За третьим поворотом

Сино улетал с рассветом. Самонадеянно, потому что ему нужно было свернуть в потоках трижды, а днём обычно путешествовали только по прямой, чтобы спокойно поспать. Но ему не терпелось поскорее оставить приевшиеся места, поэтому он пораньше ушёл с выпускного, оставив Зитци в компании дальних сородичей из синей ветви, и проспал полночи. Режима сна и бодрствования у него не существовало в принципе, поэтому нарушить его Сино не боялся. А вот не найти утром — всё-таки, это довольно поздно, все или давно ушли спать, или, задёрнув шторы плотнее, ещё не ложились — Эшби он боялся. Надо было сразу обо всём договориться. Однако первая птица, которую он встретил на пути к вершине, откуда уходили все потоки, оказалась именно ею. — Готов? — Вы точно не провидица? — вежливо поинтересовался Сино, опёршись крылом на собственные сумки. Слух этот витал по курсу с самой первой лекции, когда Эшби с академической точностью предсказала, в какой момент в аудиторию попытаются незаметно, через арочный потолок, проскользнуть опоздавшие. Кто-то даже ставки делал. — Не скажу, — подмигнула кречет. — Ты спи, я нас обоих поверну. — Вы знаете дорогу? — вещей при ней почти не было, заметил он краем глаза. — Сино, я знала дорогу к этой деревне, когда она состояла из одного необжитого дома! Сомневаюсь, что поток изменился за те три безумных месяца, в течение которых я им не пользовалась. Здесь спорить было не с чем, да и незачем. Сино был слишком уставшим — частое его состояние, если честно — чтобы отказываться от лишних часов сна. Он пропустил Эшби вперёд и нырнул в поток следующим, аккуратно шевельнув хвостом. Начиналась дорога с основной трассы, которая шла в двух направлениях через все крупные населённые пункты Острова. За толстой стеной ветра он мог при желании различить спешащие навстречу силуэты. Кому-то, кажется, не терпелось попасть в Академию. Сино вытащил из складок одежды мамино письмо. В отличие от тех талмудов, которые иногда получали однокурсники, оно было довольно худое. Родители не видели смысла исписывать целые свитки своей повседневностью: во-первых, она у них была примерно одинаковая, отличалась только номером кабинета и немножко темпом, во-вторых, Сино она была знакома с детства. Когда некого было оставить с птенцом, мама просто брала его с собой на работу и оставляла в компании всевозможных научных работ, требовавших проверки. В десять лет он, помнится, впервые нашёл ошибку в чьём-то исследовании. Письмо, как всегда короткое и по делу, он вскрыл сразу после того, как вернулся с праздника и обнаружил его у себя на столе. Мама поздравляла его с завершением Академии, советовала не переживать из-за предстоящей работы — пустые, даже несколько для неё нехарактерные слова, которыми она себя обычно просто не утруждала… Последние строчки были сильнее, равно как и то, что лежало в конверте помимо свёрнутого трубочкой пергамента. «Это мой первый ламповый диск. Сейчас я такими уже не пользуюсь, много надо навешивать, а я на неотложке. Но тебе для ежедневной работы будет в самый раз. Удачи». Некоторые диски — принадлежавшие семьям, где несколько поколений подряд рождались одни лекари, — даже выставлялись в музеях как произведения магического искусства. Каждый чародей накладывал на свой основной артефакт индивидуальный отпечаток, но не на саму лампу, лампа и её элементы были расходниками, а именно на диск. При должном количестве элементов и правильном их наложении, диск мог ликвидировать проблему ещё до прямого контакта с больным. Мамин был как раз таким сокровищем. Это значило гораздо больше, чем если бы они с отцом явились картинно порыдать над его Признанием и повязанной на крыло ленточкой. На фоне этого меркло даже разочарование от постскриптума — отец на конференции, может пропасть ещё на месяц. Сначала подготовка, потом выступление, потом обработка впечатлений и последствий. В общем, ближе к осени отец