***
Они прибыли на место, где царил хаос. Двенадцать Когорианских кораблей отплывали от берега, а строения были охвачены огнем. Люди бегали между ними с ведрами воды, и крики эхом разносились по песку. Стрелы все еще сыпались с кораблей, некоторые из них горели. Кара и Джеймс немедленно принялись за работу, вытаскивая солдат из зданий, сметая песок над горящими кустами и сбивая стрелы с неба, прежде чем они могли достичь своих целей. К тому времени, когда они обеспечили всем безопасность, корабли были уже далеко от берега и полностью вышли из боя. Кара приземлилась рядом с тлеющими остатками командного пункта и помогла молодому солдату подняться на ноги, когда он споткнулся с ведром воды, стряхивая пыль с плеча. — Рядовой, где ваш командир? Он смотрел на Кару так, словно она была статуей, возвышающейся над ним, хотя они были одного роста. -Т… она там, принцесса. Кара подошла к изможденной рыжеволосой женщине в опаленной униформе, которая ухаживала за раненым лучником. — Капитан, мы можем еще чем-нибудь помочь? Скажи мне, что тебе нужно. Она покачала головой, глаза ее были полны страха и гнева. Она сжала плечо лучника и жестом подозвала целителя, прежде чем схватить Кару за локоть и потащить вниз по песчаной полосе к воде. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь пришел и выяснил, какого черта нужно было этим когорианским кораблям, принцесса. Кара взглянула вдаль, на еле виднеющиеся паруса ушедших кораблей, и опустила руки. — Сколько раз они совершили нападения? — Три. Но мы всего лишь один из многих кораблей — они уже несколько недель маневрируют вдоль побережья и атакуют его. Они приезжают сюда каждые полторы недели или около того, почти как по часам. Она пристально посмотрела на женщину. Ее короткие волосы падали на подбородок, на лбу виднелись потеки сажи. В ее зеленых глазах был ум и оттенок, от которого у Кары на мгновение скрутило живот, и она нахмурилась, глядя на удаляющиеся корабли, чтобы дать себе пищу для размышлений, кроме грызущего чувства пустоты, которое росло с каждым днем. Она прокрутила в памяти то, что сказал командир, и тревожное чувство росло в ней, прежде чем она сузила глаза. — Сколько у них кораблей? — Дюжина. — Это ведь немного? Для обычной атаки? Женщина пожала плечами и скрестила руки на груди. — Примерно так и есть. Мы никогда не видели больше 15 одновременно; я думаю, что они боятся получить слишком много повреждений, прежде чем Луториане доберутся сюда. — И они, кажется, атакуют по расписанию? — Да, Принцесса, примерно каждые десять дней. Почему? Сердце Кары заколотилось в груди, и она оглянулась через плечо, лихорадочно оглядывая глазами дымящуюся береговую линию в поисках Джеймса. — Командир, вы не видите непредвиденных обстоятельств для Когорианского флота. Вы видите одни и те же корабли снова и снова. Реальность поразила женщину, и ее руки медленно опустились по бокам, а глаза расширились. — Тогда где же, черт возьми, Когорианский флот? Кара уже была в воздухе, мчась по тому месту, где песок встречался со скалами и деревьями, и звала Джеймса. Через мгновение он был рядом с ней, и они вместе парили над линией деревьев. — Это был огромный отвлекающий маневр. Кого нападает на Криптон, и нам нужно немедленно доставить людей домой. У Джеймса отвисла челюсть, и он тут же повернулся к Тону. — Надо предупредить Астру! — Иди. Я возвращаюсь на Криптон. Он протянул руку и сжал ее предплечье прежде, чем она смогла взлететь. — Принцесса, подождите! Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и отдернула руку. — Джеймс Олсен, там моя жена. Я не оставлю ее беззащитной перед варварами! — Принцесса, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы и ваша семья были в безопасности. Но нам нужна помощь. Вы не можете взять на себя весь когорианский флот в одиночку, и боленсианские посланцы не успеют добраться до Тона достаточно быстро. Мы должны дать им знать. И тогда я обещаю — мы немедленно отправимся на Криптон. Ее ноздри раздулись от гнева, и раскаленная добела ярость вскипела по коже, но она все равно сдержанно кивнула. Не говоря ни слова, они стремительно понеслись к столице Боленсии. Чтобы набрать скорость, они