Незабвенное

      Обжигающее чувство охватило её и заставило остановиться прямо посреди переулка, неподалеку от того места, куда они с инспектором трансгрессировали после пожара. Мерлин великий, она накосячила с Обливиэйтом! Конечно, для успешного вмешательства нужно было держать эмоции в узде и сохранять полную нейтральность без цели навредить или спасти — полный контроль. И хоть ей это удавалось даже без серьезной подготовки как легилимента, она могла допустить, что нежелание заставлять Моргана все забыть, которое само по себе каких-то четких логичных причин не имело, могло перевесить чашу весов. Не зря она распиналась перед ним кучу времени, вместо того чтобы просто сразу вырубить. Ещё и вся эта ситуация со Снейпом наверняка наложила свой отпечаток. Она считала себя жертвой и не хотела примерять роль манипулятора, или ещё какая-нибудь подобная психологическая чушь, которую Гермиона не особенно уважала, несмотря на любовь к Джинни, но все же принимала в расчет. В конце концов, то же понимание мотивов преступников было важно для расследования.       Плюс ещё одна проблема. И что теперь? По всем правилам, ей придется незамедлительно вызвать особых специалистов из команды стирателей — О’Нил или, чуть менее приятный вариант, Перкса, снять свой блок, подождать, пока Моргана протестируют на целостность разума и вынесут свой вердикт. А потом все равно позволить кому-нибудь беспристрастному обнулить его, как магглы удаляют данные с жестких дисков своих компьютеров. И пока она тут переживает о лишних сложностях для себя, как последняя эгоистка, у инспектора могут быть реальные проблемы с головой по её вине. Катастрофа!       Но, может, все не так уж плохо? Он случайно заинтересовался происшествием в своем городе и решил посетить место преступления, к примеру, а привычки откладывать в долгий ящик у него явно не было. Или действительно узнал что-то интересное, не обязательно связанное с воспоминаниями, — уж въедливости ему было не занимать. Или Гермиона сама просто что-то не учла и прокололась к вящей радости Бриджерса. Снимки с его фотоаппарата она скопировала, но вручную не удаляла, понадеявшись на действие заклинания. Сценарий, в котором Морган начинает что-то подозревать по косвенным уликам, как у неё вышло с креслами, кофе и всем этим нелепым физическим влечением, был вполне себе вероятным. Надо просто перестать паниковать и все проверить, для этого она отслеживающие и накладывала.       Накинув на себя маскировочные, Гермиона мысленно шагнула на знакомую улицу, где во время расследования провела достаточно много времени, чтобы точно знать, куда удобнее всего трансгрессировать. Все было спокойно, тут вообще ничего не изменилось с её первого визита. Конечно, кроме того, что здание аукциона теперь зияло черными провалами вместо стерильных окон из белого пластика, на кирпиче были заметны подпалины, свет нигде не горел, а дверь в фойе пересекала полицейская лента. Если заглянуть за угол, то можно даже разглядеть в темноте созданный ею дополнительный выход, теперь затянутый пленкой. Но на второй этаж детектив подняться никак не мог, если только он не увлекался ещё и скалолазанием, — лестницы от огня пострадали больше всего, и воспользоваться ими не было никакой возможности. А даже если удастся подняться, то свободно погулять там все равно не получится — как она и предполагала, перекрытия не выдержали, поэтому пол местами отсутствовал.       Гермиона, не будь дурой, полезла за жетоном, чтобы оповестить всю свою команду (и Гарри) и вызвать Роджерса. Вероятно, обжегшись на молоке, она теперь дует на воду, но ведь Морган может банально испугаться её и проявить агрессию, а она со своим комплексом вины будет слишком миндальничать с ним. Да и помощь со стирателями ей все равно пригодится. Сигнал прошел нормально, она приготовилась ждать. С отслеживающими чарами инспектор от неё не скроется, а ей не лишним будет понаблюдать за ним и дополнительно оценить психологическое состояние. Сейчас, с палочкой в руке, она могла контролировать ситуацию в полной мере, а не полагаться только на органы чувств. Гермиона не обнаружила никаких ограничивающих чар, пироманией никто не страдал, а Морган торчал в пустом здании в гордом одиночестве. Гоменум ревелио, который она создала просто на автомате, утверждал, что на улице ещё были люди: двое или, может быть, трое. Но все они находились, судя по всему, в соседних домах, чуть поодаль.       