.8.
Грейнджер смотрит на него с открытым ртом полные тридцать секунд, и Драко очень близок к тому, чтобы встать и ударить ее по голове своим стулом. Поттер многозначительно прочищает горло и постукивает костяшками пальцев по столу, чтобы привлечь ее внимание. Грейнджер моргает, резко краснеет и начинает лихорадочно рыться в лежащей перед ней папке. — Итак, Малфой, — говорит она довольно высоким голосом, — как у тебя дела? Ты хочешь, чтобы я отметила какие-нибудь новые симптомы? Чрезмерная усталость? Боль в спине? Мышечные судороги? Изжога? Запор? Драко громко фыркает и крепко зажмуривается. — Ради всего святого, — скрипит он зубами, и Грейнджер выглядит немного смущенной, когда поднимает взгляд. У Драко не хватает духу посмотреть на Поттера. — У меня… у меня все хорошо. Нижняя часть спины болит утром после пробуждения, но это, вероятно, из-за того, как я сплю. Она расслабляется в течение дня; в остальном все в порядке. Зелья обо всем заботятся. Грейнджер что-то строчит, а потом кивает. — Надеюсь, теперь у тебя нет резкого появления аппетита? На этом периоде тошнота должна была более-менее отступить. — Драко кивает. — Хорошо. Какие-нибудь пожелания? Перепады настроения? — Да и ДА! — тут же выпаливает Драко, слегка наклонившись вперед и чувствуя себя слегка не в себе. — Дай мне что-нибудь, чтобы настроение не менялось. Я не могу плакать каждый день до конца беременности! Поттер рядом с ним подавляет фырканье и — Драко бросает на него свирепый взгляд — втягивает голову в плечи, поспешно меняя выражение лица. Когда Драко поворачивается обратно, Грейнджер смотрит на них обоих с легкой, мерцающей улыбкой в глазах. Немного взволнованный, он протягивает руку и хватает маленькую сахарную ириску из розовой стеклянной миски на столе, разворачивает ее и кладет в рот, прежде чем небрежно бросить обертку на колени Поттера. Поттер ловит ее и слегка улыбается. — Ну, а что ты хочешь? — спрашивает он, и Драко закатывает глаза и лениво посасывает сладость. — А Поттер говорил тебе, что скупает сладости в Сладком Королевстве? — спрашивает Драко Грейнджер, которая выглядит еще более удивленной. — Он купил мне около двадцати пяти килограммов шоколада, Грейнджер. — Половину которого он уже съел, — ябедничает Поттер, вскрикивая, когда Драко резко хлопает его по голому предплечью длинными костлявыми пальцами. — Я не особо хотел столько сахара, когда он только начал покупать, но теперь хочу, — ворчит Драко. — Все время, мать твою. — Поэтому я и приношу тебе весь этот шоколад, — дуется Поттер, потирая ярко-красные отпечатки пальцев, оставленные на его руке. — Мерлин, Гермиона, дай ему какое-нибудь успокоительное, ладно? — Он отшатывается, посмеиваясь, когда Драко бросает на него надменный взгляд из-под полуопущенных век. — Что еще ты хочешь? — снова нетерпеливо спрашивает он. — Заткнись, Поттер, — вздыхает Драко, хрустя конфетой. Грейнджер практически сияет, глядя на них обоих, сложив руки на своей папке. Пристальный взгляд бегает между ними, как будто она смотрит теннис. Когда они оба замолкают и переводят взгляды на нее, Грейнджер прерывисто вздыхает и снова смотрит вниз. — Ладно, — она снова пролистывает личное дело. — Твоя прибавка веса выглядит нормально — на самом деле ты немного отстаешь, но твои моча, кровь и магическое ядро выглядят достаточно здоровыми, так что беспокоиться не о чем. Тем не менее, я собираюсь прописать тебе несколько дополнительных зелий, которые нужно выпивать перед едой, профилактические, чтобы твои пищеварение и кишечник оставались нормальными, — она делает паузу и поднимает ироничные глаза, когда Драко снова брызжет слюной, шлепая ладонью по лицу. — Расслабься, Малфой. Твое кровяное давление немного высоковато, и тебе нужно избегать стресса. — Ты ведь знаешь, у кого я остановился? — сухо спрашивает Драко. — Интересно, почему у меня повышенное давление? Поттер выглядит искренне обеспокоенным. — Разве мы не должны что-то предпринять по этому поводу? — требовательно спрашивает он у Грейнджер. — Это будет…? — Гарри, уровень сахара в крови и давление у Малфоя будут меняться в течение следующих нескольких месяцев, — спокойно перебивает его Грейнджер, закрывая папку и поднимая свою палочку. — Ты не думаешь, что я бы сказала, если бы было о чем беспокоиться? Тебе тоже нужно избегать стресса, потому что Малфой сейчас полагается на тебя в некотором отношении, помимо запаса шоколада, — она встает, улыбается и молча указывает на смотровой стол, слегка кивнув Драко. — И что это значит? — на вдохе спрашивает Поттер, спотыкаясь о ножку своего стула, когда присоединяется к Драко и Грейнджер возле смотрового стола. Драко молча расстегивает мантию и