Незабвенное

      Он скользнул по ней взглядом и скривился, как обиженный ребенок. Впрочем, Гермиона действительно хотела ткнуть его в ошибки просто для собственного удовольствия. Пусть даже они не стали для него какими-то фатальными, но все равно принесли неудобства. Вот только расплатились за это другие люди.       — Способ воздействия все же был не слишком удобный. Если не допускать полного спадания эффекта, то поддерживать испытуемых в нужном лояльном состоянии не трудно — они сами идут на контакт, но первая доза… маги обычно следят за тем, что едят и пьют, — Стивенсон печально вздохнул. — А потом ещё и полезли более серьезные косяки. Собственно, для этого испытания и проводят, как я и говорил тогда в Бюро. Из-за того, что мое средство сильно воздействовало на эмоциональную сферу, поведение подопытных во время активных эпизодов тестирования страдало. Да и за их пределами тоже — чем дольше они принимали зелье, тем хуже становилось.       — Поэтому Марк так странно себя вел? Из-за того, что вы навязывали ему свои чувства? — звучало неуместно двусмысленно, но Стивенсон никак не отреагировал на это. — Когда Роджерс атаковал меня, то говорил об Адамсе и Андерсене так, как будто это касалось его лично. Но он же стал участником событий уже после завершения истории с аукционами, ведь так?       — Это потому, что я слишком много болтаю! Под воздействием зелья, они впитывают все, что говорит лидер, как губка. Марк просто принял мое недовольство и проблемы, словно они были его.       — Не очень похоже на легкое внушение, о котором вы говорили.       — Да, и это моя оплошность. Поведение Уилкиса тоже серьезно менялось, но вам было сложнее заметить это, так как вы практически не знали его настоящего. И, соответственно, не могли понять, когда он действовал, следуя моим установкам, условно говоря, а когда — только в своих интересах, — может быть, дурачком Генри ей казался как раз из-за этого? Стивенсон же наверняка внушил ему отводить подозрения от себя всеми возможными способами. — К сожалению, они подстраивались под мои желания слишком топорно, я рассчитывал на большую вариативность, раз уж оставил такое пространство для маневров в плане их волеизлияния. И, рано или поздно, это стало бы очевидным для окружающих. А ведь основная идея заключалась в том, чтобы проверки не могли обнаружить чужеродное влияние, в отличие от Империуса.       — Полагаю, эти минусы перешли в ваше варево в наследство от Амортенции. Но как же провалы в памяти? — заметила Гермиона. — Вы упоминали Зелье забывчивости, а его действие тоже не сложно выявить.       — Ну я же не бухнул его в состав, как есть, — Стивенсон усмехнулся. — И, к слову, с этим пунктом в оценке эффективности средства все было отлично — никаких дыр, очень естественно. Вот вы помните, что ели на ужин в прошлую пятницу?       — Забыть детали ежедневной рутины и как пытался заживо сжечь свою начальницу — несколько разные вещи.       — Мозгам все равно. Тут, главное, плавность, понимаете? Не Обливиэйт, который меняет все за считанные секунды, а постепенный процесс, растянутый на дни. Сам подопытный все это время думает, что вел себя совершенно правильно, поэтому воспоминания и их угасание не вызывают у него никакого беспокойства, — он оживился. — И это совершенно безопасно для контролёра — даже если он не сможет дать следующую порцию зелья вовремя и продлить эффект, то испытуемый все равно не поймет и не вспомнит, что находился какое-то время в подчинении. Это отличие моего средства от Империуса очень даже выгодное, и неплохо мне удалось.       — Ну хорошо, с этим все в порядке, но что там были за проблемы с концентрацией?       Стивенсон цокнул и даже помрачнел.       — Самый большой мой провал. Из-за эмоциональных всплесков им сложно было сосредотачиваться, а вы знаете, как это важно для колдовства. В целом изменения были не критичные, в рамках нормальной вариативности, я даже какое-то время не замечал сложностей. Но приказы, подразумевающие прямое взаимодействие с другими людьми, удавались им хуже. Многие такие заклинания подразумевают четкую чувственную окраску действия или, наоборот, её полное отсутствие и нейтральность, — он опять начал пояснять ей за основы, видимо, просто из-за привычки поучать. — Под воздействием зелья они не могли эффективно контролировать это. Но в чем смысл управлять магом, который не может полноценно пользоваться волшебством?       — Проще говоря, вы не могли заставить их наложить Аваду, я правильно понимаю?       — И воздействовать иначе тоже. Так что, боюсь, Империус даже у Роджера не вышел, пришлось похищать Моргана по старинке, — интересно, кто из них умел водить, чтобы пригнать машину Лестера поближе к дому Марка?       Получалось, что Уилкиса от убийства сквиба уберегло вовсе не какое-то личное отношение или внутренние психологические преграды. А Стивенсон преувеличивал свободу действий, которую сохранял человек под его зельем, и недооценивал фанатичность жертв, копирующих эмоции своего кумира. Или он все это прекрасно понимал и просто кокетничал или держал её за дуру. А, может, просто привык врать и изворачиваться. С кем ему до Отдела тайн было условно безопасно обсуждать свою работу? С тем же Уилкисом?       К слову, видимо, по этой же причине эмоциональной нестабильности Роджерс напал на неё с пистолетом, а не с палочкой — он просто проиграл бы ей в магической дуэли. Да и приказа убивать её очевидно не было, в это Гермиона могла поверить — прикончить начальницу не представлялось большим трудом с таким доступом аж у двоих подчиненных, значит тут действительно имели место более тонкие преступные замыслы. Интересно, это все же Генри и Марк продумывали детали нападения на неё, или им все от и до надиктовывал Стивенсон? Та взрывчатка… Хотя, больше похоже на очередной эксперимент — новейшие чары-детонаторы или что-то такое.       — Мастер Снейп абсолютно прав: зелья — не мой конек, — добавил он грустно. — Или просто цели, которые я ставил, нельзя было реализовать теми средствами, которыми я воспользовался.       — И вы вернулись к артефактам?       — Именно! Поэтому мне действительно очень нужно было протестировать новый образец вовремя, до того, как меня вычислят, раз уж показатели зелья ухудшались с каждым эпизодом.       — От этих зеркал многое зависело. Вы рисковали, затевая такую игру с авроратом.       — Или пан, или пропал. Раз уж я и так начал ставить опыты на аврорах, учитывая все сопутствующие проблемы, — он прочистил горло, — то решил сконцентрироваться на этой экспериментальной группе плотнее.       — А ещё это однозначно заинтересовало бы Отдел тайн и было бы весьма яркой демонстрацией ваших достижений.       — Ну, так и вышло. Ведь силовые структуры всегда нужно держать под контролем в первую очередь, — поучительным тоном выдал Стивенсон, Гермиона закатила глаза. — И зря вы кривитесь. Или хотите сказать, что они уже отключили мою систему связи?       Нет, не отключили. И он об этом прекрасно знал. Конечно, такое решение было попросту выгодным на данный момент — аврорат ещё долго не будут дергать по подобным поводам, чтобы не привлекать лишнего внимания, пока вся история с Роджерсом и Уилкисом не утихнет. Впрочем, мотивы Отдела тайн и тут были далеки от благородных — о дополнительных возможностях зеркал никто распространяться естественно не собирался. А вот воспользоваться ими при случае… Гермиона проигнорировала вопрос Стивенсона и продолжила допрос:       — А проиллюстрировать эффективность очередной своей разработки вы опять решили на мне.       Она очевидно подзуживала его, чтобы вывести из равновесия. Очередная роль жертвы в её исполнении на этот раз явно не была ключевой. С тем же успехом он мог бы приказать Поттеру утопить того же Бриджерса, свою жену или ребенка. Хотя, возможно, Стивенсон и не хотел перегибать палку, чтобы у Отдела тайн не было к нему сильных претензий, когда он сдастся. Будущий глава аврората был слишком ценен. А в её случае, даже если она погибла бы, все легко можно было бы списать на, к примеру, самоубийство, отмазать Гарри и спокойно замять случай. Или Гермиона уже начинает думать в соответствии со своей новой должностью.       — Нет, не на вас. На авроре Поттере, — Стивенсон посмотрел на неё почти разочаровано, как будто она сказала жуткую глупость. — С его высокой сопротивляемостью он был очень показательной целью.       — А я опять просто мимо проходила? — в её голосе сквозило веселье.       — Что вы хотите от меня услышать? Что меня оскорбляло ваше пренебрежение или задел быстрый перевод в Отдел тайн, поэтому я целенаправленно угрожал вашей жизни? — он поджал губы и вздохнул, не поняв её насмешливый настрой. — Невыразимец Грейнджер, прозвучит немного грубовато, но вы переоцениваете свою значимость в этой истории. Я не говорю, что вы были бесполезны, даже очень наоборот — внимание к вашей персоне в конце концов обеспечило и мне нужный интерес. Но на вашем месте могли быть и другие люди. Может, вышло бы хуже, а, может, даже лучше.       — Ауч, звучит довольно обидно, — Гермиона изобразила печаль. — Мне казалось, что именно я обеспечила вам лучшую сцену, а вы…       — Возможно я выразился слишком резко, — Стивенсон пошел на попятную. Он боится обидеть её после того, как пытался убить. Неоднократно. Как мило. — Последний аккорд действительно вышел красивым. И никто не погиб! Во многом благодаря вам.       — А, главное, аврор Поттер подчинился вам как верная собачонка.       — Ну, не перегибайте, тут тоже не обошлось без проблем из-за спешки. К примеру, я не смог модифицировать все экземпляры зеркал, потому что не думал, что мне так резко понадобится воспользоваться этой идеей. Но, зато, от сложностей с использованием магии удалось избавиться, — Стивенсон явно был доволен этим.       — Да, я прочувствовала.       Гермиона улыбнулась, и он отзеркалил её эмоцию, но гораздо более искреннее. Это безумие или такой великолепный навык притворства? В его поведении вообще не чувствовалось обмана, как и по задумке его зелья, все выглядело очень естественно.       — Жаль, что так и пришлось перейти на волевую сферу. С эмоциями мне работать нравилось больше, хоть идея и не выгорела.       — Значит, вы решили поиграть в «Саймон говорит» со всем авроратом…       — Точно, очень похоже, — Стивенсон рассмеялся.       — И теперь рассчитываете, что Отдел тайн с вас пылинки сдувать будет до конца дней за такое достижение?       — Нет, я так не думаю, — он протянул это с усмешкой. — Но я же не только это могу предложить. Просто дайте мне время и возможность спокойно работать.       — А, может, проще будет залезть к вам в голову и просто достать все полезное сразу?       — Если руководство считает, что это разумно, то почему тогда я все еще здесь и разговариваю с вами, а не провожу сеанс с легилиментом? — сука. — Даже над тем моим неудачным зельем идет работа, правда, в несколько неожиданном для меня направлении.       — У меня нет доступа к этой информации, — процедила Гермиона.       — О, это очень интересно, невыразимец Грейнджер. У него, оказывается, было одно побочное действие, о котором я и сам не догадывался. Оно разрушает ментальные барьеры, наложенные на подопытного даже задолго до использования зелья. Так сказать, избавляется от конкурирующего внушения. Правда, у него не вот уж какая высокая эффективность, но зато есть реальные перспективы. И области применения интересные. Кто бы мог подумать! Все же многие важные открытия действительно случаются совершенно внезапно.       Стивенсон опять потерялся где-то в своих гениально-ужасных облаках, а она просто замерла без всякого движения, дыша через раз. Готовил ли Уилкис ей хоть раз кофе? Гермиона никогда не вела себя, как те начальники, что заставляют подчиненных заниматься подобной ерундой, но Генри мог и сам предложить помощь. Он всегда был таким милым и услужливым. Она ведь не могла забыть о подобном, правда? Чтобы зелье подействовало, его нужно сначала принять. Но, с другой стороны, что конкретно было у неё на ужин в прошлую пятницу?       — Вы давали мне… — голос надломился.       — Я правильно понимаю, что мы теперь будем общаться чаще? — Стивенсон перебил её и внезапно подмигнул.       — Да, — бесцветно отозвалась Гермиона на автомате. — Я добиваюсь возможности стать вашим личным куратором.       Она хотела угрожать ему этим, показать, что его жизнь в её власти. Доминирование не задалось. Может, личную свободу Стивенсон и утратил, но он вовсе не терял контроль. Сколько же из того, что он рассказывал, было правдой на самом деле?       — О, это очень приятный сюрприз. Работать с человеком с такой безупречной репутацией в профессиональном плане — большая честь для меня, — только идиот не заметил бы в этом намек. — То есть, конечно, я устроил вам некоторые проблемы в этом плане, но все же разрешилось вполне удачно, не правда ли? Надеюсь, вы не держите на меня зла.       Гермиона безотрывно смотрела ему в лицо, сжимая челюсти до боли в зубах. Человек с самыми добрыми глазами, какие она только видела, наклонился к ней ближе и прошептал заговорщицким тоном:       — Бенджамин.       — Простите? — не без труда выдавила Гермиона.       — Мое имя. Это несколько фамильярно, но мы же уже давно знакомы, так что, надеюсь, вы не против перейти на новый уровень.

