Проклятое дитя

Хотелось бы Тэхёну попасть в лапы оголодавшим волкам или стражникам. Теперь-то он понимает, что смотреть им в глаза совсем не страшно. Страшно смотреть в глаза Господину Шу. Омега испуганно таращился в эти пленяющие омуты и медленно натягивал шаровары обратно на свое похолодевшее тело, закрывая окрашенный в чужую кровь живот. – Зачем же ты прячешь такое красивое тело? – с хитринкой мягким голосом обращается Шу, отирая снегом окровавленный меч, а после пряча его в ножны. – Был бы ты моим, забыл бы, что такое одежда. – Прошу, Господин Шу, – затравленно промямлил Тэхён, – пощадите… Шу хмыкнул, с интересом наблюдая за тем, как повадки слуги пробиваются наружу. Тэхён натянул две пары шаровар до самой груди, перекатываясь со спины на бок, а там уже и вовсе становясь на колени и опуская вниз задранные рубахи. Перед господином вид должен быть подобающим. А следом склонился в самом уважительном поклоне, игнорируя то, что увеличивающийся живот уже не позволяет груди прижаться к коленям, потому его попа оказалась немного приподнята кверху. – Умоляю, Господин Шу, – вновь подал он голос. – Я не в чем не виноват, Господин… – Ну, что же ты, малыш? – так же мягко продолжал Шу. Он присел на корточки перед слугой и со всей нежностью и аккуратностью, которая только может быть в мужчине, мягко поднял его голову, очерчивая пальцами подбородок. – Я знаю, знаю… – заверял он. – Как ты мог пойти против Императора, когда он захотел именно твое тело, да? – нижняя губа затряслась, а глаза вновь застелила водная пелена. – Ну-ну-ну, не плачь, не нужно. Я бы с удовольствием пощадил тебя и сделал бы своим, но, – от этого "но" остановилось сердце, а вновь пошло лишь тогда, когда холодная ладонь легла на горячий живот, ловко миновав все ткани, – матушка не может позволить детям Муна увидеть свет. – голос превратился в шепот. Наверное, это было глупо, но Тэхён резко бросился в сторону, намереваясь сбежать, но и двух шагов сделать не смог. Шу наступил ногой на плащ-накидку омеги и впустив руку в его отросшие волосы, намотал их на кулак. Тэхён вновь не успел ничего сделать как оказался лопатками прижат к окровавленному снегу. – Что за манеры нынче у слуг? – голос Шу стал грубее. Техен перекатился на бок, подтягивая колени к животу и тут же получил щедрый удар ногой в спину. – Никакого уважения к господам! – на этот раз удар пришелся в руку, которая прикрывала живот. Сводный брат Императора не скупился на силу, пока несдержанно избивал беременного омегу ногами, нарочно целясь в живот, а Тэхён изворачивался, подставляя под удар все, что возможно, но только не ребенка. Помнил, что, если выживет малыш, выживет и он. Хоть по животу и не били, но было какое-то странное ощущение в нем. Все тянуло и выворачивало да так, что омеге побои казались не такими болезненными как это. Удары прекратились, а следом задребезжала острая сталь. Мальчишка плохо чувствовал свое тело, но смелости и отваги хватило для того, чтобы воткнуть нож, сослуживший верную службу при побеге, в ступню господина и пригвоздить ее к земле. Тэхён нащупал его под рукой совсем недавно, словно кто-то специально подложил, и стоически выжидал, когда появится подходящая возможность, чтобы использовать его. Данная выходка подарила немного времени, чтобы омега пусть даже неустойчиво, но встал на ноги и отбежал на пару шагов, но колени подкосило, и он вновь рухнул на четвереньки. А тут и Шу. Он в очередной раз ударил его ногой, заваливая на бок, и переворачивая на спину. Холодное лезвие у горла кажется раскаленным. Тэхён тяжело дышит и в предобморочном мареве смело глядит в глаза смерти. Измазанный в чужую кровь, он словно повидал все в этом мире и совсем не страшится больше ничего. По крайней мере он не сдался и боролся до конца. И в тот момент, когда омега был готов проститься с жизнью, лезвие оставило его горло. – Опусти свой меч, воин, – потребовал очередной незнакомый голос. Он был грубым, требовательным и обладал каким-то странным оттенком. Тэхён мало, что соображал, но увидел, как Шу вытащил стрелу из своего плеча и бросил ее рядом с омегой. Мальчишка крепче сцепив зубы, повернулся на