ложится, но, в основном, потому, что ему самому до смерти хочется узнать, что она имела в виду. — Как он может полагаться на меня? Расскажи мне, потому что я не… Грейнджер прижимает теплую руку к не сильно заметному животу Драко; Поттер рядом откровенно таращится, приоткрыв рот и широко распахнув глаза, когда смотрит на живот. Драко пристально смотрит на него, пока глаза Поттера не встречаются с его, и они оба сразу отворачиваются. Щеки горят. — Хм-м? — Грейнджер, кажется, только сейчас обратила внимание на вопрос Поттера. — О, я просто имела в виду, что он будет невольно искать у тебя эмоциональную поддержку — на самом деле естественно ожидать ее от своего партнера, когда ты находишься в физически и эмоционально скомпрометированном состоянии, — она достает свою палочку, фыркая на то, как Драко хмуро смотрит на нее после таких объяснений. — Кроме того, он также будет полагаться на твою магию. Они оба разом открывают рты, на кончиках языков так и вертятся вопросы, но затем Грейнджер вновь взмахивает палочкой над животом Драко, и через несколько секунд свет гаснет, а на стене снова появляется та же вспышка света. Они с Поттером вдыхают в унисон — на этот раз в центре слабо шевелится отчетливо очерченная человеческая фигурка. Драко видит большую круглую голову, смутные, почти бесформенные конечности; когда прищуривается, ему кажется, он видит маленькие ручки, прижатые к груди; они сходятся над сердцем, колышутся, и Драко некоторое время просто наблюдает, как маленький человек машет крохотными ручонками. Всего через несколько мгновений Драко вспоминает, что он выращивает это маленькое нечто внутри себя, что расплывчатая маленькая фигурка, которую он видит, — настоящий ребенок, который сейчас находится внутри него, а не просто серая фигурка на стене кабинета Грейнджер. Это ошеломляющее и совершенно ужасающее осознание, и Драко не совсем понимает, почему его сердце, кажется, быстрее и радостнее бухает в груди. Когда он оглядывается, Грейнджер снова улыбается, наблюдая за УЗИ, прежде чем добродушно посмотреть на Драко. Он смотрит на Поттера, который яростно сглатывает, глаза прикованы к изображению и подозрительно блестят. — Вам почти десять недель, и это примерно то время, когда зародыш начинает быстро развиваться, — говорит им Грейнджер тихим ненавязчивым голосом. — Жизненно важные органы начали расти и функционировать, и хотя вы не можете видеть этого, — она указывает на крошечные пальцы рук и ног, — даже ногти начали формироваться. — Голова просто огромная, — выпаливает Драко. — Почему у него такая большая голова? Грейнджер, кажется, вот-вот расхохочется. — Голова на самом деле составляет половину длины тела, — говорит она, снова указывая пальцем. — Ваш ребенок сейчас не больше кумквата, — сияет она, — но он кажется довольно счастливым, не так ли? — Она поворачивается, также широко улыбаясь, к Поттеру, который все еще стоит там, собранный, губы поджаты, челюсти сомкнуты и глаза слишком яркие. — Он само совершенство, — внезапно хрипит Поттер. — Или она. Мне все равно в любом случае. Это прекрасно. — Не будь дураком, — говорит Драко довольно слабо, его сердце бешено колотится сейчас. — Это в основном голова. Хотя, зная, что это наполовину ты, я бы не удивился, если бы у него на самом деле была большая голова. Поттер тихо шмыгает носом, издавая дрожащий смешок и обнимая Грейнджер за плечи. — Заткнись, Драко, — говорит он с чем-то сильно похожим на игривую усмешку, и Драко просто отводит взгляд и снова смотрит на пятно на стене, прикусив губу сквозь улыбку. — И опять же, очень сильная матка, — одобрительно произносит Грейнджер, указывая вокруг ребенка на что-то, что ни Драко, ни Поттер, похоже, не могут различить. — Прекращение приема супрессанта явно помогло. Отличное созревание, — не подозревая об их недоумении, она обращается уже к ним обоим: — Потому что я действительно серьезно думала о магической зависимости. Гены вейлы или нет, магии Драко нужна будет в конечном итоге поддержка, потому что малыш будет высасывать большую часть ее для себя. Вот где пригодится твоя Альфа-магия, Гарри; я сомневаюсь, что ты даже почувствуешь хоть какое-то напряжение, когда придется делиться магией, — она заканчивает заклинание и возвращается на свое место, когда снова загорается свет. Драко задерживает дыхание, когда они с Поттером смотрят друг на друга, широко раскрыв глаза и будто думая в унисон, а потом Драко вырывается из этого, поправляя свою мантию и соскальзывая со стола. — Я помогу всем, чем смогу, конечно, — тихо говорит Поттер, усаживаясь обратно на свое место и тайком подвигая стул Драко ближе к себе. Притворившись, будто ничего не замечает, Драко