***
Глаза Вэриана открылись. Первым, что он почувствовал, была боль. Боль, сырость и холод. Он лежал на спине, под ним была мягкая трава. Трава и грязь, рядом шумела вода, и этот звук заставил тревогу ударить в него, как молния, больно кольнув сердце. Руки нажимали на его грудь — хватит, хватит, больно — и Вэриан пытался отползти назад. Мышцы его напряглись, он скрутился, горло его горело, пока мальчик пытался выкашлять воду. Руки исчезли, но боль не прекратилась. От каждого кашля было адски больно, как будто по его грудной клетке ударили молотком, а по лицу катились слёзы. Пока его тело отчаянно пыталось вспомнить, как дышать, в голове его бушевал ураган. Рапунцель, Флинн, каньон — что произошло? Где они? Где он сам? Голова гудела, всё вокруг кружилось, и болело, и перемешалось — и Рапунцель нигде не было рядом — и он был совсем один. Это было неправильно, неправильно, неправильно, где она, где… — Эй, эй, спокойно, мальчик! Мы тебя не обидим. Из глаз Вэриана ушла вода, пока сам мальчик пытался сфокусировать взгляд на владельце голоса. Перед его взором мелькали красные и золотистые тона, довольно знакомое лицо обеспокоено разглядывало его. На мальчика напала паника: это был лидер гвардейцев, рядом с ним были его напарники. Они сами, как и их одежда, были все мокрые, волосы прилипли к их лицам. Вода. Дамбу прорвало, весь каньон затопило — Рапунцель и Флинн… должны были сбежать через туннель, но это был тупик. Вэриан это знал, а они — нет. Он не сказал им. Они вошли внутрь, и упал столб, и вода… Они оказались в ловушке, а вода должна быть… Вода… Мозг Вэриана отказался заканчивать предложение. Каждый раз, когда он пытался понять, что произошло дальше — что действительно произошло, с логической точки зрения, — оно тут же ускользало, оставив его в смятении. Он знал, что произошло потом, знал из-за того, как ужас скрутил его желудок. Он чувствовал эту мысль в потёмках своего разума, она была как жуткое чудовище, которое убегало каждый раз, когда мальчик подходил к нему ближе. Потому что Вэриан видел туннель изнутри. Он знал, что там был тупик и никакого выхода. И он знал, что Рапунцель и Флинн зашли в туннель, который заканчивался тупиком, а затем над входом обрушился столб. Он бы их запечатал, но неидеально. Не герметично, ни за что бы. Поэтому вода… Вода… Вэриан закричал.***
У Капитана Эллиота чуть сердце не выскочило, когда мальчик закричал. Он отошёл от него, придерживая руку, дабы дать понять своим людям оставаться на месте. Этот крик пронзил его уши, и это было настолько печально, из-за чего у мужчины волосы по всему телу встали, а сердце съёжилось. Он застыл, пытаясь всё обдумать. Учитывая происходящее, его парни ещё легко отделались. Хоть они были напряжёнными и насквозь промокшими, волна не так сильно их ударила. Они достигли берега раньше, чем, похоже, мальчик. Если бы он не наткнулся на упавшее дерево, плавающее по реке, то, скорее всего, уже бы утонул. Что касаемо оружия, то меч Капитана Эллиота остался в ножнах, как и меч Йонаса, но оружие остальных двух парней смыло волной. Марвин мог бы воспользоваться тем, который они конфисковали у мальчика, но он был слишком коротким. Их шлемы тоже пропали. Максимуса тоже не было поблизости, однако Капитан Эллиот не так сильно боялся за безопасность коня. Максимус был более способным, чем большинство его ребят, и он мог справиться с небольшим обвалом дамбы. Поэтому Капитан за него не переживал. Они упустили Райдера и девушку, которая была вместе с ним. Неизвестно, смогли ли они избежать прорыва дамбы или нет, и вероятность