darkness exists to make light truly count

      Быть старшей сестрой оказалось не так просто, как изначально предполагала Рапунцель.       Нужно было учитывать различные мелочи касательно Вэриана. Например, понимать, когда он был расстроен (об этом можно было догадаться, когда он начинал жевать свои перчатки). Знать, что именно делать, дабы успокоить (пение помогало, но иногда ему просто хотелось объятий). Постоянно держать у себя в голове о его предпочтениях в еде (вскоре Рапунцель приходилось напоминать Матушке, чтобы не приносила в дом орехи, на которых у Вэриана аллергия). И помнить, каким именно смешным голосом надо говорить, чтобы заставить мальчика смеяться (его смех был самым прекрасно заразительным, что когда-либо слышала Рапунцель).       Были вещи, без которых Рапунцель уже и жизни своей не представляла. Ощущение тепла его тела, когда они спали в обнимку на одной кровати (когда Матушки не было дома, Вэриан практически жил в комнате Рапунцель вместо своей собственной). Звук его голоса, когда он ей подпевал (в три года Вэриан знал пока что не очень много слов). Яркий огонёк в его глазах, когда ему было что-то интересно (а интересно ему было практически всё). И частое напоминание о том, что она не одинока.       Но помимо радости приходила ещё и ответственность за человека, который на тебя надеялся и который всегда обращался к тебе, если что-то шло не так. Рапунцель никогда не забывала о том дне, когда поняла, что в самом деле отвечала за Вэриана.       Это произошло поздно днём. Рапунцель лежала на животе в кровати с карандашом в руке. Задумчиво покусывая нижнюю губу, она добавляла пару штрихов к своему рисунку, рассеянно слушая, чем именно Вэриан занимался внизу.       Матушка на целый день отправилась по своим делам, предоставляя детей самим себе. Они могли сами решать, чем себя развлечь (конечно, после того, как сделали работу по дому и уроки). Вэриан сам предложил нарисовать что-нибудь как подарок Матушке к её возвращению. Потому по кровати Рапунцель были разбросаны листы бумаги.       Вэриан пошёл вниз за красками, чтобы рисунок выглядел красивым. Только спустя несколько минут Рапунцель услышала его голос:       — Рапунцель! — он кричал от страха. — Помоги!       Девочка сию же секунду выскочила из постели, давая листам упасть на пол. Рапунцель спускалась вниз по две ступеньки за раз, от увиденного сердце светловолосой заколотилось.       Вэриан лежал на полу и держал в руках свою левую лодыжку. Он посмотрел на сестру большими, испуганными глазами, по щекам катились слёзы:       — Рапунцель, мне больно, — плакал он.       — Вэриан! — Рапунцель прибежала к мальчику и села рядом с ним, положив руку ему на плечо. — Вэриан, что случилось?       — Я-я думаю, что я на что-то на-наступил, — ответил он дрожащим голосом, попутно глубоко вдыхая.       — Эй, эй, всё хорошо, — успокаивала его Рапунцель. — Дай посмотрю.       Это был не первый раз, когда Вэриан калечился: малыши в его возрасте всегда неуклюжи. По крайней мере, так говорила Матушка. А Вэриан всегда был активным и любопытным ребёнком. Рапунцель и до этого справлялась с его синяками и ободранными коленками — она была уверена, что и с этим справится.       Всё так же тяжело дыша, Вэриан кивнул и отпустил лодыжку.       При виде травмы Рапунцель чуть было не закричала.       Огромный осколок стекла застрял в его лодыжке, из раны сочилась кровь. Это была не маленькая царапина: кожа была разорвана, было даже видно подкожную ткань. Рана была глубокой, где-то на дюйм, и сильно кровоточила.       