садится, придвигая стул еще ближе. — Ты только что сказала, — ровным голосом произносит он, — Альфа-магия. Что это значит? Грейнджер через мгновение отрывается от своих каракулей, рассеянно хмурясь на Драко, а затем поворачивается к Поттеру, который, как замечает Драко, почти багровеет лицом и смотрит прямо перед собой. — Ты… знаешь о заболевании… Гарри? — медленно спрашивает Грейнджер, когда Поттер даже не моргает. — Конечно, — быстро отвечает Драко, слегка раздраженный. — Мерлин, неужели ты думаешь, что я настолько не осведомлен, чтобы спрашивать меня об этом? Ну и что с того? — И ты ему ничего не сказал? — Грейнджер снова поворачивается к Поттеру, выглядя раздраженной. — Гарри, я не понимаю, почему ты притворяешься, что это не так уж и важно. — А что тут такого важного? — тут же спрашивает Драко. — Потому что это не так. Это просто куча дерьма, — жестко говорит Поттер, все еще глядя в окно. — Что за куча дерьма? — выдавливает Драко. — Как ты можешь так говорить? — Грейнджер недоверчиво смеется. — Это то, за что ты должен быть благодарен, Гарри, — огрызается она. — Да уж, — бормочет Поттер, глядя теперь в потолок и беспокойно постукивая одной ногой. — Если кто-то из вас не… — громко начинает Драко. Грейнджер громким вздохом заставляет его замолчать. — Гарри — Альфа-волк, — прямо говорит она, бросая на Поттера еще один хмурый взгляд, прежде чем окунуть перо в чернильницу и продолжить писать. — Такого же не существует, — говорит Драко после ошеломляющей паузы. — Альфа-волки… беты, омеги… они… их же не существует. Грейнджер ухмыляется. — Ты прав насчет волков-бет и омег, я полагаю, но Альфа-волки на самом деле существуют, — говорит она, не поднимая глаз. — Они очень редки, но один из них сидит прямо рядом с тобой. — Какого хрена это вообще означает? — рявкает Драко, все еще не веря своим ушам. — Это не… — покорно начинает Поттер. — Это значит, что Гарри, будучи оборотнем, ничего не лишается, — перебивает его Грейнджер. — Это означает, что магия Гарри, его физическая сила, даже его чувства — все это усилено ликантропией, которая протекает не так, как у других инфицированных, — добавляет она, слегка прищурившись на Поттера. — Ну конечно, тебе захотелось выделиться… — начинает Драко, скорее, шокированно, чем насмешливо, но Грейнджер снова прерывает его. — О, это совсем не то, что он мог выбрать, Малфой, — огрызается она, и Драко свирепо смотрит на нее в ответ. — Ты думаешь, что если бы можно было выбирать, то все, кого когда-либо кусали, не выбрали бы его? Альфа-ген врожденный; Гарри родился альфой и был им даже без ликантропии. Драко несколько секунд смотрит на нее, открывая и закрывая рот, намеренно не глядя в сторону Поттера. — Но… да что это вообще значит? — спрашивает он еще раз довольно высоким голосом. — Я полагаю, что это просто делает его продвинутой версией, — смеется Грейнджер, игнорируя раздраженное цоканье Поттера. — У него более сильные кости, более богатая кровь, более острые чувства по сравнению с другими оборотнями… — Более богатая кровь? — пронзительно спрашивает Драко. — О да, — гордо кивает Грейнджер, — кровь Гарри оказалась бы наиболее эффективной для помощи другим оборотням, нуждающимся в переливании. Нет, он не может передать свой Альфа-ген через переливание крови, — говорит она как раз в тот момент, когда Драко открывает рот, чтобы спросить. — Как я уже сказала, это врожденное, — она тасует какие-то пергаменты, бросая Поттеру ласковую, хотя и довольно усталую улыбку. — Гарри не любит говорить об этом, потому что думает, что это не должно быть раздуто сверх меры; он думает, что у всех людей будет точно такая же реакция, какую ты сейчас продемонстрировал — что они все придут к выводу, что Гарри Поттер выбрал быть Альфа-волком только потому, что он такой самонадеянный, — вздыхает она, закатывая глаза. — Что еще он может делать? — выпаливает Драко, внезапно почувствовав себя довольно беспомощным. — У меня нет суперсил или типа того, Малфой, — раздраженно говорит Поттер. — Нет ничего, что я могу или не могу сделать. Это не так, будто… — А ты не задумывался о ежемесячных трансформациях? — спрашивает Грейнджер Драко, снова слегка нахмурившись на Поттера. — А что с ними? — хрипло спрашивает Драко. Грейнджер встает и снова наливает ему стакан воды. — Гарри не проходит через превращения во время полнолуния, — спокойно говорит она, садясь обратно и ставя кубок перед Драко. — Это — то, что он может и в самом деле выбрать сам. Я имею в виду, он все еще должен сидеть на волчьем Аконите, чтобы подавлять определенные симптомы — неконтролируемая агрессия, ярость, бессонница, тремор; есть целый список, но его Альфа-ген означает, что