неудачи кололо его разум, как спирт на открытой ране. Теперь что касается мальчика, юного напарника Райдера. Капитан Эллиот был уверен, что он уже был мёртв, когда они дотащили его до берега: лицо его было веснушчатое, бледное и холодное, его тёмные волосы прилипали к лицу. Потребовалось немало усилий, чтобы сердце его вновь начало стучать и чтобы избавиться от воды в его лёгких. Видимых травм не было, но Капитан чувствовал, как рёбра мальчика ломались под его руками, когда он делал массаж сердца. Он не первый раз это делал, но всё равно было неприятно. Но было такое ощущение, что мальчик закричал не из-за этого. Сломанные рёбра — это, конечно, больно, но он так кричал, будто его на части рвали, будто весь его мир обрушился на его глазах. Слёзы катились по щекам, он тревожно кричал и всхлипывал. — Рапунцель! — вскрикнул он. — Нет, нет, нет, прошу! На него напала паника, это было видно. Капитан Эллиот имел дело с жертвами эмоциональной травмы, но он никогда не был заботливым человеком. Особенно с детьми: он на секундочку вспомнил о своих отдалённых отношениях с дочерью, но тут же оставил это в сторону. На это сейчас не было времени. — Как тебя зовут, мальчик? — Капитан Эллиот пытался говорить с ним ласково, понимая, что от испуганного мальчика ничего не добьётся. Мальчик, похоже, не услышал вопроса, свернувшись в клубок и спрятав голову: — Нет! Пожалуйста, нет, она не мертва. Она… Она не может быть мертва, умоляю. — Девушка? — Капитан Эллиот нахмурился. — Кто она? В этот раз мальчик среагировал, его измученный взгляд встретился с Капитаном Эллиотом: его тусклые, голубые глаза были наполнены агонией: — Моя сестра, — промолвил он. Капитан Эллиот поднял бровь: — Твоя сестра? — выходит, Райдер кинул Граббингстонов ради других брата и сестры. Странное совпадение. Мальчик сильнее заплакал, корчась от непрекращающейся боли в грудной клетке. — Я… Я сказал ей, что… больше не за-замру, но всё равно это сделал, и… и я не предупредил их о… о туннеле… Это моя вина, это всё моя вина, что они там застряли и утонули… — голос мальчика окончательно сорвался, и вся его решимость испарилась. Он расплакался, ничего не осталось от того мальчика, который решительно напал на них в каньоне, крепко держа в руках свой меч. Вместо него сидел сломленный и потерянный ребёнок, сокрушённый отчаянием. Капитан Эллиот прокручивал его слова у себя в голове, нахмурившись. По словам мальчика, они оказались в ловушке. Если Райдер и его напарница действительно утонули, тогда мальчик был их единственной зацепкой к короне. У Райдера её с собой не было, значит, скорее всего, он её где-то спрятал. Учитывая, что мальчик присоединился к нему только после кражи, он точно мог знать, где именно она сейчас находилась. Но было ясно, что сейчас они ничего ценного из него не выпутают, учитывая его потерянное состояние. Возвращение без короны была горестной мыслью, но, как понял Капитан Эллиот, их самой главной задачей была доставить мальчика в целости и сохранности. Тогда они смогут допросить его и затем найти корону. После этого они начнут решать, что потом делать с мальчиком. В большинстве случаев, когда Капитан Эллиот имел дело с малолетними преступники, они были сиротами. Если у мальчика в самом деле есть семья, Капитан Эллиот смог бы их разыскать до судебного разбирательства. А оно будет, потому что, хоть он и не был взрослым, он сотрудничал с разыскиваемым вором и напал на королевскую гвардию. Возможно, Капитан Эллиот смог бы помочь мальчику: местонахождение короны в обмен на менее суровый приговор. Но всё это подождёт