***
Матушка ещё из окна не вышла, как её тут же встретила Рапунцель. — Матушка! С возвращением! — девушка сняла волосы с крюка. — Эм, зачем… ты вернулась? — спросила она как можно вежливее. Ей, в самом деле, было любопытно: Матушки не было только меньше часу. Матушка была крайне довольна: — Ну, у меня есть сюрприз, который не может ждать! — пропела она, пройдя мимо Рапунцель и Вэриана. Она сняла корзинку с плеч и положила её на стол. — У нас на ужин будет ореховый суп, твой любимый! Сюрприз! Мы должны сейчас же его начать готовить, если мы хотим, чтобы он уже был готов к ужину… — Оу, — моментально сказала Рапунцель. — Матушка, мы не можем — у Вэриана аллергия, помнишь? — эти слова были достаточно предусмотрительны, и лучше не добавлять, что Рапунцель с семи лет не ела ореховый суп. Матушка не особо была хороша в запоминании подобных вещей, и ей бы не понравилось, если Рапунцель будет об этом напоминать. Матушка подняла бровь, взглянув на Вэриана: — А. Точно, — прямо сказала Матушка. — Ну, выходит, мне тогда придётся принести что-нибудь другое и решить, что делать со всем этим… — она собрала все продукты, которые уже успела разложить; по взгляду её было видно, что данная ситуация вызывала ей неудобства. — Прости, — пробормотал Вэриан, загнав себя на подоконник и сложив колени к груди. Рапунцель утешительно посмотрела на брата перед тем, как подойти к Матушке: — Вообще-то, Матушка, раз ты здесь, то есть кое-что, о чём бы я хотела с тобой поговорить… — Ох, Рапунцель, — Матушка вздохнула, — ты же знаешь, как я ненавижу уходить после ссор. Особенно, когда я ни в чём не виновата, — голос её звучал уверенно. Рапунцель решила не оспаривать её слова: — Понятно… — она глубоко вдохнула. — Я думала о том, что ты мне тогда сказала, и… — Надеюсь, ты сейчас вновь не о звёздах, — прервала Матушка, не посмотрев на девушку. — О летающих огоньках, — вежливо поправила её Рапунцель, подойдя поближе к шкафу, — и да, я… к этому клоню… — Потому что я думала, что мы уже закрыли эту тему, милая, — Матушка наконец-таки обернулась, на лице растянулась неприятная улыбка. Она заставила голос разума Рапунцель говорить девушке остановиться, но не достаточно громко, чтобы повлиять на её: — Я знаю, Матушка, — всё так же настояла она, надев уверенную улыбку. — Я просто говорю… ты считаешь, что я там не справлюсь… — Ох, дорогая, я знаю, что ты там не справишься, — самодовольно улыбнулась Матушка, губа её поднялась в жестокой манере. Эти слова ранили, но Рапунцель решила проигнорировать. Она вновь собрала всю решимость в кулак и сделала ещё один шаг ближе к гардеробу, потянувшись к стулу, закрывающим дверцы: — Но если бы ты только… — Рапунцель, этот разговор окончен, — тон Матушки из раздражительного перешёл в предупредительный, взгляд похолодел, мускулы лица напряглись. Все инстинкты Рапунцель кричали ей остановиться, обезопасить себя и Вэриана от надвигающегося в ответ гнева Матушки. Но девушка уже и так слишком много ждала, она не могла сейчас просто так отступить: — Поверь мне! — умоляла она. — Я знаю, о чём… — Рапунцель… — Ох, пожалуйста… — Хватит об огоньках, Рапунцель! — окончательно сорвалась Матушка. Её голос прогремел по всей башне, словно гром, плюясь ядом, выражая враждебность и скрывая угрозу в потёмках её взгляда. — Ты никогда не выйдешь из этой башни! Рапунцель отдёрнула руку от стула, будто бы он был горящим. Сначала, девушку охватил шок, а, когда в голове проигрывались слова Матушки, то и боль. Матушка тяжело вздохнула, упав на стул. Не сказать, что она была опечаленная, — больше раздраженная и уставшая: — Ох, прекрасно. Теперь я плохая. У Рапунцель в горле образовался огромный