***
Баязид, мой любимый Шехзаде, я, твоя раба, Пелин, пишу тебе о последних событиях во дворце. Кто-то тайно проник в детскую и гнусно убил нашего с тобой Мехмеда. Горе моё велико, оно сравнимо с вечной темнотой, которая окутала меня с ног до головы и заслоняет тебя. Я снова ожидаю появления на свет ребёнка, и я надеюсь, что я снова рожу тебе сына и не буду горевать, как переживаю сейчас. Надеюсь, что ты здоров, и поход скоро закончится. Я жду тебя с ребёнком во чреве, а так же ждёт нас и твоя дочь Махпейкер. Искренне желаю твоего возвращения, твоя презренная рабыня, Пелин. — Аллах да поможет в раз вашему сыну! Да прибудет он в раю, — склонив голову, сказал Али ага, верный слуга Баязида. Читая письмо для Шехзаде, он сам едва не расплакался. Баязид мужественно перенёс новости и сложил письмо за пазуху. — Пусть она снова родит мне сына. Я буду молить об этом Всевышнего! — шептал он, прижимая к себе подаренный ему талисман. Нурбану ликовала: наконец-то сыну Пелин пришёл конец, так что опасность для её сына исчезла. В этот день она решила надеть яркое красное платье, как знак своего триумфа. — Поздравляю, госпожа, — Джанфеда была тут же, вся так и светясь. — Вы добились того, чего хотели. Пусть эта Пелин Султан помёт, где её место. Она, как и Шехзаде Баязид, катится вслед за ним в пропасть! И наша обязанность в том, чтобы подтолкнуть их туда. — Однако она снова беременна, — вздохнула Нурбану. — Я буду молиться, чтобы она родила не сына. Иначе мне не будет покоя! — Аллах не допустит такой несправедливости к вам, госпожа, — калфа тут же засуетилась перед брюнеткой. — Шехзаде Баязид не простит её за то, что она не уберегла сына. Мехмед был его первым сыном от неё, так что это очень большая потеря. — Ты права, но если она все же родит сына, то мне снова придётся его убить! — черноволосая госпожа сказала это с каким-то презрением, и Джанфеда тут же замолчала, поняв, что испортила настроение Нурбану. Дальше женщины пошли в полной тишине, обдумывая что-то своё: Нурбану думала о том, что будет дальше, как ей избавиться от Шехзаде Баязида и этой змеи Пелин, а Джанфеда — о том, займёт ли она какое-то значимое место подле госпожи, если Селим займёт трон.12. Водоворот эмоций
6 мая 2020 г. в 09:07
Нурбану Султан прогуливалась по саду вместе с Газанфером, своим преданным слугой, благодаря которому она смогла занять особое место в сердце Шехзаде Баязида. Надменно глядя подле себя, женщина рассматривала цветы в саду дворца в Стамбуле.
— Газанфер, лала Мустафа приехал к Селиму? Я слышала, что они заперлись в его покоях и что-то обсуждают. А как та Хатун, посланная мной в Кютахью? Надеюсь, что она выронит мой приказ.
— Вас не о чем беспокоиться, госпожа, — ответил слуга, слегка кланяясь черноволосой. Нурбану удовлетворённо кивнула и придерживая полы ярко-зелёного платья, пошла вперёд.
Между тем, там, в Кютахье, Пелин нервно расхаживала по своим покоям, нервно теребя край платья. Девушка хотела быть полностью уверенной в том, что лала не придаст её и напишет ей письмо. Естественно, что Баязиду не следовало знать, иначе он бы тут же решил либо отстранить его от себя, либо, что ещё хуже, снова лишить своей благосклонности Пелин. Госпожа не хотела терять свой статус и влияние, так что сейчас на кону было всё. От нечего делать, она уселась у кроваток своих детей и запела какую-то старую сербскую песню. Надо сказать, что она не забыла родной язык, говоря всё время на арабском.
— Госпожа, — её прервала верная Амине. — Вам письмо от Хюррем Султан!
— Дай сюда, скорее! — блондинка вырвала из рук письмо и жадно начала читать, бегая по бумаге глазами. — Госпожа интересуется о здоровье Мехмеда и Махпейкер. Аллах да дарует им долгих лет жизни.
— Аминь, — ответила служанка и вышла, оставив блондинку одну. Девушка вздохнула: спящие рядом с ней дети мирно посапывали.
— Пусть Всевышний никогда не заберёт вас у меня, — склонившись над ними, прошептала в благоговении Пелин.
Прошла неделя без него… Уехав в поход, Баязид и не мог поверить в то, что девушка снова беременна: через три дня после его отъезда Пелин решила провериться у повитухи, сообщившей ей хорошую новость. Но оставаться спокойной она не могла: теперь каждый день она подвергала себя риску, заставляя каждый день Амине пробовать её еду.
Каждая приходящая с фронта новость была глотком воздуха для всего гарема, так как все знали о могуществе Сифивидов. Все было бы хорошо, если бы не случилось то, чего все никак не ожидали.
— Госпожа! — Енис хатун, нянька детей Пелин, влетела в комнату и не успев отдышаться, проговорила: — Кто-то сегодня был у кроватки Шехзаде Мехмеда!
— Что ты говоришь, Енис?! Как ты могла оставить без присмотра моего сына? — позабыв про все проблемы, Пелин понеслась в десткую. Сейчас она так боялась, что сердце было готово выпрыгнуть из груди. Девушка вбежала и увидела страшную картину: её маленький сынок лежал на полу мёртвым. Судя по всему, его отравили.
— Мехмед! Сынок! Кто это сделал? Кто?! — взвыла блондинка, упав перед трупом на колени. Истерика начал набирать обороты, слуги тут же сбежались на крики госпожи, наложницы, которые тоже пришли, с сожалением смотрели на горе бедной матери. Маленькая Махпейкер оглашала своим плачем всю комнату, и Халиме, стоявшая тут же, отвернулась.
— Это ты! — вскочила госпожа, кинувшись к фаворитке Шехзаде. — Ты лишила моего сына жизни, ты это сделала! Завидуя тому, что у тебя нет детей, ты решила избавиться от моих!
— Не говори ерунды, Пелин! Мне нет дела до твоих детей, — прошипела шатенка, встав перед убитой горем девушкой. — Я сама жду ребёнка, так что мне не выгодно это делать!
— Как раз тебе это и надо! Ты не хочешь иметь конкуренцию в визе моего сына! Да пошлёт тебе Аллах девочку! Пусть всегда ты будешь рожать тольк дочерей!
Халиме едва не задохнулась от нахлынувшего гнева: она в этой ситуации не была виновата, а её вот так осыпали оскорблениями! Эта сербская девчонка слишком много себе позволяет, и видимо та, кто убил её сына, немного сбила с неё спесь.
— Я обещаю тебе, что когда Шехзаде вернётся из похода, то я обязательно расскажу ему, и тебя вышвырнут из дворца!
— Я жду ребёнка, Халиме! Никто не посмеет так поступить со мной, — Пелин-таки нашла в себе силы встать на ноги и приблизиться к шатенке. — И ты не забывай, что я — любимица Баязида, и наша любовь велика, а ты лишь ненужный элемент в этой картине!