вспомнит про наличие у него взрослого ребёнка, и тогда письмо со второй порцией поздравлений Сино, может, и получит. — Поворачиваем, — скомандовала Эшби. Она махнула крыльями и сверкнула серебром, чтобы преодолеть неплотную заслонку ветра. Сино хватило одного движения раскрытого хвоста. Ладно, с родителями понятно. Сино спрятал письмо, скользнув перьями по диску, и обратился к Эшби: — Зитци ведь не пустят в их столицу? — Нет, но в самый крупный город у границы — вполне. Там чем только не заболевают. Да и наших, которые зачем-то туда приезжают, полно. Со всеми поработает. Стало полегче. При первом взгляде на Зитци, особенно если она была в плохом настроении, могло показаться, что на зелёную ветвь она попала по ошибке, а самое место ей среди красных, которые одним движением брови могли отшвырнуть противника через границу. Это абсолютно не мешало Сино за неё волноваться. Восток был совершенно чужим местом, и при одной мысли о путешествии через стену лично ему становилось дурно. Зитци была умной, внимательной и сдержанной. Качества, которые на Западе ценились крайне высоко. Кто знает, чем эти качества помогут ей на Востоке. И помогут ли вообще. — Эта практика у нас не первая после молчания, — «молчанием» старшие называли выразительное отсутствие каких-либо внутренних отношений на Острове после давнего неясного инцидента. — А уже шестая или седьмая. Чётвертая, которую я курирую лично. Последнее более-менее серьёзное столкновение случилось ровно шесть лет и одну неделю назад, потому что тогда ездил лебедь и, как оно часто бывает, его после смены оперения просто не признали на границе. — Потрясающе. — Я к тому, что волноваться не о чем, — Эшби поравнялась с ним, уклонившись от крупного зелёного пера с бело-синим «глазом». Сино поспешно свернул хвост. — Курируют всё наши преподаватели, с восточными у них будут только лекции. Вся отчётность, все взаимодействия вне работы остаются исключительно внутри состава экспедиции. Если только Зитци сама с кем-нибудь не сдружится. — Присматривайте за ней, пожалуйста, — скрепя сердце и наступив на горло проклятой павлиньей гордости, попросил Сино. — Не дай Тёмная, ей там с первой недели понравится и она решит там работать. Эшби расхохоталась, и серебристые линии заплясали меж её растрёпанных полётом перьев. — Я когда-то тоже думала, что мне там очень нравится и я буду там работать. За три месяца до конца стажировки я попросилась в пограничный госпиталь, лишь бы поближе к дому. Это не так-то просто. — Вы будто Зитци не знаете… — Зитци интересны знания, как и тебе, — неожиданно серьёзно произнесла кречет, — просто вы ищете их в разных местах и разными способами. Когда Зитци поймёт, что больше её Восток ничему научить не может, она будет искать новизну в другом месте. Да, здесь Эшби была права. Зитци отходила на дополнительные занятия по древней истории Острова, выделив на это ровно шестьдесят четыре академических часа, потому что их вёл один из отмеченных Бездной, лично заставший эти времена. В связи с этим зачёт шестого курса по ботанике она пересдавала из-за гигантского количества пропусков — история, к сожалению, пересеклась с основной программой. Сино не услышал от неё ни единой жалобы по этому поводу. — Не волнуйся, Сино. Всё с ней будет хорошо, — Эшби улыбнулась: — И я за ней непременно присмотрю. Поворачивай. Очередной поворот унёс их ещё дальше от центра. Если сильно приглядеться, вдали теперь можно было разглядеть блестящее под солнцем побережье. День перевалил за середину и собирался клониться к закату. Ещё один поворот, и они прибудут в Ханчао. Сино перекатил название в голове. Приятное, может, даже что-то означающее. Вдруг ему вспомнились слова Эшби. Сино тщательно рассчитал риски. Расчёты получились невесёлые, но он всё равно решил пойти на поводу у своего любопытства. Лучше потом извиниться за навязчивость и сыграть в раскаяние, чем сейчас промолчать и остаться