За третьим поворотом

Рутх прислонился к стене, внимательно наблюдая за его реакцией. Наблюдать было за чем — Сино с трудом удержался от того, чтобы прыснуть по-мальчишески, как неразумный птенчик на пятом курсе. И как всегда, когда он начинал говорить прежде, чем успевал об этом подумать, вопросы полились сплошным потоком: — Это кто придумал? С чего вдруг? Зачем? На каких основаниях… — Не гони, — спокойно ответил друг, успевший привыкнуть к подобным выступлениям за десять лет совместного обучения, и каким-то мудрёным незаметным жестом вытянул из складок одежды плотно свёрнутый свиток, запечатанный простой чёрной печатью без какого-либо оттиска. — Сино, сейчас предельно серьёзно. Никому об этом ни слова. Проклятье. А ведь он вообще-то собирался не вмешиваться в дела разведки. С другой стороны, он был единственным врачом в деревне, это у него в столе лежали все сведения по болезни, а к стене были приколоты листки с неотработанными формулами, написанными на коленке, которые он использовал без разрешения надлежащих инстанций, рискуя и своей жизнью, и жизнью своих пациентов. Что-то подсказывало Сино, что сейчас изображать обычного законопослушного гражданина, которому ничего нельзя доверить, было поздновато — и, мягко говоря, несолидно. Он повёл крылом, предлагая Рутху продолжить. Тот разломал печать и развернул свиток, положил его на стол, прижав полупустой кружкой край пергамента. — Для начала, откуда у нас эта идея вообще взялась. Я понимаю, тебе это кажется бредом, но мне сейчас нужно, чтобы ты взглянул на ситуацию со своим врачебным опытом и при этом с моей перспективы. Итак, у тебя в деревне невесть откуда начинается эпидемия подозрительной болезни, про которую никто ничего не может сказать. У неё странные симптомы и ещё более странное поведение, одна из её главных черт — так называемая «чернь» явно неорганического происхождения. За несколько суток она избавляется от долгого инкубационного периода, насколько я помню, поздние случаи необязательно включают в себя предварительную простуду, — Сино кивнул и вдруг передёрнул плечами, потому что новое противное чувство охватило его перья, словно между плеч ему впился чей-то внимательный взгляд. Он невольно поднял гребень и развернул, как мог, хвост, пытаясь стать крупнее, чем он есть на самом деле. Рутх не глядя кинул в сторону двери заклинание, и защитные формулы густой синевой сковали кабинет от пола до потолка. — И развивается из просто опасной в смертельную. Болезни могут так быстро изменяться? — Может, это не изменения, у нас же нет её законченного описания, — ответил Сино осторожно. Они оба были зелёноветвенные, пусть Рутх и только наполовину, и если друг задавал ему этот вопрос, то он явно хотел его на что-то натолкнуть. — Но если они — то такая скорость развития крайне редка. — Отметим это. Идём дальше. На данный момент болезнь поражает и чародеев, и обычных птиц, да и лечить её приходится всем, что попадётся под руку. Это нормально? Здесь всё было сложнее. Да, заболевания магического порядка очень редко поражали безветвенных птиц — в отсутствии развитого ядра были и свои плюсы, для врачей так точно. И, как правило, все «мирные» заболевания, которые не включали в себя зависимость от лунного цикла, приливов и отливов, расположения звёзд на небосводе и крупных магических источников в опасной близости от больного, лечили традиционной медициной: травами, корнями и прочими дарами обычной природы, потому что это было быстрее и зачастую эффективнее. От черни же помогала только магия, причём заключённая в принципиально новую форму, — и заражала она всех без разбора. — Нет, — скрипнул зубами Сино, понимая, куда ведёт Рутх, и начиная злиться: только теорий заговора ему на работе не хватало. Хуже всего было то, что эта позиция, пусть и откровенно надуманная, теперь подкреплялась не только паранойей, но и теорией зелёной ветви, отказываться от неё было труднее. — Наконец, самое пугающее: на неё не действует ничего из многолетнего опыта всей нашей ветви. Диагностика ничего не видит, лечащие заклинания ничем не помогают, на известные магические стимулы она