по осколкам битого стекла

День не был удачным, это точно. Эмили бежала вперед, разбрызгивая грязь под ногами и совершенно не заботилась о том, куда наступает. Она знала, что Истер убьет ее за опоздание, но с утра все пошло наперекосяк, начиная с не прозвонившего будильника и заканчивая огромной пробкой, в которую встало ее такси. А теперь ей остается только нестись со всех ног и молиться, чтоб Шон и Истер были так заняты, что не заметили ее почти получасового опоздания. Уже взлетая по ступенькам корпуса Интерпола, Прентис поняла, что не может справиться с отвратительным предчувствием, грызущим изнутри. Причем, это пресловутое предчувствие было настолько сильным, что женщина всерьез начала бороться с желанием развернуться и сбежать. Вчера Шон предложил ей внедрение к некоему Иану Дойлу, но Эмили не была уверена, что согласится. Да, от нее не требуется становиться любовницей террориста, хоть Клайд с ухмылкой и заявил, что Прентис полностью во вкусе Дойла. И все-таки Эмили сомневалась. Она уже видела перечень его преступлений вместе с ИРА и знала, что Дойл может вывести на Вальхаллу, но женщину смущало отсутствие его фото хоть где-нибудь. Она будто соглашалась на кота в мешке. -Эмили, - ее имя из уст Клайда было очень плохим знаком. Очень. Потому что он всегда звал ее по фамилии, без исключений. Но сейчас она видела в его глазах острое сожаление, и что-то кольнуло рядом с сердцем. -Что случилось? - она смотрела прямо в светлые голубые глаза, надеясь, что сейчас это сочувственное выражение уйдет с его лица, он иронично усмехнется и спросит, где ее носило столько времени. -Твой отец...генерал умер сегодня ночью от сердечного приступа. Если до этого Эмили не знала, что значит, когда мир уходит из-под ног, то в ту секунду ощутила все это с ужасающей ясностью. Ноги мгновенно стали ватными одновременно с осознанием слов, сказанных Истером. Однако, что она начала падать, женщина поняла лишь когда мужчина ее подхватил в нескольких сантиметрах от пола. Слез почему-то не было, но вот боль была. Сильная, резкая, будто пуля прошла сквозь тело в самом болезненном участке. Прентис казалось, что слезы должны катиться градом, но глаза по-прежнему оставались сухими. Клайд что-то говорил, но слов Эмили не слышала. Видела лишь, как шевелятся губы, но в ушах стоял ужасный гул, как от взрыва. Вообще никаких звуков не было, кроме этого гула. Истер быстро понял, что у женщины шок. Ее взгляд был абсолютно пустой, она никак не реагировала на его слова, и Истеру пришлось почти нести ее до кабинета. В данный момент мужчина проклинал Шона, потому что видеть Прентис такой было не столько непривычно, сколько больно. И к этому мужчина оказался совершенно не готов. В себя Эмили пришла уже сидя на диване. Ее трясло, это женщина ощущала прекрасно, но в тоже время Клайд напротив был не просто мрачным, он был хмурым. Он молча пил, и Прентис едва не хмыкнула, замечая на столе початую бутылку виски. Все также молча Истер поднялся, взял свой стакан, осушив его, потом еще один и бутылку. Прентис бессмысленно следила за ним, наблюдая, как он сел рядом на диван, вложил ей в руки пустой стакан и наполнил его почти до краев. -Шон с командой уехали разрабатывать планы для следующего дела, так что мы одни, - он сделал глоток, но женщина все еще чувствовала лишь пустое отчуждение. - Эмили, пей! Первый глоток обжег горло, на глазах выступили слезы, но Эмили не остановилась. И, к тому моменту, когда стакан был пуст, женщина поняла, что плачет. Впервые плачет с той поры, когда ей было 16. Первый всхлип вышел тихим и робким, но он повлек за собой следующие. Всхлип, смешок, еще всхлип...хохот. Где-то на краю сознания женщина понимала, что у нее случилась истерика, но Истер, вместо того, чтобы привести ее в чувство, просто молча прижал к себе и начал гладить по голове. Эмили не сразу поняла, что же она сейчас оплакивает. Смерть отца, это понятно, но было и еще что-то. А потом вдруг поняла - она оплакивает все, что они не успели друг другу сказать. Отец ушел из семьи, когда дочери было 10. Она его понимала и поддерживала, жить с Элизабет с каждым днем становилось все сложнее. Но они оба не подумали о том, что посол Прентис может забрать дочь и увезти в испанию на долгие 5 лет. Отец любил ее, в этом Эмили не сомневалась, но они почти не виделись. У него служба и гарнизоны, у нее задания и работа под прикрытием. Они как раз договорились встретиться в субботу. Постепенно истерика затихла, и прентис просто лежала в объятиях Истера, пока слезы беззвучно огромными каплями лились по щекам. Решение, еще не совсем обдуманное, но созревшее и окрепшее. А Эмили была не той женщиной, которая легко меняла принятые решения. -Я согласна на внедрение. И это не порыв. Я согласна.