ком, в голове эхом звучали эти слова. Никогда. Никогда не уйдёт. Здесь навсегда, жить обыденной жизнью, состоящей из этого замкнутого круга боли, извинений, ходьбы по тонкому льду вплоть до следующей бури и без единого дня наружу, чтобы сделать всё это более терпимым, и она не могла… Взгляд девушки упал на её фреску, чьи малейшие детали были нарисованы с заботой и надеждой. Слёзы затуманивали ей вид, девушка их тут же вытерла. Её мечта… с самого начала была неосуществимой. Она постоянно говорила себе, что однажды всё изменится, но прекрасно знала, что Матушка никогда не отпустит её их увидеть. Эта правда разбивала девушке сердце. Она же не слишком многого просила. Рапунцель никогда не просила Матушку слишком многого, она всегда старалась быть доброй и послушной дочерью, которую Матушка и хотела. Изо всех своих сил старалась, чтобы уберечь Вэриана от худшего и одновременно успокаивать Матушку, ходя по тонкой нити, касаемо выбора сторон (потому что, несмотря на то, что она всегда принимала и будет принимать сторону Вэриана, она не могла этого показывать Матушке для их же собственного блага). Она так усердно работала и редко жаловалась, и всё, что она хотела, — это увидеть огоньки. Это ранило сильнее, чем любое грубое слово, — то, что Матушка никогда не даст Рапунцель даже этого. Взгляд девушки встретился со взглядом Вэриана, в глазах его отражались беспокойство, сожаление и недоумение. Затем Рапунцель вновь посмотрела на шкаф, а потом — на мальчика. В выражении его лица читались явный вопрос и намерение по напряжённым мускулам. Он был готов высказаться, попытаться довести до конца её изначальный план. Рапунцель проглотила огромный ком в горле. Хоть она и хотела рискнуть, глубоко внутри она понимала, что ничто не свете не сможет переубедить Матушку. Даже если они ей покажут человека в шкафу, даже если Рапунцель докажет, что может постоять за себя и Вэриана, этого всё равно будет недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Рапунцель должна была думать, что сейчас лучше для Вэриана, а не создавать больше проблем, всё поднимая неприятную Матушке тему. Потому что, хоть Матушка ссорилась с ней, она знала, что Вэриан вполне мог попасть под горячую руку. Ему не нужен был весь этот конфликт: его предыдущая реакция дала это понять. Поэтому она должна была просто забыть. Но, вероятно, всё не так уж и безнадёжно. Она могла видеть хоть какое-то спасание в этом крушении, утешение, которое помогло бы ей легче принять гибель своей мечты. Рапунцель незаметно кивнула Вэриану, в глазах её читалось: «Доверься мне». Это был последний её жест перед тем, как девушка глубоко вдохнула: — Всё, что я хотела сказать, Матушка, — начала она, скрестив руки, — это то… что я знаю, что хочу на свой день рождения. — И что же это? — устало спросила Матушка, массируя виски, будто бы чтобы снять головную боль. Рапунцель только на секунду остановилась: — Новую краску, — солгала она, натянув извинительную улыбку. — Краску, сделанную из… белых ракушек; ту, которую ты мне однажды приносила. Матушка нахмурила брови: — Но это такой долгий путь, Рапунцель. Почти три дня. Рапунцель отвернулась: — Я просто… подумала, что это лучше, чем… звёзды. В башне стояла мёртвая тишина, пока Матушка обдумывала её слова. Вэриан изо всех сил старался скрыть обман в выражении своего лица. Рапунцель ждала ответа Матушки, затаив дыхание, сердце бешено колотилось в груди — это, может быть, её единственный шанс. Матушка медленно встала со стула: — Вы уверены, что с вами двумя всё будет хорошо? — сомнительно спросила она. По телу Рапунцель пробежала радостная дрожь, но девушка не могла этого показать, поэтому