который уверил, что может положить конец моим страданиям. Так я начал глотать таблетки, курить, — продолжает Чимин таким тоном, словно насмехается над собственной глупостью. От одной мысли о сигаретах руки дергаются в непроизвольном жесте. До сих пор свежи воспоминания, в которых отец постоянно курил дома, не утруждая себя походом на улицу. Мужчина будто назло оставался внутри, выкуривая одну сигарету за другой, пока Тэхен вдыхал едкий запах табачного дыма. Нет, сейчас не время уходить в прошлое с головой. То, что Чимин оказался в такой ситуации, заставляет сердце обливаться кровью. Он мог умереть. — Но ничего не помогало, Тэ. Сколько бы таблеток я ни глотал, сколько бы сигарет ни выкуривал… — разбито шепчет Чимин. Ему чертовски стыдно, поэтому он прячет глаза, смотря куда-то в пол. — Я был сломлен и потерян… — Тогда почему ты не пришел ко мне? Почему оттолкнул меня? — не выдерживает Тэхен, и Чимин моментально вскидывает глаза, выглядя при этом так, будто боится ответа на этот вопрос. — Я… Тэ… Ты сам проходил через это, и я подумал, что ты только более-менее отошел от всего, поэтому не стоит поднимать эту тему вновь… А потом дедушка… — Чимин, мне удалось это пережить, и ты мог просто прийти и поговорить со мной… Но в любом случае, я не виню тебя, — с тоской в голосе отвечает Тэхен. Он ведь понимает, что последние несколько месяцев с ним действительно было нелегко обсуждать такие темы, учитывая, что депрессия начала прогрессировать. — Тэ… — нахмурив лоб, возражает Чимин. — Я знаю, — перебивает Тэхен. — Знаю, что ты собираешься сказать. «Не вини себя». Но мне с лихвой хватило этого от моего прошлого психотерапевта, так что просто продолжай дальше. Чимин послушно кивает, и, несмотря на все, что произошло между ними, Тэхен вдруг понимает, что слишком холодно разговаривает с другом. То, как Чимин вздрагивает при каждом его ответе, как правильно пытается подобрать слова… Неужели он пугает его? Этого не должно быть ни в одном из сценариев. — Как-то утром, сразу после покупки очередной пачки таблеток, я зашел в кофейню… — продолжает Чимин, выпуская воздух из легких. — Где и познакомился с Юнги, — вот оно что. — Юнги в прямом смысле налетел на меня, пролив кофе на мою одежду, из-за чего у меня выпали таблетки из рук, — тихо смеется он, но это горький смех, совсем не радостный. Тэхен часто задается вопросом, какой была бы его жизнь, выбери он другой путь? Но он не только про себя думает. Вот если бы Юнги и Чимин не познакомились? Где бы был Юнги? А Чимин был бы сейчас тут? — Он наклонился, чтобы поднять пачку… И когда с извинениями протянул ее мне, на его лице читалось такое разочарование, которое не должно быть у незнакомого человека. Он спросил о таблетках, и я не смог соврать, на что он ответил, что я не нуждаюсь в подобных вещах, а потом предложил выпить с ним кофе и рассказать все, что меня тревожит. Мне нечего было терять, и я согласился. Мы проговорили тогда несколько часов, — сопровождает воспоминания Чимин сдержанной улыбкой. Юнги часто хвастался перед Чонгуком, как гордится Чимином, из-за чего Чон, будучи не в курсе происходящего, долгое время недоумевал. Тэхен как сейчас помнит его озадаченный вид. — Я не рассказал тебе о нем сразу, потому что сначала мне самому необходимо было все осознать и принять, — между тем объясняет Чимин. — Я наконец-то поверил в то, что Юнги никуда не денется, что он останется в моей жизни, что не собирается уходить. Получается, Чимину действительно нравится Юнги. Как же это отвратительно мило! Его интонация, когда он рассказывает про