до того, как они вернутся в замок. Мальчик всё равно не был в состоянии куда-либо идти. К тому же, его собственные люди сильно вымотались после наводнения, и через час стемнеет. Если они сейчас не согреются, то температура их тела упадёт до критического значения. Приоритеты. — Господа, здесь мы разобьём лагерь, а с утра вернёмся в замок, — решил Капитан Эллиот, подняв голос. — Проведём дозор, я буду первым, а затем — Калеб, Марвин и Йонас. Мужчины отдали честь, а затем разошлись, чтобы собрать хворост и обустроить лагерь. Калеб замешкался, приглаживая свои мокрые бакенбарды: — Сэр, а как же мальчик? — он опустил свою руку на кандалы, прикреплённые на пояс, и задумчиво посмотрел на капитана. Капитан Эллиот посмотрел на мальчика, маленького, сломленного и трясущегося от всхлипов. Мальчик вряд ли смог бы далеко убежать со сломанными рёбрами, но была вероятность, что он всё равно попробует. Капитан Эллиот переживал не за то, что мальчик попробует сбежать, а за то, что он просто угробит себя, пытаясь это сделать. Тогда они уже точно никогда не найдут корону. Но с другой стороны… мальчик был полностью опустошён. Его сестра только что умерла, как он считал, и это был настоящий удар для него. Сейчас он даже вообще не мог размышлять над побегом. Он не был угрозой. Капитан Эллиот смягчил свой тон: — Это необязательно. Он сейчас не в состоянии что-либо делать. Мы просто… не будем спускать с него глаз. Калеб кивнул: — Да, Капитан. Капитан Эллиот проследил за Калебом, а затем повернулся обратно к мальчику: — Хорошо, мальчик, давай ещё раз. Как тебя зовут?***
— Может, нам стоит его позвать? Мне кажется, мы должны его позвать. Рапунцель нервно теребила руки, глядя на берег реки, пока её высохшие волосы волочились по всей земле. Солнце уже садилось, а они так и не нашли Вэриана. Сохранять спокойствие становилось всё труднее, но девушка старалась избавить себя от всех жутких мыслей. Потому что они найдут Вэриана, и с ним всё будет в порядке. Она не могла позволить себе думать иначе, не тогда, когда он на неё рассчитывает. Юджин покачал головой: — Нет, неизвестно, чьё внимание мы привлечём, если начнём кричать. Гвардейцев смыло той же самой волной, как и всё остальное, и… — Кстати, а кто были те парни? — спросила Рапунцель. — Ещё в каньоне? Юджин задумался, и было очевидно, что он хотел сначала солгать: — …старые мои напарники, — вздохнул он, почесав затылок. — Я… как бы их кинул, а они люди очень злопамятные. Понимаю, что это было не очень красиво с моей стороны. Рапунцель наклонила голову: — Зачем ты это сделал? Юджину не особо понравился этот вопрос: — Потому что это всегда происходит в таком деле, — слегка раздражительно ответил он. Ему, скорее, было неприятно, а в глазах читалось что-то непонятное. Вина? Сожаление? В любом случае, Рапунцель решила опустить эту тему: — Ну, я всё равно думаю, что мы быстрее найдём Вэриана, если его позовём, — сказала она. — Не стоит этого делать, просто разыщи его следы, — голос Юджина смягчился. — Стоптанную траву, мокрые следы, сломанные веточки — мир даёт множество знаков, надо просто уметь их читать. Рапунцель нахмурилась: — Хотелось бы, чтобы мир давал более большие знаки, — некоторые только ещё учатся… Юджин внезапно схватил её за руку и потащил за дерево, приложив палец к её губам. Рапунцель затаила дыхание, сердце громко стучало в ушах, пока девушка пыталась расслышать то, что услышал Юджин. Помимо шумов леса и тихого журчания реки, она услышала потрескивание огня. Юджин поймал её взгляд и наклонил голову в направлении источника шума, девушка