darkness exists to make light truly count

      Вэриан наблюдал, как свет с волос Рапунцель потихоньку затухал, когда она закончила петь, сама атмосфера в башне стала уютной и приятной.       Матушка улыбнулась, убирая расчёску:       — Спасибо, цветочек. А теперь поможешь маме разобрать продукты и приготовить ужин? — она посмотрела на Вэриана, сидящего на ступеньках. — Вэриан, будь умницей и накрой на стол, ладно? Но сначала помой руки, — добавила она.       — Да, Матушка, — пропищал Вэриан, слезая со ступеней.       Их уборная, которая расходилась от комнаты Матушки, была довольно маленькой. В ней было круглое железное корыто для купания, рядом стояла небольшая печка на четырёх ножках, в которой нагревалась вода. Её же выкачивали из озера, находящегося рядом с башней, по трубе, установленной Матушкой. Надо было только воспользоваться насосом, и вода тут же польётся из трубы. Вэриан был уверен, что есть более эффективный способ подачи и нагревания воды, но он пока что не полностью его разработал.       Он положил маленькое ведро рядом с трубой и выкачивал воду, пока ведро не было наполовину полным. Затем он достал кусок мыла из корзинки с другими моющими средствами. Мальчик снял перчатки и окунул руки в воду, вытирая их мылом. Несколько пузырей полетело вверх, символизируя собой его нарастающее предвкушение.       Сегодня был тот самый день. Он наконец-таки попросит Матушку его причесать. Он об этом годами мечтал, тоскливо смотря, как Матушка расчёсывала волосы Рапунцель. Он понимал, что его силы работали по-другому и что в причёсывании не было причины, но мальчику был важен сам процесс.       Рапунцель, разумеется, понимала желание брата. Она сама расчёсывала ему волосы, и, хоть эти моменты были также ему дороги, существовала некая разница. Ему хотелось также сблизиться с Матушкой, и Рапунцель поддерживала его в этом, говоря, что ему следует просто подойти и спросить.       Вытерев руки полотенцем, Вэриан достал из корзинки расчёску и глубоко вдохнул. Он справится. К тому же, самое плохое, что может случиться, — это что Матушка просто скажет «нет».       Собрав всю решительность в кулак, Вэриан покинул уборную. Матушка была на кухне и резала овощи к ужину, стоя спиной к детям. Вэриан обернулся к Рапунцель, которая ободряюще улыбнулась и взглядом сказала: «Смелей, не бойся».       Вэриан нерешительно дёрнул Матушку за край платья:       — Матушка?       Матушка повернулась к нему, вопросительно подняв бровь:       — Да, что такое?       — Эм… Я-я тут подумал… — сглатывая, Вэриан всё держал расчёску и неуверенно улыбался Матушке. — Может быть, ты могла бы меня…       — Вэриан! — вскрикнула женщина и отскочила от мальчика, как от огня. — Где твои перчатки?       Вэриан застыл на месте и чуть было не вскрикнул от испуга. Он посмотрел на свои руки, на свои голые руки, крепко державшие расчёску, и дыхание его участилось:       — Я… Я снял их, чтобы помыть руки и… — тревога охватила мальчика, у которого уже дрожали колени. — Я должно быть забыл…       — Надень их! Живо!       Выронив расчёску, Вэриан прямиком побежал в уборную. Он вытащил перчатки из мыльной воды и впопыхах надел их, он чувствовал холод и тяжесть их на своих руках. Дыхание его было тяжёлым и учащенным, сердце, как молоток, напряженно билось в его груди…       Глупо, глупо, глупо. Как он мог забыть о перчатках?       Прикусив нижнюю губу, чтобы перестать дрожать, Вэриан поспешил обратно к Матушке, так как знал, что чем дольше он заставлял её ждать, тем сильнее она из-за этого злилась. Он встал перед ней с опущенной головой, сжимая руки вместе и борясь с желанием начать жевать перчатки.       — Так-то лучше, — спокойней сказала Матушка. — Я надеюсь, ты помнишь, почему ты обязан всегда носить перчатки?       Вэриан кивнул, глядя в пол. Он помнил.       — Хорошо. Тогда ты помнишь, почему снимать их — плохо и что этим ты подвергаешь опасности всю свою семью. Ты хотя бы думал о том, что могло бы случиться? Я не ожидала, что ты можешь быть таким беспечным.       Женщина стояла и ждала ответа:       — Мне очень жаль, Матушка, — сипло прошептал Вэриан.       Прошло некоторое время перед тем, как Матушка его наконец-таки отпустила:       — Ступай в свою комнату. Сегодня останешься без ужина.       — Да, Матушка, — ноги Вэриана сами привели его до люка, через который он спустился в свою комнату.