она просто спокойно кивнула: — Пока мы здесь, мы в безопасности, — ответила она, стараясь звучать убеждённо. Решительно. Матушка взглянула на Вэриана, который кивнул: — Да, — сказал он. — Мы будем в порядке. Матушка прикусила губу: — Ну, хорошо, в таком случае, — смягчилась она. Она нацепила свой плащ, повесила на руку корзину и подошла к Рапунцель. — Вернусь через три дня, — сказала она, положив свои руки на плечи девушки. — Я очень сильно тебя люблю, дорогая. — А я тебя больше, — ответ прозвучал на автомате, Рапунцель натянула равнодушную улыбку. Матушка поцеловала её макушку перед тем, как обнять: — А я — сильней. Рапунцель обняла женщину в ответ, игнорируя ту боль, которые вызывали слова Матушки. Когда Матушка проявляет снисхождение, его необходимо принять. С улыбкой Матушка отпустила девушку и повернулась к Вэриану: — Иди и обними меня на прощание, Вэриан, — сказал она, открыв руки. Вэриан быстро подчинился, слезав с подоконника и бросившись в её объятия: — Пока, Матушка. Женщина похлопала его по голове: — Пока. Я скоро вернусь. Вы оба ведите себя хорошо, — обращалась она больше к Вэриану. — Никаких экспериментов в моё отсутствие, Вэриан. Понятно? — спросила она, отпустив мальчика. — Да, Матушка, — покорно сказал он, опустив голову. — Хорошо, — Матушка довольно кивнула. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже люблю. После этих слов Матушка принялась уходить. Пока Рапунцель потихоньку опускала Матушку вниз при помощи своих волос, она чувствовала позади себя Вэриана и его нарастающее любопытство. Они ждали, пока Матушка исчезнет из виду, чтобы убедиться, что она в самом деле ушла. Как только женщина испарилась из долины, Вэриан повернулся к Рапунцель. Первым делом, он крепко обнял сестру, та сделала то же самое в ответ. Когда мальчик отпустил, он задумчиво нахмурил брови: — Зачем ты это сделала? — спросил он. Рапунцель прикусила губу: — Я просто думала… может, он знает, что это за огоньки, — она посмотрела на шкаф. — Он мог бы мне о них рассказать, и так, по крайней мере, я бы узнала, что они, раз я не могу их увидеть. Вэриан последовал её взгляду: — Окей… но зачем надо было отправлять Матушку на три дня? — С этим… я, наверное, переборщила, — вздрогнула Рапунцель. — Но я должна была быть уверена, что Матушки долго не будет, чтобы она внезапно не вернулась. Ракушки были первым, что пришло мне в голову. Вэриан нахмурился, теребя перчатки: — Не знаю, Рапунцель. Мы… Мы понятия не имеем, кто этот мужчина! Что если он опасен? — Слушай, мы будем осторожны! — обещала Рапунцель. — Мы можем… его связать. — Чем? — сердито спросил Вэриан. — Эм… — Рапунцель оглянулась вокруг. Взгляд её упал на её волосах, разбросанных по всей комнате. Она собрала огромную кучу волос, пожав плечами Вэриану. Вэриан моргнул. — Ну. Может сработать.***
Флинн Райдер медленно открыл глаза. Он не помнил, что произошло, понятия не имел, где находился, а голова жутко гудела. В любом случае, бывало и похуже. — Что?.. — Флинн оглянулся вокруг и вздрогнул, так как боль в голове всё ещё пульсировала. Это была причудливая маленькая комната, если судить по тому, что он мог разглядеть. Единственным источником света было маленькое окошко над ним, остальная комната погрузилась во мрак. Потихоньку парень начал вспоминать: скрытая башня. Он заметил окно, через которое вошёл. Оно было закрыто, а других возможных выходов не было видно — один должен быть позади него, вне поля его зрения. А пойти оглянуться он не мог, так как был крепко привязан к стулу. Это был не первый раз, когда Флинна привязывали к стулу, и наверняка не последний, но что его больше всего удивляло, так это чем именно его