кивнула. Рапунцель последовала за Юджином через подлесок вглубь леса. Она кралась тихо и медленно с волосами в руках, чтобы они ни за что не зацепились, мышцы её напряглись. Они прошли не так много до того, как перед их взором встал тёплый, мерцающий свет, отбрасывающий тени на деревья. Юджин остановился за мшистым валуном, и Рапунцель подкралась к нему рядом. Вместе они осторожно выглянули через него. Это была свободная местность, окружённая деревьями. В центре был костёр, обрамлённый камнями, рядом с ним не было ни травинки, ни листьев. Рядом с костром спали трое мужчин, одетых в красное и золотое — сердце Рапунцель ускорилось, когда она узнала в них гвардейцев из каньона. Поблизости не было лошади, что сильнее встревожило девушку. Бодрствовал один только страж, прислонившись к дереву, и напряжённо осматривался. А на земле рядом с ним… Вэриан. Рапунцель пришлось прикусить язык, чтобы не выкрикнуть его имя. Он не спал, и сидел, свернувшись калачиком, и прикусывал перчатку, рыдая: приглушённый плач тряс всё его тело. Не было видно на нём ран, но в лице отражалась боль, отчего у девушки сердце сжалось. — Хорошо, — прошептал Юджин, его голос практически прошёл мимо её ушей. — Нам нужен план. Рапунцель почти не услышала его. Она не могла отвести взгляда от Вэриана. Страж рядом с ним даже не пытался его утешить, просто напряжённо поглядывал на него, пока он плакал. Внутри девушки образовались ярость и отчаянная нужда подойти к Вэриану, взять его на руки и прижать сильнее к себе, чтобы всё вновь было хорошо, как она и обещала… Чья-то рука упала на её собственную, из-за чего Рапунцель вздрогнула. Она сдержала удивлённый вскрик и посмотрела на обеспокоенного Юджина. — Ты со мной, блонди? — встревоженно промолвил он. — Ты как-то сильно напряглась. — Прости, — прошептала Рапунцель. Она глубоко вдохнула: чтобы спасти Вэриана, она должна была не терять голову. Сочувствие читалось на лице Юджина: — Мы вернём его, нам надо просто подумать как. Кивнув головой, Рапунцель принялась вновь оглядывать лагерь. Он осматривала деревья, их длинные и крепкие ветки, висящие над спящими гвардейцами. Она задумчиво взяла локон своих волос: они были всё ещё мокрыми, но могли помочь. В глазах её читалась решимость. — У меня есть идея.***
Вэриан смотрел на горящий костёр, всё было расплывчатым из-за слёз. Земля под щекой была холодной, нежно контрастируя с волнами тепла, бьющими ему в лицо. Он не знал, когда именно они передвинули его к костру, но знал, что это было больно. Он не сопротивлялся незнакомым рукам, которые его подняли, однако стиснул зубы, когда по телу прошлась очередная волна боли, и ждал, когда она пройдёт. Лидер гвардии пытался поговорить с Вэрианом несколько раз. Он всё же сдался и отправился спать, оставив мужчину с волосатым лицом приглядывать за Вэрианом. К его счастью, мужчина не стал с ним разговаривать. Он чувствовал на себе напряжённый взгляд гвардейца, но ему было всё равно. Всё, о чём он мог только думать, — это то, что Рапунцель мертва. Вэриан сильнее прикусил перчатку, когда слёзы вновь подкатились. Боль в груди была мелочью в сравнении с агонией, которая разрывала его на части. Разум его всё ещё кричал, и звучало это, как бушующая волна. Мертва. Рапунцель мертва. Такого быть не могло. Как будто весь мир остановился вокруг Вэриана, когда будто солнце упало с неба. Если Рапунцель погибла, то его собственное сердце должно было перестать стучать. Он не мог жить без неё, не мог представить себе мир без неё. Эта мысль была настолько ужасающей, что его аж тошнило. Но сердце