***

      Рапунцель пристально смотрела на свою тарелку — кусок в горло не лез.       Каждый раз, когда она поднимала вилку, то перед глазами было бледное и испуганное лицо Вэриана. Она представляла себе, как он сидел один в своей комнате и голодал из-за одной малюсенькой ошибки. От такого сразу аппетит пропадал.       За столом Матушка вздохнула:       — Право, Рапунцель, не драматизируй. Вэриан сам виноват: если бы он следовал правилам, мне бы не пришлось его наказывать.       — Я понимаю, Матушка, — на автомате сказала Рапунцель.       Матушка озабоченно посмотрела на девочку:       — Тогда в чём дело, дорогая?       — Просто… я уже наелась, — Рапунцель кое-как выдавила из себя улыбку. — Я, наверное, позже доем.       Матушка поморщилась во взгляде:       — Ладно, только смотри, не набивай желудок перед сном, — ответила Матушка, вставая со стула. — А теперь убери со стола, ладно, деточка?       — Хорошо, — как только Матушка ушла к себе, Рапунцель встала, собрала со стола тарелки и отнесла их на кухню. Быстро и тихо она спрятала тарелку с недоеденной едой в одном из шкафов, чтобы потом отдать её Вэриану. После того, как девочка осторожно положила тарелки в таз, она стала вытирать скатерть.       Матушка в плаще и с сумкой через плечо вышла из своей комнаты:       — Я ухожу на всю ночь, Рапунцель, — предупредила она. — Я надеюсь, что вы с братом вовремя пойдёте спать.       Рапунцель повернулась к своей маме:       — Да, Матушка, — покорно ответила Рапунцель. Матушка улыбнулась:       — Очень хорошо. Не забудь поднять лестницу после моего ухода.       Опускающаяся лестница была новшеством: несколько прочных досок, закреплённых вместе прочной верёвкой. Один конец был привязан к большому колесу, установленному у подоконника, и, когда Матушка приходила домой, Рапунцель надо было просто повернуть рычаг, и лестница сама развёртывалась. Чтобы поднять лестницу, надо было потянуть рычаг в противоположную сторону.       Матушка говорила, что это был наиболее надёжный способ входа и выхода, потому что это позволяло ей заблокировать дверь. Теперь никто не мог войти в башню за детьми, так как только Рапунцель изнутри могла опустить лестницу.       Девочка пока что не привыкла к такому ответственному делу:       — Конечно, Матушка, — сказала она. — Спокойной ночи.       Матушка обняла дочь:       — Спокойной ночи, Рапунцель, я люблю тебя.       — Я люблю тебя больше.       — А я — сильней.       Рапунцель наблюдала, как Матушка уходила всё дальше от башни, и затем стала поднимать лестницу. Деревянные доски шумно бились о каменные стены башни. Когда девочка закончила, то Матушка уже исчезла через пещеру в скале, оставляя детей одних.       Протерев руки, Рапунцель подошла к люку, под которым была комната Вэриана. Она нежно постучала по деревянной двери и слегка громко сказала:       — Вэриан? Матушка ушла, можешь выходить. Я тебе оставила немножко поесть.       Внизу послышался какой-то шорох, и Рапунцель терпеливо ждала, когда Вэриан высунет голову через люк.       Но этого не было.       — Вэриан? — девочка нерешительно подняла люк и звала брата через маленький проём. — Вэриан, всё хорошо?       Ответа не прозвучало.       Прикусив губу, Рапунцель полностью открыла люк, дав ему упасть на пол с громким бахом. Она спустилась по лестнице, опустив голову, дабы избежать столкновения с низким потолком, и обняла саму себя.       