«Я твой отец, Люк.
Мои зубы – мечи, мои когти – копья, мои крылья – ураган, я – сама смерть.
Я есть Грут.
Я сама неотвратимость (зачеркнуто).
А я – железный человек.
Я – 3,14 t€R.»
– Привет, ты где? – Мы тусим с Эдди и его девушкой в баре. – Можно мы к вам присоединимся? Харли вопросительно смотрит на Эдди и Энн, они с энтузиазмом одобрительно кивают головами. – Ок, пиши адрес. В караоке-баре они появились втроем. Харли осторожно подходит к ЭмДжей с поднятыми руками, памятуя о ее нелюбви к вторжению в личное пространство. – Ну здравствуй, Мон-Сен-Мишель, - вспоминает он прозвище, которое дал ей в школе. – Разрешишь обнять себя в честь Конца Света? – Иди сюда, Тенесси. ЭмДжей повзрослела, подростковая угловатость исчезла, и обнимается она теперь не так как раньше – неловко присоединяя только верхнюю часть тела – а тепло и крепко. Продолжая держать его за плечо, она разворачивается и указывает на сногсшибательную блондинку рядом – Знакомься, моя девушка – Гвен. Брови Кинера ползут вверх. – Ооо уау, отхватила красотку! – оборачивается он к ЭмДжей, которая фыркает на это. –Боже, где мои манеры, – он целует руку Гвен и улыбается, приподнимая воображаемую шляпу. – Харли Кинер, учился с этими двумя в школе. Компания перемещается за столик побольше, все веселятся и смеются, вспоминая старые шутки и анекдотичные случаи, вроде картофельной пушки со сломанным спусковым механизмом, поставившей Тони синяк под глазом, или отравления бурито всей команды по декатлону накануне важных соревнований. Энн травит шутки про Эдди, а он – про свои приключения во время журналистских расследований, а Гвен открывает всем ЭмДжей с неожиданно мягкой стороны. В какой-то момент, когда Эдди с ЭмДжей идут курить, а Гвен с Энни – припудрить носики, Харли внимательно смотрит на Питера: – Ты как? Паркер непонимающе смотрит на него: – Отлично, а что? – Ну, я думал, мы едем к ЭмДжей, чтобы ты... – он замолкает, не зная как продолжить. – Чтобы я что? Питер с любопытством смотрит на него, Харли Кинер, который не знает что сказать – редкое зрелище. – Хэй, неудачники, - весело приветствует их вернувшаяся ЭмДжей, – я думаю, нам нужны песни! – И нам нужны танцы! – с улыбкой добавляет Эдди. – Ооо по танцам это у нас Харли. – Что? Почему я? – Вы бы видели, как он со своими детками танцует для калибровки движений роботов в лаборатории. – Калибровка движений роботов? – Ага, они синхронизируются с движениями пилота, – поясняет Харли ЭмДжей. – Как в Еве? – спрашивает она. – Ага, вот и моя школота сказала примерно тоже самое, только с отсылками к аниме посвежее. – Эй, Ева – это классика... – Да кто б спорил. – Эээ, кажись мы с тобой уже стариканы, – ЭмДжей ударяет Харли кулачком в кулачок. Питер, никогда не увлекавшийся аниме, хватается за голову: – Кажется, теперь я понимаю, почему Тони ворчал на мои отсылки к поп-культуре. – Милый Питер, – приобнимает его Гвен, положив голову ему на плечо, – а мне с этим,– указывает она в сторону ЭмДжей, – приходится жить. Питер фыркает и гладит Гвен по голове. Харли задумывается, с чего бы такое панибратство у людей только-только познакомившихся. Позднее Гвен развеивает его сомнения. Оказывается, они давно знакомы с Паркером. Он и познакомил ее с ЭмДжей, и он давно знает, что они встречаются. В голове Кинера что-то щёлкает, но картинка так и не складывается. – Ну что, танцуем? - ЭмДжей разворачивает Харли к сцене. - Надеюсь, ковбой, ты не танцуешь под кантри. – Я знаю песню, - говорит Питер, доставая телефон.Так ему понравился танец Харли с ребятами, что он сохранил себе песню в плейлист. – Ребят, а может не надо?Тем более без роботов так эффектно смотреться не будет. – Ооо, я знаю эту песню – классная. И Гвен ее обожает. – Давай-давай, – подталкивает Питер Харли к сцене. Сначала они всей толпой поют "One foot" Walk the moon, пока Харли с Питером синхронно танцуют.