Сейчас было бы удобно подслушать, что происходит внутри здания, но так заморачиваться с отслеживающими Гермиона изначально не стала — тогда пришлось бы постоянно быть на односторонней связи с инспектором. И взвыла бы от потока бесполезной информации уже в первый день. Да, эти чары были ещё немного недоработаны, но не все же сразу — маггловская подслушка тоже не поражала воображение. Она проверила окружение ещё раз: все снова оказалось в порядке, внутри находился только один человек, но следилка на Моргане немного сбоила, будто…       Она неуверенно вышла из неглубокой ниши между зданиями на противоположной стороне улицы, но дорогу пересекла уже привычным быстрым шагом. Место для неспешных прогулок было неподходящее. А под дезиллюминационными случайный водитель даже не заметит, как собьет её. Хотя маловероятно, что сюда кто-то вообще вдруг приедет да ещё и погонять — узкие улочки с кучей поворотов набору скорости не способствовали. Вблизи уже можно было воспользоваться более примитивными средствами, вроде Удлинителей ушей, но этого не понадобилось. В полной тишине, не считая фонового шума города, — и почему тут всегда так тихо, это же «нехороший» район для грязных делишек? — раздался вскрик. Не какой-то пронзительный или душераздирающий, а, скорее наоборот, сдавленный, на грани слышимости. Гермиона даже не могла точно сказать, что он ей не померещился, но у Моргана, кажется, были проблемы.       Ей пришлось войти через главную дверь, приминая предупреждающие ленты и прямо выдавая свое положение, но на обходные пути не было времени. Да и какой смысл осторожничать, если ей все равно пришлось зажечь негасимый фонарь, чтобы хоть что-то видеть? Он хоть и вонял рыбьим жиром, но зато был надежным. Первый этаж тоже подробно исследовали на предмет улик, так что, в целом, она тут ориентировалась, однако, весь пол покрывал мусор и запнуться было проще простого. В холле никого не оказалось. Просматривалось все прекрасно, потому что огонь до сюда не добрался. Хотя все равно выглядел, мягко говоря, не очень — пожарные и следователи основательно все затоптали в процессе работы. Коридор, покрытая сажей лестничная площадка, на которую она выглянула, чтобы посмотреть наверх и убедиться, что там тоже пусто и темно, ещё один коридор… Где Роджерса черти носят? Она не вежливое приглашение отправила, а прямой приказ! Жетон опять оказался в её руке и послушно потеплел, с её стороны все было в порядке, но никто из адресатов так и не ответил. На проверку связи ушла всего пара секунд, и она опять направила палочку перед собой. Чары обнаружения, как и следящие, вели вглубь, в одну из самых поврежденных комнат. Источников возгорания было несколько (кто бы сомневался), и один из них как раз находился здесь.       Гермиона прошла ещё немного вперед, и заклинание оповестило её, что она на месте. Несмотря на весь опыт, ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять. Нервы не выдержали.       — Лестер…       Она бросилась вперед, к груде мусора, оставшейся от сгоревшей мебели, и почувствовала наконец запах — все же органами чувств не стоило пренебрегать — свежей крови. Во все ещё стоящей тут вони жженого пластика, гари и, видимо, маггловских пожарных средств, это был почти тонкий аромат, нарушающий клише восприятия. Морган был ещё жив, но это было ненадолго. Почему-то на счет себя у неё тоже крепли такие подозрения.       Вязкое марево антитрансгрессионного барьера не окутывало пространство, но перемещаться с человеком в таком состоянии было опасно. Правда, эффективно помочь ему прямо здесь и сейчас Гермиона тоже вряд ли могла, даже влей она в него весь запас лечебных зелий, что, как всегда, лежал в сумке. Выбора ей не предоставили: как только она коснулась его еле вздымающейся груди, раздался взрыв — сверху, сбоку, везде. Он оглушил её, словно Конфундусом, точнее, совершенно точно как сильным Конфундусом, хотя она его не «ловила» со школьных времен, и сосредоточиться на прыжке Гермиона не успела. Только дернулась в сторону рефлекторно и создала щит, выставляя вперед руки и жмурясь.       