«В результате диссоциации человек забывает всю информацию о себе, вплоть до собственного имени. У него меняется характер, поведение и взгляды на жизнь. Из памяти выпадают определенные эпизоды из жизни. Причинами этого являются тяжелые травмы, которые человек воспринимает как кадры из фильма, потому что старается таким образом защитить себя от эмоционально неприятных для него ситуаций. Однако, стремясь оградить себя от негатива, он наоборот попадает в ловушку, поскольку столкнувшись с подобной ситуацией в обычной повседневной жизни, это зачастую приводит к более серьезным психическим расстройствам» Шахида Араби
Из больницы, которая становится Тэхену чуть ли не вторым домом, его выписывают через неделю. Один за другим дни сменяли друг друга: подъем, еда, Чонгук, отбой, подъем, еда, Чонгук, отбой. Тэхена устраивал такой распорядок дня. Приятная монотонность отвлекала от того темного, что притаилось в голове — от воспоминаний, бросавших в пот, и от понимания, что после выписки придется начать терапию. Это совсем не радовало. Но кто его спрашивает? Для окружающих он частично поехавший самоубийца, поэтому что ни скажи, на это отреагируют с крайней настороженностью. Какой смысл бегать от реальности? Сейчас он слишком уязвим, а уязвимость, как правило, Тэхен ненавидел всей душой. Первый сеанс подкрался незаметно. В прошлый раз, когда он сидел в кабинете психотерапевта, ему было семнадцать, и они еще встречались с Сокджином. Интересно, как у него дела? Прошло уже столько лет, но после расставания они никак не контактировали. Тэхен все еще помнит, как порвал с ним, и свободу, которую почувствовал в тот момент. Однако с осознанием перемен нахлынуло чувство одиночества и растерянности. События всплывали в голове и накрывали, подобно цунами. Просто безумие, что за такой короткий промежуток произошло столько всего, и спустя каких-то пять лет он снова едет к психотерапевту. Пусть не один, но хотя бы едет. Тэхен чувствует невероятный прилив мотивации, чтобы бороться, несмотря на то, что ненавидит даже мысль о посещении мозгоправов, которые учат жить. В чем разница между любовью к Чонгуку и любовью к Сокджину? Конечно, последний пытался помочь еще до измен, но Чонгук… Чонгук в прямом смысле вдыхает в Тэхена жизнь, учит слушать и любить себя, окружая вдобавок собственной любовью. Для Тэхена это чрезвычайно важно, учитывая, что раньше он не испытывал к себе никаких чувств. Чонгук ворвался в его жизнь и стал тем, в кого Тэхен влюбился впервые за пять лет после прошлых отношений. Было ли ему страшно? Несомненно. Большую часть времени Тэхен не считал себя привлекательным. Он привык заострять внимание на своих недостатках, а не преимуществах, которых, между прочим, огромное множество. Чонгук же, напротив, уверен, что Тэхен — необыкновенный человек, всего лишь заблудившийся в прошлом, призраки которого до сих пор его терзают. Тэхен хочет ему верить. Действительно хочет, но не знает как. Как можно поверить в то, что раньше считал ложью? Прошлое… Сегодня оно крошечными кусочками начнет раскрываться. Почему так боязно? Непонятно. Непонятны и чувства по поводу того, что придется рассказывать обо всем стороннему человеку. Тэхен держится только за Чонгука. Уже совсем скоро он посмотрит в лицо своим страхам. Всего через каких-то пару мгновений. Стоя напротив кирпичного здания, Тэхен щурит глаза — солнечный свет слепит неимоверно. — Мы на месте, — крепко держащий его за руку Чонгук проверяет в телефоне адрес. Тэхен закатывает глаза, пытаясь придать себе более-менее расслабленный вид. Можно подумать, будто они приехали в шикарный отель, чтобы провести время вместе, но нет, это всего-навсего обветшалое здание, в котором Тэхен будет получать помощь. Неделями. Могло быть и хуже. Его могли положить в клинику без возможности возвращаться домой. Так что это мелочи, с которыми он справится. Ради Чонгука. Ради себя. — Готов? — серьезно спрашивает Чонгук. А как иначе? Тэхен неуверенно кивает, прежде чем разрешает мягко потянуть себя в сторону здания. Он никогда не устанет от этих надежных теплых рук. С Чонгуком он готов на все. Только почему Чонгук до сих пор не предложил встречаться? Из-за того ли, что они были заняты? Уже через тридцать секунд они входят в красные деревянные двери, и на Тэхена обрушивается дикое желание покинуть это место. Сидящая на стуле средних лет типичная стерва-секретарша ситуацию не улучшает. Похоже, она ненавидит не только свою работу, но и свою жизнь. Ее брови ужасно нахмурены, а рубашка настолько свисает, что обнажает примерно половину верхней части тела. Вот почему Тэхену нравятся больше парни. Сразу за ней о чем-то спорят мать с сыном (по крайней мере так кажется). На лице женщины виден сильный испуг, в то время как сын, возвышающийся примерно на голову, прожигает ее взглядом. Почему никто не вмешается? Неужели всем все равно? Чонгук замечает перемену настроения и слегка сжимает руку Тэхена, напоминая, что рядом, и приблизившись к уху, шепчет: — Это они, котенок. Не ты. Пока ты здесь, не думай о ком-то, кроме себя. Почему-то это не успокаивает. Тэхен боится начинать все заново. Взгляд перемещается на семью, состоящую из трех человек — родители, держа ребенка за руки, заходят в комнату ожидания. У Тэхена никогда такого не было. Никогда не было даже шанса сходить на семейный сеанс психотерапии. Отвратительно