Из зала раздаются бурные овации и требование продолжать. Гвен заказывает Shut up and dance with me. И они поют и танцуют парами - Эдди с Энн, Гвен с ЭмДжей, Питер с Харли, время от времени меняясь партнерами. Все посетители бара плавно срываются в буйное веселье и почти племенные ритуальные танцы. Ребята танцуют и веселятся, выпивка течет рекой, и несмотря на рокировку с обменом партнерами, Питер и Харли все чаще оказываются вместе. Разговаривать невозможно – музыка слишком громкая. Питер взгляда оторвать от Харли не может: лицо чуть раскраснелось, опьянение в глазах, поблескивающих в полутьме, он двигается плавно, по-кошачьи, бедра его покачиваются очень соблазнительно, а руками он время от времени касается Питера, прикрыв глаза и словно забываясь в танце. Питер внезапно вспоминает еще один фильм в их апокалиптическую коллекцию – счастливые и влюбленные герои Евы Грин и Юэена Макгрегора танцуют на концерте до нового симптома пандемии – потери слуха в Perfect sense. "Мистер и миссис Засранец"*. Он улыбается и, закрыв глаза, отдается ритму музыки. Руки Харли обхватывают его со спины в танце, и он слышит, как Харли шепчет ему на ухо: "Ну наконец-то ты улыбаешься, как раньше, Питти. Я скучал по этой улыбке". Уже давно перевалило за полночь, когда они, тепло распрощавшись с Эдди и Энн, оказываются в гостях у ЭмДжей и Гвен, которые настояли, чтобы парни переночевали у них. Питер и Харли на диване, бок о бок, алкоголь понемногу выветривается из организма, оба после душа лежат на свежих, почти хрустящих, простынях.Ночь теплая, жара спала. Питер вспоминает, как совсем недавно, наблюдая за Морган, он думал о любовной лихорадке, казалось бы, свойственной только юным. И тут его накрывает и начинает потряхивать, как и в его собственных описаниях, ведь Харли лежит совсем-совсем рядом. Кажется, Питер чувствует исходящее от его тела тепло.Еще одно микродвижение - и они коснутся друг друга. Он был настолько взбудоражен тем, как они танцевали в клубе, что невольно хотелось продолжения: хотелось смотреть на Харли, не отрываясь, улыбаться ему, вот так искренне, без какой-либо конкретной причины, касаться друг друга. Но с другой стороны, было страшно, что он неправильно истолковал ту странную, словно наэлектризованную, связь, возникшую между ними. Страшно, что то гармоничное, как совпадение траекторий планет, движение Питера и Харли друг к другу, какая-то телесная, эмоциональная, ментальная магия, "страстное притяжение", "небесная механика" между двумя людьми - были чем-то, совершённым in the heat of a moment. Его рука сдвигается на каких-то пару миллиметров, и он кожей чувствует близость Харли, и у него замирает дыхание, потому что, кажется – Харли тоже сдвинул руку на пару миллиметров. Питер не выдерживает первым – берет ладонь Харли и подносит ее к губам: длинные пальцы и несколько мозолей – руки механика, но перед глазами стоит картина как эти пальцы зарываются в волосы Макса. Когда Питер целует костяшки его пальцев, Харли поворачивается на бок. Питер отзеркаливает его движение.Теперь они лежат лицом к лицу, и после долгого обмена взглядами Кинер тянется к Питеру на долю секунды раньше, чем тот сам, и они, наконец-то, целуются. Если бы Питеру хватило воздуха, он бы точно облегченно вздохнул. Первый поцелуй сменяется другим, а тот следующим, и следующим. И как он и думал, одно прикосновение воспринимается так, словно до этого его никто не касался годами. Руки Питера становятся все смелее, спускаясь все ниже, а Харли замирает сам и останавливает руку Паркера, он очень внимательно смотрит на Питера: – Если ты делаешь это из жалости, или из меланхолии по поводу Лиз, то не надо. Питер кладет