Пелин Султан. Осенняя роза Османов

      Холодный зимний ветер трепал волосы госпожи, одиноко стоявшей на балконе. Пелин султан смотрела, не отрываясь, на серое небо над Стамбулом и про себя солилась. Причина была в болезни Повелителя, которой слёг ещё два дня назад. Селим выехал вместе с Нурбану из Манисы, а она с мужем, Хюррем султан и Михримах султан готовились к их приезду. И Нурбану, и Пелин, обе боялись за то, что султан Сулейман умрёт: обе знали, что в случае становления одного из них султаном, каждому из них придётся казнить брата. Больше всего нервничала Пелин, так как Баязид не был объявлен наследником престола и все ещё жил в Кютахье. — Госпожа? — голос Амине прервал размышления девушки, и та повернулась, чтобы выслушать калфу. — Что случилось, Амине? — тихо, почти беззвучно, спросила госпожа, усевшись на тахту и подозвав к себе верную подругу. — Повелителю стало хуже. Мужайтесь, госпожа. Нурбану султан передаёт вам свои соболезнования и надеятся на то, что вы не будете ни в чём нуждаться в старом дворце.       Пелин не сразу поняла, что именно сказала служанка. Слёзы в два потока начали литься из глаз златовласой госпожи, а из груди вырывались мучительные хрипы. — Не-ет, — прорычала она. — Эта дрянь не получит от меня ничего: ни смерти Баязида, ни моей ссылки. Где Хатидже, Зелеха и Махпейкер? Где Осман? Амине, позови детей сейчас же! — когда калфа скрылась за дверью, оставив женщину одну, Пелин снова принялась читать молитву: госпожа боялась за свою жизнь и жизнь детей. Она знала, что новый султан не пощадит никого, кто мог бы занять трон и быть ему соперником. Трём её дочерям ничто не угрожало, но вот её единственный пятилетний сын, Осман… Девушка за него тревожилась больше всего. Ведь его по закону должны были лишить жизни, его, такого маленького и невинного мальчика, который ещё в жизни ничего не знает! Помимо Амине, верной калфы, которая была всегда рядом, у госпожи была твёрдая опора в виде двенадцатилетней девочки, её старшей дочери — Махпейкер. Не по годам была умна эта девочка, раз могла всем доказать, что она способна защитить брата и сестёр. Да, гордость за дочку постепенно росла, чем старше она становилась, но сейчас бедная мать только боялась за всех, не осталось места для похвал. — Мама! — трое маленьких девочек взбежали на балкон матери, а за ними показалась и Филане хатун, которая вела за руку Османа. — Зелеха, моя славная красавица, — с трудом сдерживая себя, мать взяла дочь на колени и прижала к себе. — Как повелитель, мама? — спросила Махпейкер, садясь подле матери. Услышав о свёкре, Пелин с трудом содержала слёзы: при детях плакать она не привыкла, ибо пережив смертью своего первенца, она не должна показать им боль, что разрывала изнутри её сердце. Зелеха, Хатидже и Осман стояли подле неё, ожидая ответа на вопрос. Махпейкер же сидела напротив и настороженно рассматривала все перемены в глазах матери. — Я не знаю, мои милые, — горько улыбаясь, ответила она наконец. — Я не знаю…