осознавать это, смотря вслед скрывающейся с ребенком паре. Тэхен банально завидует, ведь он тоже хотел, чтобы мама с папой проявляли такую заботу к нему. Хотя бы в те времена, когда они были семьей. Тэхен нечасто вспоминает день, когда окончательно разорвал все связи с семьей, но картинка перед глазами выстраивается так, словно это было вчера. Погрузиться глубже в размышления ему не дает Чонгук, притягивая к стойке. — Имя? — бесцветным тоном спрашивает женщина. Неужели нельзя добавить хотя бы каплю доброжелательности? Или попытаться не излучать ауру ненависти на метр? — Ким Тэхен, — подрагивающим голосом отзывается он. Женщина вскидывает то, что осталось от левой брови, и всматривается в карту пациента. Наверное, уже успели прислать из больницы. Она кивает как в замедленной съемке и указывает на стоящие в холле диваны. — Мистер Чун Дахен скоро примет Вас. Ожидайте. Тихо поблагодарив, они идут в указанном направлении. Чонгук предлагает сесть к нему на колени, чем вызывает у Тэхена неприкрытый шок. — Чонгук-и! — шипит Тэхен сквозь зубы, и его лицо вспыхивает цветом мака. — Перестань валять дурака и сядь ко мне на колени, — настойчиво шепчет тот и бесцеремонно тянет на себя. Тэхен утыкается в крепкую шею и испускает несдержанный выдох. Кто они друг для друга? Любовники? Хорошие друзья с привелегиями? Никто из них не говорил об этом вслух. Наверное, оно и к лучшему. Тэхен слишком потрепан жизнью, чтобы быть хорошей партией для Чонгука, верно? Иногда так хочется иметь невидимую кнопку в голове, которая бы позволила заглушить все ненужные голоса, атакующие его ежедневно. Возможно, с ее помощью он бы не оказался там, где сейчас, и не погряз в тревоге и ненависти к себе. Чонгук обвивает рукой тонкую талию, и это ощущается так правильно: будто недостающий кусочек головоломки прикладывается туда, где его не хватает. — Тэ, — он осторожно толкает Тэхена, который незаметно для себя успевает задремать. Ради справедливости, у него выдались очень насыщенные выходные. — Эй, не спим, большой малыш, — поддразнивает Чонгук, щелкая его по носу. — Твой большой малыш, — выпаливает Тэхен, тут же смущаясь, на что Чонгук кивает с усмешкой. — Именно. Мой большой малыш, — повторяет он, и Тэхен не знает, что ему нравится больше — само прозвище или чувство принадлежности этому человеку. Чонгук назвал его своим, благодаря чему он ощущает себя желанным. — Я так горжусь тобой, Тэхен, — хвалит внезапно Чонгук, поглаживая его по острому плечу. — И ты тоже должен гордиться собой. А вот Тэхен не уверен в этом. — Я… Всего лишь поговорю со специалистом. Разве тут есть чем гордиться? — застенчиво спрашивает он. — Конечно, — уверяет Чонгук. — Ты посмотришь в лицо своим страхам и проблемам, чего многие не решаются сделать на протяжении всей жизни. Ты молодец, и я горжусь тобой. Кто-то гордится тобой. Чонгук гордится тобой. — Правда гордишься? — интересуется Тэхен, смакуя языком слова. — Больше, чем ты можешь себе представить, мой маленький воин, — спокойно отвечает Чонгук, проводя по родинке на носу. Как же Тэхен хочет его поцеловать… Но с этим придется подождать. — Ким Тэхен? — прерывает их мужской голос, и они оба вынуждены встать на ноги. Тэхен встречается взглядом с вышедшим мужчиной и впервые в жизни не хочет сбежать. Только непонятно, от того ли это, что он стал старше, или потому, что теперь есть человек, который верит в него и ждет. Этот человек гордится им, хочет, чтобы Тэхен прожил счастливую жизнь, и готов быть рядом до самого конца. Этот человек — Чон Чонгук.3 недели
Человеческая жизнь течет странным чередом. Минуту, отсчитанную стрелкой часов, невозможно вернуть назад. День изо дня люди то и дело проверяют время — кто-то дорожит каждой секундой, а кто-то — растрачивает все впустую без задней мысли. Ценить время — драгоценный дар. У всего есть лимит, и время не исключение. Последние несколько недель Тэхен лелеет проходящие секунды, минуты, часы, в чем ему охотно помогает Чонгук. С каждым разом походы к психотерапевту улучшаются. Кроме того, за это время его не посещает ни одна мысль о самоубийстве, что уже говорит об огромном достижении. Хочется верить, что это потому, что он становится сильнее, а не только из-за Чонгука, не отходящего ни на шаг. В любом случае, прогресс есть, даже если совсем не большой. Но с прошлым не так просто расстаться. Тэхен все еще сражается с последствиями того, через что когда-то прошел: с незатянувшимися ранами, оставленными родителями. Прямо сейчас ему необходимо постараться выложить все, как есть, потому что во взгляде Дахена так и читается «Говори уже, сколько еще будешь бегать от прошлого?». Тэхен согласен с ним, но все же хочет надеяться, что может унестись далеко-далеко без оглядки. Или не может? Иначе к чему были эти три недели? Дахен легонько стучит пальцами по белому подлокотнику дивана. Он ни в коем случае не злится на чужую медлительность, нет, лишь немного подталкивает. Тэхен понимает: рано или поздно открыться придется. Тик-так, тик-так, тик-так. Единственный звук в пахнущем корицей кабинете — звук тикающих часов, висящих над головой. Тэхен намеренно тянет время. Но это не может продолжаться вечно. Теперь Дахен не отпустит его. Мужчина решительно настроен вытащить Тэхена из того дерьма, в котором тот погряз. И если Тэхен и научился чему-то за последние месяцы, так это тому, что нельзя