его всё равно упрямо стучало в его сломанной груди. Это всё было слишком. Вэриану просто хотелось перестать существовать, чтобы земля под ним разорвалась и проглотила его. Ничего уже не осталось. Не было уже никакого смысла. Ему казалось, что он был жив только в физическом плане: гибель Рапунцель его полностью опустошила. Оказалось, что ему уже было всё равно, что с ним случится. Ни факт того, что его держала как пленника стража, ни мысль о том, что он был совершенно один и вдали от дома, не пугали его. Он не беспокоился ни за себя, ни за своё затруднительное положение, ни за свои сломанные рёбра, ни о том, как попасть домой. (Внезапно Вэриан так же осознал, что ему было всё равно на то, что он скажет Матушке…) Страж, стоящий рядом с Вэрианом, слегка расшевелился. На его незащищённую голову с громким бахом упала ветка, и гвардеец, потеряв сознание, упал. Что-то уползало с живота мужчины, как змея, что-то золотистое, как… Вэриан выпрямился и скривился из-за боли, вызванной таким резким движением. Пока сердце его начало быстрее колотиться, он глянул на остальных гвардейцев — один из них перевернулся во сне из-за шума, но не проснулся. Пока Вэриан смотрел, знакомые, золотистые локоны опускались с деревьев и привязали гвардейцев, и тут же мужчины были подняты вверх и ушиблены ветками деревьев. Они спустились на землю без сознания, и локоны уползли. Было какое-то шевеление среди деревьев, а затем… — Вэриан! Что-то подошло к нему, и через секунду мальчик узнал эту смесь фиолетового и золотого и нежные, знакомые руки, обвитые вокруг него. Рапунцель. Вэриан на секунду забыл, как дышать. Он поверить не мог, что она была здесь, что её руки действительно его обнимали, что её голос не был откликом воспоминаний. Но она была здесь, его тело послушало голос разума и среагировало, и он обвёл руками свою сестру и вновь начал плакать. Шок и облегчение переполняли его, мальчик дрожал и не дышал. Рапунцель была жива, она была жива. Он не понимал как: туннель оказался тупиком, и они были заперты, и вода… Он думал, что они утонули. Если логически рассуждать, то они должны были утонуть. Когда к Вэриану всё же вернулся дар речи, он судорожно спросил: — Рапунцель? — Да, Вэриан, я здесь, — голос Рапунцель дрожал. — Всё хорошо, я здесь. — Но… Но как? — спросил Вэриан. — Туннель оказался тупиком, я… я думал, что ты и Флинн… — Нет, — промолвила Рапунцель, — нет, мы выбрались, там… был выход, обваленный камнями, и он выбросил нас в реку. Вэриан начал прерывисто дышать и ещё крепче обнял сестру, несмотря на боль в груди: — Прости. Прости, что не предупредил о… о туннеле. Я… Я вновь замер… — Всё хорошо, — нежно сказала Рапунцель. — Всё хорошо, Вэриан, ты ни в чём не виноват. Вэриан сглотнул, горло его всё ещё болело из-за крика. Он уткнулся лицом в плечо Рапунцель, вдыхая её аромат. Голова у него кружилась от облегчения, но тревога всё так же не покидала его разум, как горькое послевкусие. — Я ду-думал, что ты погибла, — прошептал он. — Я знаю. Я знаю, всё хорошо, — рука Рапунцель прошлась по его волосам, так приятно, и тепло, и знакомо. — Я рядом. Я рядом. В мире Вэриана всё вернулось на круги своя.***