он может контролировать волка достаточно, чтобы ему вообще не нужно было проходить через трансформации. В голове словно совершенно пустеет. Драко сидит там, совершенно ошеломленный и все еще колеблющийся от неверия. Рядом с собой он чувствует беспечное нетерпение Поттера, его застенчивость и намек на беспокойство, когда периферийным зрением Драко обнаруживает, что он поворачивается и смотрит на него. Спокойно потягивая воду, Драко молчит еще некоторое время. Грейнджер наблюдает за ним с выжидающим, проницательным взглядом, а Поттер, по-видимому, вот-вот лопнет. — Ну, он не упоминал ничего из этого, Грейнджер, — уверенно говорит Драко; Поттер рядом с ним испускает громкий свист воздуха, и рот Грейнджер растягивается в улыбке. — На самом деле, я не сильно удивлена, — говорит она, сардонически скривив губы. — Только не сердись на него за это. Он, вероятно, не сказал бы ни мне, ни Рону, если бы я не была его целителем и не имела доступ ко всей его медицинской информации. Черт, в семье Рона не все даже знают. — Только Чарли и Перси, и я с ними почти не разговариваю, — бормочет Поттер. — Ты практически член семьи, Гарри, — вздыхает Грейнджер, добавляя новые листы с медицинской информацией Драко в папку и закрывая ее. — Как ты думаешь, Малфой, если я выпишу тебе рецепт, ты сможешь забрать свои зелья для принятия перед едой? У меня сегодня вызов на дом. — Конечно, — говорит Драко, все еще не оглядываясь на Поттера. Они забирают зелья из киоска на первом этаже, а затем отправляются через камин обратно на Гриммо, Драко немедленно снимает свой плащ и направляется наверх, в свою комнату. Поттер смотрит ему вслед, беспомощный и угрюмый. Едва он успевает отлить и помыть руки к ужину, как раздается ожидаемый стук, и Драко открывает дверь ванной комнаты и машет рукой от раковины, чтобы Поттер вошел, вместо того, чтобы произнести что-то вслух. Он немигающе смотрит в глаза Поттеру, а этот идиот стоит там, переминаясь с ноги на ногу и хмуро уставившись в пол, и выглядит настолько же угрюмым, насколько и застенчивым. — Послушай, это ведь не так уж и важно, правда? — наконец говорит он. Драко фыркает, вешая полотенце и выходя, расстегивая манжеты и закатывая рукава, снимая оксфорды и носки, чтобы сунуть ноги в мягкие, саморазогревающиеся тапочки, которые Поттер купил ему не так давно. Когда он скрещивает руки и просто стоит в ожидании, Поттер громко пыхтит и отворачивается с рычанием, но секундой позже поворачивается обратно. — Что ты хочешь от меня услышать? — срывается он. — Ты хочешь, чтобы я дал интервью по поводу этой дополнительной детали? Драко никак не реагирует, только плавно приподнимает одну красивую бровь. — Потому что говорить мне и всему миру — это одно и то же? — растягивает слова он. — Нет, — вздыхает Поттер, поникнув плечами и опустив подбородок на грудь. — Я просто… я не думал, что тебя это вообще волнует, понятно? Я знал, что ты подумаешь, что это немного… я не знаю, проявление превосходства или что-то столь же неприятное, и я думал, что это разговор, который мы могли пропустить. — Я думал, что ты хочешь… попробовать ужиться со мной? — медленно произносит Драко, делая несколько шагов в его сторону. Поттер моргает. — Конечно же, я хочу этого! — он тоже делает шаг вперед. — И… у нас получается, верно? Мы неплохо ладим друг с другом. — Когда Драко поджимает губы, Поттер слегка улыбается ему. — Я имею в виду, относительно, — добавляет он, махнув рукой вокруг, — по сравнению с тем, как кошмарно это могло бы быть. — Верно, мы делаем это, потому что, — Драко подходит ближе, все еще скрестив руки на груди и задумчиво глядя в потолок, — все будет гораздо проще, если мы будем хотя бы в полудружеских отношениях. — Именно. — Хотя конечно… ты даже не сказал об этом своим друзьям, так что, — Драко пожимает плечами, — как почти друг и, о-о, как мужчина, вынашивающий твоего ребенка, я полагаю, что не имею никакого права ожидать, что ты расскажешь мне об этих довольно важных деталях своей жизни. Поттер засовывает руки в карманы, раскачиваясь взад-вперед на пятках с медленно расползающейся, совершенно тупой улыбкой на лице. — Мы почти друзья? — тихо спрашивает он, и Драко хочется снова и снова биться головой о стену. Гарри Поттер, человек, который спас мир, человек, который спас его, Драко, а потом, годы спустя сделал ему ребенка, блядский Альфа-оборотень, вероятно, единственный в своем роде за последнее столетие… стоит там со всей ласковой надеждой и волнением восьмилетнего ребенка из-за перспективы быть друзьями с Драко. Если Драко закроет глаза, то все еще сможет представить себе худое, изможденное лицо одиннадцатилетнего Поттера, настороженное, но