не реагирует. Такое вообще возможно? Даже когда практикующие лекари неизбежно открывали новые вариации старых болезней в процессе своей полевой работы, они могли подобрать к ним нужное лечение и избавить пациента от проблем ещё до того, как ассоциация вирусологов придумала бы для этого очередного штамма название. Потому что, пусть и при каких-то минимальных различиях, принцип работы у инфекций был в основном похожий. Чернь на эту негласную установку профессионального общества плевать хотела. — Рутх, я тебя понял, — устало сказал Сино. Рутх продолжал смотреть на него своими светлыми глазищами, чудо, что по старой привычке не сузил один зрачок сильнее другого. Пришлось с раздражённым вздохом признавать вслух: — Насколько мне известно, нет, такого быть не должно. — Итак, у нас есть непонятная болезнь со всеми вышеперечисленными странностями в деревне на краю света, где, если бы не было тебя, никто бы вообще не заметил её появления. Или заметил бы, но гораздо позже, когда студенческая часть населения — а это добрая половина всего народа — уже вернулась бы в Академию или просто домой и заразила всех вокруг. — Ну это же не значит, что её вывезли из Ханчао нарочно! — То есть её искусственное происхождение ты уже не отрицаешь? Сино поднял крыло, раскрыл клюв. Опустил крыло, закрыл клюв. Сердито царапнул лапой жердь. Глупости это всё. Паранойя, помноженная на выдумки-костыли разведчиков, кое-как втиснутая в гипотезу. Хотя ему два случая простуды тоже сначала показались глупостью, а теперь он сидел в срочно разбитом госпитале, окружённый больными, для которых у него не было эффективного лекарства, в наглухо отрезанной от внешнего мира деревне. Сино побарабанил перьями по столу, напряжённо рассуждая. — Предположим, не отрицаю. Но кому и зачем это надо? И кто мог её вывезти? — А вот это, друг мой, я хочу спросить у тебя, — Рутх опёрся крыльями на стол. — Постарайся вспомнить что угодно, какой угодно случай, который можно счесть за подозрительный. — Ну, есть странное недоверие вашей братии к нашему озеру, — первым делом сказал Сино. Озеро фигурировало в жизнях пациентов довольно часто, что, на скромный взгляд самого Сино, было абсолютно естественно: это популярное для прогулок место, там красиво, там достаточно укромных местечек, где можно устроить какой-нибудь сентиментальный пикник, там могут спокойно поплавать водные птицы, там регулярно практикуются в магии атакующие и стихийники, в конце концов, — тоже зрелище достаточно интригующее. Хала с Тиуром, Эо, которая, по её же словам, часто гуляла там с супругом и мочила лапы, поскольку с детства любила воду, Мивша — уже четверо там точно были, птенец-защитник тоже что-то говорил про встречи у озера с товарищами… — А ты считаешь, в ту сторону копать не нужно? — спросил Рутх таким тоном, будто они домашнее задание обсуждали, а не вопрос государственной важности. — Я считаю, что это просто популярное среди народа место, где все болеющие могли заразиться друг от друга, — и всё прекрасно складывалось, даже Эо с её отдалённым от эпицентра проблемы домом. Ворон промолчал, и, проклятье, они с Вирр были всё-таки похожи: теперь по выражению его лица тоже невозможно было понять, о чём друг сейчас думает. Наконец Рутх жестом попросил разрешения взять грифель — Сино кивнул, пододвинул к нему другой, поострее — и подписал что-то на собственном свитке. Вот уж у кого-кого, а у него почерк был отвратительный с самого начала обучения и к концу стал только хуже, поэтому Сино даже не стал пытаться разобрать, что он там начеркал, больно зрение было жалко. — Ладно, отложим пока это дивное озеро. Ещё что-то? Кто-то покидал деревню после простуды? — Да нет… — Сино потёр лоб перьями. И тут, словно молния, в его голове мелькнула одна догадка, настолько мрачная и неуютная, насколько и нелепая, он даже вздрогнул от неожиданности. Разумеется, вслед за ней его разум предоставил целый набор аргументов, почему эта идея лишена даже зачатков смысла и почему не стоит её даже упоминать, чтобы не сбивать их с толку, но отмалчиваться было уже поздно: Рутх заметил его движение и пришпилил к жерди