Флинн крался среди деревьев, когда горизонт оказался чист. Он держал неповреждённой рукой сковороду Рапунцель на случай необходимости, но, быстро прочесав взглядом лагерь, понял, что оружие ему не пригодится: все гвардейцы лежали без сознания. Флинн захотел прихватить с собой пару мечей, но решил, что это будет только лишний груз. Однако он всё равно забрал меч Вэриана, узнав короткий клинок, запрятанный в ножнах стража, и повесил его на время на свой ремень. Говоря о мальчике, вблизи он выглядел гораздо хуже. Он плакал на руках Рапунцель и трясся, как лист. Голос его погрубел из-за всхлипов. Он держал Рапунцель так, будто бы если он её отпустит, то она исчезнет. По щекам его катились слёзы. Флинн предположил, что Рапунцель тоже плакала. Он едва смог разобрать слова, которые они нашёптывали друг другу, но он понял, что разлука и околосмертные переживания потрепали их обоих. От этой картины у парня сердце больно сжалось. Флинн присел на колени рядом с ребятами и улыбнулся: — Эй, парень, рад снова тебя видеть. Вэриан глянул на него через плечо сестры: — Привет, — прошептал он. — Рад… что ты не умер. Флинн вновь улыбнулся: — Я тоже. Рапунцель вскоре отошла от Вэриана, чтобы внимательно его рассмотреть, вытерев глаза и натянув небольшую улыбку: — Мы так сильно волновались за тебя, — сказала она. — Тебе больно? Вэриан слегка кивнул: — М-мои рёбра, — выдохнул он. Нахмурив обеспокоенно брови, Рапунцель осторожно подняла его рубашку. Она с ужасом ахнула: всё туловище Вэриана было украшено чёрным и голубым. Флинн скривился в лице. По виду, его рёбра, скорее всего, были сломаны. Предчувствие говорило Флинну, что это было из-за удара волны, но один голосок в потёмках его разума спрашивал, было ли это дело рук гвардейцев. Они ненавидели Флинна, и он не сомневался, что они могли сделать ребёнку больно, чтобы подобраться к нему, а затем — и к короне. Рапунцель напряглась во взгляде: — Что случилось? Лицо Вэриана скривилось, будто бы он пытался вспомнить: — Они… вы-вытащили меня из воды, но я был… без сознания? М-мне так кажется. И когда я… когда я очнулся, они надавливали на… мою грудь? — растерянно спросил он. — Это очень больно. А, так вот из-за чего. — Как бы больно это ни было, это, вероятно, спасло тебе жизнь, — сказал Флинн. — Они пытались нормализовать твоё сердцебиение, парень. Глаза Вэриана расширились: — А… А так можно? Заставлять чьё-либо сердце биться? — по виду, эта идея его и отвращала, и пугала, и впечатляла. Флинн кивнул: — В любом случае, у тебя из-за этого одно или два ребра сломано. Беспокойство отразилось во взгляде Вэриана: — Больно, когда я дышу, — заявил он. — И… когда говорю. — Тогда не говори, — проинструктировал Флинн, поднявшись на ноги. — Поверхностно дыши. Рапунцель тревожно посмотрела на бессознательных гвардейцев. Она взяла свою сковороду, когда Флинн её ей протянул: — Нам надо уходить, пока они не очнулись, — промолвила она. Без лишних слов, Флинн нагнулся и взял Вэриана на руки, прошептав мальчику извинение, когда тот скривился от боли. Он нёс Вэриана так аккуратно, как мог, держа поближе к груди и удивляясь тому, насколько он был лёгким. — Хорошо, пошли. Вот сюда. Флинн повернулся, чтобы показать дорогу подальше от привала, свет костра исчезал вдали. Идя так быстро, как только можно с Вэрианом на руках, он вёл их по границе леса, далеко от берега реки, чтобы не оставить следов на земле, но не вглубь леса, чтобы по дороге не наступать на ветки. Рапунцель следовала за ним довольно близко. В темноте он еле смог разглядеть её лицо, обрамлённое тревогой, пока она наблюдала за Вэрианом. Честно говоря, Флинн тоже переживал: сломанные рёбра — это не шутки. Но девушка должна была не терять голову, что лишний раз не тревожить Вэриана. — Ты очень быстро там среагировала, — сказал Флинн, чтобы хоть как-то отвлечь Рапунцель. — Должен сказать, что ты просто мастерски управляешь своими волосами. Девушка слегка улыбнулась за его попытки: — Я много практиковалась, — рассеянно