Протего был рассчитан на защиту от магического воздействия, но так как заклинания часто приобретали вполне себе материальную форму, то мог успешно экранировать и от физических угроз. Удар хлыста, стайка зачарованных птичек или летучих мышей, пуля — все это вполне эффективно отбивалось. Более продвинутые и мощные его разновидности действовали ещё и по барьерному принципу, защищая не только самого мага, но и территорию вокруг него от проникновения, к примеру, людей. В общем, чисто теоретически, Протего, в зависимости от мощи волшебника, мог выдержать хоть точечное попадание ядерной бомбы, практически… Над ней висела, может, всего тонна перекрытий и стен, но Гермиона явственно ощущала, что гравитация пересиливает её волю, подточенную этим долбаным взрывом! Да и заклинание должно было отбить удар, а не удерживать груз в длительной перспективе.       Возможно, к ситуации больше подошли бы левитационные чары. Та же Левиоса! Но она среагировала как аврор и применила самое популярное защитное заклинание. Теперь менять свое решение было поздно — филигранно выполнить маневр с такой дезориентацией Гермиона не успеет даже невербально. Щит и все, что находится над ним, упадет быстрее, чем она успеет компенсировать отмену Протего.       Отсутствие ограничений манило её призрачной свободой — казалось бы, просто трансгрессируй и все. Но куда там! Из нацеленности, настойчивости и неспешности у неё была, может, только нацеленность. Расщепит, как пить дать. Да и вероятность, что обломок покрупнее затянет в перемещение, была совсем ненулевая. Вспомнился нож Беллатрисы. Вариант отметался.       Запах крови, несмотря на то что дышать из-за поднявшейся пыли стало только сложнее, потерял свою деликатность и стал обычным тяжелым металлическим признаком смерти, с которым в своей работе она сталкивалась не раз. Одна из балок, очевидно, прекратила страдания Моргана — отслеживающее спало. Хотя думать о каком-то освобождении от боли было просто безопаснее для самообладания. Она всеми силами старалась не зацикливать на нем внимания. Впрочем, заваленный обломками труп и так не было видно в полной темноте. Ладонь вспотела, и Гермиона перехватила палочку покрепче. Она сидела на полу, неловко подогнув ноги, задрав голову и целясь вверх. Её островок безопасности, хотя, скорее, островок оттянутого конца, был крошечным пятачком посреди хаоса.       Жетон, по всей видимости, оказался бесполезным. Что бы в очередной раз не выкинул злоумышленник, он опять отрезал её от людей, и сделал это даже в какой-то насмешливой издевательской манере. То есть, серьезно, она опять потащилась в это здание и опять попалась в ловушку? Бриджерс будет ржать на её похоронах, и вряд ли кто его одернет и пристыдит, потому что он будет полностью прав. А ведь ещё не факт, что её даже банально найдут в ближайшее время. Вот кто пойдет искать аврора на старое место преступления, которое и так уже все исползали вдоль и поперек? Кто вспомнит о Моргане и проверит его местонахождение? Следящие были завязаны только на неё.       Сумка все ещё висела у неё на плече, дополнительно зафиксированная чарами. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы опустить одну, свободную, руку и откопать в кармане телефон. Она не помнила, каким он был по счету в списке контактов, и уж тем более не держала его номер на кнопке быстрого доступа, чтобы набрать вслепую. Но и оторвать взгляд и так порядком слезящихся из-за тяжелой взвеси в воздухе глаз от того, что теперь являлось для неё потолком, было сложнее с каждой секундой. Подсветка дала возможность оценить масштаб, и легче ей от этого не стало. Всё же поднеся мобильник к лицу, Гермиона мельком глянула в экран и заморгала из-за яркости, стараясь разглядеть, есть связь или нет. Если уж преступник не стал заморачиваться с антитрансгрессионным барьером, то и такую заглушку мог не установить. Да и он ещё в прошлый раз мог посчитать, что телефон имелся только у Моргана. В динамике послышались гудки, раздался щелчок и какой-то шум, тихий бесцветный голос, как будто вовсе не имеющий никаких интонаций, ответил ей:       — Да.       — Профессор? Если вы меня слышите, — она растерялась на секунду и замешкалась, но отчеканила адрес аукциона. — Я нахожусь здесь в западне и не могу связаться с авроратом. Мои дела плохи. Я… — не хватало ещё впасть в панику и начать плакать в трубку. — Тут может быть опасно, предупредите кого-нибудь.       В горле запершило, и Гермиона закашлялась — должно быть, часть известки уже осела в легких. Связь прервалась, телефон упал куда-то вниз, скользнув по ногам. Но почти сразу же начал звонить сам. Она не стала пытаться найти его и ответить, понимая, что это отличный опознавательный знак. От всех этих телодвижений, а, может, просто по прошествии времени щит тонко, но отчетливо зазвенел почти в тон телефону, предваряя свое падение. Она не могла рассмотреть, но ярко представляла, как расходятся по полупрозрачному куполу красивые трещины, похожие на молнии. Обычно заклинание разрушалось почти мгновенно при превосходящем по силе или множественном воздействии, но у неё же, как всегда, была нестандартная ситуация.       Хлопок или хлопки трансгрессий она не слышала — да и кто будет перемещаться прямо в здание? Это банально опасно. Но вот шум шагов разобрала даже за пиликаньем стандартной мелодии. И, несмотря на то что все её внимание было сосредоточено на поддержании собственного Протего, почувствовала ледяной холод чужой магии. Она колола иглами кожу, но, черт побери, как Гермиона была рада ощутить её снова. Видимо, от радости голова закружилась, она потеряла концентрацию, дернула рукой, пальцами, до онемения сжимающими древко, и успела только пригнуться, пытаясь прикрыть голову.       Чары спали, послышался громкий треск, опять взметнулась пыль. Один из мелких кусков кирпича сорвался и ударил её по лбу, почти совсем не больно. Тело сжалось, припадая к полу, сгибаясь под такими углами, которые не виделись ей анатомически возможными, но она все ещё была жива и, относительно, цела. Тяжесть какое-то время давила на неё, однако, через пару мгновений исчезла. Светлее не стало. Гермиона попыталась принять более функциональное положение и поползла. Приходилось неловко отталкиваться ногами и раздирать руки о мусор на полу. Все было усеяно мелкими острыми осколками. Она старалась двигаться как можно быстрее куда-то в сторону выхода. По крайней мере туда, где он располагался раньше. Получалось это с трудом. Перекрытия не воспарили высоко, так что встать на ноги было нельзя. Прошла, казалось, целая вечность, пока ей не удалось выбраться. Над головой оказалось пустое пространство. Её схватили за мантию и вытянули наружу с усилием. Спаситель не особенно заботился о сохранности чего-либо. Ткань мантии затрещала. Её сразу поставили на ноги, и Гермиона даже смогла удержаться на них! Правда, вцепилась мертвой хваткой в поддерживающую руку. Нужно было уйти подальше от завала. Она двинулась дальше по инерции, пытаясь утянуть спутника за собой.       Опять раздался оглушающий шум. Видимо, маг устал держать заклинание. Обломки наконец-то окончательно встретились с полом. Теперь он и сам тащил её прочь на улицу. Здание трещало по швам. Но в холле хотя бы было светлее. А в воздухе не висела плотная завеса пыли. Гермиона с хрипом втянула практически чистый воздух. Но только увидев гребаное городское беззвездное небо, почувствовала настоящее облегчение. Невовремя вспомнилось, как смотрел в него Морган. Тогда, после первого покушения и трансгрессии.       Она хотела уже остановиться и выдохнуть. Но Снейп, а это был, очевидно, он, двигался дальше. Они дошли до другой стороны улицы. Гермиона поняла, что вернулась почти в свою изначальную точку перемещения. Профессор пытался помочь ей, очевидно. Как минимум, хотел осмотреть и наложить диагностирующие. Её вело и черты его лица расплывались перед глазами.       — Я не… — её горло опять свело спазмом.       Очищающее наждачкой прошлось по слизистой, вызывая отвращение и тошноту. Дыхательные пути стали свободны.       — Спасибо, — просипела она. — Я не ранена.       Вряд ли Снейпа это убедило, но сделать он ничего не успел. Раздались хлопки трансгрессии. Она дернулась, пытаясь выхватить палочку, какую-либо из её палочек, но даже приманить ничего не смогла. Конечно, все вещи остались под завалами. Она неосознанно вжалась в него — искать защиту ей было непривычно. Обычно это авроры предоставляли её, а не наоборот. Голос Гарри — слава Мерлину! — Гермиона узнала сразу. Но так и не смогла поднять голову. Накатывала тошнота, приближалась истерика.       — Уведите её отсюда.       Снейп, видимо, кивнул и незамедлительно переместился. Мнения Гермионы никто не спрашивал. Паучий тупик было несложно узнать, хотя весна все же его настигла. Впрочем, красоты и уюта ему это не прибавило. Ей стало ощутимо спокойнее. Тут было безопасно, по крайней мере, безопаснее, чем в гребаном Болтоне. Даже если Снейп может почти беспрепятственно влезть в её голову прямо сейчас. Как страхи, оказывается, относительны!       Она так и не отпустила его. Правда, приходилось семенить рядом, стараясь подстроиться под быстрый размашистый шаг. Стивенсона хватил бы удар. Под защитой всех чар, что профессор наложил на свой дом, даже дышалось легче. Но, скорее всего, она просто немного восстановилась после воздействия заклинания. В кресло Гермиона буквально упала, наверняка пачкая обивку всем, что там на неё налипло, и вытянула ноги. На брюках и полах мантии расплывались темные пятна, припорошенные прилипшей известкой. Даже не заметила.       — Это не моя кровь, — оповестила она, хотя Снейп уже начал спускаться в лабораторию. — Моргана. Инспектора Моргана, маггла.       «Он мертв?» Пергамент подлетел к ней, несмотря на то что профессор возился внизу.       — Да, — Гермиона попыталась протереть лицо, руки дрожали, и она посмотрела на них, как на что-то инородное — они были покрыты грязью и мелкими ранками. — Я не… не успела среагировать.       «Не думайте об этом». Строчки были какими-то размытыми. А о чем думать? Она опять переключила внимание на ладони и свою одежду. Можно было бы отчистить все это и привести себя в относительный порядок, но без палочки Гермиона чувствовала себя совершенно беспомощной в этом состоянии. Отмывать вручную займет целую вечность, нужна будет просушка, а у неё даже сменной одежды нет. Да и где ей тут устраивать стирку?       Соображала она как-то туговато, хотя голова совсем не болела и даже казалась подозрительно легкой. Кончики пальцев онемели и едва ли что-то чувствовали, но Гермиона притронулась ко лбу и все же цыкнула — травма не была серьезной, однако, при контакте ощущался отчетливый дискомфорт. Снейп вернулся и присел рядом с ней, не как-то элегантно, просто на корточки, открывая пробки и вкладывая в руки пузырьки с зельями. Она послушно выпила все, как полная дилетантка, даже не поняв, что именно он ей дал. Восстанавливающее? Успокоительное? Наверное, все сразу и побольше.       — То есть говорить вы все-таки можете, — это была самая приятная вещь, о которой Гермиона вспомнила, из всего случившегося за последние… сколько? Полчаса? Минут пятнадцать?       «Было бы преувеличением так сказать». Он занялся её царапинами и теперь водил палочкой прямо перед лицом.       — Это потому что вы игнорировали тренировки. Я этого не помню, но могу поспорить, что так и было.       «От них все равно никакого толку». Она фыркнула и откинула голову на спинку кресла, чувствуя головокружение. Снейп взял её за руки, изучая повреждения и на них. Ладони у него были сухие и теплые, а она не могла не вспомнить свои сны.       — То, что они не вернули бы все, как было, не означает, что они бесполезны, — глаза слипались. — А вы просто не смогли преодолеть свое нездоровое упрямство даже во вред себе.       Если он что и ответил, Гермиона этого уже не увидела. Но вместо того, чтобы отрубиться, сидя в кресле, как послушная девочка, последним усилием воли перенесла вес вперед, пытаясь обнять его. Красиво не вышло: он то ли не ожидал, то ли не удержал, так что они просто неловко свалились на пол. Сознание Гермиона потеряла с чувством выполненного долга.