него, абсолютно идентична той, с которой говорит Тэхен, когда речь заходит о Чонгуке. Тогда может ли такое быть, что Чимин любит Юнги? — Так случайный разговор вылился в ежедневные встречи. День за днем, неделя за неделей. И вот прошел целый месяц. Я был настолько увлечен Юнги, — с грустью вздыхает Чимин, — что даже не заметил, как оттолкнул лучшего друга. — Чимин-и… — Тэхен, я влюбился в него. И безумно хотел быть рядом, а от мысли, что он уйдет так же, как дедушка, у меня внутри все переворачивалось, — признается он. — Чимин… Он умер? — еле слышно спрашивает Тэхен. Задавать вопрос совершенно не хотелось. Несколько секунд Чимин молчит, а затем еле заметно кивает. — Он умер во сне, и даже через… Черт, даже через месяц после этого… Мне казалось, что люди будут покидать меня, в том числе и Юнги. Знаешь, я пытался уйти от него, — сквозь слезы произносит он. — Но Юнги… Он тот, в ком я уверен больше всего. Не знаю почему именно. Может, потому что он мне нравится, может, потому что он мой парень… Тем не мене в тот день он просто не позволил мне уйти. А когда я увидел, что у тебя приступ… Я понял, что облажался, и меня накрыла такая злость. На самого себя в первую очередь. Тэхен усмехается. Какого хрена, в самом деле? — Если понял, тогда почему на следующий день после приступа повел себя как мразь? — Тэхен прикусывает язык, чтобы не сказать более обидных слов. — Ты же знаешь, как мне было больно. При упоминании того дня Чимин дергается, как от пощечины: — Я не мог реагировать на события адекватно. Мне показалось, что ты не хочешь, чтобы я был рядом. — Просто я не боксерская груша, на которую можно обрушивать удары, даже если они словесные, — резко отзывается Тэхен. К сожалению, это не помешало Чимину сказать то, что он сказал. — Прости… — раскаяние сквозит в его голосе. — Я заслужил разбитый нос. Тэхен качает головой. Нет, он никогда не хотел разрывать общение с Чимином, никогда. Это его лучший друг, который был всегда рядом, поддерживал и не давал искромсать себя, выпрыгнуть из окна или повеситься. С самого первого дня. — Ты идиот, — холодно добавляет Тэхен и получает мгновенный кивок в знак согласия. Что ж, похвально, что Чимин хотя бы не отрицает. — Да, — вдогонку. — Но, Тэ, я думал… Думал, что опоздал… Мне позвонил Чонгук. Интересно, каково было Чимину, когда он получил звонок? Винил ли себя? Сорвался ли с места, чтобы скорее добраться до больницы? Ждал ли? Плакал? Как долго? — Это все моя вина, Тэхен, — сдавленно всхлипывает Пак. — Прости меня… Черт возьми, знал бы ты, как мне жаль… Внезапно гнев, до этого бурливший в жилах Тэхена, подобно вулкану, исчезает. Ему известно, что такое самобичевание, ведь он постоянно пытался переложить вину на себя, даже если это никак не касалось его напрямую. Он всегда чувствовал обязанность обвинить во всем себя. В мысли врезается голос Ханыля: «Все еще думаешь, что Чимину плевать на тебя? Потому что послушай теперь меня. У того мальчика в комнате ожидания тоже нет-нет да проскользнет мысль о самоубийстве. Он винит во всем только себя одного. А прятался он от тебя не просто так, Тэхен». Вот и вся правда: точно так же, как Тэхен бездумно отрекался от окружающих, несмотря на их обиду и боль, Чимин делал то же самое. Теперь он на собственной шкуре понял, что это такое, и ему это не нравится. Сейчас, благодаря Чимину, он осознал, что если в трудные времена человек решил довериться тебе, необходимо ценить это. Чимин все-таки смог прийти, несмотря на неприятные слова, которыми они обменялись на днях, натянутые отношения, регулярные ссоры и