ответила Рапунцель. — Я это вижу. Я так же слышал, что ты отлично владеешь сковородой, — Флинн посмотрел на кухонный прибор, привязанный к талии Рапунцель её же волосами. — А почему именно она? Не самое обыкновенное оружие… — Твоя рука! — внезапно сказала Рапунцель. — Это что, кровь? Флинн последовал её взгляду, и сердце его ёкнуло от вида яркого, красного пятна на ладони. Он поморщился: он не знал, что рана ещё кровоточила. Боль эта еле пульсировала, из-за чего парень проигнорировал рану. На руках у Флинна Вэриан с отвращением посмотрел на царапину и отвернулся. — А, ну да, не обращайте внимания, — равнодушно уверил их Флинн. — Я просто порезался о камень ещё там, в туннеле. Глаза Рапунцель расширились: — Почему ты ничего не сказал? — спросила она. Почему-то её беспокойство тронуло Флинна: — Это не так уж и страшно, и у нас были проблемы посерьёзней, — объяснил он. — К тому же, вряд ли мы сможем её обработать посреди леса. — Ох, Юджин… — Рапунцель смягчилась во взгляде. — Давайте найдём безопасное место для привала, и тогда я позабочусь о твоей ране после Вэриана, ладно? Флинн моргнул: — …ладно? Два вопроса. Во-первых, она теперь зовёт его Юджином? Когда они это решили? А что касается его руки, что именно она хотела с этим сделать? Не говоря уже о рёбрах Вэриана? …чёрт, это больше, чем два вопроса. Он сейчас слишком устал для этого. Вэриан удивлённо спросил, будучи на руках у Флинна: — Юджин? О чём… О чём это вы? Тебя же зовут Флинн. Флинн вздохнул. Только этого ещё не хватало… — Шшш, отдыхай. Я позже объясню, хорошо? — Обещаешь? — промолвил Вэриан, туманно глядя на парня. — Да, я… — Флинн поймал на себе взгляд Рапунцель, почуяв напряжённость, и искренне улыбнулся. — Я обещаю, — нежно сказал он. Рапунцель была довольна таким ответом. Вэриан тоже, облегчённо вздохнув и успокоившись на руках Флинна. На щеках всё ещё были слёзы, и сердце Флинна застонало. Этот мальчик через многое прошёл. Они шли в тишине, позволив парню поразмыслить над всеми сегодняшними странностями. Когда Флинн проснулся этим утром, ещё до того, как взошло солнце, он думал, что самое странное, что с ним произойдёт, — это кража короны. Не только это случилось, но он так же и обошёл смерть, свалился с обрыва вместе с конём, обнаружил спрятанную башню и её жильцов — загадочных брата и сестру, был дважды оглушён сковородой, пел с бандитами, вновь обошёл смерть при обвале дамбы, чуть не утонул и избежал этого благодаря тому, что его компаньонка могла заставить свои волосы сиять. Ничто на свете не могло подготовить его к такому. Ко всему прочему, он осознал, что уже успел привязаться к ребятам. Быть может, это было из-за околосмертных переживаний, но теперь это всё не доставляло ему неудобств, а больше… ну, он не был уверен в том, чем именно это стало, но он знал, что больше не хотел пытаться вылезти из их сделки. Улыбка Рапунцель творила необъяснимые вещи с его сердцем, и он считал её невообразимую смесь доброты и внутренней силы неотразимой. Нежная и любопытная натура Вэриана умиляла, от его восхищения жуками до его решимости сражаться на мечах. А любовь, которую они испытывали друг к другу, которая вначале раздражала Флинна, тронула парня как никогда. Он хотел видеть их счастливыми, и в безопасности, и… Флинн действительно заботился о них, не так ли? …ох, чёрт. Ну и денёк.can we skip past near-death clichés where my heart restarts, as my life replays? all i want is to flip a switch before something breaks that cannot be fixed down my arms, a thousand satellites suddenly discover signs of life