полагаться на то, что кто-то сможет вылечить твою голову без твоего на то желания. Только ты в состоянии что-то исправить. У тебя самого имеются все инструменты, а человек, на которого ты полагаешься, стоит сзади, чтобы убедиться, что ты не упадешь и не заблудишься на пути исцеления. Тэхен делает глубокий вдох. Сейчас или никогда. — Ты готов? — едва слышно спрашивает Дахен. Прикусив губу, Тэхен чувствует, как слабость охватывает все нутро, но поддаться ей он уже просто не имеет права. — А у меня есть выбор? — так же тихо отвечает он вопросом на вопрос. Дахен прочищает горло и делает глоток воды. — Конечно есть. Но чем быстрее ты все расскажешь мне, тем быстрее я смогу помочь тебе, — продолжает мужчина. — Я хочу, чтобы тебе стало лучше, а встретиться лицом к лицу проблемой — первый шаг на пути к этому. Обещаю. Ты мне веришь? Тэхен верит. Дахен — один из самых прекрасных специалистов, которых он знает. — Да, — Тэхен не видит смысла врать. — Просто… Это немного ново для меня. Дахен, удовлетворенный ответом, дарит ему успокаивающую улыбку. С первого дня понятно, что Тэхен напуганный, но упрямый парень, которому для того, чтобы раскрыться, потребуется немного времени. — Понимаю, поэтому как только будешь готов, начни с самого начала. Без спешки, — предлагает Дахен, сцепляя руки в замок. Тэхен задумывается на мгновение, вспоминая, с чего именно все началось. В голове всплывает сцена, в которой отец требовал сохранить его «маленький секрет» в тайне. Но здесь и сейчас Тэхен готов наконец рассказать этот секрет. Впервые за много лет. — Я… Я… Тот случай с отцом… — голос начинает предательски дрожать, когда перед глазами вырисовывается картинка, на которой собственный отец душит его грубыми руками за то, что маленький Тэхен увидеть не должен был. — Это не единственный раз, когда он нападал на меня. Брови Дахена ползут вверх. — Я внимательно слушаю, не торопись, договорились? Тэхен крепко зажмуривает глаза, а в голове раздается страшный голос отца. Когда в последний раз отец разговаривал с ним на трезвую голову? Всеми силами он пытается вспомнить трезвого и адекватного мистера Кима, который был когда-то давно. Как же хочется, чтобы Чонгук был здесь, чтобы обнял и сказал, что все в порядке. С Чонгуком всегда получается лучше. И дело даже не в зависимости, дело в обычной констатации. Единственная причина, по которой Чонгук сейчас не рядом, это потому, что он на работе, и, честно говоря, пусть там и остается. Зачем ему наблюдать за жалкими попытками Тэхена прийти в себя? — Это было… насилие… — Тэхен делает паузу и смотрит по сторонам. Слова жгут кончик языка. Нет, Чонгука все-таки безумно не хватает. Но Чонгук не волшебник и не может спасти от всего, как бы сильно ни пытался. Тэхен делает очередной глубокий вдох и приступает: — Спустя полторы недели после того, как я узнал… как узнала моя мать… Все становилось хуже и хуже.Открытие 2008
— Уверен, что не хочешь вернуться и остаться у нас на ночь? — спрашивает Чимин, провожая Тэхена домой. Погода балует солнечным светом, значит, можно и прогуляться. Тэхен отрицательно качает головой и улыбается: — Нет, мама сегодня дома. Я хочу увидеться с ней. — Только прошу, будь осторожнее, — прищуривается Чимин. — Что ты имеешь в виду? — Тэхен знает, что друг замечает синяки на запястьях и отметины на шее. Он же не дурак в конце концов. Однако выкладывать семейные проблемы не в правилах Тэхена, и он решает оставить все, как есть. — Ты знаешь, что я имею в виду. Не прикидывайся глупым, — серьезно произносит Чимин, спиной прислоняясь к перилам. — Чимин-и, я в порядке, — уверяет Тэхен его и хлопает в успокаивающем жесте. Это не совсем ложь, но и не совсем правда, потому что сегодня утром отец, проходя мимо, одарил его очередным предупреждающим взглядом. Теперь, когда Тэхен знает, на что способен его собственный отец, страх не отпускает ни на секунду. — Пообещай мне, Тэ, — встревожено просит Чимин, и Тэхен молча подносит к нему мизинец, чтобы подкрепить обещание, а после обнимает и отправляет домой. Тэхен вставляет ключ в скважину и с удивлением отмечает, что дверь уже открыта. А вдруг к ним в дом пробрался вор и сейчас приставит нож к его горлу? Он шмыгает внутрь и как можно тише проверяет каждую комнату. Убедившись, что дома никого нет, Тэхен садится за стол на кухне и принимается за домашнее задание по математике, которое обычно откладывает на самый последний момент. Но сконцентрироваться ему не дают. Тэхен не знает, как оказывается в центре происходящего, но зато точно знает, что не хочет быть свидетелем разворачивающейся перед ним сцены. Не хочет сидеть за кухонным столом, в ужасе уставившись на отца с матерью. Рука сжимает карандаш, и тот, не выдержав, с хрустом ломается на две части. На злость не хватает сил. Страх поглощает все мысли, перебивает другие эмоции. То, что происходит сейчас, явно не пройдет бесследно. Почему это вообще происходит именно с ним? В жизни всегда наступает момент, когда ребенок теряет невинность. Будь она сексуальной, физической или умственной — без разницы. Факт того, что иногда ее могут забрать насильно, слишком несправедлив. Родители больше напоминают двух убийц, готовых перебить друг друга насмерть. Отец уворачивается от ударов матери, что-то кричащей ему прямо в лицо. Но он явно заслуживает этого. На днях он гневно высказался о том, что она не