ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕАЛЬНОСТЬ

— …ерни мой телефон! — Сейчас посмотрим что ты тут прячешь. Та-ак… — Отдай телефон, гадёныш! — А ты допрыгни, мелкая. Или тебе слабо? Спорим, что слабо? — Достал ты уже со своим «слабо», имбицил! Отдай сказала!       Ммм, Жаклин и Жорж Перрен, как всегда в своем репертуаре. И как они не поубивали друг друга ещё в младенчестве? Эти крикуны перекрывали остальные голоса, делая их речь неразборчивой. Стоп, я что заснула прямо на лекции? Чёрт, как же голова болит. Я попыталась открыть глаза, но ничего не выходило. — Эй, спящая красавица, просыпайся, хватит тут прохлаждаться! Это всего лишь небольшое сотрясение и от эссе тебя это всё равно не спасёт! — хм, и откуда Мел узнала про эссе? И что она вообще делает в универе? Я снова попыталась открыть глаза, — Ну, давай же, девочка моя, нам надо привести тебя в порядок. Адриан скоро будет здесь…       Точно, Адриан! Мы же вчера, кажется, повздорили. А потом… А что было потом? Потом мы с Клодом и Этьеном нашли его на улице. Он сидел перед кафе и мы… мы разговаривали, а после… после был сиреневый дым и… О нет!       Я резко распахнула глаза, но белый свет заставил снова зажмуриться. — Ого, она и правда пришла в себя.       Всё тот же звонкий голос, который принадлежал вовсе не Мел, как мне показалось сначала, принялся звать доктора… не важно какого доктора. Значит, в больнице, а не в универе. Я попыталась встать, но закружившаяся голова заставила меня лечь обратно. — Доченька, ты нас так напугала, — мама? Когда они с отцом успели вернуться? — Я… я не специально, — от долгого молчания мой голос звучал хрипло. — Ох, Мари-Мари, за тобой нужен глаз да глаз, — добродушно пробасил отец.       Постойте-ка, у отца вовсе не бас, а скорее тенор? Да и мамин голос был каким-то странным. Внутри появился маленький червячок сомнения — а мои ли это родители? Я снова попыталась разлепить веки.       Мне удалось сесть на постели и я решила осмотреться. Палата была небольшой, но уютной. Невысокого роста красноволосая девчонка прыгала вокруг высоченного детины с обесцвеченной чёлкой, требуя вернуть телефон. На скамье у окна сидели ещё несколько ребят. Мальчики и девочки, чьи лица были мне смутно знакомы. На кровати, держа меня за руку, сидела миловидная китаянка. За её спиной возвышался внушительных размеров мужчина с пышными усами. А чуть продаль стояла девушка с пышной копной волос, что-то усиленно печатая в телефоне.       Что здесь происходит? Кто все эти люди? Где Клод? Где Этьен и Адриан? И почему, чёрт возьми, я в больнице? Червячок сомнений беспокойно закопошился. — Что я здесь делаю? — я ещё раз оглядела эту разношёрстную толпу. — Я видела, как ты после взрыва ударилась головой и вызвала медиков, — шатенка в очках спрятала телефон в задний карман, сдвинув брови. Ага, значит это её голос я спутала с голосом сестры, — Но врач сказал, что это только легкое сотрясение. — Сотрясение? — не поняла я. — Мари, дочка, с тобой точно всё хорошо? Ты какая-то бледная?       Женщина не на шутку забеспокоилась и принялась ощупывать мой лоб. Но вырвав свою руку, я отшатнулась. — О каком взрыве идёт речь? — Взрыв в торговом центре, не помнишь? Мы ведь вместе там были, выбирали мне новое платье, а потом собирались зайти в кафе, — что несёт эта девушка? Какое платье? Какое кафе? Я её вообще впервые вижу. — Что ещё за торговый центр? — я нахмурилась. Червяк тем временем продолжал внутри бушевать. — Похоже на временную потерю памяти, — вновь выдала шатенка под испуганные возгласы «родителей», — Мари, что последнее ты помнишь?       И почему меня всё время зовут «Мари»? — Так, кажется, наша больная пришла в себя? — в палате, наконец, появился доктор, — Я бы попросил всех выйти, мне надо осмотреть мадемуазель Дюпэн-Чен.       Что?! Какая ещё к чертям «Дюпэн-Чен»? Это что за розыгрыш? Вот ни разу не смешно! Узнаю чья идея, угандошу нахрен! Но что-то мне подсказывало, что розыгрышем тут и не пахнет. А червяк внутри, что разошёлся по полной, говорил о том, что дерьмом, в которое я вляпалась несёт на много миль.       Оттолкнув, подошедшего врача, я кинулась к зеркалу на стене. Мать честная… Слегка растрепанные волосы были собраны в два низких нелепых хвостика. В ушах красовались чёрные серёжки-гвоздики. А на меня из-под чёлки, которую я никогда не носила, смотрели два огромных васильковых глаза той самой Маринетт Дюпэн-Чен…

***

— Милая, ты не поверишь, что я нашёл, — мужчина несколько раз громко чихнул, сдувая пыль со старого альбома, — Милая, я должен тебе это показать.       Спустившись с чердака, который обещал супруге разобрать ещё неделю назад, он нетерпеливо вбежал в гостиную. — Господи, Томас, ну что там у тебя опять стряслось? — закатив глазах в комнату вошла женщина, вытирая руки кухонным полотенцем. — Смотри, — муж открыл перед ней альбом с пожелтевшими страницами, — Я нашёл свои старые рисунки. Некоторым уже почти двадцать лет.       Казалось, что он не мог сдержать детского восторга при виде этих карандашных набросков. Женщина неспешно перебирала листы, с интересом разглядывая изображённых на них персонажей. — А эта девчушка мне кажется знакомой. Ты рисовал её потом? — она протянула мужу заинтересовавший её листок.       На рисунке девочка лет пяти играла в парке, а на заднем фоне на скамейке сидела женщинам, скорее всего, азиатка. Женщина была выполнена лишь в виде скетча, в отличии от чётко прорисованной девчушки, что была изображена в цвете. — Да это же… да это… — мужчина смотрел на рисунок и не мог поверить своим глазам, — Бог ты мой, да я же тогда впервые попытался создать эту героиню. Это была моя первая Маринетт Дюпэн-Чен. Правда тогда рисунки куда-то затерялись, а проект почему-то свернули. А спустя годы я нарисовал её заново, но только уже подростком. Если честно, я и не думал, что эти рисунки ещё сохранились. — Да, про подростков истории расходятся лучше, — женщина продолжала просматривать рисунки, что-то время от времени комментируя. — А это ещё что?       Мужчина потянулся к одному из листков, в углу которого был изображён ещё один примечательный персонаж. Девушка лет двадцати пяти в коротеньких шортах, которых почти не было видно из-под длинной мужской футболки с небрежно собранными в пучок тёмными волосами. Незнакомая девушка, в лице которой угадывались черты той самой пятилетней девчушки. — Странно… — мужчина рассеянно рассматривал листок, напрягая память, — Не припомню, чтобы я рисовал её взрослую версию…