внимательным взглядом. Ощущение было не из приятных, будто друг его под увеличительным стеклом рассматривал, как любопытную букашку. — Была Гар. Рутх слегка вскинул густые брови. В любое другое время он, гад, ещё бы и ухмыльнулся с намёком, да так, чтобы крылья зачесались его от души треснуть, но сейчас рабочая серьёзность перевесила его шутливую натуру, и друг молча ждал, пока Сино продолжит. — Даты уже не помню, но можно найти, надо будет ко мне домой сходить. Она была соседкой и одногруппницей Мивши, который заболел одним из первых, лапа у него почернела ещё при ней. Они вместе работали над студенческим проектом… не помню название, короче, по установке искусственных перьев вместо настоящих. Но Рутх, это глупость. Гар не могла, ты её просто не видел. — Один из самых известных преступников позапрошлого десятилетия был воспитателем в инкубаторе, Сино. Милейшей души куропатка. Искусственные перья. Создание материи, значит? Материей могли быть как перья, удачное и очень филантропическое прикрытие, так и чернь, понял Сино его невысказанный намёк, и страх, смешанный с болью, сжал его сердце. Не могло так быть. Разве Гар — улыбчивая и смешливая Гар, которая искренне переживала за заболевшего товарища и расспрашивала его про иммунотерапию, которая радовалась перерыву в изматывающей учёбе, — могла своими крыльями, не имея даже законченного высшего образования за плечами, произвести на свет такое чудовищное проклятье для всех своих сородичей? Да ещё и сознательно выпустить его на свободу? И ведь она увозила с собой что-то, какой-то тяжёлый ящик, в котором лежали как раз те самые искусственные перья, а Сино даже не счёл нужным поинтересоваться их происхождением, потому что совершенно естественно принял их за итоговый продукт студенческого проекта, как от него и ожидалось. Нет, зацепился он за первое пришедшее в голову оправдание. Мивша и Ченда жили с ней, работали с ней — уж наверное они бы заметили, если бы их подруга и коллега помимо основной работы занималась чем-то другим, да ещё и столь сомнительным? На это же нужны ресурсы, уединённое место, немало свободного времени — откуда это всё взять студентке, живущей у друзей за много поворотов от родного дома и от центра и занятой академическим исследованием? С другой стороны, застал же он её в одиночестве, когда два товарища отправились гулять на озеро, кто знает, как часто Гар оставалась в доме одна… Сино казалось, что его затягивает в глубокий омут, что чёрная жидкость облепляет перья маслянистой вязкостью, а он цепляется за оправдания-листья растущего у берега тростника, и все они они выскальзывают из его бессильных крыльев. — У неё были с собой искусственные перья, я их лично видел. Она работала над этим проектом не одна. Что, её приятелей тоже теперь в сообщники записывать? И кого, главное? Мившу, который строчил родителям и младшим сёстрам километровые письма и передавал их Сино чуть ли не каждую ночь, или Ченду, который подпрыгивал от хлопка двери при сквозняке и тогда, от тревоги за друга, чуть не рухнул в обморок? Тоже мне, безумные учёные-изобретатели. Рутх успокаивающе поднял крылья, чуть раскрыв свою ауру воистину гигантских размеров — аж до крыши госпиталя дошло. Сино раздражённо от неё отмахнулся — нечего его отвлекать — и вздыбил гребень. — Никто пока никого не обвиняет. Просто один из вариантов, который нам надо будет проверить. Как её полное имя, помнишь? — Гар… — Сино похолодел. — А семью она никогда не называла. Мне, по крайней мере, но мальчишки с ней на одном курсе учатся, они должны знать. — Выясним, — кивнул Рутх и дописал что-то в свиток. «Вы о нас ещё услышите!» — сказала ему Гар, прощаясь. Сейчас эта простая, добродушная и типичная для студента фраза прозвучала чудовищной насмешкой. Как бы Сино ни старался сохранять холодную голову, слова Рутха зародили в нём сомнение, и теперь он невольно вспоминал каждую минуту общения с молодой павой, вглядывался в каждый жест, в каждое слово, искал малейшую подсказку, которая могла бы опровергнуть нависшее над ней обвинение. Но подсказок не было. Хуже, на второй раз эта версия начала обрастать