бок и дотянулся до этой стрелы, думая, что если ему снова придется защищаться, то она обязана будет помочь. – Да как вы смеете! – рычал Шу. – Грязные варвары! Вы идете против воли Императора?! Господин вновь замахнулся, но ловкий стрелок попал ему в руку, из-за чего меч тяжелой игрушкой упал на землю. Вторая стрела, выпущенная другим варваром, прилетела в плечо. – Уходи, воин, – продолжал говорить тот же мужчина. – Нам ничего не стоит убить тебя. Шу не собирался оставлять миссию не завершенной ни под каким предлогом, но омега, лежавший в его ногах и тяжело дышавший все это время, неожиданно заскулил, поворачивая голову и утыкаясь лбом и носом в холодный снег. Рука что под ним придерживает живот снизу, а верхняя все крепче сжимает стрелу из-за чего костяшки на ней побелели. Ноги медленно подтягиваются к телу. Больно. Безумно больно. Его словно раздирают как изнутри, так и снаружи. Нет никаких сил терпеть, потому он оборвано закричал и вновь плотно стиснул зубы. Шу самодовольно хмыкнул, посчитав, что все же совершил задуманное, потому с крепко сцепленными зубами, находясь под прицелом группы варваров, одетых в шкуры животных, вытащил пущенные в него стрелы, поднял меч, бросая его в ножны и громко свистнул. Прихрамывая, он отошел в сторону шагов на двадцать и обернулся. Варвары все еще держали его под прицелом, но говорящий с ним все это время мужчина бегло осматривал омегу. На свист прискакал конь, на которого взобрался господин и, взглянув в последний раз на то, как крепкий варвар поднял скулящего слугу на руки, ускакал прочь. Если раньше Тэхён хоть немного понимал, что происходит, то сейчас эта способность была утрачена. Он даже не понимал того, что его несут, стремительно передвигаясь по горам. Все, что он понимал, так это то, что ему адски больно и что дитя хочет покинуть этот мир. В бреду омега отчаянно просил его это не делать, просил остаться с ним. Даже не зная куда идти, он почти достиг цели. Всего в каком-то получасе ходьбы среди скалистых вершин раскинулась деревня варваров. Не хватило всего чуть-чуть, ведь он и так заметил, что густой лес стал понемногу исчезать, а на смену ему приходил грубый камень. Огромные деревянные врата отворились изнутри и Тэхёна внесли в просторный двор, где в центре все еще горело пламя главного костра. Поднялся шум и набежала толпа, всем было интересно. Тут же появилась и шаманка, опираясь на деревянный посох. Она провела сморщенной старостью ладонью по холодному и влажному лбу юноши и коротко скомандовала нести его к себе в хижину. – Хэварэ! – окликнула шаманку Мэй, торопливо ковыляя сквозь зевак. Тело женщины не облачено в военный наряд и даже волосы не собраны в привычный пучок на макушке, а бережно собраны в косу. Она была боса, да и одета в одну длинную белую сорочку. – Что с ним? – говорила она на варварском. – Что с омегой? Как ребенок? Мэй ранена, из-за чего ее тело было перевязано бинтами, а на лице сверкало несколько неглубоких порезов. – Они намереваются покинуть нас, – терпеливо ответила шаманка и более не став задерживаться поторопилась в хижину, находившуюся в глубине деревни. Мэй и Намджун сражались до последнего, не позволяя никому покинуть поле битвы и отправиться вслед за Тэхёном. Они положили целый отряд, не забыв отправить с ними и ищейку, но на звуки битвы пришел новый. Они готовы были погибнуть в бою, но в минуту отчаяния появился луч надежды в виде пущенной стрелы. Генеральский приказ наконец достиг варваров Ледяных Гор, и группа охотников во главе с самим Мэносу пришла на помощь. В тот вечер разведчики видели, как пленили молодого омегу и отвезли в лагерь. План был прост: незаметно выкрасть пленника из-под охраны и привезти его в поселение. Однако достигнув лагеря, никакого омеги уже и в помине не было, а вскоре и стража переполошилась, объявляя тревогу и то, что предатель сбежал. Пусть варвары и славные охотники и в этих местах ориентируются не хуже, чем в собственной деревне, но в этот раз снегопад был им не товарищем. Они искали омегу до самого утра пока не услышали единичный вскрик, последовав на который, стали свидетелями отчаянной борьбы хищника и ягненка.