твердое, когда он сообщает Драко: «Знаешь, про меня тоже можно сказать неправильный». И спустя полтора десятилетия все еще жалит, и Драко хочет бросить это обратно в лицо Поттеру. Драко хочет, но, черт побери, не может даже мечтать о том, чтобы сделать это на самом деле. — Я не знаю, — он прищуривает глаза на Поттера. — Про тебя все еще можно сказать неправильный, Поттер? Мимолетное мгновение замешательства, а затем Поттер взрывается смехом, лицо светлеет от воспоминания. — Тогда ты был настоящим придурком, Малфой, не отрицай этого, — говорит он, широко улыбаясь, и Драко закатывает глаза, чувствуя, как собственные губы дергаются. — Да, и, как оказалось, — Драко чувствует, как румянец заливает его щеки, но все равно продолжает, — все, что мне нужно было сделать, это показать тебе свою задницу, чтобы ты захотел стать друзьями. Поттер становится свекольно-красным и громко хохочет несколько секунд, наконец успокаиваясь и громко ударяя кулаком по раскрытой ладони. — Честно говоря, — бормочет он, громко откашлявшись, — это самое меньшее, что мы можем сделать, учитывая все, что уже наделали. Его лицо еще больше теплеет, когда Драко издает резкий блеющий звук, прежде чем глубоко вздохнуть. — Да ладно тебе, Поттер, это были всего двадцать минут вонючего туалета в твоей компании. Поттер, похоже, не в состоянии сдержать слегка похотливую ухмылку, которую он бросает Драко, и достаточно ужасно, что Драко даже не обеспокоен этим — взволнован и немного возбужден, возможно, но определенно не обеспокоен. — Ну, если бы ты не ушел в такой спешке, — пожимает плечами Поттер, делая широкий шаг к нему, — я думаю, у нас определенно был бы еще один раунд — вероятно, на кровати и, вероятно, продолжающийся дольше, чем двадцать минут. — Ты можешь заткнуться? — смеется Драко, не в силах больше сдерживаться, лицо его так пылает, что он чувствует, как волосы прилипают к потному лбу. — Клянусь тебе, ты такой говнюк. Поттер хихикает вместе с ним, мягко глядя на Драко. — Значит, мы действительно друзья, Малфой? — наконец спрашивает он, когда Драко снова смотрит на него. — Ну теперь, когда я знаю твой большой, ужасающий секрет, — говорит Драко, и Поттер снова фыркает. — Я бы сказал, что у тебя нет особого выбора. — Я был бы твоим другом, даже если бы у меня был другой выбор, — серьезно говорит Поттер. — Неужели? — делает паузу Драко, и Поттер кивает. — Тогда почему ты мне ничего не сказал? Лицо Поттера снова вытягивается, на нем появляется чувство вины и легкий намек на смирение. — Я не думал, что это будет для тебя так важно, потому что это просто абсурдно. — Это точно, — тихо говорит Драко. — Как бы то ни было, Поттер, я рад, что у тебя есть все эти маленькие… льготы в отношении твоего состояния. Если кто и заслуживает не проходить через ужасы ликантропии, так это ты, — он не ухмыляется и не насмехается над Поттером, когда говорит, и тот смотрит на него с тем же мягким, трогательным недоверием, что и утром. — Прости, что не сказал тебе раньше, — наконец отвечает Поттер, и Драко кивает, прежде чем моргнуть на протянутую руку Поттера. — Я имею в виду… так как мы почти друзья и все такое, — беззаботно говорит Поттер, снова криво улыбаясь. Закатив глаза, Драко улыбается в ответ и берет руку Поттера, крепко сжимая ее, прежде чем с удивлением пронаблюдать, как Поттер поднимает их соединенные руки и целует костяшки Драко, удерживая его пристальный взгляд. Внутренности резко переворачиваются, и Драко может только смотреть с полуоткрытым ртом, как Поттер медленно отстраняется, а затем мягко опускает его руку. Он тоже краснеет, но не кажется раздраженным или смущенным из-за того, что только что сделал. Тот момент, когда теплые, влажные губы коснулись руки Драко, — это все, на чем он может сосредоточиться, когда смотрит на Поттера. — Ну, — Поттер энергично размахивает руками, — думаю, увидимся за ужином? После того, как Поттер уходит, Драко просто стоит там — внутренности все еще истерически беснуются роем бабочек, а выражение спокойной уверенности Поттера, когда тот поцеловал руку, все еще ярко светится в сознании Драко..9.