выполняет свои обязанности жены и женщины. Обвинил ее в том, что сам же завел роман! Кобель! Тэхен выходит из себя. Его мама хороший человек, черт возьми. Она любит отца. Едва ли это может быть ее виной, что мужчина напротив не умеет держать член в штанах. Хочется вмешаться, но что сказать? Ему всего тринадцать, и он до смерти напуган. Да он даже не уверен, что устоит на собственных ногах. Вот так просто настроение может измениться на сто восемьдесят. Еще с утра все было прекрасно. Тэхен сходил в школу, провел время с Чимином, вернулся домой. А следующей вещью, которая случилась, был звук хлопнувшей двери и последовавшая за ним ругань родителей. Хочется сбежать к себе в комнату или вообще из дома, но Тэхен не может даже пошевелиться. Тревога постепенно охватывает тело, щекочет внутренности. Мать выглядит разбитой, несмотря на злые комментарии, обращенные к отцу. Громко всхлипывая, она кричит, и Тэхен понимает, что не хочет врать ей, особенно, когда видит, как сильно это ранит. — Ты не любишь меня, даже не пытайся отрицать! — кричит мама и бьет мужчину по щеке. Глаза Тэхена расширяются, когда она безжалостно сжимает в руках отцовскую шею. Но увидев, как морщится от боли лицо, она отпускает его, отворачиваясь, однако мужчина хватает ее за запястье и со злостью выплевывает: — Ты не оставишь меня! — почти рычит он, а в глазах бушует огонь. — Ты глупая сука, которая привязана ко мне! — Надо было думать раньше, а не трахать ту шлюху! — со слезами на глазах женщина снова отвешивает мужчине звонкую пощечину и на этот раз получает ответную. Тэхен не может больше наблюдать за ними. Его начинает трясти, и с ресниц срываются первые крупные слезы. Не надо было возвращаться домой. Надо было остаться у Чимина. — Чем она лучше меня? — с отвращением спрашивает мама, держась за алеющую щеку. Черные волосы разметались у нее по лицу. — Может, она дала тебе чертову семью? А? Отвечай, больной ублюдок! Мужчина молчит, тупо смотрит, и это раздражает ее еще больше. Женщина продолжает кричать, но все без толку. Она знает, что не получит ответа, так почему пытается что-то еще донести? Интересно, а соседи уже дома? Стоит ли вызвать полицию? Но нельзя. Или можно? Тэхен резко вскакивает со стула, хватает телефон и трясущимися пальцами набирает 911, но его останавливает цепкая рука. Подняв взгляд, он видит женскую ладонь, крепко сжимающую его предплечье, а потом замечает и отца, сплевывающего кровь на некогда белый ковер. — Не смей, — скрипит зубами мать, забирая телефон у него из рук. — Ты солгал мне! — Мама… — шепчет Тэхен, из легких словно выкачивают разом весь воздух. Картинка перед глазами расплывается, пока он силится извиниться за то, что не рассказал раньше. Да и как он мог? Было ли это из-за страха? — Вот это все, абсолютно все, твоя вина, — с явным обвинением в голосе произносит женщина. Обычно, когда родитель в чем-то обвиняет ребенка, это либо жизненный урок, либо какие-то неприятности, либо же забывчивость, из-за которой посуда в раковине остается грязной. А вот Тэхена впервые обвиняют за измены отца. Он приоткрывает рот, чтобы ответить что-то, что могло бы улучшить ситуацию, но в итоге его хватает только на нечленораздельное «нет». И прежде чем он успевает сделать что-либо, ранее зажатый в руке телефон летит прямиком в кухонный шкаф. Неужели так много времени требовалось, чтобы набрать 911 или Чимина? — Те синяки… Они были от него? Или нет? Тэхен оглядывает почти чистое запястье. Если сказать правду, что-то изменится? Мама уже достаточно ненавидит его за то, что он не рассказал о похождениях отца. — Отвечай, черт возьми! — кипятится женщина, встряхивая сына за плечо. — Да, — выкрикивает Тэхен и крепко зажмуривается, ударяясь в слезы. Выражение лица у мамы пустое, безэмоциональное, зато внутри явно бушует пламя. — Ты ебаный ублюдок, — орет она внезапно, и Тэхен распахивает от испуга глаза. — Как будто тебе не хватило того, что он и так не от мира сего, ты еще и на него поднял руку! В смысле? А с ним что не так? Обида обрушивается с ослепляющей силой. — Дорогая… — не договорив, мужчина закашливается, и женщина качает головой. Удивительно, как она до сих пор не проронила ни единой слезинки? — Не смей называть меня «дорогой», чудовище. Найди себе новую жену и исчезни из моей жизни навсегда, — шипит она, отталкивает мужа с дороги и выбегает из дома. Тэхен продолжает стоять у стола, не в силах остановить рвущиеся наружу рыдания. Он не успевает даже понять, что произошло. Жизнь ускользает из пальцев, словно песок на пляже. Неизвестно, вернется ли мама, и если да, то когда? Страшно... Как же ему страшно! Но он не уверен, кого из родителей боится больше всего. Тэхен отрывает глаза от пола и натыкается на пристальный взгляд отца. Мужчина выпрямляется на заметно дрожащих ногах и берет уже разбитую бутылку «Каберне Совиньон». Тэхен ее и не заметил. Это его вина. Он во всем виноват! — Ты! — рычит отец, подходя ближе. Тэхен пятится назад до тех пор, пока не упирается спиной в кухонный стол. В прошлом он много из чего выбирался сухим из воды. Например, в школе, когда чуть не угодил на отработку за плохое поведение, ему хватило милой улыбки и пары комплиментов, чтобы избежать наказания. Однако сейчас все по-другому. Милой улыбки здесь не хватит. Отец со всей силы бьет кулаком по мраморной стойке, и по кухне расползается оглушительный