без ответов. — Вы говорили, что бывали в Ханчао? — Много раз. Уютное место, спокойное. График у тебя будет… не очень плотный. — Отец говорит, на первых порах важно тренировать качество, а не количество. Я пока не умею с его скоростью ставить диагнозы. Там много чародеев? — Несколько. И гораздо больше студентов. Зато, если мне память не изменяет, поработать получится со всеми нашими ветвями. Сино вежливо подождал оговорки. Оговорки не последовало. Пауза несколько затянулась. — Прямо… со всеми? — Именно. Как раз у моего друга ядро из двух ветвей: атаки и Бездны. Болеет он редко, но если ты попросишь его просто сколдовать что-нибудь тёмное и постоишь рядом с диагностикой, думаю, он не будет сильно возражать. Не ожидал? — Признаться, нет, — растерянно ответил Сино. — У моей матери есть склонность, но ей только оперировать удобнее, да ещё перья недавно окрасились. Она тоже лекарь. Но Бездна с атакой… Жуткое сочетание. — Да какое там! Он Бездну использует реже, чем Сунь’фо отпускает наших на Восток. Лёгкая дрожь пробежала по всему телу Сино, добравшись аж до кончиков хвостовых перьев, когда он услышал, с какой певучей лёгкостью кречет произнесла это имя вслух. Он-то даже своим мыслям такой вольности не позволял… — Буду иметь в виду. Спасибо. Он и подумать не мог, что подвернётся такая удача. На их курсе был ворон с двойной ветвью: зелёно-синей, самой частой одарённостью, и работа у него намечалась явно не кабинетная. От его ауры дух захватывало. По ней можно было часами выверять сочетания формул и проверять их, если бы только Рутх мог высидеть на месте дольше получаса. — Да не за что. Мне кажется, вы сработаетесь. Эшби ещё на выпускном упоминала, что её товарищ деревней управляет, а не просто в ней живёт, значит, отчитываться предстояло именно ему. — Поворачиваем. Ты так и не поспал. — Ничего страшного. Усталости Сино почти не чувствовал — волнение и интерес перебивали остальные эмоции. Они уклонились от спешащего навстречу потока, сделали сильный крюк — с хлопком выгнулись под напором хвостовые перья. Сино успел подумать о трёх вещах, одна другой волнительнее: не забыл ли он книги, не выронил ли мамин диск и знали ли в деревне об их прибытии. Эшби приземлилась с элегантностью опытного путешественника, Сино удержался на лапах и со слегка оцарапанным достоинством сложил хвост. К третьему повороту придётся привыкать. Деревня встретила их закатным полумраком, в котором приятными светлячками мерцали светильники. Их тёплое сияние выхватывало из ночи силуэты невысоких уютных домов. И у каждого рядом был небольшой садик причудливо изогнутой формы, огороженный символическим забором. Ни одна фигура не повторялась дважды. Магия витала над озером, один берег которого терялся в густой лесной чаще, серебрившейся под лунным светом. Стояла полная тишина. Поднявшийся выше поток был совсем тихим, казалось, это был обычный бриз. Вода оставалась неподвижной, как зеркало. Сино втянул носом воздух и впервые за очень долгие годы по-настоящему расслабил плечи. Собственная магия вдруг сделала слабый кульбит, зацепившись за чужое мощное присутствие. Сино первым делом подумал, что он вернулся на своё Признание и снова встал между директором и Тёмной, и чуть не растерял контроль над ядром, словно испугавшийся третьекурсник. Он махнул хвостом — тёмная бархатная зелень зашевелилась, замигали бело-синие глаза — и обернулся, куда подсказывало докторское чутьё, на чужое мерное, уверенное сердцебиение. — Даже не представляю, юноша, сколько же остроумных замечаний мы с вами выслушаем за следующие несколько месяцев, — поприветствовал его… А, ну да. Павлин. Теперь стало понятно, как Эшби с такой ловкостью уклонялась от его хвоста. Пока что незнакомый павлин первым шагнул вперёд и протянул ему крыло, чёрное-чёрное, словно сама Бездна. Глаза у него были насыщенно-винного оттенка, однако блестевшие где-то на краю радужки красные искры всё же выдавали