Драко просыпается пятого июня с неприлично большим букетом меняющих цвет роз, нежных и наполняющих комнату сочной сладостью. Когда он поднимается с кровати и проверяет послание, едва ли может прочитать неразборчивые каракули Поттера «С днем рождения, Малфой», поначалу неверно истолковав «Малфой» как «Малтой». Драко прищуривается и поджимает губы. Он пытается обуздать исступленные волны возбуждения и жара, которые наполняют его, пока он смотрит, как милые маленькие бутоны переходят от белоснежного к ярко-розовому, как жвачка, от бледно-сиреневого к темно-бордовому, настолько богатому и глубокому, почти винно-красному, прежде чем вспыхнуть красивым маслянисто-желтым. Он кладет послание на туалетный столик рядом с недавно наполненной пиалой шоколадных конфет, как замечает Драко, тех самых — La Maison du Chocolat* из Парижа, о которых он даже сам едва помнит, как мимоходом упомянул при Поттере несколько недель назад. «Поттер», — думает он, глядя на себя в зеркало. Губы приоткрыты, щеки пылают румянцем, а глаза неестественно блестят. — Дай угадаю, — беспечно говорит Драко, пятнадцать минут спустя присоединяясь к довольно нервному Поттеру за завтраком, — ты пытаешься выкупить свой путь обратно в мои штаны? Поттер краснеет, но не сдерживает улыбку. — Заткнись, Малфой, — так же беспечно отвечает он, слегка подтолкнув к нему подарок, тщательно завернутый в ярко-золотую бумагу с танцующими лентами и стоящий в ожидании рядом с тарелкой Драко, на которой восседают две хрустящие, совершенно золотистые, неимоверно пышные pain au chocolat**, уголки которых покрыты расплавленным шоколадом. — Мерлин, — Драко слегка краснеет, взглядом скользя от булочек с шоколадом на тарелке к вычурной маленькой квадратной коробке рядом с ней. — Эта бумага из настоящего золота, Поттер? Они сделали такое специально для тебя? Эти ленты и говорят тоже или просто танцуют? Поттер закатывает глаза, но откидывается на спинку стула и скрещивает руки с легкой улыбкой. — Просто открой его. — Ты не должен был этого делать, — бормочет Драко, дергая за ленты — они изящно порхают по столу. — Правда, меня уже вообще не волнует ни один из моих дней рождения. Мне больше ничего от тебя не нужно, Поттер. Я и так уже в неоплатном долгу перед тобой. — Во-первых, нет у тебя никакого долга передо мной, — тихо говорит Поттер, наблюдая, как Драко дрожащими пальцами убирает причудливую золотую бумагу. — Во-вторых, это даже не что-то новое, так что просто открой. Драко изо всех сил заставляет себя усмехнуться, чувствуя, как сердце колотится в горле, а внутренности болезненно сжимаются, когда он видит слишком знакомую сверкающую шкатулку из красного дерева. Он смотрит на блестящую медную застежку слишком долго, прежде чем поднять шкатулку и открыть ее. Одна рука взлетает ко рту, когда Драко видит часы из белого золота, которые он самолично продал в «Garrick and Graeme’s» на Косой аллее примерно спустя год после переезда в ту грязную квартиру, когда вернулся с очередного неудачного собеседования. Он даже не осознает, что плачет, пока Поттер внезапно не оказывается рядом и не кладет руку ему на плечо, и от ее горячей тяжести грудь Драко сжимается еще сильнее. Он моргает и, наконец, слышит тихие сдавленные всхлипывания, доносящиеся из-под руки, все еще прижатой ко рту. Поспешно сглотнув, Драко вытирает щеки тыльной стороной ладони, а после медленно вытаскивает часы обеими руками — металл прохладный и такой приветливый в объятиях Драко. Когда он переворачивает часы, на обратной стороне показываются выгравированные бело-серебряные линии имени. Септимус Малфой — блеснула ему надпись, как будто узнавая. — Но зачем? — задыхается Драко, еще больше слез затуманивает зрение, когда он смотрит на Поттера, а горло уже болит от подавляемых эмоций. — Поттер, ты, огромная задница, зачем ты это… Слегка сжав его плечо, Поттер возвращается на свое место. — Это семейная реликвия, Малфой, — мягко говорит он, выражение лица мягкое и довольное. — Парень в магазине — он не хотел продавать их мне — сказал, что это реликвия чистокровных. Насколько я понял, он надеялся, как пройдет время, продать их в Отдел Магической Истории и Артефактов; или, по крайней мере, он бормотал что-то вроде этого, — говорит Поттер, сузив глаза в задумчивом недоумении. — Ты не должен был, — хрипло говорит Драко, пристально вглядываясь в циферблат часов — ярко-золотые римские цифры мерцают сквозь стекло, змеевидные стрелки шевелятся, когда он проводит по ним большим пальцем. Вытерев щеки салфеткой, Драко откладывает часы, руки внезапно становятся слишком неуверенными. — Я… я не могу взять это у тебя, — слабо говорит он, качая головой и отодвигая коробку на несколько дюймов от себя. — Малфой, я просто возвращаю то, что и так принадлежит тебе, — мягко говорит Поттер, отодвигая коробку назад. — То, за что ты, вероятно, заплатил бешеные деньги, — резко говорит Драко, снова вытирая глаза. — Я не могу позволить тебе тратить на меня столько. — Почему? — спокойно спрашивает Поттер. — Потому что ты не можешь позволить мне оставаться с тобой бесплатно, покупая мне экзотические сладости каждую неделю и заплатив за часы, которые, уверен, стоили половину твоего хранилища! — яростно кричит Драко, крепко сжимая салфетку