* * *

      — Ты знал!       «Как я мог это знать, Гермиона?» Снейп медленно сложил газету. Для неуместных ассоциаций она была слишком раздражена. «О том, что твоя память восстанавливалась под влиянием какого-то внешнего воздействия, можно было только предполагать. И уж точно без конкретики».       — Тогда, но не сейчас! Если исследователи в Отделе тайн уже какое-то время занимаются этим вопросом, то ты наверняка сопоставил данные и пришел к нужным выводам какое-то время назад.       «Это проверка, тестирование, ещё ничего не ясно точно». Он, видимо, специально писал медленно, чтобы она дольше читала и меньше дергалась.       — А как насчет того, чтобы обсудить со мной эти эксперименты? — зашипела Гермиона ничуть не лучше, чем ранее, в камере Стивенсона, и зашагала по гостиной туда-сюда. — Чтобы я не сидела, открыв рот перед ним, как последняя дура.       «Это только заставило бы тебя паниковать раньше времени». Отрезал Снейп уже резче.       — А сейчас не заставляет? Сейчас все нормально?       «Получив от него признание, ты начнешь действовать аккуратнее». Втолковывал он ей, может, и рабочие вещи, но не в том состоянии, в котором Гермиона сейчас находилась. Да и слабовата как-то исповедь, Стивенсон же ничего не сказал прямо.       — Значит, я опять была мишенью? Это уже какая-то традиция, хочу я этого или нет?       Она поморщилась от собственного визгливого вскрика, остановилась и прикрыла глаза, пытаясь мыслить ясно, а не на эмоциях. Но через секунду опять заметалась.       — И как давно… Ещё ведь до смерти Адамса, — прошептала Гермиона. Сотни раздражающих вопросов атаковали мозг. — Почему он перестал подливать мне зелье? Не мог выбрать удачный момент? Или я просто забыла это? В чем вообще был смысл?       «Последствия отмены надо изучать тоже». Мягко отметил Снейп. Внутренности завязались узлом.       — Мне надо знать точно, а не строить очередные предположения.       «Если ты задашь эти вопросы ему лично, то о подробностях узнают все ответственные лица. Стивенсон под круглосуточным наблюдением».       — И что с того?       «Не надо давать другим людям рычаги давления на себя». По тому, как двигалось перо, казалось, что он пытается сказать ей это вкрадчивым спокойным тоном. Относительно Отдела тайн совет звучал более чем здраво. Но она все равно не сдержала свои порывы.       — Но он, этот рычаг, все равно есть! У Стивенсона! Мало ли что я сделала…       «Это не имеет значения. И у него нет над тобой власти, он защищается, а не нападает». Как будто загнанный в угол человек не готов на самые опрометчивые поступки. Не то чтобы Стивенсон выглядел недовольным своим положением, но черт знает, что он там ещё хочет, и как планирует использовать свое знание.       — Я это так не оставлю, — с ноткой бессилия выдала Гермиона.       «Никто и не просит, но сейчас у тебя есть дела и помимо Стивенсона. Займись ими, пока не подвернется более удобная возможность».       — Когда? Через полгода? Год? — то ли ярость, то ли истерика рвалась из её груди. Совершенно недостойное поведение.       «Успокойся. Стивенсон от тебя никуда не денется».       — Конечно, он же так здорово устроился! Да и я уже практически простила этого любителя хитрых планов, чего зря пылить? В конце концов, если бы не его придурь, я уже была бы мертва. Ещё и по службе меня продвинул, какие тут могут быть обиды и претензии!       «Научись действовать тоньше и ждать». Снейп рявкнул бы на неё сейчас, как раньше, если бы мог. И, возможно, это отрезвило бы Гермиону. Но теперь ему пришлось схватить её за руку, чтобы хотя бы остановить. «Тебе надо вырасти, чтобы играть в эти игры».       — Переломать себя, да, я поняла, — прошипела она сквозь зубы, но хотя бы перестала метаться. — Видимо, интенсивный курс вхождения я прохожу не так успешно, как хотелось бы.       «Не торопись, Гермиона». Он притянул её ближе, хватая за бедра, но не перебарщивая с настойчивостью. Наверное, найти подход к такой наивной идиотке, которой она себя сейчас ощущала, было куда как легче, чем к Воландеморту. Возомнила, что чуть ли не самостоятельно Обливиэйт скинула, это ж надо такое придумать! Пусть даже вслух она говорила обратное, но все равно подспудно так считала, приписывая себе какие-то мутные заслуги. Поттер-то по крайней мере шутил об этом, а она что? Истинная любовь разбила оковы забвения. Ух, вот это романтическая чушь так чушь.       — Ради чего все эти сложности? — протянула наконец Гермиона. — В чем моя ценность? Пока что я только за Гарри присматриваю, и то мне это удается с переменным успехом.       «Ни я, ни Кингсли не считаем, что забота о мистере Поттере — всё, что ты можешь сделать для магической Британии». Наверное, это была правда, но она и так уже слышала подобную расплывчатую ерунду. Гермиона фыркнула.       — Так вы все-таки хотите пропихнуть меня во власть, тайную или явную?       «Если наберешься ума». Конечно, ей надо, как минимум, научиться действовать медленно и аккуратно, без перегибов, а не нестись, как Хогвартс-экспресс с криками про справедливость.       — Не политика, а секс семидесятилетних, — вырвалось у неё.       «Для магов, в отличие от магглов, это все ещё не возраст». Северус приподнял бровь, мягко касаясь её живота. Сейчас, сидя в кресле и тянясь к ней, он выглядел почти трогательно в своей попытке успокоить взбешенную женщину. Или это просто был хорошо продуманный психологический прием. Уровень доверчивости ей тоже надо было, очевидно, снижать.       — Не можешь найти себе толкового помощника, так вырасти его сам?       А, может, и второй вариант? Не хочешь дожидаться, когда девушка сама дозреет, так втащи её в свой круг и привяжи к себе, используя отработанные манипулятивные методики. Знал ли Снейп вообще какие-то иные модели поведения? Гермиона рассуждала о доверии, но что значило для него это понятие? Был ли Северус в принципе на это способен или умел только «ценить чужое участие»? Он давал ей бодроперцовое, вливал свою разработку для облегчения головной боли, предлагал зелье сна без сновидений, но и словом не заикнулся о, к примеру, противозачаточных.       Очевидно, её паранойя и мнительность после таких новостей зашкалила. В отличие от Стивенсона она очень не любила терять контроль.       «Или смену». Звучит, как наживка. Не обещание и не предложение, просто мысли вслух. Точнее на бумагу, которая, как известно, все стерпит.       — Лучше сразу ставить себе высокие цели, да? А ты мой тренер личностного роста?       «Я тоже рассчитываю на должность повыше». Северус пытался успокоить её, перевести разговор в плоскость их привычных безобидных перепалок обо всем и ни о чем. Он медленно поглаживал её бока, сжимая пальцы в каком-то успокаивающем ритме, глядя в лицо снизу вверх. Это беспричинно бесило Гермиону ещё больше. Даже больше, чем его пуговицы, которыми он так до сих пор от неё и отгораживался.       — Я не ребенок и, надеюсь, не сумасшедшая, не надо так очевидно подыгрывать мне, — она поправила свои волосы, лезущие в глаза. — Я начала сливать на тебя то, что хотела бы устроить Стивенсону. И мне стыдно за свое поведение, но это перебор.       «Мне все ещё приходится искать баланс». Наверное, так и было. Вряд ли он часто применял ласку, чтобы успокоить Темного лорда, ха. Или Дамблдора обнимал.       — Я серьезно, Северус. Секс и все это руководство мной в политических интересах — это не… Нельзя выстроить отношения только на этом.       С вероятностью в девяносто пять процентов её брак с Роном состоял бы исключительно из того же самого, вот только в роли ведущей была бы уже она сама. Подсознание саркастично хмыкнуло, и Гермиона обвинила себя в лицемерии, но, справедливости ради, кое в чем их связь с Уизли (и даже, прости Мерлин, с Адамом) все же отличались.       «Тебя устраивало всё ещё утром». Снейп отстранился. Кожу, где он прикасался к ней, кололо иголками, словно её обдало холодом.       — Меня и сейчас все устраивает. На этом уровне. Но если ты хочешь большего, то… Я тоже этого хочу, просто… Мне кажется, с таким красноречием в политику мне точно дороги нет, — Гермиона вздохнула. — Глупо требовать от тебя доверия, с твоим жизненным опытом, ты и близко к себе никого не подпустишь, но мне бы хотелось, чтобы ты хотя бы попытался. Чтобы хотя бы со мной наедине ты не играл в эти дурацкие игры.       Немного больше честности, немного больше открытости. Она научится быть той, которую в ней видят, но не готова носить маску круглосуточно. Гермиона посмотрела на него пронзительно, подаваясь вперед. Но Снейп не ответил ни на её взгляд, ни на речь, может быть задумчиво, а, может, как обычно, замыкаясь.       — Я буду у себя дома. Подвал так и стоит нерасширенным. Поработаю немного, заодно разгружу мозг.       Мантия все ещё была на ней, оставалось только подхватить сумку с кресла (к слову, вещи из-под завалов здания аукциона наконец-то к ней вернулись, и года не прошло, спасибо бюрократии), куда она швырнула её с психа, и отчаливать. Северус остался сидеть на месте.