грохот. — Разве мы не договаривались? — ядовито тянет он, и по мере его приближения Тэхен острее чувствует запах сигарет с алкоголем. Неужели он пил даже в такое время? — Разве мы не договаривались? — громче повторяет мужчина. — Да, — сипит Тэхен, прикрыв рукой рот, чтобы не закричать от страха. — Или ты все пропустил мимо ушей? — спрашивает он. — Я… Я… — Резче, сучонок! — требовательный тон бьет по ушам. — Я просто хотел помочь маме, — всхлипывает Тэхен, за что его тут же швыряют на пол и пинают в живот. Тэхен давится кашлем и группируется, чтобы последующие удары чувствовались не так сильно. В таком положении он теряет счет времени, а приходит в себя только тогда, когда отец уходит из кухни, оставив хрупкое тело в окружении капель крови. Это ты во всем виноват. Ты солгал. Ты заслужил это. Тэхен трясет головой и, прямо как неделю назад, обхватывает себя руками. Только в этот раз никто не приходит, чтобы успокоить его.***
Тэхен не сразу понимает, что закончил рассказ, и теперь тяжело дышит, нервно отстукивая ритм ногой. Одно за другим воспоминания опускаются лавиной. Где-то на задворках сознания слышится голос Дахена, но перед глазами — ничего. Размытое пятно. Почему ему пришлось пережить подобное, будучи подростком? — Тэхен? — раздается намного отчетливее голос. Тэхен фокусирует взгляд на лице человека, чьи глаза излучают доброту и искреннее желание помочь. — Эй, ты со мной? Все хорошо. Я очень горжусь тобой и тем, что ты рассказал мне, — говорит мужчина, попутно делая записи в журнале. — Все далеко не хорошо, — глухо отзывается Тэхен в ответ. Еще чуть-чуть, и он отключится. В мозгах — каша, да и вообще все как-то плывет. Как будто он не здесь, как будто застрял там, в воспоминаниях. — Почему же? — спрашивает Дахен, и Тэхен пытается сделать так, как учил Чонгук. Сконцентрируйся на голосе. — Я по-прежнему вдребезги… По-прежнему ощущаю… Ощущаю… — зубы начинают стучать от охватившего холода, нога дергается быстрее, но Тэхен изо всех сил старается сосредоточиться на голосе мужчины. — Ощущаешь его присутствие? — заканчивает тот за него. Тэхен кивает. Именно. Его отец словно тень, такой же темный, и следует за ним повсюду. — Я не знаю, как сделать так, чтобы он исчез, — кулаки сжимаются сами собой. — Он преследует меня, Дахен, куда бы я ни пошел. И я без понятия, как избавиться от него… — Где он сейчас? — За решеткой… — бормочет Тэхен. — Да, отец в тюрьме. Арест родителя Тэхен помнит, будто это было вчера, но до сих пор не может найти адекватное объяснение тому, как ему удалось остаться в живых. — Ты вызвал полицию? — задает вопрос Дахен. Тэхен отрицательно мотает головой. Чимин вызвал. — Я не выходил на связь несколько дней, — начинает он. — Мне нельзя было пользоваться телефоном и ходить в школу… Отец не выпускал меня из дома, когда узнал, что ни в каких клубах я не состою, и что это лишь предлог, чтобы сбежать. — Что еще он делал? Тэхен не сдерживается и смеется. Надломлено. Горько. — Он закрыл меня в комнате. Я не ел несколько дней. Мне ужасно хотелось есть — голод был сосущим, чудовищным. Если бы Чимин не позвонил в полицию, я бы вряд ли выжил. В принципе, думаю, это и было его намерением. — Чимин вызвал полицию? — Да. Ему всегда хорошо удавалось подмечать изменения в людях. Он много внимания уделял темам насилия, так что ему не составило труда заметить синяки, которые не только не успевали сходить, но еще больше растекались по моей коже. Чимин быстро сложил два и два. Дахен, меня нашли избитого до полусмерти. Измученное лицо, сломанные ребра, черепно-мозговая травма, недоедание. У меня клочками выпадали волосы, по всему телу проглядывали красные шрамы от побоев. — Тэхен, это… — Пиздецки ужасно, — он сам подводит черту, смаргивая слезы. — Его вину признали по двум статьям и приговорили к пяти годам по каждой. Кто-то говорил, что он не выдержит жизни взаперти. — Но разве это не должно обрадовать тебя? — Не знаю, — честно признается Тэхен. Прежде он никому не рассказывал о чувствах по отношению к отцу. Даже Чимину. — Не знаешь? — Не знаю, — снова повторяет Тэхен. — Очевидно, что отец не любил меня. Он только и делал, что причинял боль. И я так сильно завидовал тем, у кого были прекрасные отцы… В то время как мой ненавидел меня и не хотел знать. Тем не менее он тот, на кого я равнялся… На глаза снова наворачиваются коварные слезы. И хотя мистер Ким был последним подонком, Тэхен все еще не мог перестать мечтать о прекрасных взаимоотношениях в семье. Быть нежеланным ребенком — самое худшее чувство в мире. Тебя создали, дали жизнь, предоставили жилье, но не подарили самое главное — любовь. И те, кому посчастливилось быть окруженным заботой с самого рождения, даже не знают, насколько им повезло. Как родители могли не любить его? — Позволь мне спросить кое-что, — произносит Дахен, поднимая взгляд на Тэхена. — Ты винишь себя? — Виню ли я себя? — переспрашивает Тэхен и сильно закусывает губу, сдерживая рвущийся наружу стон. — Конечно. Без этого не проходит ни один день. — Почему? — хмурит брови мужчина. И что значит это выражение? Сожаление? Замешательство? Тэхен не может сказать наверняка. В конце концов, не он здесь психотерапевт. — Я мог бы сказать ей раньше, — шепчет он в ответ, с сожалением прикрывая глаза. — Сказать хоть кому-нибудь… Мог… Возможно, мне бы удалось спасти… Нас… Я… Черт… Я бы мог сохранить