в нём боевого чародея. Как и его магия, крутившая вокруг них невидимые, но жаркие, словно пламя, смерчи. Сино автоматически поднял своё крыло, густо-синее, но сейчас казавшееся совсем светлым, и пожал чужое. Чёрные перья на ощупь были тёплые, как если бы он поднёс свои маховые к камину, вернувшись с зимнего холода. Конец угольного хвоста с предупреждающе алым, ярким рисунком он за идеально прямыми плечами разглядеть не мог, как ни пытался. — Лорд Шень из семьи Чёрного Огня, губернатор области. Как добрались? Разумеется. Не просто старшина деревни, не просто какой-нибудь глава местного выборного совета, а губернатор, доверенное лицо графа. У профессора Эшби, называвшей Тёмную по имени и возглавлявшей стажировку на Восток, просто не могло быть обычных знакомых. — Сино из семьи Белой Ивы, с сегодняшней даты лекарь Ханчао. Дорога была… — Сино вздохнул. Беседы ни о чём ему никогда не давались. — Обычная. Лорд склонил голову к плечу, но на его неуклюжий ответ никак не отреагировал. Потом вдруг спросил: — У вас никто из семьи случайно в столице не работает? Сердце у Сино рухнуло в лапы. Что, и здесь ему не будет покоя от вездесущей семейной славы?.. Ладно, два поворота от главных трасс, но целых три — и тут всё равно знают родителей? Понятно, почему они на время отпуска всегда притворялись обычными профессорами Академии, живущими в городке, а вовсе не в столице — с такой известностью попробуй отдохни нормально. Он тяжело вздохнул и отбарабанил привычно: — Отец — ядровой хирург, Ва-Ши из Белой Ивы, мама — хирург неотложки, Яизир из Белой Ивы, профессора биологических наук, основатели комитета ядровых исследований и одноимённой кафедры в университете имени Сунь’фо в столице. Шень выдержал вежливую паузу: вдруг Сино решит ещё что-то добавить. Сино добавлять было нечего, поэтому он сложил расправленный в приветствии хвост и просто предельно серьёзно посмотрел на губернатора. — Ва-Ши с его командой вытащил меня с того света пятнадцать лет назад, — тепло пояснил Шень, и какая-то часть усталого раздражения покинула Сино, сменившись интересом. — Травма была опасная, почти полное выгорание, хорошо, что чародеем остался. Вас, видимо, часто спрашивают о родне. — Они самые известные лекари Запада. А я их единственный сын. Так что да. Весьма. — Мои извинения, — Шень позабавленно взъерошил густой высокий гребень, на котором словно плясало пламя. — Идёмте, провожу вас к дому. Сино обернулся к вещам и подчёркнуто надолго закопался в застёжки и ремни, чтобы дать старым друзьям нормально поздороваться. Он успел только услышать, как Эшби воскликнула: «Да ты будто с каждым днём всё больше темнеешь!» и услышать ответное, полное привязанности: «Глупости…» Потом он просто отстранился от беседы, к которой не имел никакого отношения. Не его это дело. Выделенный ему дом располагался не на отшибе, как Сино предполагал, но и не в самом центре, чего он слегка побаивался. Одна из главных улиц, шедшая через весь город, пересекалась с небольшим узким переулком, в котором не шумел ветер и по которому лениво плавал один вытянутый светильник, походивший на сотканную из света змею. На перекрёстке и стоял его дом. Шень вручил ему кругляшок ключа и поднял голову на свет: — Обычно их два, но на дневное время остаётся только один. Соседи у вас чародеи или просто гражданские, — старший павлин перевёл взгляд на него. — Мне почему-то показалось, что компания коллег по Академии, проживающих на другой стороне города, для вас сейчас будет лишней. Эшби опять оказалась права. Они ещё как сработаются. — Спасибо, — честно сказал Сино. На всякий случай добавил: — Правда. Шень грациозно склонил шею. — В деревне уже знают о вашем прибытии, но пару дней я вам оставляю на осмотреться. Записи ваших коллег о жителях деревни, у которых возникали какие-то вопросы по здоровью, должны уже быть у вас в кабинете, если что-то отсутствует, то придёт в ближайшие