мысли о самоубийстве. Тряхнув головой, Тэхен берет за руку мелко подрагивающего Чимина. — Нет, Чимин-и, нет. Это только моя вина. Тот хлопает слипшимися ресницами, а в глазах страх переплетается с печалью и жалостью. Месяц назад Тэхен бы обрадовался такому состоянию друга, но сейчас он даже думать о таком не хочет. Жизнь вновь без спроса дала ему пощечину, вручая разбитое состояние близкого человека на блюдце с каемочкой. — Но я… Нет… — Чимин, ты не виноват в моих страданиях, — перебивает Тэхен сбивчивую речь. — Конечно, то, что тебя не было рядом, не облегчило ситуацию… Но я давно воюю с собой, и в этом нет твоей вины. Трудно продолжать жить, когда кажется, что весь мир против тебя. Тэхен обычно не делится таким с Чимином. Он и не вспомнит, когда последний раз подробно рассказывал о навязчивых мыслях и проблемах со здоровьем. В прошлом они решили, что если начнут говорить о таком, то быстро должны перевести тему в другое русло, чтобы не закапывать себя еще глубже. Возможно, в этом и крылась проблема. Проблема, что в мире есть сочувствие, искренность и сострадание, которыми никто не пользуется должным образом. Люди держат все в себе, боясь открыться кому-то, поделиться, попросить совета, просто выбрав путь медленного, беспомощного разложения. Быть может, если бы в подростковом возрасте Тэхен был немного смелее и не пытался отмахнуться от того, что тревожило, он бы не оказался в той яме, которую рыл собственными руками. Пора признать это. — Тэ, мир не настроен против тебя, — Чимин слегка сжимает его руку. — Иногда я сомневаюсь в этом, — усмешка и измученный взгляд в потолок. — Ведь даже прямо сейчас я периодами дышу через кислородную трубку. Чимин трет шею и тянется к прикроватной тумбочке за салфеткой. — Ты жив, и это самое важное. А в жизни всегда так: в ней все ставится под сомнение. Просто так ничего не происходит. Они снова погружаются в тишину. Каждый думает о своем. Только на этот раз вокруг нет былого напряжения. Находиться друг с другом теперь куда уютнее. Все меньше чувствуются обида, злость, гнев. Лед тронулся. — Чимин-и? — шепотом зовет Тэхен, и, когда друг поворачивает голову, смотрит прямо в глаза. — Да? — Я не могу пообещать тебе, что мы с тобой… Что все будет как раньше. Ты причинил мне слишком много боли… — совсем тихо произносит он. — Знаю, Тэхен, — понимающе кивает тот. — Но мы обязательно разберемся во всем… Просто дай мне время, а я — тебе, хорошо? Уголки губ Чимина трогает легкая улыбка. — Спасибо. Хоть я и не заслуживаю этого, но спасибо. Я всегда рядом, тебе стоит лишь позвонить. Конечно, Чимин не будет рядом постоянно, но Тэхен уверен, что друг теперь всегда примет входящий звонок. Лишь бы он сам решился на него. — Тэ, может, спрашивать об этом рановато, но что между тобой и Чонгуком? — интересуется Чимин голосом, хриплым от слез. Закусив губу, Тэхен мечтательно растягивает губы. Время поможет.***
Часы посещений пролетают в одно мгновение. Тэхен успевает встретиться с Юнги, настроение которого менялось с каждой секундой, поболтать со слишком эмоциональным, но веселым Хосоком и объясниться с Намджуном, несколько раз напомнившим, что к нему можно обратиться в любое время дня и ночи. Если Тэхен что-то и выносит из этого урока, так это то, что у него самые невероятные и самые лучшие друзья, чьи сердца больше самой Вселенной. За исключением Юнги. Возможно, его сердце размером с Плутон, по крайней мере, когда дело касается Тэхена. Мин пригрозил ему, что если он еще раз тронет нос Чимина, то сам попрощается с обонянием. После такого заявления Чонгук