в его глазах достоверностью. Сино встряхнулся. Итак, Рутха прислали сюда, чтобы прояснить природу болезни и найти её создателя. Как-то странно, что вместе с ним в деревню прибыли только зелёные, а не красные или жёлтые ветви — наверняка их начальство предполагало, что преступника придётся вести на честный суд силой, а не вежливыми уговорами. — Надо как-то незаметно расспросить Мившу, — продолжил друг, как ни в чём не бывало, и в ответ на возмущённый взгляд добавил: — Так, чтобы он меня за твоего однокурсника-помощника принял, а не за коллегу Вирр. — Большая часть деревни свято верит, что Вирр — наставник в Академии, — сухо ответил Сино, но перья всё-таки пригладил. Им с Рутхом было не впервой сотрудничать по лекарским вопросам, и пусть на старших курсах их кафедры пересекались совсем редко, опыт совместной работы с годами никуда не делся. — Скажем, что ты мне передал задание из центра: проверить, чтобы никто точно не улетел из деревни потенциально больным, вот я про Гар и вспомнил. Лгать Сино не любил ещё сильнее, чем участвовать в каких угодно массовых мероприятиях. То есть, не любил страшно. Не потому, что это было плохо, низко и бесчестно, нет, обстоятельства в жизни складывались разные, порой приходилось о чём-то умалчивать или недоговаривать, глупо было этому возмущаться или обижаться на эдакую мирскую несправедливость. А потому, что у него память на такие вещи была удивительно короткая и он мог попросту забыть, кому и что он там наврал на той неделе. Он устало потёр переносицу. Надо пройтись до сада, посмотреть, прижились ли нужные растения из запасов графа на новом месте — глядишь, и повод сменить тему найдётся. — Значит, вы трое уйдёте целиком в своё расследование? — спросил он, сойдя с жерди. Себя Сино в число детективов локального масштаба включать не торопился. — Вовсе нет, будем балансировать, — Рутх последовал за ним, в пару лёгких движений, которых им в Академии совершенно точно не показывали, распаковал своё многослойное защитное заклинание и слабым толчком воздуха открыл дверь. — С остальными я тебя познакомлю, как только мы на них наткнёмся. Что, честно сказать, случилось куда быстрее, чем Сино ожидал. На улице, прямо перед входом в обнесённый символичным забором цветник, стояли две незнакомые птицы в абсолютно обычной гражданской одежде… Вот только крапинки у них под глазами тоже были двух цветов, а не одного. — Очень незаметно, — фыркнул Сино на ухо другу. — Три двухветвенные птицы в деревне за сутки. Еженощно такое видим. — И все наполовину лекари, — парировал тот. — Проблема серьёзная, вот тебе и прислали сильнейших специалистов государства. Которые продержатся подольше. Незнакомцы тоже их заметили. Рутх перебросился с коллегами — небольшим прижимистым стрижом и стройной смуглой сипухой — парой коротких дружеских реплик, словно с одногруппниками перед занятием, и на Сино уставились две пары внимательных глаз. Он посмотрел на гостей в ответ, стараясь не показывать любопытство так явно. Двухветвенные птицы были необычным и не до конца исследованным явлением. Любая встреча с ними всегда оставляла его исследовательскому разуму больше вопросов, чем ответов, потому что не все готовы были терпеть его расспросы, как это делал Рутх и, пусть и сопровождая это недовольным ворчанием, Шень. Между собой незнакомцы различались: нашивка на одежде у стрижа помимо обычной зелёной ветви пестрела красными цветами, искусно вышитыми лентой, а у сипухи по краю стандартной врачебной формы шла золотистая кайма. Атакующий и стихийник с зелёной ветвью вдобавок. Если вторую комбинацию Сино себе ещё как-то представлял, то от первой у него голова шла кругом. Это же буквально были взаимоисключающие понятия: врачевание и бой! Он вообще не подозревал, что такое возможно. Первым крыло протянул стриж, глядя Сино ровно промеж глаз: — Банн из семьи Крепкого Ствола, формула у вас чудесная, но в одном месте можно полегче сделать. Посмотрите ближе к утру? — Разумеется, — слегка ошалело ответил Сино. Они же приехали меньше половины суток назад, когда только успели? И почему он даже не проснулся, пока вся эта компания