сутки. — Благодарю, — Сино вспомнил практику, для верности поинтересовался: — Я отчитываюсь лично вам, правильно? — Только если заметите что-то серьёзное или будете нуждаться в каких-то врачебных препаратах помимо обычных поставок. Бегать ко мне с каждой простудой, разумеется, не надо, что вам время тратить. Учитывая, что на практике они занимались именно этим — кому-то даже пришлось докладывать, что у кого-то из сипух сменилось оперение, — Сино лишний раз подумал, как ему повезло с местом работы. Подчас разобраться с бумагами и оформлением было сложнее, чем вылечить болезнь или назначить лечение. — Пока всё понятно. Ещё раз спасибо. — Будут вопросы — обращайтесь, мой дом первый по центральной улице на вашей стороне, — Шень осмотрел его с лап до гребня. — Всё-таки советую поспать. Сговорились они, что ли? — Посмотрим, — уклончиво ответил Сино. Кивнул, прощаясь. — Лорд Шень. Эшби. Кречет дружелюбно махнула крылом — светильник отозвался на это движение, на секунду разгоревшись сильнее. Шень кивнул в ответ: — Можете по имени. Доброго дня, Сино. Младший павлин ловко скользнул в приоткрывшуюся дверь, даже не бряцнув об порог своими вещами. Щёлкнул замок, сквозь дерево заструились бледно-зелёные линии общей защиты. — Серьёзный юноша, — без малейшего следа иронии в голосе произнёс Шень и галантно подставил Эшби локоть. Вдвоём, бок о бок, старые друзья неспешно пошли по главной улице мимо пока что спящих — ненадолго, солнце уже почти село — домов. Всё молчало, шум потока до города не долетал. Только шелестел по каменной кладке хвост Шеня и клацали их с Эшби когти. — Тебе с ним безмерно повезло, как и всей Ханчао. Преподаватели-то его наперебой в столицу к родителям отправляли, Сино сам вызвался поехать подальше от центра. — Ничего необычного. Как дела в столице? — Потихоньку. Новое здание библиотеки достраивают, вот-вот откроют, на площади Полумесяца организовали неплохую выставку по стихийной рунографии. — Да, Куарн рассказывал, хвалил. — Как он, кстати? За последние годы граф Гуаньо сильно отошёл от дел. Всё больше и больше обязанностей по управлению брал на себя Куарн, как его единственный сын и наследник. Разумеется, это не мешало Шеню и дальше называть его графёнышем, при этом тщательно маскируя гордость в голосе. Для своих лет Куарн держался отлично, каким-то образом успевая побывать во всех владениях сразу, что не всегда удавалось даже его отцу. — Справляется, — интонация, конечно, выдавала его с головой. — Недавно убедил Сунь’фо выделить отдельный поток на поставку жемчуга внутрь Острова, сам его налаживал, чтобы не тряслись и не царапались при полёте. — Жить-то он при этом успевает? — Прилетал неделю назад, вроде, не жаловался. Ну, как, не жаловался… Пострадал, конечно, для красоты, пару раз красиво всплеснул крыльями и в конце рассказа про тяжелейшие выборы нового деревенского старшины, которые пришлось проводить после того, как прошлый попался на краже жемчуга, повесил длинную шею, жалуясь на свою тяжёлую судьбу. Через пару минут и одну чашку любимого молочного чая, впрочем, оживился и начал бодро расспрашивать, успел ли Шень прочитать последнее исследование какого-то астронома — очередной прорыв в науке за последние три месяца. Так что Шень был уверен, что у мальчика всё в порядке. — А ты, значит, везёшь молодняк на Восток? — Именно, — гордо подняла клюв Эшби. И, продержавшись три секунды, фыркнула: — Бардак страшный. Вроде, общаемся, вроде, всё хорошо, но сначала с одной стороны десять проверок, потом с другой пятнадцать. В мои годы было проще. — Может, тебе было проще, потому что ты ездила одна и у тебя на перу было написано, что ты ученица Сунь’фо? — Так, не умничай. Шень искренне засмеялся. Его эта подготовка тоже косвенно затронула, потому что один из стажёров — не выпускник, восьмикурсник — проживал в его деревне. С бумажками бедному студенту пришлось повозиться: сначала попасть к нему, потом к