Пелин Султан. Осенняя роза Османов

      Халиме выходила из покоев Баязида гордо, задрав подбородок и придерживая полы алого платья. Девушка была полностью уверена, что показала этой глупой Пелин хатун, где её место. — Халиме? Что ты тут делаешь? — знакомый голос выдернул её из приятных мыслей и обернувшись, девушка увидела перед собой Пелин. — Я? Позволь мне то же самое у тебя спросить, Пелин хатун. Я сейчас у Шехзаде была в покоях, а вот что ты тут забыла, я не знаю, — она говорила это так, словно хотела, чтобы блондинка со злобы ударила её, но на удивление молодая госпожа ответила ей фальшивой, но уверенной улыбкой. — Не гордись так этим, Халиме. Один Аллах знает, что завтра будет. Хоть ты сейчас проводишь ночи с Шехзаде Баязидом, на следующий день может все измениться. Я всегда буду на шаг впереди тебя, так как я — мать детей Шехзаде, в отличие от тебя. — А скажи мне, зачем я по-твоему ходила к нему? — наигранно спросила знавшая ответ Халиме. — Я беременна и хотела сообщить эту новость ему.       Халиме ушла, прыгая от радости, а Пелин так и осталась стоять у покоев любимого, не решаясь войти. Но она знала: пока Баязид рядом с этой девкой, она не пойдёт далеко. С этой мыслью она велела страде доложить о ней Шехзаде. — Простите, но Шехзаде не хочет вас видеть, госпожа, — обьявил стражник после минуты ожидания. Пелин едва не задохнулась от возмущения: как это? Что это всё значит? Неужто Халиме промыла мозги её любимому так, что он и смотреть на неё не хочет. Но сдаваться не было в плане сербки, и потому, подождав, пока стражник вернётся на место, она со всей силы рванула к покоям и отворила двери. — Пелин! Что ты позволяешь себе?! Как ты смеешь так взламываться ко мне, если я не пожелал этого? — вошедшая была встречена криком возмущённого Шехзаде. Но вместо того, чтобы заплакать и начать жаловаться, Пелин тут же усмирила свой гнев и напустив на себя самый важный вид, сказала: — Я хочу положить конец нашей ссоре, Баязид. Халиме, которую ты так любишь, беременна, и я пришла тебя поздравить.       Шехзаде опешил: он ожидал от неё истерик, слёз и глупых проклятий, но не этого! Пелин была спокойна, как ветер, и это ещё сильнее манило Баязида. И как-то резко захотелось ему простить её, но не желал он показаться перед нею мягким и податливым. — Хорошо, я прощаю тебя. Но сначала ты должна извиниться перед Халиме Султан. И я буду при этом присутствовать, Пелин. — Я? Почему я должна извиниться перед ней? Ведь это она подожгла спальню моих детей!       Но Шехзаде не обратил внимание на слова своей фаворитки, а велел позвать Халиме в свои покои. Ожидая её, блондинка вся сгорала от негодования, ведь сейчас ей предстоит унижаться перед той, кто покушалась на жизнь её детей. Прошла почти вечность пред тем, как Халиме вплыла в покои Баязида. — Вы меня звали, Шехзаде? — она присела в глубоком поклоне, невинно хлопая глазами. — Итак, когда ты тоже тут, Пелин, ты должна извиниться перед Халиме.       Халиме надменно смотрела на девушку, словно госпожа держала осанку, показывая своё превосходство над Пелин. А самое главное, что подозрения блондинки были небеспочвенны: фаворитка Баязида действительно подожгла детскую. — Я прошу прощения, Халиме хатун, — сказала девушка, слегка наклонив голову. Ах, если бы Аллах знал, что испытывала сейчас госпожа, что чувствовала оскорблённая мать двух невинных детей!       После столь унизительного поступка Пелин даже не хотела смотреть в глаза Шехзаде, что наслаждался сейчас её унизительным положением, но не говорил ничего. Жестом он отослал Халиме, и та вышла, резко погрустнев. Шехзаде взял за руку свою любимую и повёл в сторону балкона, где последний раз Пелин была довольно-таки давно. — Я забуду этот инцидент, но не забывай об уважении к ней. Она — моя наложница, так же, как и ты, — он сделал акцент на последнем слове. — И тебе, матери моих детей, не пристало так себя вести. — Как скажешь, — ядовито отозвалась госпожа и уселась на пол, где лежала большая подушка. Шехзаде же наблюдал за ней, а та демонстративно не обращала на него внимание, так что в конце концов смягчился и опустился подле неё. — Пелин, моя краса, мой свет… Расскажи мне о том краю, где ты родилась, пожалуйста. Я от всего сердца награжу тот народ, который подарил мне тебя.       