вломилась в его кабинет? — Кира из семьи Густых Ветвей, — гораздо мягче представилась сипуха. В отличие от директрисы Нииры её лицевой диск был гораздо темнее, и золотистые глаза с зелёными прожилками выделялись на нём особенно ярко. — У меня есть соображения по улучшению почвы, если вы позволите? Расти будет гораздо быстрее. — Да, пожалуйста… — Отлично, — просияла Кира. — Нашли что-нибудь интересное? Вопрос был адресован скорее Рутху, но, судя по тому, что никто не попросил его удалиться, соучастником его всё-таки сделали. Пока ворон кратко пересказывал коллегам ситуацию с Гар и её исследованиями, Сино проводил собственные расчёты. Он не знал, насколько критической была ситуация за пределами Ханчао, но если бы Гар — при условии, что за этой катастрофой вообще стояла она, а не кто угодно ещё! — стремилась распространить болезнь среди как можно большего количества народа, стала бы она возвращаться домой, в ещё более далёкую глубинку, и ограничивать себя владениями графа Белое Перо? Логичнее было бы устроить себе настоящее путешествие, отметиться везде: от столицы до резиденций управителей регионов — чтобы охват был шире и контролировать его было сложнее. С другой стороны, возрастал риск привлечь к себе внимание Рутха и его коллег и быть обнаруженной, потому что от этой многоступенчатой системы спрятаться было гораздо сложнее, чем от одногруппников. В очередной раз запутавшись в чужой мотивации и с глухим раздражением признав свою абсолютную негодность в качестве разведчика, Сино сосредоточился на растениях. Хоть кто-то из этой компании специалистов займётся полезным для общества делом. Он подтянул часть веточек, раскрыл один листок, за которым, оказывается, пряталось ещё три, соседнему кусту помог пустить глубже корни… Кира была права: несмотря на близость ручья, земля была жёсткая и неприветливая, привередливым растениям тут было тяжеловато. Работа с зеленью его всегда успокаивала, поэтому Сино так увлёкся своими ровными медитативными движениями, что не заметил, как Кира отвлеклась от беседы и подошла поближе к нему. — У вас интересно получается, — тихо сказала она, вежливо дождавшись, пока он закончит подталкивать влагу к суховатым корням и прервётся, чтобы посмотреть на неё. — Кафедра-то совсем не ваша. — Я просто в душе садовник, — отшутился Сино, хотя большую часть детства до Академии он и правда провёл клювом в земле в компании дедушки, у которого и стащил пару приёмов соседней ветви — те, на которые у него хватало сил. — Я узнаю родную технику, когда вижу её, — с улыбкой сказала сипуха и подозвала сквозь землю ещё больше воды из журчащего рядом ручья. Стихия слушалась её гораздо охотнее, чем Сино, но не так быстро, как деда, который всю жизнь провёл в общении с почвой под лапами. — Кто-то из родственников? — Дед. Кира, слава Тёмной, не стала расспрашивать, только безмолвно склонила голову, спрашивая разрешения, и, получив такой же бессловесный кивок, принялась за свою часть работы. Почва на его глазах наливалась силой, свежела и разбухала от воды и чистой энергии, которую вплетала в неё магия. Работать с таким стихийником ему пока не приходилось, но ощущалось интересно… и завораживающе, поэтому Сино невольно дёрнулся, когда мерное покачивание ауры Киры вдруг застыло непроницаемой каменной стеной. Он обернулся в поисках причины такого странного поведения и наткнулся взглядом… всего лишь на Вирр. Рутх стоял справа от неё, расправив плечи, и хотя он держался как всегда уверенно, у Сино почему-то возникло стойкое ощущение, что это не она ему отчитывается, как было бы логично предположить, а наоборот. Банн и Кира тоже поприветствовали коллегу почти синхронными кивками, но устраивать шутливую перебранку не стали, напротив, заметно посерьёзнели. Сино в очередной раз терпеливо напомнил себе и своему любопытству, что это не его дело, и тоже поднялся, стряхнув с крыльев комья земли. По сравнению с безопасниками, которые чуть ли не по струнке вытянулись перед, очевидно, старшей по званию, он, невозмутимо чистивший перья, выглядел на редкость беззаботно. Угол клюва Вирр насмешливо изогнулся — видимо, цапля