по осколкам битого стекла

Ей кажется, он никогда не простит. Не ее - себя. Она никогда не думала, что Дерек - ее Дерек может быть таким: испуганным, потерянным, не знающим, что делать. Он никогда не думал, что увидит ее снова. Не думал, что коснется ее, ощутит этот до скрипа знакомый аромат духов, до боли в груди. Мозг орет ему, что она - здесь, жива и невредима, но сердце боится. Что это сон, очередной кошмар, который он видит почти каждую ночь с момента ее гибели. Ранения. Потому что она жива. -Ты не заслужил этого. Прости меня. Мне так жаль, Дерек. Каждое слово - правда. Каждое слово - прожито. Она видит в его глазах всю боль, что причинила и готова на все, лишь бы она исчезла. Лишь бы снова слышать его дыхание рядом, чувствовать его, верить, что он все еще с ней.

Всегда.

Как и обещал. Он будто снова запоминал ее, будто боялся, что она в очередной раз исчезнет, а он проснется в одиночестве квартиры и будет судорожно глотать воздух, пытаясь наполнить легкие. Но она по-прежнему не исчезала. Он смотрел так, будто само ее присутствие причиняет ему боль, а ей хотелось закричать. Встряхнуть его, накричать, умолять о прощении, встряхнуть. Она сама не понимала, чего именно хочет, но понимает, что не выдержит, если потеряет его. Они не говорят. Даже по делу. И только когда вместе едут обратно, только когда Иан мертв, он сжимает ее руку и целует в лоб, шепча чуть слышно: -Я скучал. И ей хочется рыдать от этого шепота, но слез все еще нет. Будто внутри нее сейчас все не рвется на части, чтобы потом именно он помог этой боли зажить. Будто она не старается спрятать это поглубже, где никто не заметит, не ощутит, не прочтет во взгляде. Но от него это не скрыть. И не нужно. Больше не нужно. Они снова не говорят. Ни во время заседания, ни до него. Будто и не было того шепота в машине, будто и не было боли в глазах обоих, не было признаний и обоюдной нежности. Но они оба знают, что было. И будет еще. -Я могу подумать? -Конечно. Она не смотрит на него, но чувствует взгляд кожей. Он жжет, молит, надеется, а она понимает, какую глупость сморозила. Она не сможет без них, не выдержит. После стольких лет одиночества, как можно потерять то, что любишь больше жизни? Как можно добровольно отказаться от семьи? -Я хочу. Она не замечает, что улыбается, но видит его улыбку. Какую-то робкую и неуверенную, неверящую. А ей хочется просто обнять его снова, прижать к себе и шептать, что он больше не потеряет ее. Никогда. И пусть они оба знают, что это - ложь, главное ведь в нее верить. Особенно когда больше ничего не можешь. Верить, любить и быть рядом. Когда он снова касается ее спины, прикосновение будто оставляет ожог. Никто не делал этого очень давно, она почти ни с кем не виделась в Париже, глотая черный кофе вместо завтрака, читая до обеда и гуляя, пока не заболят ноги. Она любила Париж и ненавидела одновременно. Город ее любви и потери. И связанный с одним человеком. -У нас будут выходные? Штраус кивает, и она уже знает, что предложит Дереку, когда переплетет с ним пальцы, заглянет в глаза и несмело улыбнется. Она все еще всегда готова к отказу, но почему-то верит, что он согласится. Всегда. Как и обещал помогать, спасая ее друга, ловя убийцу Мэтью. -Дерек, поможешь забрать вещи из Парижа? Он тоже улыбается, притягивая ее к себе и впервые обнимая, как раньше. Крепко, до боли в ребрах, до широкой улыбки на ее лице. Позволяя ощутить его тепло, его любовь. Потому что никто из них не сомневается - он любим. И чтобы не случилось - это не изменится. Никогда. -С удовольствием. Кофе будешь?