в кулаке. — У меня есть несколько хранилищ! — парирует Поттер и хлопает себя ладонью по лицу, глядя на разъяренного Драко, который смотрит на него со смесью раздражения и недоверия. — Я хотел сказать, — медленно произносит Поттер с глубоким вздохом, — что на самом деле деньги меня не интересуют. Я бы заплатил и вдвое больше, но в любом случае выкупил бы их для тебя. Это не то, с чем ты должен расставаться, Малфой, — он одаривает Драко все той же мягкой улыбкой. — Я все еще ношу те, что получил, когда достиг совершеннолетия, от Пруэттов; я никогда с ними не расстанусь. Я даже представить себе не могу, как тебе было тяжело продать свои. По правде сказать, это самое меньшее, что я мог сделать для тебя в твой день рождения. — Я… я собирался когда-нибудь выкупить их, — говорит Драко, громко и сильно шмыгая носом. — Я сам хотел выкупить. Ты… ты не должен был платить за них. — Ну, вот что я тебе скажу, — деловито говорит Поттер, подмигивая. — Когда ты снова будешь чертовски богат… — Ты абсолютно в этом уверен, да? — невозмутимо отвечает Драко. — Настолько уверен, что в конце концов у меня снова появится значительное состояние? — Ты же Драко-чертов-Малфой, — многозначительно говорит Поттер, наклонив голову и глядя прямо на Драко; очки сползают с его носа, когда он криво усмехается. — Конечно, когда-нибудь ты снова станешь богатым. А когда это случится, ты сможешь купить мне что-нибудь шикарное, черт возьми, и мы будем квиты; может быть, ты купишь мне дракона! Драко икнул от смеха, зажав нос салфеткой. — Ты бы хотел иметь домашнего дракона? — скептически спрашивает он, со знанием дела приподнимая одну светлую бровь. — Это Хагрид вбил тебе в голову такую мысль? Поттер усмехается. — Ты должен признать, это было бы чертовски круто, — смеется он. — Скажи мне, что это не так. — Ты не смог бы справиться с драконом, Поттер, — протягивает Драко, и глаза Поттера внезапно вспыхивают понимающим блеском. — О, я уверен, что справлюсь, — отвечает он, масляно ухмыляясь Драко. — Примерь, — добавляет он, кивая на часы. Кивнув и проглотив очередной раздражающий ком в горле, Драко снова берет часы, застегивая их на левом запястье с тихим щелчком. Успешно сдерживая новые слезы, он долго смотрит на них, прежде чем, наконец, поднять глаза и выдавить Поттеру водянистую улыбку; щеки покрываются пятнами, а глаза краснеют. — Спасибо, — шепчет он. — Всегда пожалуйста, Малфой, — радостно говорит Поттер. — Ты видел шоколад, который я положил в твоей комнате? Это тоже из этого магазина, — добавляет он, указывая на pain au chocolat. — Они все еще теплые, ты должен насладиться ими сейчас. Хотя Кричер сделал нам завтрак, — говорит он, поднимая одну из блестящих продолговатых серебряных крышек, чтобы показать большое блюдо, наполненное свежими помидорами и жареными грибами, яйцами, беконом, сосисками и золотыми ломтиками тостов с маслом. — И на тот случай, если ты захочешь выложиться по полной, — Поттер лукаво улыбается и поднимает крышку со второй тарелки, доверху наполненной pain au chocolat. — С днем рождения, Малфой, — говорит он, глупо ухмыляясь. — Значит, ты хочешь, чтобы я растолстел, — решительно говорит Драко, откусывая огромный кусок булочки и откидываясь на спинку с довольно сладострастным стоном. Когда он поднимает глаза, Поттер смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Э-э… — он быстро отводит взгляд, наливая Драко чай. — Нет, вообще-то Гермиона сказала, что у тебя недостаточный вес, помнишь? Драко усмехается — фонтан крошек брызжет из его рта — и делает еще один бесстыдно большой укус; Поттер, похоже, даже не замечает, как Драко набивает рот, словно голодный взрывопотам. — Она сказала, что с ребенком все в порядке, так что ты можешь прекратить пытаться убить меня, — Драко берет вторую булочку со своей тарелки и после недолгого колебания съедает половину за один укус, закрывая глаза и вздыхая во время пережевывания. — Боже, Поттер, ты должен попробовать, — лихорадочно говорит он, слизывая шоколад в уголках рта. Чашка громко звякает о блюдце, когда Поттер ставит рядом с собой чай Драко. — Эм, — голос Поттера довольно высокий. — Все в порядке, Малфой. Я достал их для тебя. Кричер сказал, что поместит их в стазис, чтобы они всегда оставались свежими, пока ты не прикончишь все. Драко сует Поттеру последний кусочек булочки — его пальцы перепачканы шоколадом, а подбородок поднят, как будто он бросает ему вызов. Поттер пристально смотрит на Драко, даже не глядя на предложенное, прежде чем медленно протянуть руку. — У тебя немного… — бормочет он, и, даже не задумываясь об этом, Драко наклоняется вперед. Поттер большим пальцем проводит по его нижней губе, стирая