привязали. Это не было похоже ни на одну из верёвок, которых он когда-либо видел: длинные, тонкие, золотистые пряди, которые подозрительно напоминали… — Это… волосы? — вслух удивился он. Это мысль его бы сильно испугала, если бы не ошеломляла. — Пытаться… Пытаться бесполезно! Тихий, дрожащий голос прозвучал где-то над парнем. Флинн сощурил глаза, глядя на балки, пытаясь хоть что-то разглядеть. — Я знаю, зачем ты здесь… — продолжил голос, — и я… тебя не боюсь, — похоже, это была девушка, очень неуверенная. Флинн нахмурился: — Что? Учитывая, что и сам Флинн не верил во всё то, что с ним произошло за это утро (совершил кражу века, оторвался от гвардейцев в лесу, сражался с поразительно гениальной лошадью, стремительно упал с обрыва, безопасно приземлился на полог огромного дуба, обнаружил спрятанную долину и без проблем взобрался на высокую башню при помощи стрел, которыми в него до этого стреляли), он сильно сомневался, что эта таинственная незнакомка понимала, о чём говорила. Сверху послышались глухие звуки, а вскоре — и то, как кто-то нежно опускался на пол перед парнем. Из теней вышла девушка и спокойно взглянула на Райдера. Большие глаза и треугольная форма лица придавали незнакомке невинности, над её носом пуговкой была небольшая россыпь веснушек. Она была одета в простое, длинное, фиолетовое платье, на ногах не было обуви, а в руках девушка держала сковороду, что объясняло головную боль Флинна. И самое главное, что он в первую очередь должен был заметить, — это светлые волосы, ниспадающие по её спине, стелющиеся по всей комнате и заканчивающиеся на его стуле. Выходит, это её волосы. Что ж, незнакомке можно было смело присудить очки за креативность. — Кто ты, и как ты меня нашёл? — спросила она. Глаза её были поразительны: яркие, изумрудные, обрамлённые длинными ресницами. — А… ага… — красноречиво ответил Флинн. Прищурив глаза, девушка сделала шаг вперёд: — Кто ты? — повторила она, подняв сковороду, — и как ты меня нашёл? Флинн не находил выражение её лица таким уж и запугивающим: скорее всего, она просто переняла это от кого-то, и ей это не очень шло. Но в любом случае, она однажды сумела оглушить его своей сковородой и вполне могла сделать это снова. В данный момент ему лучше стоит не терять вновь сознание, поэтому он решил хоть что-нибудь ответить, выйдя из транса. Флинн откашлянулся и нацепил искреннее выражение лица: — Я не знаю, кто ты, — серьёзно начал он, — и как я тебя нашёл. Но позволь мне сказать… — он улыбнулся в самой своей изящной манере, от которой люди таяли и не обращали внимания на происходящее, из-за чего парень мог выбраться из любого затруднительного положения. — Привет. Девушка всё не спускала с него глаз, недоумевающе нахмурив брови. Или раздражённо? Он не был уверен, он не привык к тому, чтобы дамы на него так смотрели. Не совсем та реакция, которую он ожидал, но Флинна ничто на свете не могло остановить. Он ещё раз попробовал, игриво подняв брови: — Как делишки? Меня зовут Флинн Райдер, и я… — Флинн Райдер? Из ниоткуда послышался второй голос, такой писклявый, что у Флинна аж уши заложило. За спиной девушки вылезла голова мальчика с широко открытыми глазами и ртом. Флинн удивился неожиданным появлением ребёнка: — …эм, да? — ошарашенно ответил он. — О, Боже мой, не может быть! — ахнул мальчик и вышел в полном свете. Он был худощавым и на вид гораздо меньше девушки, несмотря на то, что он был только на несколько сантиметров её ниже. Если Флинн не ошибся, то мальчику где-то тринадцать-четырнадцать лет. Взъерошенные тёмные волосы, доходившие до плеч, и длинная чёлка, почти что закрывающая его яркие голубые глаза. В волосах была очень