держались низко, почти касаясь верхушек деревьев, и избегали ветров. Это было бы дорогостоящей ошибкой. Не прошло и десяти минут, как Кара услышала предательский свист. Это вызвало острое, колючее чувство, которое началось на макушке ее головы и прошло вниз по позвоночнику шипами, и ее чувства немедленно включились на полную мощность. Она обернулась через плечо, чтобы крикнуть Джеймсу, чтобы он не смотрел на нее, но тут снова раздалось пение свистка — и она упала. Она издала леденящий кровь крик, когда стрела вонзилась ей в грудь, пролетела через плечо и разорвала мышцу. Это заставило ее резко остановиться, Джеймс был рядом с ней, его мозг, наконец, догнал его глаза. — Кара! — закричал он, потянувшись к ножу на поясе, чтобы перерезать веревку под стрелой. Огонь вспыхнул по ее телу, а кровь потекла вниз. Сотня ножей скользнула по ее верхней части тела, сосредоточившись в одном месте в скрученном тандеме. Резкий щелчок эхом отозвался позади нее, и стрела дернулась вниз, острия впились ей в спину. Она снова закричала, и Джеймс отчаянно попытался перерезать веревку, но безуспешно. Кара словно заново переживала сотни часов мучений в этот единственный момент. Ее глаза закатились, и на краю поля зрения вспыхнули черные и пурпурные пятна. Она снова закричала, и Джеймс беспомощно дернул за веревку, хотя криптонит изматывал его. Собрав последние силы, Кара схватила Джеймса за рубашку, когда мимо них пролетела стрела, а за ней тянулась веревка. Она вложила все свои оставшиеся силы в то, чтобы оттолкнуть его с пути. — Иди! — Кара, я тебя не оставлю! — Иди, Джеймс! — она смотрела на него полными слез умоляющими глазами, хотя и боролась, чтобы ее не стащили с неба. Еще одна стрела пролетела мимо, едва не задев его, и она крепко сжала его руку, прежде чем он оказался вне досягаемости — и у нее почти не осталось кислорода. — Скажи Зор-Элу и Астре. Пожалуйста, кто-то должен пойти на Криптон. Лена… Затем боль захлестнула ее, как красная волна, и она снова погрузилась в темноту.***
Лена стояла на краю обрыва перед их крылом. Их сад возвышался позади нее, высокий и свежий, наполненный жизнью новой весны. Но здесь был конец. Трава заканчивалась на краю скалы, мерцающей полосами белого, черного и коричневого, а затем вертикально спускалась к пляжу. Ветер кружился вокруг нее, трепал волосы по плечам, а платье развевалось у нее за спиной. То, что в ранние утренние часы казалось бурей, быстро превратилось в густой холодный туман. Туман окутал ее лицо, мутный и соленый вместо ясного и чистого. Она смотрела на воду, как будто была в трансе, грохот волн становился громовым ревом в ее ушах. Не было слышно ни криков чаек, ни нежного щебета ласточек, ни плещущейся по песку ряби. Она прижала руку к своему боку и провела ею по выпуклости, начинающей подниматься от бедер. Это становилось привычкой, жестом спокойствия и безопасности — но также и попыткой почувствовать, как остальная часть ее тела онемела. Здесь была связь, которую она никогда не чувствовала раньше — корень, который рос глубоко, вплетенный, разветвляющийся и извивающийся вдоль ее вен, ее костей, ее сердца. Это мгновение понимания ошеломило ее, когда эти слова исчезли из ее глаз. Корешок книги упал на стол, но гулкий треск затих вдали. Ее рука, прижатая к губам, и рука, лежащая на животе, образовали бесконечную петлю, дорожку эмоций, которая начиналась и заканчивалась сверкающей, сияющей, мерцающей золотой меткой, выгравированной на ее коже, как филигрань. Слезы потекли по ее щекам, и она просто дышала в ровном ритме, просто существовала, пока не смогла снова сосредоточиться на жизни. Это был первый день, когда она спустилась со скалы. Она опустилась на колени на краю обрыва, скрестив руки на груди, вцепившись пальцами в развевающуюся на ветру тунику, и смотрела, как солнце садится акварелью оранжевого, голубого, розового и такого знакомого, душераздирающего бордового цвета. Когда она возвращалась обратно во дворец, уже давно после того, как спустились сумерки и вспыхнули звезды, она подумала, что будет бояться одинокой прогулки назад и перспективы еще одной ночи в одиночестве. Но ей пришлось остановиться в густой