наши отношения. Но я не сделал даже этого. — И это не твоя вина, — твердо, но в то же время беззлобно, произносит Дахен, и Тэхен распахивает от удивления глаза. Как это? Впервые ему говорят, что он не виноват в случившемся. Дахен действительно отличается от тех псевдо-специалистов, которых Тэхен успел посетить. Ни один из них не вел себя так, как Дахен. Мужчина будто защищает его. Заметив недоумение на его лице, Дахен продолжает: — Не ты изменил своей матери, а твой отец. И не рассказал ты ей потому, что он запугивал тебя. Причем не только словами. Ты сделал то, что должен был, Тэ. Он — единственный, кто все разрушил. Он, не ты. Он позволил эмоциям управлять собой, и его поступкам нет оправдания. Он не достоин даже называться твоим отцом. И никогда не будет. — Тогда почему я все еще хочу, чтобы он был им? — дергано спрашивает Тэхен, опасаясь, что сейчас на него посмотрят, как на сумасшедшего. Но ничего подобного не происходит. Дахен лишь скользит по нему полным сочувствия взглядом, как бы показывая, что полностью понимает, о чем он говорит. — Ты любишь его. Ты ведь провел с ним всю свою жизнь. Однако это больше уходит в привязанность, которая сохранилась с отрочества. И это обычное дело, — объясняет Дахен, зажимая кончик карандаша между зубов. — Но, Тэхен, чтобы избавиться от этой привязанности, поскольку она носит негативный характер, тебе необходимо отпустить своего отца. Отпустить? — Мне страшно, — вынужден признать Тэхен. — В таком случае у меня даже не останется той крохотной части, связанной с ним… Он боится отпустить человека, от которого всего лишь хотел обычной родительской любви. Почему его отцу так сложно было хоть как-то выразить любовь или заботу, как и подобает всякому мужчине, у которого есть ребенок? Разве не в этом смысл семьи? Любить друг друга, защищать, поддерживать? По всей видимости, у Тэхена бракованная семья. В глубине души он знает, что никогда не получит того, чего хочет. Там, внутри, на самом-самом низу, он знает, что поступок отца ужасен, и каждый его удар вкупе с нелестными словами матери — все это неправильно. Но чего Тэхен действительно не знает, так это того, что в этом нет его вины. Он просто не может принять данный факт, потому что всю жизнь его убеждали в обратном. Как теперь перестать убеждать самого себя? — Тэхен, нельзя держаться за такого человека, как он. Дахен прав. Тэхен не должен даже думать о человеке, который не хочет иметь с ним ничего общего, а только использует в качестве боксерской груши. — Ты так и не ответил мне: ты любишь его, не так ли? Ты ненавидишь его не за то, что он сделал с тобой, а за то, что он сделал с твоей матерью. Ведь так? — предполагает Дахен после минутной тишины. — Как я могу ненавидеть его за то, что он сделал со мной? — жмет плечами Тэхен. — Когда-то он был для меня всем. Когда-то я мечтал быть таким как он. — А сейчас? — напирает мужчина. — А сейчас я в принципе не знаю, кем хочу быть, — вздыхает Тэхен, касаясь ногой ковра. Дахен не сводит с него глаз. Наверное, он уже ждет не дождется, когда выставит Тэхена за дверь, потому что кто в нормальном здравии будет продолжать оправдывать человека, который причинил столько вреда? — Он исчез, и тебе не на кого равняться? — Возможно… Хотя, честно говоря, не знаю. Он ужасный человек, и я не хочу брать с него пример в таком ключе, — произносит Тэхен. — Я просто всегда восхищался его любовью к маме. И я никогда не встречал кого-то, кто бы смотрел на человека с таким же обожанием и восхищением, как это делал он, будучи рядом с ней… Помню, как мечтал также относиться к будущему мужу. До тех пор, пока он не разбил сердце матери. — Он и тебе разбил сердце, — напоминает Дахен. Тэхен усмехается. Спасибо за напоминание. — Ты очень ранимый и сочувствующий человек, когда дело касается других, — подмечает мужчина, откладывая карандаш и скрещивая на груди руки. — Ты всегда на первое место ставишь кого-то, но только не себя… Чонгук упоминал об этом, и теперь я сам убедился. — Неужели? — Тэхен дергает плечами. Он действительно всегда отодвигает себя на задний план. Привычка. Если он таким образом сможет сделать кого-то счастливым, то пожалуйста. Он не настолько важен, в отличие от тех, кто вымученно улыбается. Ирония в том, что в девяноста девяти случаях из ста Тэхен именно тот, кто вымученно улыбается и при этом хочет помочь каждому, но только не себе. — Да, — отвечает Дахен. — Теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне о хороших моментах, которые у тебя были с отцом. Я уже достаточно услышал негатива, поэтому сейчас хочу узнать, какие отношения у вас были до его романа на стороне. Это возможно? Губы Тэхена криво изгибаются. Он выкинул из головы все хорошее, что было, когда увидел, как отец целовал незнакомую женщину. Предпочел забыть. Потому что никто не осознает силу воспоминания, пока оно не возвращается обратно.Воспоминания