ему руку на шею, взгляд его полон решимости. – Это не так, – и целует его, пытаясь вложить в поцелуй все свое намерение, словно пытаясь убедить второго в том, насколько это для него особенный момент. Когда они разрывают поцелуй, Харли выдыхает и улыбается с облегчением. Еще после ряда выбивающих из легких воздух поцелуев, Харли немного отклоняется от Питера, переводя дыхание. – Ммммм.... Боже, оторваться от тебя не могу... Но боюсь, что девчонки не поймут, если мы совсем уж расшалимся. – Да, не здесь. У нас еще уйма времени, – понимающе сжимает его руку Паркер. Они так и засыпают, обнявшись. Харли сидит, поджав ноги, и смотрит на спящего Питера: морщинка между бровей, наконец-то, разгладилась, и в целом он выглядит гораздо менее напряженным, чем раньше. Харли вспоминает ту безмятежную улыбку, с которой Питер вчера танцевал - с него как будто спала тяжелая душевная ноша, которую он нес, как Сизиф, как Агасфер. Словно он взвалил ее на себя за смерть Железного Человека, словно сам себя не простил за то, что не мог спасти его. Этот внутренний груз становился всё заметнее в последние годы. То, что Харли вначале принял за бурлящую творческую энергию Паркера, было способом справиться с болью от потери. Чувством долга, внутренне заданной необходимостью доказать, что все усилия по обращению вспять щелчка перчатки Бесконечности были не напрасны. Тони рассказывал Харли про Инсена, и он понимал какую роль его смерть сыграла в становлении Старка Железным человеком. И хотя Тони никогда не говорил Питеру "не растрать жизнь зря", Питер жил так, как будто именно это ему и завещали. Возможно Тони и хотел бы, чтобы они, Морган, Питер, сам Харли, стали лучшими версиями самих себя, но еще как любой родитель в отношении своих детей он хотел, чтобы они были счастливыми. А сейчас Харли, кажется, больше самого Тони хотел, чтобы Питер был счастливым. У Харли был какой-то совершенно отличный от Питера способ справиться с горем: внешне он как будто замедлился. Интенсивность, с которой Харли проживал свою внутреннюю жизнь, никогда не проявлялась вовне. Тот глубинный страх потери, который занозой сидел в нем еще с ухода отца, словно какая-то неведомая тварь, с клыков которой сочится яд, поднял было голову, когда огни машины Тони мигнули последний раз на дороге из Роуз-Хилла, а он, 12-летний мальчишка, остался стоять там. Но Тони перезвонил, и хотелось верить, что не только ради координации движения костюма. Когда спустя месяц он обнаружил оборудованный последними новинками “Старк Индастриз” гараж, тварь внутри уснула. С тех пор он научился замедлять этот страх настолько, что тот надолго впадал в спячку. И так и получилось, что внешне это были увлеченные эксперименты с техникой и простой ремонт небольших поломок в гараже, это было внимательное и вдумчивое отношение к учебе в школе, нежная забота и предупредительность по отношению к маме и Эбби, ведь теперь он – единственный мужчина в доме. А внутри он как будто растил свой сад с живой изгородью, отделяющей этот сад от дикого леса. Сад с травами и цветами, умиротворяющий и тихий настолько, чтобы в глубине его, надеюсь навсегда, уснуло чудовище. И в те моменты, когда оно подолгу не появлялось, он был спокоен и счастлив. Поэтому он так стоически принял смерть Старка, поэтому с той же заботливой внимательностью относился к Пеппер и Морган тот последний год школы, когда переехал к ним, в домик у озера. Дом у озера, в котором ему выделили мастерскую, почти как в родном гараже. Дом у озера, где он построил для Морган домик на дереве. Дом, в котором они с Морган под руководством по скайпу мамы Харли и Эбби сделали свою первую лазанью-сюрприз для Пеппер, которая всегда приходила с работы слишком уставшей, чтобы готовить. С этой кропотливостью