Изнутри

– Хэй, - старший брат заходит в больничное помещение, где витает запах лекарств и всяких пахнущих антисептиков, – мишка Бу, - говорит чуть тише и широко улыбается, когда видит расслабленное и спокойное лицо младшего, но тревога окончательно ещё не ушла. – Привет, - в ответ легонько улыбается, а сонные глазки блестят от радости. Волосы ото сна ещё немного кучерявые и взлохмаченные, из-за чего Джин так и тянется рукой взъерошить их. – Как ты? - видя бледное лицо, старший закусывает губу и виновато опускает взгляд. – Я... я в порядке, - сглатывает, а в голове всплывает момент его резкого сна и взволнованные лица врачей. – Только иногда голова болит. – Бу, мне так жаль, - Джин садится рядом на кровать и притягивает младшего ближе к себе, – мне жаль, что тебе приходится проходить все это. – Подожди, - брат хмурится и убирает руку со своих волос, – почему ты меня не предупредил, что это будет так долго? – Слушай, я хотел, чтобы тебе было не так больно, - глубокий вдох. – Я не мог видеть, как ты мучаешься. – Но как ты узнал о том, что я... - младший опускает взгляд и вновь сглатывает, не в силах посмотреть на брата, – ... что я режусь. – Врачи позвонили мне сразу после того, как сняли с тебя одежду. – Они сделали что?! - вскрикивает младший и тянет на себя одеяло, шокировано смотря на Джина. – Бу, но это же больница... - заламывает бровь и смотрит, как брат тщательно пытается скрыть румянец на щеках. – Джин, ты же знаешь... знаешь, что я это не люблю. – Послушай, - старший тянется рукой к одеялу, желая убрать его хотя бы от лица младшего, но получает звонкий хлопок по запястью. – Айщ, хватит! - хмуро смотрит, пока тот все также продолжает прятаться под тканью, на что тот глубоко вздыхает. – Перестань стесняться своего тела, оно прекрасное. Не стоит так бояться себя. – Ты не видел его, чтобы так говорить, - фыркает брат, а румянец сходит с щёк. – Поверь, я видел и причём кучу раз, поэтому, Бу, - Джин тянется рукой и приподнимает подбородок младшего, дабы он перестал постоянно прятать свои шоколадные и глубокие глаза, – начни любить себя. – Если бы все так... было... л-легко, - младший чувствует, как тошнота поднимается к горлу, и резко приподнимается, обхватывает живот руками, пытаясь перебороть ту самую схватку, которую чувствует уже который раз. – Эй, лежи, лежи, не вставай! - Джин вскакивает с кровати и бежит к выходу, на ходу крича, что пациенту плохо. А тело младшего не перестаёт трястись, руки дрожат, а сердце вообще с катушек слетело. Кусает губу до крови, чувствуя, как узел скручивается внизу живота и слезы стекают по щекам. Но он вспоминает тот самый голос, из-за которого он чувствует, что должен. Должен вновь попытаться. Помощь оказалась намного ближе, чем он думал.