В комнате Вэриана было довольно-таки прохладно: пол и стены не были очень хорошо изолированы, в отличие от всей башни. В комнате было также скудно с интерьером: были только кровать, пустая книжная полка и свеча.       — Ты слышала, что сказала Матушка, — Вэриан сидел на кровати спиной к Рапунцель. Свеча горела, давая возможность теням появиться на стене. — Я наказан, поэтому ты не должна была сюда спускаться.       Рапунцель подошла поближе:       — Матушка ушла, — тихо произнесла она. Вэриан ненадолго промолчал.       — Но она права, — пробубнил он, не смотря на сестру. — Я… я совершил плохой поступок. Я плохой.       Рапунцель овладело беспокойство, заставившее её сесть рядом с Вэрианом и положить руку ему на плечо:       — Вэриан, не говори так! Ты не…       — Это правда! — настоял Вэриан, убрав её руку с плеча. — Матушка права! В… во мне есть зло, и… если я не буду носить перчатки, то оно выйдет наружу! И ты пострадаешь! — он сжал свои руки и тёр пальцы о кожу перчаток. — Вот почему я наказан: я забыл надеть перчатки, а это — плохо. Я плохой.       Рапунцель смотрела на мальчика так, будто бы её только что в живот ударили. Она никогда не оспаривала слова Матушки — ни один из них не оспаривал её слова. Матушка была старше и умнее их, и она знала о мире куда больше них. Раньше она никогда не давала им повода осуждать её слова: она любила их, заботилась о них и уберегла их от опасности. Это был жизненный факт: как небо голубое и как вода мокрая, так мама умней.       Но в глубине души Рапунцель знала, что в этот раз Матушка была не права.       Решительность ударила по ней, как гром, и Рапунцель взяла Вэриана за руку и потянула за край перчатки.       Вэриан от испуга схватил сестру за запястье другой рукой:       — Нет, стой! Рапунцель, не…       — Эй, — нежно сказала девочка. — Всё хорошо. Доверься мне.       Вэриан нерешительно посмотрел на перчатку, а потом — на лицо Рапунцель. Нервно сглотнув, он успокоился и отпустил вторую руку.       Улыбнувшись, Рапунцель медленно сняла с него перчатку.       Вэриан вздрогнул и инстинктивно одёрнул руку.       Рапунцель нежно, но крепко её взяла:       — Всё хорошо, — она накрыла его руку своими ладошками. Кожа его была гладкой, но холодной. — Ты в порядке, я в порядке, всё хорошо.       Вэриан застыл на месте и смотрел на их руки. В взгляде его можно было прочесть тревогу, замешательство и надежду.       Их пальцы сжались, и ладони сомкнулись:       — Видишь? Я тебе доверяю.       Медленно Вэриан сжал свои пальцы крепче. Он глубоко вдохнул, а глаза уже наполнились слезами.       Безо всяких слов Рапунцель его обняла, и тут Вэриан не выдержал. Он в слезах крепко обнял сестру в ответ и не отпускал её руки, как будто от этого зависела его жизнь.       Рапунцель также сжала его в своих объятьях. Она нежно другой рукой гладила его по голове, пока он плакал ей в грудь. Спустя какое-то время она услышала, как Вэриан что-то бубнил среди вдохов и рыданий:       — …люблю тебя, — говорил Вэриан. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.       От этих слов в душе Рапунцель что-то кольнуло, и она обняла брата сильней:       — Я тоже люблю тебя, — прошептала она. — И не забывай об этом.

you are loved you are loved more than you know i hereby pledge all of my days to prove it so though your heart is far too young to realize the unimaginable light you hold inside