своего внутреннего садовника, он вписался в новую школу, в жизнь и дружескую компанию Питера, очаровал Мэй, съев её кексы, ни разу не поморщившись, медленно просочился в мирок ЭмДжей так похожий по закрытости на его собственный, уговорил Неда построить лего-модель Энтерпрайза. "Да, Паркер, я считаю “Стар Трек” большей классикой, чем эту межгалактическую Санта-Барбару со световыми мечами и со сворованной у китайцев идеей об управлении Ци, разлитой в природе". Паркер тогда жутко оскорбился, месяц с ним не разговаривал. Его сердце оттаяло только после подаренного ему бота, сделанного Кинером под дизайн Би-Би-8 с твинкис в механический лапе, в качестве жеста перемирия. Он так долго учился этому гипнотизированию своих страхов, усыпляющей игре на волшебной флейте для чудовищ из своего сада, что в какой-то момент увидел, что счастью совершенно не обязательно быть событием. Можно быть счастливым таким простым безсобытийным счастьем**. Например, когда сидишь и дурачишься с близким человеком на крыше здания где-то в Куинсе теплым августовским вечером, уплетая сэндвичи из любимой закусочной дружелюбного соседа Человека-Паука, тебя внезапно накрывает - "вот оно счастье". От размышлений его отвлекают пальцы Питера, скользящие по его запястью. Он и не заметил, как тот проснулся – улыбка на заспанном лице, взъерошенные волосы. – О чем ты так глубоко задумался? Харли смущается, как будто пойман с поличным – не скажешь же, что последний год-два мысли его так или иначе все время возвращаются к Питеру. – Эммм... так... Думаю, как спланировать дальнейшую дорогу, – решает соврать он. – Поехали через Колорадо - посмотрим на Гранд-Каньон, – предлагает Питер. У Кинера на лице изумление. – Пппоехали?... - как-то то ли вопросительно, то ли утвердительно выдыхает Харли. Питер, кажется, начинает понимать, в чем тут дело. Похоже Кинер не думал, что Питер поедет с ним в Тенесси. Появившееся поначалу обиженное выражение на лице Паркера сменяется строгим. Он тоже садится в кровати, пристально смотрит на него, и Харли не по себе становится от того, как он близко. – Послушай, Харлс, ты, кажется, непонятно с чего, заключил, что я в депрессии по поводу своих неудавшихся отношений с девушкой, с которой, между прочим, уже давно все шло немного не так. И ты решил развеять мою печаль, самоотверженно воссоединив меня с моей школьной любовью. Самоотверженно, потому что думаешь, что я – полный идиот и не замечаю, что я тебе нравлюсь. И когда ты говорил, что на случай конца Света надо не накрыться простыней и медленно ползти в сторону кладбища, а быть с теми, кого любишь - круг лиц был весьма явно очерчен. И прости мне всплеск самомнения, но кажется, я тоже в этом твоем списке. И может, ты уже прекратишь решать за меня и перестанешь заключать просто так, без оснований, что твои чувства ко мне безответны! Харли похож на выброшенную на сушу рыбку с беззвучно открывающимся ртом. "Второй раз за сутки Харли Кинеру нечего сказать", – почти победно отмечает про себя Питер. – Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой в Тенесси? – в почти директивной манере спрашивает Паркер. Харли смущенно и немного грустно улыбается и кивает. – Хорошо, тогда Гранд Каньон? - еще один смущенный кивок – Отлично, опробуем палатку... К твоему сведению, ты тоже в моем списке. Окончательно припечатывает Питер и взяв парня за шею тянет его обратно в нежные объятья подушек и простыней. – Хочу поваляться еще чуток. Людям надо больше лежать - бессмысленные движения руками и ногами увеличивают энтропию вселенной. Кинер хмыкает, но ничего не говорит, только зарывается носом во впадинку между шеей и плечом Питера, обвившего его ногами и руками, словно он осьминог с древних японских гравюр, который хочет утащить его на дно океана.