Сербка гордо вскинула голову и с оживлением, смахивая иногда скупые слезинки с глаз, стала повествовать о традициях, культуре и обычаях того края, где она родилась. Она даже научила Баязида нескольким словам из своего языка и немного смеялась, слыша, как мило у него получалось их выговаривать. В целом они неплохо проводили время, и девушке казалось, что не было ни ссоры, ни её унижения перед Халиме, а была только её любовь и счастье с Баязидом. — Шехзаде, умоляю, позвольте мне войти! — в покои кто-то стучал и очень настойчиво. Когда Шехзаде позволил ему войти, на пороге тут же оказался лала Мустафа, его наставник, который, как успела заметить Пелин, вёл свою игру. Дважды она видела его и имела с этим человеком непродолжительную беседу, в которой он несдержанно сказал ей о том, что Шехзаде Селим сможет занять трон хотя бы потому, что рядом с ним есть такая сильная женщина, как Нурбану Султан. Пелин, которая не знала ещё эту женщину в лицо, поняла, что та жестока, так как по слухам, именно она стала причиной смерти Хуриджихан Султан. — Шехзаде, беда! Я узнал, кто совершил нападение на вас три дня назад недалеко от леса. Это были люди Шехзаде Селима, и один из этих шакалов сейчас в темнице. — Нападение?! Почему не сказал мне? — взвилась тут же Пелин, гневно посмотрев на возлюбленного. Но тот проигнорировал её вопрос и повернулся к лале. — Если это так, то я тут же его допрошу. Селим совершил то, что не может не дойти до повелителя! Отправь ему письмо и опиши там все очень подробно, мне же следует допросить того человека.       С этими словами он покинул покои, оставив своего слугу и наложницу одних. Едва он вышел, блондинка тут же бросилась к пожилому мужчине. — Лала, почему ты не сообщил мне о том, что Шехзаде был в опасности? — брови госпожи были опасно сдвинуты, глаза метали молнии, да вообще весь её вид говорил о том, что она готова прибить всех и каждого. Лала с опаской глянул на фаворитку Шехзаде и ответил, не теряя лица: — Таков был приказ, никто не должен был знать. Простите, госпожа. — Запомни, если ты будешь узнавать что-то о делах Шехзаде, то немедленно сначала будешь говорить мне, — прошипела она, задрав голову, чтобы посмотреть в глаза наставника Баязида. — Но госпожа… — Ты меня не слышал, лала Мустафа? Кажется, ты вообще ни во что не ставишь меня?! Очень зря. Обо всём, что касается Шехзаде Баязида, ты должен говорить мне, иначе он станет совершать ошибки, которые могут привести его к смерти, ты ведь не хочешь этого? И никакого письма ты повелителю не пошлёшь, понятно? Мы не можем этого допустить! — Как прикажете, — поражённый словами девушки лала, не сразу смог это выговорить. А эта девчонка была не глупа! Очень даже, если может придумать такое. За это она по истине достойна называться госпожой. — Я слышала однажды, что ты одно время очень восторженно отзывался о Нурбану Султан, — продолжала уже более миролюбивым тоном Пелин. — Мне интересно, что ты знаешь об этой женщине, чтобы я смогла использовать некоторые её тайны в своих целях. Ты поедешь в Манису и принесёшь клятву верности Шехзаде Селиму и будешь писать мне письма с отчётами о его действиях. — Госпожа, — лала снова ошарашено посмотрел на девушку. — Вы слишком много на себя берёте! Я не могу без позволения Шехзаде уезжать куда-то. — Я продумала всё: через два дня Баязид уходит в поход вместе с повелителем, так что никто не узнает о том, что ты уедешь. Селим остаётся в качестве регента в столице, куда ты и направишься. И чтобы каждый раз, когда что-то будет происходить, пиши мне!       Лала в этот миг перестал видеть в этой златоволосой девушке простую рабыню — причиной этому был тот тон, в котором она отдавала ему этот приказ. Девушка действовала так же, как и Нурбану, только в менее строгих мерах. Пелин понравилась ему, но лала не привык, чтобы им управляла женщина, особенно наложница. Лишь Махидевран он был предан и исполнял её приказы. Но вот, спустя так много лет после смерти Шехзаде Мустафы, появилась наконец та, которой можно довериться.