странная голубая прядь. Бледный, с веснушками, с длинным, заострённым носом и с передними торчащими зубами. Мальчик был одет в светло-коричневые брюки, снизу изношенные, и в мешковатую голубую рубашку, чьи рукава были несколько раз изогнуты. Но самое странное, что было во внешнем виде, — это плотные, чёрные, кожаные перчатки: они были сильно изношены со временем и доходили аж до локтей. Так же, к удивлению Флинна, на талии мальчика висел меч в ножнах, повешенных крепко на поясе. И мальчик тоже стоял с босыми ногами. Похоже, в этом доме был запрет на обувь… — Я тебе сказала стоять позади меня, — девушка прошептала через плечо, высунув руку перед мальчиком. Она тревожно посмотрела на Флинна, крепче сжав рукоять сковороды. Эти двое были обыкновенными, но в то же время и странными. Между ними было не так уж и много сходств, но Райдер предположил, что они всё равно были родственниками. Братом и сестрой. Мальчик был слишком взрослым, чтобы быть её сыном, если, конечно, Флинн не слишком сильно просчитался с возрастом девушки… — Рапунцель, это же Флинн Райдер! — воскликнул ребёнок, потянув девушку за рукав платья. — Флинн Райдер? — девушка по имени Рапунцель (Рапунцель? Боже, кто так вообще дочь называет?) наклонила голову в сторону Флинна. — Как из… — Да, из книг! — на лице мальчика образовалась широкая улыбка. — Серьёзно? — Рапунцель критично посмотрела на Флинна. — Не совсем таким я его себе представляла… До Флинна вскоре дошло, и если бы не связанные руки, то он бы тут же дал себе по лбу: — Нет, стоп, подождите секундочку, на самом деле я не… — Я… Я поверить не могу! — продолжил мальчик. Он начал ходить кругами, будто бы не зная, как с собой совладать. — Флинн Райдер собственной персоной! Я… Я ваш большой фанат, я прочитал все книги о вас! Флинн про себя простонал: — Слушай, пацан… Как тебя звать? Мальчик аж заискрился: — Вэриан, сэр! — Вэриан, — Флинн поднял бровь. Сегодня был прям какой-то день знакомств. — Не хочу тебя огорчать, но дело в том, что я… — О, о! — глаза Вэриана заискрились. — Помните, как вы помогли остановить ограбление Белоснежного Дворца Горного Королевства? — он подпрыгнул высоко от радости. — Это… Это было так круто! Флинн сдержался, чтобы раздражённо не простонать: — Да, насчёт этого, я не совсем… — он остановился, вспомнив кое-что важное и забыв о других проблемах, сердце его бешено застучало. — Стоп, погодите, где моя сумка? — потребовал он, пытаясь, но не очень скрыть панику в голосе. На лице Рапунцель образовалась победная улыбка: — Я её спрятала, — гордо ответила она, сложив руки. — Там, где ты её никогда не найдёшь. Эти слова помогли унять тревогу Флинна: ясно было, что он имел дело с дилетантами. Парень прочесал взглядом всю башню, умело разглядывая каждое известное место, куда люди обычно прятали все свои ценности. Поблизости не было ни коробок, ни шкатулок, и Райдер понимал, что он застал их врасплох (потому что, ну серьёзно, кто бы стал использовать сковороду как самое первое средство для самообороны?), поэтому прятанье сумки выполнялось в спешке — тайник должен был быть близким и удобным… В нескольких метрах стояла круглая, керамическая ваза, в которой даже росточка не было, и Флинн беспрестанно посмотрел на Рапунцель: — Она вон в том горшке, не так ли? Не стоило ему было это говорить. Он, конечно, был прав, но он даже позлорадствовать над этим не успел, потому что за этими словами последовала встреча её сковороды с его лицом. БАМ.i'm here, somewhere between victory and a white flag caught in this purgatory dream, i'm stuck call it a compromise or just an intermission some kind of consolation prize so close, but never finished