***

Намджун пришел в себя лишь к вечеру и наткнулся взглядом на смиренно сидящую около него Мэй. – Они нашли его, – скупо и хрипло объявила женщина. Воин попытался подняться, но нанесенные раны не позволяли сделать это так быстро, как ему этого хотелось. Напарница подсобила. – Где он? С ним все в порядке? – болезненно прохрипел Намджун. – Я не знаю, – еще тише ответила женщина, а голова ее отрицательно покачалась в разные стороны. Она видела этого мальчишку всего в крови и его состояние никак не подходило на «в порядке». – Мэносу принес его утром и с того момента Хэварэ ни на шаг не отошла от него. Мы почти провалили нашу миссию, – последняя фраза прозвучала совсем тихо. Намджун молчал. Мэй его поддерживала. В подобной ситуации они бессильны. Оставалось уповать только на шаманку и ее магические способности, а еще молиться Богам, чтобы те позволили этому мальчишке и его не родившемуся ребенку жить. Во дворе вновь громко. Народ вновь взбудоражило какое-то событие. Мэй, опираясь на стену, хотела выглянуть на улицу, когда в дверях появилась небольшая девчушка, загоняя ее обратно. – В чем дело? – коротко поинтересовалась женщина, переживая, что народ переполошился из-за Тэхёна. – За воротами Император…– суетливо ответила девчушка, жестами прося не высовываться. Мэй обернулась, взглянув на Намджуна через плечо и в глазах ее блеснула паника. Императору послали ястреба сразу же, как предатель оказался в клетке. Слуга, которому было велено сообщать все вести про омегу в любое время дня и ночи, вторгся в покои Муна глубокой ночью, докладывая, что мальчишка пойман. Собравшись в охотничье облачение, правитель вызвал несколько десятков конных воинов и вместе с ними отправился в горы, лично взглянуть на пойманного зверька в дикой природе и на этой же природе придушить его голыми руками. К подножью гор он прибыл в полдень, а вот в лагере был уже к вечеру. Каков же был его гнев, когда он узнал, что предатель исчез! Более того, узнав про то, что путешествует он не один и помогли им скрыться варвары, немедленно вызвал Генерала Джебида с границ Империи, а сам же отправился к вратам деревушки в сопровождении. – Приветствую вас, мой господин, – уважительно поклонился мужчина, который и принес Тэхёна в деревню, как только вышел за ворота к Императору. – Мы ожидали вашего визита. Он говорил с акцентом, но не таким, чтобы правитель не смог понять его. – Ты староста этой деревни? – грозно бросил Император. Он был не просто не в настроении, он был в ярости. Хотелось выхватить меч из ножен и перерезать всю деревню. Останавливал лишь верный друг и обещание, данное ему. – Да, мой господин, я – Мэносу этой деревни. – также держался мужчина. – Что же, – нервно хмыкнул Мун, – тогда ответь, правда ли, что вы скрываете предателей? Варвар в лице не изменился. Он слабо положительно кивнул и с былой сдержанностью прояснил: – Мы охотились, когда увидели двоих путешественников, попавших в беду. Верил ли Император словам старосты? Скорее да, чем нет. У варваров не было такого понятия как ложь. Она считалась низостью и проявление трусости, особенно, когда бравый воин разговаривал с вождем (или Императором). А за трусость варвары могли быть жестоко наказаны. Эта честность и сдержанность немного усмирили пыл, но не избавили желание схватиться за рукоять меча. – Среди этих путешественников был омега? – продолжал допрос Мун. – Среди них – нет. – незамедлительно ответил Мэносу. – И в вашей деревни нет омеги? – настаивал Император. – В нашей деревни есть и женщины, и мужчины, и омеги, мой господин. – не лжет, но и не отвечает прямо, следовательно, может что-то скрывать. Правитель хмыкнул, натянув один уголок губ и решил повернуть разговор немного в другое русло. – Ты выглядишь сильным, почему не сражаешься на передовой? – Мой вождь приказал отступить сюда и воспитывать вам славных воинов, мой господин. – также не задумываясь отвечал варвар, а следом, чтобы избежать дальнейших вопросов, начал говорить раньше, нежели Император успел открыть рот. – Я знаю, что вы человек чести и слова и стараетесь правильно подобрать слова, чтобы приказать мне впустить чужаков и обыскать деревню, – Император кивнул, заводя руки за спину. Он заинтересован. – Но вы же знаете, что сейчас время Вахаба и я не могу позволить даже вам, мой господин, ступить за ворота. И это, пожалуй, единственная причина, по которой Император остается терпелив. Он обещал Джебиду, что будет почитать обычаи варваров какими они ни были, а взамен варвары будут ему бесконечно преданы. – Я не собираюсь нарушать данное мной слово. – заверил старосту правитель. – Но мои воины будут дежурить вокруг деревни до тех пор, пока сюда не прибудет Джебид. Мэносу понимающе кивнул. – Благодарю вас, мой господин. Мой народ не усомнился в вашем слове и вашей чести. – и слабо склонил голову, тем самым распрощавшись с правителем и уйдя обратно в деревню за врата.