Изнутри

На часах семь утра, а уже кто-то барабанит в его дверь. Чонгуку все равно. Он витает глубоко в мыслях, но старается произносить их вслух, чтобы... чтобы он их не услышал. – То есть, это как «соулмэйты»? - тихо произносит Гук, лёжа на кровати и теребя край футболки. – Кто-то чувствует тоже самое, что чувствую я? - глаза на минуту закрываются, а улыбка появляется на его лице. – И в тяжелое время мы можем чувствовать тревогу друг друга... Черт, это всё так странно. Он буквально находится во мне, - на последней фразе он почему-то сглатывает, а дыхание сбивается. – Успокойся, - тихо поговорит Гук сам себе, но сердце дальше продолжает колотиться, – он же... парень. Жаль, что не девушка, - после этого он от чего-то хмурится, будто сказал что-то неправильное, чужое. – Чон Чонгук, откройте дверь! Вы проспали даже завтрак! У Вас десять минут на сборы! – Завалитесь, - скалиться, а после переводит взгляд на белоснежный потолок. – Хён, - имя звучит как сладость на языке. – Хён... - закрывает глаза. – Хё-ён... - приподнимает бёдра и чувствует, как разум машет ему рукой, а его щеки приобретают красный оттенок. – Чон Чонгук! - крик звучит за пределами его разума, пока все тело пылает ярким пламенем. Что за черт... – Чон Чонгук, время вышло! «Что случилось?» И Чонгук не сдерживается и мычит сквозь зубы, переворачиваясь на живот и вжимая бёдра в кровать. Тяжело дышит и пытается успокоиться, чтобы потом не было вопросов. – Чон Чонгук! - бёдра начинают болеть от нажима, и Гук со вздохом кладёт голову на подушку. – Иду я! - дыхание приходит в норму, но некоторые пряди волос мокрые, а пот стекает под футболкой, щекоча. Чонгук только глубоко вздыхает. И вновь серые стены и пути, что ведут во всякие операционные комнаты или палаты больных. Но они сворачивают в темный коридор, где нет ни души, только одинокая лампочка освещает весь путь, при этом жутко мигая. Черная металлическая дверь находится прямо в конце коридора, где свет не проникает, поэтому помощником приходится включать фонарики, чтобы найти дверную ручку с множеством замков. А у Гука руки дрожат от страха, даже если ему кучу раз по пути сказали, что страшного ничего не будет. Знают же, что врут. Как только дверь со скрипом открывается, Чонгук видит тёмное помещение с двумя стульями и столом, а рядом... ничего. Свет освещает тускло и только центр комнаты, из-за чего создаётся впечатление, что он попал в фильм ужасов. – Здравствуйте, Чон Чонгук, проходите и присаживайтесь, - голос специалиста сегодня какой-то сердитый, а хмурое лицо веет то ли злостью, то ли тем, что он встал утром не с той ноги. Гук заходит в помещение, и сразу за ним захлопывается дверь, из-за чего холодок проходит по телу. Страшно так, что ноги отказываются идти. – Не бойтесь. До Вас пациент проходил тоже самое. Три года назад... «Ты о чем?» – Это будет больно, да, но нужно потерпеть ради Вашего же блага, - врач ожидающе смотрит на пациента, когда он уже наконец-то присядет. И Гук боязливо садится на стул, а перед ним на столе какой-то скрученный длинный лист и... Твою мать. «Ты о чем вообще?» – Я предупредил, что будет больно, но... немного больнее, ведь не нужно было врать, - доктор (или же псих) берет лист и разворачивает его, показывая его Чонгуку лицевой стороной. Черт. На листе вырисована ровная линия, что показывает ход его мыслей. И Гук вздыхает, когда в центре видит две полосы, что пересекаются друг с другом на некоторое время. «Ч-что происходит?» – Зачем Вы соврали мне? - врач обратно заворачивает лист и бросает на стол. – Как я могу Вам помочь, если Вы не хотите открыться мне? – С чего Вы взяли, что я соврал? - хмыкает Гук и смотрит на доктора, что стоит весь недовольный и со скрещенными руками. – Я сказал, что у меня все хорошо и это была правда. Вас что-то не устраивает? – Ладно, Чон Чонгук, считайте, я Вам поверил, - вздыхает врач и направляется к Гуку, останавливаясь сзади него. – Протяните руки назад. – З-зачем? - тело начинает дрожать от страха, пока специалист медленно ждёт. – Чтобы Вы не вырывались, так как сами сделаете себе хуже, - в ответ Чонгук сглатывает, но протягивает руки назад и чувствует, как их связывают бархатной тканью. Хоть на удобстве спасибо. Хэй. Младший теперь не может произнести его имя после случившегося, а вспомнив, чувствует, что краснеет. «М-м?» Сглатывает вязкую слюну, пытаясь перебороть себя и не спросить, почему он не мог по-другому спросить. Сейчас... сейчас тебе будет больно, поэтому приготовься, пожалуйста. «Ч-что?» «П-подожди... я...» Черт! – Черт! - произносится как в мыслях, так и в реальности, когда метал касается его плеча, а кровь сразу стекает струей по руке. – Блять, ты чертов псих! – Успокойтесь, это скоро все закончится, - врач стоит рядом и смотрит на то, как пациент жмурится от боли. А когда подходит ближе, то слышит только маты, на что закатывает глаза. – Мы просто избавимся от этой твари. – Твари?! - Гук кричит то ли от злости, то ли от сильной боли в плече. – За языком следи, идиот! «Ч-черт» Младший кусает губу, переживая о... пусть о соулмэйте, неважно. Ему же, наверное, также больно как и ему. Чонгук вспоминает те моменты с глубокими порезами на запястье и сглатывает от осознания того, что он сейчас должен пережить тоже самое. – Опустите голову к плечу, - и не дожидаясь ответа пациента, врач поворачивает его голову и видит оголенную шею, проходясь по ней пальцами. А Гук ни живой, ни мертвый не может понять, почему... возбуждён? Тело разгоряченное, дыхание сбитое, а руки хотят высвободиться. И когда метал проходиться по голой шее, он кусает губу и тяжело вдыхает воздух. Ты прикалываешься? – Не волнуйтесь, я не поврежу сонную артерию, - лучше бы он повредил, ведь Гук не может терпеть, особенно когда руки связаны. «Я х-хотел сказать, но т-ты...» Чонгук безумно улыбается, так как понимает, что этот специалист хотел напугать его соулмэйта, а вышло все наоборот. И сейчас врач, что смотрит на открытую рану, выглядит куда безумнее Гука. Не волнуйся. «В с-смысле?» Зато ты не чувствуешь боль. «Как и ты» Это прозвучало как-то интимно, будто между ними, и младший сглатывает, закрывая глаза и отдаваясь ощущениям. – Чон Чонгук, Вам что, не больно? - врач подносит метал к руке, но останавливается, видя расслабленное лицо пациента. – Я просто мазохист, - усмехается Гук и пожимает плечами, не открывая глаз и чувствуя, как тугой узел сжимается внизу живота, – а Вы, как я понял...с-садист, - и с выдохом чувствует облегчение. Врач в ответ только недовольно кидает метал на пол и направляется к выходу, на распашку открывая дверь, да так, что та ударяется об стену. Хён? «Д-да?» Ты всё? «О черт! Замолчи...»