— Папа! — визжит Тэхен, когда подлетает в воздухе. Отец подбрасывает его вверх и каждый раз ловко перехватывает, не давая упасть на землю. Тэхен чувствует себя баскетбольным мячом, прыгающим по площадке. Ему нравится проводить время с отцом, нравится чувствовать, словно он птица, парящая высоко-высоко. Воображение подсовывает те места, в которых хочет побывать каждый ребенок. Тэхен хихикает, когда отец ставит его на ноги и небольно скручивает кончик носа. — Почему ты остановился? — ноет мальчик, топая ногой. Мужчина смеется и треплет детские волосы. — Ты уже вспотел, малыш! Пора купаться, — дразнит он. — Нет! — жалостливо хныкает Тэхен. — А как насчет горячей ванны? Ты же любишь их… — между делом намекает мужчина. — Ты даже сможешь взять с собой резиновых уточек. Тэхен радостно пищит и нетерпеливо подпрыгивает. — Кто первый доберется до ванной, получит утенка? — бросает вызов отец. Уперев руки в бока, мальчишка смотрит на него с серьезным выражением лица. — Договорились, — кидает он быстро и сразу бросается к дому. — Ты даже не дал мне шанса приготовиться! — бежит следом мужчина, в то время как Тэхен уже оказывается на кухне, утаскивая приготовленное мамой печенье. — Мальчики! — женщина со смехом наблюдает, как с тарелки исчезает одно за другим печенье. — Оставьте на ужин! И больше никаких гонок по дому… Вы можете поскользнуться! — она не успевает больше ничего сказать, потому что красивый мужчина подходит к ней и целует в щеку, которая сразу же окрашивается румянцем. — Дорогой! Ты вообще не помогаешь! — вроде как ругается она, но выражение ее лица и тон голоса говорят об обратном. Тэхен обожает родителей и ни на что не променяет свою жизнь. Несмотря на то, что он все-таки поскальзывается и падает по пути в ванную, он не только купается в воздушной пене, но еще и получает самых лучших родителей в мире. Выходные он любит по двум причинам: во-первых, его мама всегда печет печенье и готовит различные десерты, а, во-вторых, у него появляется возможность поиграть с отцом, который целую неделю работает и к вечеру уже устает. Тэхен не знает точно, где работает отец. Знает лишь то, что это очень важная и престижная профессия. Позже они вместе ужинают. Пробуют новые блюда, смеются и делятся историями. Что может быть лучше? Тэхена учили, что ничего совершенного не существует, что во всем есть недостатки. Но он отказывается думать подобным образом. Если в этом мире и есть что-то совершенное, то это определенно его семья. Он так благодарен за то, что имеет столь прекрасное и счастливое детство! Ему дают свободу действий, его любят, его обнимают и целуют, а еще вкусно кормят. Он не променяет это ни на какие деньги. Вечером они с отцом располагаются у Тэхена в комнате. Мама принимает душ, а отец сидит рядом и читает сказку. Что-то про овец, Тэхен точно не уверен — не может сосредоточиться, потому что волнуется. Кое-что привлекло его внимание, когда он помогал маме убираться на кухне, и теперь это не давало ему покоя. Прежде чем Тэхен успевает сформулировать вопрос, сказка подходит к концу, а отец, заметив его расстроенное лицо, откладывает книгу в сторону и опускает ладони ему на плечи. — Тэ, ты в порядке, солнце? — спрашивает он с тревогой. — Мама кое-что сказала мне, — неоднозначно отвечает Тэхен. Мужчина удивленно вскидывает брови: — Да? И что же она сказала тебе? — Что тебе придется больше работать, — шмыгает Тэхен, пытаясь ухватиться за отцовскую ладонь. Мужчина выпрямляет спину и успокаивающе гладит готового вот-вот расплакаться сына по голове. Тэхену так не хочется, чтобы папа бросил их. Это же и так их единственное совместное время. — Это правда, солнце, — произносит мужчина, и Тэхен лицом утыкается ему куда-то в подмышку. — Ты больше не будешь заглядывать ко мне перед сном, — грустно шепчет он предательски дрожащими губами. Мистер Ким напрягается и отрывает сына от себя, заглядывая в глаза. — Эй! Нет конечно. Кто тебе это сказал? — возражает он. — Я всегда буду рядом! — И сказки читать будешь? — спрашивает Тэхен с надеждой в глазах. Мужчина растягивает губы в белозубой улыбке. — Всегда, солнце, — шепчет он, целуя в нос, и ласкает за щеку. — Пообещаешь на мизинчике? — неуверенным голосом интересуется Тэхен, на что отец молча вытягивает мизинец. Тэхен тут же цепляется за него, чмокает их переплетенные пальцы и смеется. — Я обещаю, Тэхен-и… И знаешь что? — Что? — Я буду здесь каждую ночь, наблюдать за тем, как ты растешь, слушать твои рассказы о прошедшем дне, разговаривать и смеяться вместе с тобой. Я никогда не оставлю тебя, солнце, можешь даже не сомневаться. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я всегда зайду, чтобы пожелать доброй ночи и поцеловать тебя в щеку, — произносит он, и Тэхен крепко обнимает его, прежде чем забраться под одеяло. Отец целует его еще раз и, поправив одеяло, отходит от кровати. — Я люблю тебя, пап, — тихо добавляет Тэхен. — Я тоже люблю тебя, Тэ, — отвечает тот. И это самое искреннее, что Тэхен слышал за всю свою недолгую жизнь.***
— Могу я задать другой вопрос? — спрашивает Дахен после того, как Тэхен заканчивает, полностью сосредоточив внимание на мужчине. — Это и есть причина, из-за которой ты так неуверенно произносишь «я тебя люблю»? — произносит он осторожно. Тэхен ни разу не задумывался об этом: привык думать, что все дело в изменах Сокджина, а не потому, что отец нарушил обещание и перестал говорить ему, что любит. Но ведь действительно — нет ничего хуже невзаимности, особенно когда человек слишком значим для тебя. — Скорее всего, — отвечает Тэхен, заламывая большие пальцы. — Он сдержал обещание? — интересуется Дахен, очевидно уже зная ответ. — Нет. Какое-то время ему это удавалось, но чем больше он работал, тем реже я слышал такие необходимые мне слова… А потом он перестал появляться дома. И вернулся уже другим