тоже это заметила. — Добрый день, Вирр. Как утренний патруль? — Обрадовать мне вас нечем, ещё двое с тёмными перьями, родственники, брат с сестрой, седьмой курс, атака, у родителей вроде ничего не нашли, но держим под наблюдением. Прибудут минут через двадцать. Сино топнул лапой. Глупо было ожидать, что эпидемия испугается присланных из центра специалистов и как-то сама собой разрешится. — Спасибо, что предупредили. Мне надо будет их осмотреть. Цапля просто кивнула — никто из них уже не видел смысла лишний раз предупреждать друг друга об осторожности. Она окинула внимательным взглядом своих подопечных: — Результаты? — Зацепка есть, — вклинился Рутх, — но в целях соблюдения секретности разговаривать со свидетелем придётся Сино, я просто рядом постою и послушаю. — Тогда больных оставляйте Банну и Кире и идите к своему свидетелю, — распорядилась Вирр, и уже по одной этой фразе стало понятно, что за деятельность службы безопасности в деревне Ханчао по-прежнему отвечает именно она. — Так вы потеряете меньше времени, чем пока будете дожидаться Сино с осмотра. — Нет, — твёрдо возразил Сино, начисто проигнорировав, как напрягся рядом Рутх и как всколыхнулась в изумлении многослойная аура Банна. Безопасность безопасностью, но он тут тоже обладает определёнными полномочиями, и никакая служба его не подвинет. — Я всё понимаю, но болезнь специфичная, методы её распознавания тоже нестандартные, никто из здесь присутствующих, кроме меня, с ними не работал. Я не могу просто оставить коллег следовать рекомендациям с бумажки-черновика при всём моём уважении к их способностям. На первом осмотре я должен присутствовать лично. — Мне ваша тревога тоже понятна, — ответила Вирр на редкость терпеливо. — Но распространение болезни на Западе сейчас целиком зависит от скорости нашей работы. Рутху нужно элементарно успеть к рассветной отправке почты, чтобы за утро и день в центре смогли навести справки и найти нужную нам птицу. Нам нельзя сейчас терять время. Сино сжал клюв. — Я надеюсь, Вирр, вы понимаете, что я не смогу постоянно срываться с места, чтобы в очередной раз помочь вашей службе безопасности, — его голосом можно было смело морозить воду, и Рутх, почему-то нервничающий, распрямился ещё сильнее, будто палку проглотил. — Разумеется, — был невозмутимый, не считая лёгкой насмешки, ответ. Оставлять двух новичков — двойная ветвь не давала практического опыта, а в данный момент второе было в разы важнее первого — на первичном осмотре было неуютно, как оставлять незащищённой спину во время тренировок с атакующими. Да, Банн на лету понял принцип работы новой диагностики, а Кира с рекордной скоростью внесла нужные изменения в свой диск, потому что собственный Сино одалживать не решился: да, они тоже лекари и прошли ту же самую программу, что и он, но они не знали, куда надо смотреть, где в первую очередь искать подвох, могли пропустить какую-то мелочь, которая потом выльется в полноценный приступ… Он опять себя накручивал, но ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел — пусть хотя бы Рутх, которого он из вредности хлестал хвостом по лапам с каждым шагом, будет в курсе о его отношении к ситуации. Другу хватало благоразумия молчать, хоть Сино и ощущал на себе его внимательный взгляд. Мивша не спал. В отличие от остальных больных в его палате, которые предпочитали не покидать гнёзд, у него хватало сил на чтение, практику и чуть не физические упражнения по утрам. Хотелось бы принять это за признаки выздоровления, но лёгкие у него уже работали хуже, чем на прошлой неделе — если чернь в них продолжит густеть, придётся её выжигать. С прошлого такого ухудшения прошло меньше недели. Сино знал, пусть и не готов был произнести это вслух даже перед зеркалом, что дальше ситуация будет только ухудшаться. Бесконечные выжигания проблему не решали. Такая чистка всего лишь давала отсрочку на поиск решения — которого у них по-прежнему не было. Он вспомнил, что в состоянии Мивши вполне могла быть виновна Гар, и у него опять мерзко заныло сердце. — Сино, добрый вечер! — гусь говорил тихо, чтобы не разбудить соседей. Глаза