решил, что для первого раза разговоров достаточно, на что Тэхен с радостью закивал головой. Вообще-то, он всю жизнь готов поддакивать именно такому Чонгуку. Властному. Твердому. Сексуальному. Но стоит им остаться наедине, как этот властный Чонгук требует доказательства того, что между Тэхеном и Чимином все нормализовалось, и не отстает до тех пор, пока Ким не шипит змеей, в пятый раз повторяя, что переживать не о чем. Оставшаяся же половина дня проходит в спокойствии: Тэхен дремлет в кровати, пока Чонгук делает что-то для «Кризисного Центра». За окном уже смеркается, когда Тэхен чувствует подступающий голод, неприятно давящий на стенки желудка, но так не хочется отвлекать Чонгука, поправляющего праздничную надпись «Выздоравливай скорее!», которую Хосок притащил на пару с тюльпанами. Поэтому теперь палата заставлена кучей букетов, а картину довершает сидящий в углу плюшевый медведь. Тэхен не сдерживает улыбки, наблюдая, как Чонгук воодушевленно переставляет вазы к окну. Подумать только, он чуть не лишился его из-за собственного упрямства. Чуть не разрушил то удивительное, что дарил Чонгук. Он никогда не простит себе, что не ценил этого парня. Ни за что в жизни Тэхен больше не посмеет принять Чонгука как должное. Даже если будет разрываться на части, даже если будет сходить с ума, он не покинет его. — Чонгук-и? — зовет Тэхен надломленным голосом. — Можешь посидеть со мной, пожалуйста? Чонгук мгновенно перестает двигать вещи, усаживается на кровати и, переплетя их ноги, подтягивает Тэхена за талию к груди. Странно, но Тэхен раньше никогда не нюхал Чонгука. Так что сейчас он не отказывает себе в удовольствии втянуть носом запах, исходящий от лежащего рядом человека. Клубника и, кажется, ваниль… Да, этим сочетанием можно наслаждаться вечно. Как и лежать рядом, растворяясь в объятиях друг друга. Чонгук нежно целует теплую макушку, прежде чем откинуться на подушки. — В чем дело? — он вопросительно сводит брови. — Тебе нужно что-нибудь? Волнуется. Когда речь заходит о заботе любимых, мозг Чонгука начинает работать в ускоренном режиме. Да и сам он готов разорваться, лишь бы помочь. — Просто обними меня, ладно? — Тэхен выводит невидимое сердце на твердой груди. — А вообще, расскажи сказку. Чонгук утробно смеется, из-за чего его грудная клетка приходит в движение. — Сказку? — переспрашивает он, щелкая Тэхена по носу. — Которую рассказывают на ночь маленьким детям? Тэхен шлепает его по бедру. Он что, похож на малыша? Ну если только на его малыша. — Захлопнись и поговори со мной… Мне нравится твой голос, — признается он, сверкая алеющими щеками. Чонгук крепко сжимает хрупкую талию и бормочет в ответ: — Как мило. Тогда что тебе рассказать? — Чонгук-и, чем слушаешь? Разве такому тебя учили? Я попросил сказку на ночь! — ноет Тэхен, и Чонгук утыкается лицом в пушистые волосы. — Я имел в виду, название сказки, так что перестань возникать, или я задушу тебя объятиями, — запугивает тот, прикусывая мочку уха. Тэхен не вздрагивает, не показывает вида, что ему до жути приятно. Невыносимо хочется узнать, какие у них отношения с Чонгуком. Нет, понятно, что они любят друг друга, но хочет ли Чонгук быть с ним? Что если Чонгук так сильно любит его, что решит бросить? Эта мысль приводит в ужас, но Тэхен старается не впадать в панику и просто наслаждается моментом. — Вот и прекрасно, так что хватит тянуть резину, — дует губы он. — А не слишком ли ты много командуешь? — усмехается Чонгук, хотя в голосе отчетливо слышится доля восхищения. — Ладно. Несколько… — Чонгук, ты не сказал «Однажды