Куарну, потом к Ниире, и что-то подсказывало Шеню, который расписался даже без предварительного собеседования, что это далеко не полный список. Эшби пару лет назад даже звала его поехать на Восток с ней за компанию, но при всём своём желании отдохнуть и провести время со старым другом, Шень всё-таки вежливо отказался. Воспоминания многолетней давности, которые оставались столь же ясными, будто война почти случилась буквально вчера, не добавляли ему особой любви или интереса к другой стороне Острова. Живут себе, и живут. Сияют. Главное, чтобы ядро не трогали. Среди его старых знакомых это была любимая шутка. У его дома они остановились. Краешек солнца алел за их спинами, окрашивая краешек хвоста Шеня слабым багрянцем. — Я надеюсь, ты не пойдёшь в соседнюю гостиницу. — Ещё чего! — Эшби скользнула в отворившуюся по взмаху крыла дверь вперёд него. — У тебя ведь остался мой любимый чай? — Совершенно не представляю, как вы с Куарном это пьёте… — Шень специально покупал на ярмарке по пачке каждый месяц, так что, разумеется, остался. Сказал он это пустому коридору, поскольку Эшби уже ушла в кухню и успела загреметь там посудой. Шень подозревал, что она сквозь Бездну шагала легче, чем он сам. — А я совершенно не представляю, как ты здесь еду умещаешь. По-хорошему все документы административной важности надо было хранить в кабинете и под замком, но Шень был, во-первых, уважаемым членом общества, который большую часть времени жил один, во-вторых, сильным боевым чародеем, поэтому за сохранность бумаг не беспокоился. И оставлял их там, где с ними было удобнее работать. Вот, например, все доклады по поставкам продуктов и по состоянию урожая на этот сезон обычно лежали на кухне, где почему-то стоял до неприличного длинный стол. В этом даже логика определённая была. Вот только объяснять это Эшби было бесполезно. — Они же тебе не мешают… — Они мешают моему чувству прекрасного. Ты, как обычно, зелёный? — Я, как обычно, кофе, — сегодня ему предстоял разбор прошений граждан и того дурацкого спора между двумя соседями-фермерами, который уже на свиток не помещался. Ночь обещала быть долгой, мрачной и нервной. — С вечера пораньше? Шень опустился на место. Предлагать помощь сейчас тоже смысла не было, а расположение вещей на кухне Эшби знала лучше него. — А что? — Я попрошу Сино запретить тебе кофе. Он врач, его ты послушаешь. — Я больше чем уверен, что врачебные консультации так не работают. — Ничего, я умею убеждать. Кофе Эшби ему передала с выражением крайнего неодобрения во всём своём внешнем виде. При этом делала она его потрясающе вкусным, поэтому Шень принёс ей искреннюю благодарность и предложил невесть откуда взявшиеся орехи. Первые два глотка они сделали в уютной дружеской тишине. — Присматривай за Сино. Он только с виду самостоятельный. — Он из зелёной ветви, разумеется, я буду за ним присматривать. Цугиахру иногда до сих пор надо напоминать, что за окном уже три часа, как утро, а он в два раза старше. Да и вообще мне интересно, как там сейчас дела на академическом поприще. — Ничего нового, но Сино тебе это чуть красноречивее расскажет. Кстати, вашими капсулами они пользуются с шестого курса. — Это хорошо. Отзывы практикующей зелёной ветви важнее всех остальных. Там ещё работы немеряно. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Оба чародея тихо вздохнули, когда родная ночь приятной прохладой прошлась по перьям, зацепила часть магии за собой. Шень поднял крыло, меж перьев заструилась гибкая темнота. Бездна на ощупь была спокойной и размеренной, кружилась причудливой спиралью, поглощённая какой-то задачей. Что это было: обсуждение закона, заклинание, изменение потоков — Шень не знал. Но сам мир вокруг него, сама его магия сейчас напоминала озеро — такая же прозрачная и безмятежная. Сидевшая напротив Эшби казалась силуэтом, сотканным из лунного света. В этом хрупком, но драгоценном спокойствии они и встретили ночь.