с нее шоколад, и затем быстро облизывает его. — Ох, — глупо выдает Драко, и его желудок переворачивается. — Вкусно, — хрипло хвалит Поттер, мягко хватая запястье Драко и направляя предложенный кусочек булочки себе в рот; язык скользит по кончикам пальцев Драко на короткую долю секунды. — Ох да, это действительно вкусно, — соглашается Поттер, жуя, придержав запястье Драко еще немного, прежде чем отпустить. Не в силах произнести ни слова, Драко отхлебывает чай, пачкая ручку чашки шоколадом, а потом автоматически облизывает пальцы прямо там, где Поттер касался его языком, теплым и очень влажным. Поттер напротив резко вдыхает. Некоторое время оба молчат, Поттер, похоже, шокирован своим безрассудством так же, как и Драко. Драко съедает порцию жареных овощей и ломтик тоста, прежде чем отодвинуть тарелку и снова пододвинуть к себе чай. Поттер упорно жует, пока не съедает понемногу всего, и тянется к ужасному флакону с ярко-синим зельем рядом со своей тарелкой. — За именинника, — салютует флаконом Поттер с довольно страдальческим выражением лица, прежде чем опрокинуть в себя содержимое на одном дыхании, как обычно, яростно матерясь, пока Драко не пододвигает к нему стакан воды. — Спасибо, — бормочет он. Глаза все еще слезятся, даже когда он выпивает воду. Снова наступает тишина — Поттер переводит дыхание, а затем: — Итак… э-э… я подумал, мы могли бы пойти поужинать. Драко застывает, потрясенно глядя на Поттера. — Мы… в смысле? Поттер красен так же, как и сам Драко, когда снова откашливается, дергая себя за мочку уха. — Ну, ты и я, я думаю, — бормочет он. — Ничего страшного, если ты не хочешь, — поспешно добавляет Поттер. — Просто… ты никогда не выходишь из дома, и это твой день рождения, в конце концов, поэтому я подумал… — он замолкает, слегка сутулясь. — Все нормально, если ты не хочешь, — повторяет он. Драко не будет тем, кто задаст вопрос, который маячит между ними, как гребаный блестящий зад единорога. — Спасибо, это было бы здорово, — говорит он легко, склонив голову с неловкой улыбкой. — И куда мы пойдем? — Кхм… Le Sept, — говорит Поттер, неверно произнося название, — в Париже? Драко захлебывается своим чаем, смаргивая, когда капли брызжут на лицо. Грубо вытирая их — щеки пылают теперь еще жарче — он бросает свирепый взгляд в сторону Поттера. — Ты ведешь меня в Париж на ужин? — недоверчиво спрашивает он. — Ты… ты сказал, что это твой любимый город! — защищаясь, отвечает Поттер. — Да, как и для миллиона других людей в мире! — раздраженно кричит Драко. — Честное слово, Поттер! Перестань, блять, махать своими галеонами у меня перед носом, ладно, я понял — ты очень, очень богат. — Я ничем не размахиваю перед твоим острым носом, Малфой! — угрюмо возражает Поттер. — У меня острый нос? — спрашивает Драко, совершенно сбитый с толку. Поттер снова краснеет. — Нет! Я имею в виду, так было, ну, ты знаешь, в твоей… анимагической форме, — бормочет он себе под нос. Мягкий, веселый смех вырывается из груди Драко прежде, чем он успевает сдержаться. — Ну почему ты такой полный придурок? — спрашивает он с усталым раздражением, когда Поттер улыбается в ответ. — Я не… давай просто сходим в какое-нибудь… не такое шикарное место, Поттер, — ровно говорит Драко, пробегая взглядом по своему пальцу, которым водит по ободку чашки. — Я купил тебе новые парадные мантии. Они наверху, в твоем гардеробе, — выпаливает Поттер, выглядя упрямо, когда Драко бросает на него довольно неприятный взгляд. — Я их не выбирал, так что тебе не нужно причитать из-за моего ужасного чувства стиля или чего-то еще, — защищается он, прежде чем Драко успевает открыть рот. — Консультант в магазине сама выбирала, и она сказала, что они сейчас «в моде», — говорит Поттер, делая в воздухе кавычки. — Теперь я знаю твой план, Поттер, — спокойно говорит Драко, отбрасывая салфетку, отодвигает стул, поднимая коробку из красного дерева и вставая. — Ты просто будешь продолжать тратить на меня деньги, пока я не окажусь настолько глубоко в долгах, что у меня не останется другого выбора, кроме как подчиняться каждому твоему желанию. Поттер откидывается назад и скрещивает ноги, пристально глядя на Драко, когда тот берет свою чашку. — Уверен, ты подчинишься мне в любом случае, — язвительно замечает он, но его губы дрожат, когда он делает глоток чая, а глаза встречаются с глазами Драко. Мгновенно вспыхнув всем телом, Драко едва не швыряет в него деревянную шкатулку, прежде чем гневно отвернуться, когда улыбка от унизительного возбуждения расползается по его лицу. — Абсолютно некультурный! — восклицает Драко, вылетая из комнаты. — Портключ в семь, — кричит ему вслед Поттер, даже не потрудившись скрыть смех.