жила-была», — хихикает Тэхен, а Чонгук стонет, сильнее стискивая его в объятиях. — Моя непослушная принцесса, — с сарказмом тянет он, не до конца уверенный в реакции на прозвище, но Тэхен только растекается по нему, полностью расслабляясь. — Однажды жила-была прекрасная принцесса, — драматично приступает к рассказу Чонгук. — Ее глаза были похожи на таинственный океан, а волосы были серебристее любой вилки… — Вилки? Ты перешел от метафоры океана к вилке? — фыркает Тэхен, но тут же затихает, когда чувствует легкий шлепок. — Ее улыбка сияла ярче любой звезды, кожа была белее снега, а ее красоте завидовали. Но, несмотря на это, принцесса была полна неуверенности… — секундная пауза заполняется мягким массажем на голове. — Ей всегда казалось, что она плохой человек, за что принцесса ненавидела себя… Но как-то раз к ней приехал один безумно красивый принц на белом коне… — Что-то не припомню, чтобы ты был на белом коне, когда мы встретились впервые, Чонгук-и, — вклинивается Тэхен. — Ты такой капризный! И кто сказал, что принцесса — это ты? — обижается Чонгук, а Тэхен складывается пополам от смеха. — Что, если я был принцессой? Сердце Тэхена болезненно сжимается. Чонгук никак не может быть принцессой, тогда бы он ненавидел себя, а это что-то из разряда фантастики. Человек, который крепко держит его в своих руках, совершенен от волос до пяток. — Кроме того, мы познакомились по телефону. Ты понятия не имел, как я выгляжу, — снова поправляет Тэхен. — Все, молчи лучше! Моя очередь рассказывать сказку! — Да, сэр, — повинуется Чонгук. — В любом случае, — начинает Тэхен, прочистив горло, — принц, прискакавший на белом коне, не ожидал, как сильно изменится его жизнь после встречи с принцессой… Она была слишком красивой и слишком доброй. Тэхена коробит. Чонгук, философствующий принц, умел подбирать слова, а вот он в этом плане — ничто. — Вскоре принц влюбился в принцессу, совершенно очарованный ее красотой и страдающей душой. Он был полон решимости исправить это… Настолько, что чуть не наорал на водителя скорой помощи, — шепотом продолжает Чонгук. Тэхен с явным разочарованием устремляет на него взгляд. Чанель был так мил. — Кстати, Чонгук! Как ты посмел… — Ути-пути, — не дает тот договорить ему, приложив палец к губам. — Позволь закончить мою сказку, принцесса, — и прежде чем продолжить, Чонгук радостно улыбается. Говорят, что зевота заразительна, но улыбка, как у него, намного заразительнее. — Принц понял, что готов на все ради своей принцессы. В конце концов, он сделал ей самый лучший подарок, о котором та только могла мечтать, — добавляет он. — Какой же? — Он подарил ей смысл жизни, — гребаный Чон Чонгук. Живой, ходячий, говорящий болван. Тэхен краснеет до самых кончиков ушей, задыхаясь от переизбытка чувств. Должно быть, Чонгук замечает это, потому что, убрав пальцы из волос, он принимается поглаживать розовые щеки. Они долго сидят в тишине. Чонгук ни на секунду не расслабляет хватку, наоборот, сжимает крепче. Время теряет для них счет. Солнце постепенно скрывается за горизонтом. Тэхен смотрит на начинающего дремать Чонгука, на его слегка приоткрытые губы и подрагивающие ресницы. — Гук-и, — шепчет он, толкая локтем, чтобы тот очнулся. Чонгук вздрагивает, открывает глаза, озираясь по сторонам, и, когда смотрит на Тэхена, его взгляд смягчается. — Да, Тэ? — из-за громкого зевка Тэхен еле разбирает слова. — У принца с принцессой был счастливый конец? — спрашивает с любопытством. Чонгук слабо смеется, а потом кивает, водя носом по волосам Тэхена. — Конечно. Они были рождены для этого.