человеком. Тэхену хотелось, чтобы отец никуда не исчезал, проводил время с ним и мамой, любил и поддерживал. Желание было так велико, что он еле сдерживался, чтобы не закричать от несправедливости. Внезапный сигнал, оповещающий об окончании сеанса, не дает Дахену ответить. — На сегодня все. Спасибо, что поделился со мной важной информацией, — мужчина встает с насиженного места и слегка потягивается в разные стороны. Первым побуждением Тэхена было сорваться в уборную: за маской напускного спокойствия хотелось разреветься. Жалобно, позорно, не сдерживая всхлипов. Прямо сейчас складывалось ощущение, что он вернулся обратно, в ненавистные дни отрочества. В голове то и дело возникали пережитые в страхе минуты. — Тэ, эй, — зовет Дахен, попутно записывая что-то у себя в журнале. — Ты очень сильный и смелый, раз решился на все это. Шаг за шагом ты ломаешь себя. И наступит день, когда подобно фениксу, ты возродишься из пепла абсолютно новым человеком. Тот мужчина не заслуживает тебя и твоей любви. Не позволяй своему сердцу зачерстветь под грузом случившегося. Ты выше этого. — Спасибо, Дахен, — тише обычного произносит Тэхен. Настроение на нуле. Он чувствует себя ничтожно крохотным, совсем потерянным, когда приходится вспоминать пережитые ужасы, да еще и проговаривать их вслух. — Увидимся на следующей неделе, да? Помни о нашем плане. Записывай в блокнот все воспоминания, которые только всплывут в голове, — напоминает он. На этот раз Тэхен не отвечает, спешно покидая кабинет. Сейчас бы оказаться дома и зарыться в ворох одеял. Но сначала все-таки истерика в ванной. Он ускоряет шаг в поисках ближайшей уборной. Взгляд цепляется за бежевую дверь в конце коридора. Тэхен бросается к ней, как к спасательному кругу, но тут же влетает в чью-то грудь. Грудь, которую узнает из тысячи. Чонгук. А Тэхен, мать твою, ревет прямо перед ним. Чонгук беззвучно смеется, видимо, над их нелепым столкновением, пока не замечает слабые потряхивания плеч. Смех снимает как рукой. — Тэ, что такое? Тэхен? — озадаченно спрашивает Чонгук, заставляя посмотреть в глаза. Чужие слезы острым ножом проходятся по сердцу. До сегодняшнего дня он только дважды слышал, как Тэхен плачет, и то по телефону. Слышать далеко не то же самое, что и видеть. — Котенок, ну ты чего? Что-то случилось? — пытается вытянуть Чонгук хоть что-то. Тэхен устало приподнимает руку и невесомо, едва ощутимо накрывает чужой рот. — Чонгук-и, просто обними меня, — мягко требует он и утыкается в чужую шею, заливая слезами теплую кожу. — Пожалуйста. Чонгук незамедлительно обвивает руками тонкую талию и притягивает ближе, стараясь не причинить дискомфорта. Шепчет что-то нежное, пока Тэхен медленно плавится в крепких объятиях. — Это я во всем виноват, — всхлипывает он, упираясь лбом в плечо Чонгука. — Что… — Он издевался над нами… В прямом смысле, Чонгук-и. Когда я узнал, что он изменяет маме, то решил ничего не рассказывать ей, — голос срывается, и Тэхен мотает головой, прогоняя пугающие изображения прошлого. — Он, а я… Я должен был сказать ей раньше, но я держал все в себе и продолжал молчать… — Тэ, котенок, — зовет Чонгук, подталкивая его в уборную. Тэхен продолжает что-то бормотать под нос, обвиняя себя в том, на что заведомо не был в состоянии повлиять, защищает то отца, то мать, сыпет проклятиями. Плачет. Омерзительная дрожь расползается по всему телу, а Чонгук берет и целует его. Целует нежно, бережно, заставляет отвлечься. Отодвигается, пальцами пробегаясь по линии челюсти, поддевает подбородок и снова скользит языком меж влажных губ. Секунда, пять, десять, до тех пор, пока до Тэхена не доходит, что он рядом. — Чувствуешь? Ты не один. Я здесь, чтобы защитить тебя. Позволишь? — Чонгук, — шепчет Тэхен, покрываясь мурашками от горячего дыхания на коже, и глазами находит глаза Чонгука. — А теперь слушай меня, — Чонгук обхватывает ладонями его лицо, и Тэхен, постепенно успокаиваясь, вынужден подчиниться. — Ты ни в чем не виноват, — твердым голосом продолжает Чонгук, выше приподнимая чужой подбородок. — Твой отец должен гореть в аду за то, что сделал. Я благодарю Бога, что ты выжил, потому что сейчас даже не могу представить, что бы делал, не встреть тебя. — У меня было сломано три ребра, лодыжка, не сходили синяки под глазами, я почти ничего не ел. И у меня осталось много шрамов по всему телу, — признается Тэхен, складывая картину воедино. Чонгук смотрит. Внутрь. Глубоко. И Тэхен видит, как в его глазах что-то подозрительно поблескивает. — Тэ… — Если бы не Чимин… Если бы он только не позвонил в полицию, то я бы уже давно гнил… — Тэхен шумно выдыхает. — В то время сама мысль о смерти пугала меня до чертиков. Тогда почему… Почему я пытался оставить тебя? — Тэ, — резко произносит Чонгук, не со злостью, а больше с намерением привлечь внимание. — Ты многое пережил. Ты самый сильный человек, которого мне когда-либо доводилось встретить. — Почему я не чувствую того же? — шмыгает Тэхен, вытирая нос рукавом. — Потому что у любого воина есть сомнения, — ободряюще улыбается Чонгук. — Именно это делает его еще сильнее. — Ты чертова ходячая энциклопедия! Чонгук притягивает его к себе и крепко сжимает руками. — Мне, если честно, насрать, кто я, пока у меня есть возможность быть рядом с тобой, — отвечает он, а потом шепотом добавляет: — Тэ, я так счастлив, что ты жив. Да. Тэхен тоже счастлив.