***

В этот раз Чонгук проснулся из-за чувства, что на него вылился целый стакан воды, хотя так и было на самом деле, но пробуждался он ещё долго. Глаза не хотели открываться, голова на тот момент была жутко тяжёлой и болела настолько, что Гук часто жмурился из-за боли. – Чон Чонгук, - и снова этот строгий и противный (быстро же меняется отношение к людям) голос, что въелся в уши ещё с их первой встречи. – Извините, но мне пришлось идти на крайние меры, чтобы Вы пришли в чувство. – Ничего страшного, - младший все же открывает глаза, а руки сами тянутся потереть их от долгого сна. – На сколько я уснул? – Точнее, на столько Вы потеряли сознание, - врач хмыкает и переводит взгляд на свою папку. – Приблизительно полтора часа. Довольно долго у вас длился стрессовый шок... – Стрессовый... что? - Чонгук поднимает брови в недоумении, а в голове полная пустота, будто ему стёрли память. – Молодой человек, Вы буквально упали на кровать перед моими глазами. Скажите, - доктор упирается своим взглядом на младшего, – я настолько страшный? – Ч-что? - поднимает удивлённо брови и машинально начинает отрицательно мотать головой. – Нет-нет! Я просто... просто, - в голове каша, он совсем не может вспомнить, что было до этого инцидента, - просто испугался. – Чего Вы испугались, Чон Чонгук? - сузив глаза, врач пристально посмотрел на младшего. – Ну, что ещё раз так сможет случиться, да, думаю, что так, - нижняя губа уже болит после очередного укуса, но Гук терпит, а руки дальше продолжают дрожать. – Ладно, - доктор вздыхает и встаёт со стула, – примите эти таблетки. Я к Вам ещё зайду. – Подождите, - зовёт его младший, на что тот все же обращает на него внимание, – кто меня сюда привёз? Они здесь? Могу ли я им позвонить? – Извините, Чон Чонгук, но мы поговорим об этом позже, - звонкий хлопок двери и Гук остаётся один в больничной палате, видя перед собой пару таблеток и рядом лежащий на стуле стакан с водой. То есть, уже полтора месяца он находится в больнице? В последний раз он был в квартире полтора месяца назад? Полтора месяца назад он видел... снег? Сейчас уже бессмысленно смотреть в окно, ведь уже декабрь, так что сугробы не должны удивить его. Но Чонгук все же хватает таблетки и стакан и встаёт с кровати, медленно подходя к открытому окну. Холодный зимний ветер сразу же пробирается под его футболку, щекоча, а белоснежный снег так и манит выйти на улицу. Все окружено сугробами, из-за которых машины за окном не могут выехать даже с парковки, а людей почти что нет на улицах, ведь метёт так, что снежинки лежат на больничном подоконнике. Гук усмехается открытому перед ним виду и выпивает первую таблетку, невзначай вспоминая друзей. Почему они даже не зашли? Уехал ли уже Юнги и влюблённая парочка? Кто его сюда привёз? Хосок на него ещё обижается? Картинки прошлой поездки застряли в голове, и младший так хочет вернуть время вспять, чтобы не было этого перерыва, из-за которого он потерял целых полтора месяца. Откуда вообще взялась эта кома? Он уже перестал удивляться... Вторая таблетка только касается языка, как все мысли перекрывает голос, и Чонгук отскакивает в сторону от испуга. Он совсем забыл про это, ведь думал, что это просто его безумное воображение. Хосок ошибался. «Прошу, п-перестань, пожалуйста» Тело трясёт от шока, и Гук теперь понимает, из-за чего он потерял сознание. Мурашки начинают бегать по телу, пока он пытается сквозь тревогу поймать смысл сказанного. «Не... не ешь ничего, или что ты там делаешь» Кому это адресовано? Чонгуку? Нет, Боже, что за бред. «Боже?» – Что это за херня? - Гука трясёт не по-детски и он садится на пол, пытаясь успокоиться, но голос все равно игнорирует его мысли и дальше продолжает звучать. «Просто... не делай ничего сейчас, хорошо?» – Черт, - младший закрывает ладонями лицо, отказываясь осознавать то, что происходит с ним сейчас. Слишком безумно. – Это просто стрессовый шок. Вот и все. «Спасибо» – Иди к черту, слышишь?! - тянет себя за волосы и отрицательно машет головой. Слышит, как дверь со скрипом приоткрывается, но на это даже не обращает внимания. – Картина налицо, - тихий смешок и до ужаса противный голос. – Что? - Гук убирает ладони с лица, сразу пряча таблетки в карман, и вопросительно смотрит на врача, а тот только усмехается. – Говорю, вставайте, Чон Чонгук. Коридоры больницы тихие и будто пропитаны какой-то сыростью, а стены выкрашены не в привычный белый цвет, а в серый. Чувство такое, что только его комната в этом здании самая адекватная. Гук идёт следом за доктором, а в голове так и бушует все, что с ним произошло. Он даже отказывается вспоминать шрамы и рисунки на руке, ведь этот случай куда более безумный, чем все предыдущие. Он перестал верить, что что-то наконец-то будет в адеквате. Чонгук посто хочет вернуть свою прошлую жизнь. Комната, в которую они заходят, пугает. Свет направлен только на стол и два стула, что одиноко стоят в центре помещения. Ничего лишнего, даже окон нет. Мурашки бегут по коже. – Садитесь, - врач кивает на рядом стоящий стул, а сам подходит ко второму. Гук с опаской садится, не понимая, что за черт происходит, но всё также продолжает молчать. Кладёт руки на колени и не решается поднять взгляд на врача, который уже достал что-то из-под стола. – И так, - старший кладёт на поверхность стола что-то вроде маленького ящика и продолжает. – Нам поступил звонок от Вашего друга, - Чонгук в ответ сглатывает, – ещё полтора месяца назад, - в смысле? – Он сказал, что очень волнуется за Вас и хочет только лучшего. – О чем Вы? – Рассказывал о Ваших успехах на работе, о том, что Вы очень добрый и счастливый человек, - складывает руки в замок, пристально смотря в карие глаза напротив, – но закончил все тем, что у вас есть некоторые проблемы с... психикой. – Хосок, сука, - Чонгук скалит зубы и чувствует, как кровь кипит в жилах. – Хосок? Не знаю такого, - поднимает брови в недоумении, а Гук хмурится. – Так вот. Вы очень интересный пациент, особенно с тем, что чувствуете, что не должны чувствовать, и видите, что не должны видеть. У нас похожий был примерно лет пять назад. И Ким Намдж... – Намджун?! - вскрикивает младший и вскакивает с места, начиная часто дышать. Как такое вообще может быть? – Сядьте, - Гук в ответ обратно садится, но на глазах уже слезы. «Слезы? Черт» – Ким Намджун предупредил, что Вы очень вспыльчивы. Так что, Чон Чонгук, с этого момента Вы, как пациент номер... - врач вновь переводит взгляд на бланк листов и всматривается, – девять, будете под присмотром специалистов в главной психиатрической больнице. А теперь дайте свою руку, мне нужна ваша кровь на экспертизу. Слова как нож режут сердце, душу... неважно. Гук втыкает в одну точку в стене и открывает рот в неверии. Друзья... они не могли его засунуть сюда, просто не могли... Это всего навсего какой-то кошмар, злая шутка. Он отрицательно машет головой, слезы потоком текут вниз, а дыхание сбивается. Все не должно было быть так. Он не должен находиться здесь. Слышишь? «Д-да?» Пошёл нахуй.