По телу Рапунцель пробежала дрожь от ужаса, но она этого не показывала: она не хотела ещё сильнее тревожить Вэриана. Вместо этого она глубоко и спокойно вдохнула:       — Хорошо, — медленно сказала она, пока в голове бушевал ураган мыслей. — Не волнуйся, Вэриан, скоро всё пройдёт, — она знала, что её волосы могли с легкостью вылечить рану, но не с осколком в ноге. Желудок скрутило от мысли, что именно ей надо было делать. — Слушай, сначала я вытащу осколок из ноги, а потом вылечу рану, ладно? — она изо всех сил старалась сохранять спокойствие. — Будет больно, но ненадолго.       — Обещаешь? — всхлипнул Вэриан.       — Обещаю.       — Х-хорошо, — мальчик осторожно протянул ногу сестре, а затем отвернулся и закрыл глаза.       С глубоким вдохом Рапунцель взяла лодыжку одной рукой. Она неуверенно смотрела на осколок. Чувство подсказывало ей быстро его вытащить, но девочка боялась ещё сильнее разорвать кожу. Поэтому… надо было сделать всё быстро, но осторожно.       — Когда мы закончим, то вернёмся обратно к нашим рисункам, — отвлекала брата Рапунцель. — Что ты хочешь нарисовать?       — Эм, может цв-цветок? И…       Рапунцель вытащила осколок, Вэриан тут же закричал от боли, и по лицу его вновь полились слёзы.       — Прости, прости, — успокаивала мальчика Рапунцель, убирая подальше осколок. — Всё хорошо, видишь? Его больше нет.       Всё тело Вэриана дрожало, пока он плакал и прикусывал перчатки, чтобы заглушить крики. Он всегда старался вести себя как можно тише: Матушка его часто ругала за шум.       — Всё хорошо, ты молодец, — подбадривала Рапунцель, обматывая лодыжку волосами. — Теперь больно не будет.       Удостоверившись, что волосами была замотана вся лодыжка, Рапунцель начала петь. Голос дрожал от ужаса, девочка запиналась в словах, пока окончательно не успокоилась.       Знакомый тёплый свет прошёлся по её волосам. При виде этого Вэриан начал успокаиваться и нормально дышать. Рапунцель буквально чувствовала, как его тревога ушла, когда атмосфера в комнате стала умиротворённой.       Из любопытства девочка однажды спросила Матушку, каково чувствовать магию по всему своему телу. Её магия никак на неё не действовала (за всё это время, что она пела свою песню, Рапунцель к этому времени стала бы вновь малышкой).       Матушка ответила, что это чувство, словно лучик солнца, упавший на твою кожу — ощутимое, но легкое, точно одеяло на плечах. Так как Рапунцель никогда не была за стенами башни, она могла только представить себе ощущение яркого солнца на коже, а не только его лучиков из окна.       По её представлениям, это было приятное чувство.       — …желанно мне, — закончила Рапунцель, и свет волос исчез.       Вэриан с изумлением смотрел на сестру. Сколько бы она не пела свою песню, он всегда был ею поражен.       С улыбкой Рапунцель размотала волосы — рана исчезла, и кожа вновь стала мягкой и шелковистой:       — Вот, теперь лучше!       На лице Вэриана появилась огромная улыбка:       — Спасибо тебе! — мальчик крепко обнял сестру. — Спасибо, спасибо, спасибо!       Рапунцель с спокойствием засмеялась и обняла брата в ответ:       — Не за что! Мы семья и всегда друг о друге заботимся.       — Правда? — посмотрел на неё Вэриан своими голубыми удивлёнными глазами.       От такого сердце Рапунцель слегка замерло от боли:       — Да, разумеется, — нежно сказала девочка, смахивая следы от слёз со щёк брата. — Я обещаю. А теперь займёмся нашими рисунками?       — Да! — Вэриан с легкостью встал на ноги, как будто никогда и не ранил их. Он подбежал к корзинке с красками и с небольшим трудом взял её в руки:       — Я раскрашу всё голубым!       — Думаю, будет выглядеть красиво! — стряхивая пыль с платья, Рапунцель встала и одной рукой придерживала Вэриана, а второй — держалась за перила. — Думаю, Матушке понравится.       Лучезарная улыбка на лице Вэриана окончательно избавила Рапунцель от чувства ужаса и дала понять, что всё теперь хорошо.

i will soften every edge i’ll hold the world to its best and i’ll do better with every heartbeat i have left i will defend your every breath and i’ll do better