его расширились при виде незнакомого рослого ворона за спиной у его лечащего врача. — О… И вам тоже, эм?.. — Рутх, — услужливо представился тот с очаровательно виноватой улыбкой: протянуть крыло сейчас не позволяли правила. — Мы с Сино вместе учились. И теперь будем вместе работать. Как вы себя чувствуете? Сама любезность. И не скажешь, что перед тобой агент на правительственном задании. — Горло не очень, — ответил Мивша, больше обращаясь к Сино. — Откашливаюсь плохо. В отличие от него, Мившу перспектива лишний раз лечь под кустарное заклинание не смущала совершенно. От такого искреннего, безотчётного доверия хотелось вообще больше никогда не браться за диск. Больше всего на свете он боялся подвести своих пациентов. Не справиться и потерять каждого из них, от крохотного соколёнка, до сих пор не пришедшего в себя, до старого селезня, продававшего вкуснейший кофе в своей уютной тёмной лавке. — Посмотрим, — в отличие от верившего в лучшее студента, пока не успевшего растерять остатки оптимизма, он предпочёл бы обойтись без операций. — Буквально пара вопросов, потом оставлю тебя отдыхать до следующего обхода. Мне надо собрать информацию по всем, кто покидал деревню, хотел спросить тебя про Гар, как я понял, вы вместе учитесь… Больше ему не понадобилось говорить ровным счётом ничего, Мивша сделал за него всю работу. Гар была из семьи Крутого Гребня, в самом деле жила на небольшом прибрежном острове на три семьи от силы, ещё птенцом следила, как брат обходит с дозором берега Острова, и потому захотела связать жизнь именно с травматологией, как только узнала свою ветвь: солёные волны, насквозь пропитанные густой защитной магией, были беспощадны даже к своим патрульным. Брат потерял половину хвоста, спасая своих, отцу оторвало половину крыла — перья не выросли до сих пор, хотя это случилось ещё до её рождения. Ничто из того, что Мивша отрывисто, кусками, вспоминал про свою хорошую подругу, не вязалось с образом бессердечного убийцы-изобретателя, который подстраивала под неё разведка. Мивша почесал затылок, видимо, исчерпав все полезные на его взгляд сведения, и пожал плечами. — Ну и всё. Она книжки должна была вернуть, мы всю литературу на неё записали. Сейчас на морях шторм, почту туда редко забрасывают, поэтому я даже и спросить не могу, как она там, — его заметно осипший, ослабший почти до шёпота за этот короткий разговор голос наполнился искренней тревогой: — А она могла заболеть, да? — Мы не хотим бросаться в панику, — успокаивающе пророкотал Рутх, до сих пор сохранявший молчание. — Но небольшой шанс всегда остаётся, поскольку способы распространения болезни мы пока уточняем. Лучше проверить. — Да, да, конечно… — закивал гусь, его забавный хохолок качнулся вверх-вниз. — Сино, скажете мне, когда узнаете? Вряд ли это входило в планы Рутха и его вездесущих коллег, однако Сино кивнул, едва мальчик успел договорить: — Конечно, — как бы там всё ни оказалось в итоге, Мивша искренне переживал и хотя бы заслуживал знать о здоровье подруги. — Мивша, спасибо, нам это очень поможет, — Рутх расплылся в очередной уверенно-харизматичной улыбке, и только хорошо знающие его чародеи, в число которых Сино почему-то до сих пор входил, могли бы уловить за этой рабочей, но при этом дружелюбной сосредоточенностью, как шевельнулась, раскрывшись во всю двойную мощь, его магия, ищущая и настойчивая. Он повернул голову к Сино: — Пойду сообщу, чтобы на побережье всё поскорее проверили, потом вернусь. Сино посмотрел ему вслед, решительному, комплекцией больше походившему на защитника, нежели на лекаря, выглядевшему как хищная птица, напавшая на след добычи. Кем был теперь Рутх: по-прежнему надёжным однокурсником, который изредка напускал на себя побольше важности, или замкнутым, отстранённым от всего мирского шпионом внутри собственного дома, поклявшимся любой ценой поддерживать всеобщую безопасность? Или вопрос изначально стоило формулировать иначе: какую роль ему было удобнее играть, чтобы выполнить свою задачу? Он вздохнул, тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и вернулся к работе. Слава Тёмной, единственной.