траве, посмотреть вниз, положить руку на живот, потому что мысль о чьем-то присутствии ударила в нее, как молния. Она была не одна. Теперь она каждый день возвращалась на край утеса. Она не была уверена, искала ли она развевающийся плащ, который хлопал на ветру, или золотое солнце, но она все равно пришла. Если она и знала что-то, что было правдой, так это то, что она не искала остовы кораблей, когда они рассекали туман этим утром. Она не искала кроваво-красные и коричневые флаги, которые хлопали по дереву, обвисшие от соли и тяжелые от целеустремленности. Она не искала тлеющую, затяжную ярость, которая росла внутри нее, пылая, как раскаленный уголек в ее груди. Порывистый, глубокий, ревущий зов пронесся над Хрустальным дворцом, но ее ноги остались на месте. Она слышала крики со сторожевых башен, но не отрывала взгляда от расплывчатого горизонта. Ее ладони раскрылись по бокам, крича и желая хоть какого-то облегчения. Она медленно подняла их, и в ее душе вспыхнул раскаленный добела огонь. — Лена! Темноволосая девушка опустила руки и повернулась к дворцу, ее зеленые глаза остановились на Алекс, которая пробежала через сад и спустилась к краю утеса. Ее с силой тянули к зданию, и Алекс говорила ей слова, ударявшие по ее сознанию и уплывавшие прочь. — Лена. Лена! Ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? Алекс схватил ее за плечи и легонько встряхнула, ее ногти вонзились сильнее, чем она хотела. Изумрудные глаза Лены наконец обратили свое внимание на рыцаря-капитана. — Да. Прости. Слушаю. — Леон здесь. Он либо саботирует Лекса, либо это был план с самого начала — в любом случае, нам нужно идти. Она захлопнула за ними дверь и помчалась в спальню, на ходу запихивая вещи в сумку, Лена следовала за ней. — Идти? Куда идти? Я никуда не уйду. Я останусь здесь с тобой и Алурой. Алекс остановилась как вкопанная и повернулась к ней, ее глаза расширились от страха, голос был суровым, но дрожащим. — Лена, он ищет тебя. Она быстро заморгала, ее пальцы медленно сомкнулись вокруг ремешка сумки, когда Алекс вложила ее ей в руки. — Я… Что насчет тебя? А как насчет Руби и Сэм? Алура? Алекс махнула рукой, когда она ворвалась в кабинет и начала рыться в шкафу, тихо бормоча себе под нос. — Да ладно тебе, Кара, куда ты его подевала? Он должен быть где-то здесь… ну же… вот так! — она выхватила короткий меч, крепко вложенный в ножны и прикрепленный к болтающемуся поясу. Она полностью вытащила его из ножен и осмотрела, прежде чем вернуть на место. — Не беспокойся о нас. У нас с Сэм есть план для нее и Руби, и она уже в пути. Мне нужны все остальные, чтобы защитить Алуру и дворец. Каждый человек, которого я могу выделить, едет с тобой в Урвиш — он спрятан и защищен, — Лена стянула с себя платье, сменив его на тунику, и уже застегивала пояс на брюках, когда Алекс положила короткий меч ей на грудь. Она крепче сжала его. — Я не могу рисковать, летя с тобой, иначе я бы рискнула. Донесения с линии фронта превращают это в наземную войну — их стрелы и оружие слишком опасны, и мы все еще не знаем, что у Когорских военных в рукавах. Я планирую задержать его здесь как можно дольше, пока не прибудет подкрепление, но если он доберется до тебя, рыцари позаботятся о твоей безопасности. Они повернулись к двери, и Алекс потянула ее на себя, но Лена обхватила ее запястье и посмотрела на нее с пламенем в глазах. — Я хочу остаться. — Лена, это опасно… — Пожалуйста. Теперь это мой дом. Ты — моя семья, Алура — моя семья. Позволь мне защитить тебя. Ее плечи поникли, и беспокойство заполнило янтарные глаза Алекс. Она шагнула в пространство Лены, ее глаза опустились, когда она нежно прижала руку к животу Лены. Когда она снова подняла глаза, они были полны слез. — Речь больше не о нас, принцесса. Сейчас ты здесь самый важный человек. Мы должны обеспечить твою безопасность. Сердце Лены словно сжалось в груди. Стонущий рев рога пронесся через открытую дверь рядом с ними, и она крепко зажмурилась, когда ее эмоции ожесточенно боролись в ее сердце. Затем она накрыла руку Алекс своей и крепко сжала, кивая. — У меня есть время попрощаться с королевой? Алекс покачала головой, ее брови изогнулись от боли. — Нет.