***
Рапунцель со вздохом легла в кровать, уставившись в потолок. Блёклый свет из окошка омывал всё тусклыми оттенками. Девушка еле слышала разговор Вэриана и Матушки внизу, но они звучали очень далеко. Она не хотела ни пошевелиться, ни думать, ни чувствовать, ни делать что-либо, кроме как просто раствориться в матрасе, пока она полностью не исчезнет. Всё было вверх дном. Навряд ли сейчас всё могло стать ещё хуже. Как мог самый лучший день в её жизни так трагично закончиться? Как именно всё пошло не так? Ослушались Матушку, оказались в больших неприятностях. Её чуть не забрали навсегда. Доверила кому-то своё сердце, чтобы его потом разбили о песчаный пляж, а её временные надежды на любовь уплыли далеко по туманному морю. И самое худшее, что она причинила боль Вэриану. Всё это чувство вины, которое она заглушила прекрасными мыслями, и обещание самой себе, что это будет того стоить, что всё будет иметь смысл позже, что он всё поймёт, вернулись к ней, как бумеранг. Она предала доверие Вэриана — и даже если он её простил, Рапунцель понимала, что ни один из них этого не забудет. Она бы никогда не позволила себе этого забыть. Она не должна была этого делать. Она должна была понять, что не стоило рисковать всем из-за мечты, должна была быть более серьёзной и ответственной и сказать Вэриану «нет», когда он предложил уйти. Должна была смириться с ответом Юджина и отпустить его восвояси. Всё бы обошлось куда лучше для них всех. Но несмотря на это, часть Рапунцель не могла не задуматься над словами Вэриана. Что, если он прав, и Юджин её не бросал? Что, если это не вся история? Что, если он говорил всерьёз, когда взял её за руку со словами, что это судьба и… Нет. Рапунцель отодвинула эти мысли в сторону. Мечты привели её к такому: ничто уже это не исправит. Это уже никак не поможет. Сейчас она должна была думать о том, чтобы жить дальше. О восстановлении того, что было сломано. А если она собралась это сделать, то она должна была прекратить цепляться за пустые мечты. Она должна была быть здесь. Ради Вэриана. Сглотнув, Рапунцель засунула руку под подушку. Она вытащила маленький, прямоугольный кусочек ткани богатого, величественного фиолетового цвета с ярким, жёлтым солнцем, вышитым посередине. Юджин подарил это вчера перед танцами, перед фонариками, как напоминание о дне, когда она осуществила свою заветную мечту. Она прошлась большим пальцем по ткани, чувствуя её нежность, шершавость нитей, глаза её бегали по лучам солнца, перед тем как она прижала его к груди со вздохом. Она должна была смириться, и первым шагом для этого будет сжигание лоскута. Когда Рапунцель приподнялась, чтобы слезть с кровати, что-то привлекло её взгляд. Она остановилась, наклонив голову к потолку, глаза её что-то высматривали, искали. Этот момент настолько растянулся, что девушка решила, что ей это просто показалось — но что-то в потёмках разума прошептало ей: «Нет, приглядись». Рапунцель неуверенно подняла лоскуток, взгляд переключался с него на потолок. Там было семь явных лучей, нарисованных по той же самой спирали, на цветке, который она нарисовала пару лет назад. Она пригляделась, и изображение стало ещё яснее, но на этом не было всё. Солнца. Множество солнц, даже и не сосчитать. Повторяющийся рисунок, спрятанный среди листьев и цветов, нарядов фей, облаков, и птиц, и пейзажей… Несколько изображений предстали в её голове: колыбелька, и висячая игрушка, и два размытых лица. Те же самые лица на огромной мозаичной фреске на главной площади, они держат на руках малышку со светлыми волосами. Её собственное лицо, смотрящее на своё отражение в зеркале со сверкающей короной на голове, идеальный размер, как будто она была сделана специально для неё… или же она действительно была сделана для неё… Рапунцель выронила лоскуток, ахнув. Она вспомнила. Она не понимала, как, но одно было ясно точно: она была пропавшей принцессой. Эта мысль поглотила её, правда сжигала её изнутри. Она не знала, хотела ли она кричать или плакать, и эти желания просто заглушили друг друга, оставив девушку в состоянии шока. В голове бушевали тысячи мыслей, собираясь воедино. Разумеется, Юджин её не предавал. Это была Матушка — это была она всё это время. Рапунцель глубоко вдохнула, стараясь держать себя в руках. Она встала на трясущихся ногах, смотря прямо на занавеску, отделяющую её комнату от остальной башни. Желудок её весь скрутило, образовалась тошнотворная смесь ужаса, уверенности и осознания. Женщина, которая всю её жизнь притворялась её мамой, оказалась обманщицей. А Рапунцель и Вэриан уже не были здесь в безопасности.***
Вэриан неуверенно стоял перед Матушкой, ослабевая от её леденящего взгляда. Тишина в комнате была почти невыносимой, всё больше заполняя мальчика ужасом, что, скорее всего, и было целью. На столе ярко пылала свеча, огонь идеально отражал его тревогу. Матушка наконец-таки заговорила: — Вы оба меня ослушались. — Прости меня, Матушка, — тут же сказал Вэриан. Он скрестил руки в замок, теребя кожу перчаток. — Это была моя идея, я уговорил Рапунцель, чтобы мы могли попросить Юджина отвести нас к огонькам. — Зачем ты это сделал? — спросила Матушка. Потому что Рапунцель этого заслужила. Потому что она мечтала об этом всю свою жизнь, потому что это было не такое уж и невыполнимое желание, потому что он понимал, что сама она не справится. Ничего из этого Вэриан не сказал. — Потому что я был эгоистом, — хрипло ответил он, наблюдая за пламенем свечи, в глазах всё стало расплывчатым. — Я х… хотел узнать… каково там, снаружи, даже если это против пр-правил. Матушка не спускала с него глаз: — Ты рассказал кому-нибудь о своих силах? Своих или Рапунцель? Вэриан собрался на автомате сказать «нет», но остановился. Если Матушка пришла к ним ночью в лагерь… что если она знала и про излечение? Что если она осталась там до утра и подслушала их разговор с Юджином? — Только Юджину, — неуверенно ответил Вэриан. — В этом тоже… я виноват. Я… Я покалечился, и Рапунцель вылечила меня. Больше никто не знает. Матушку не потревожил факт того, что Юджин знал, не разозлилась, как ожидал Вэриан. Она только кивнула головой. — Вэриан, ты знаешь, почему мы остаёмся в этой башне? — мягко спросила она. Вэриан вздрогнул: — Д-да, Матушка. Взгляд Матушки стал суровее: — Тогда скажи. Вэриан запинался на словах: — По…. Потому что м-мир — жестокое и опасное место, которое только… которое только хочет на… навредить нам. Они бы убили меня из страха и… и использовали бы силы Рапунцель для своей выгоды. — Ага, то есть, ты всё помнишь, — Матушка в поддельном удивлении подняла брови. — Тогда объясни мне, зачем было так рисковать? Вэриан ничего не ответил в своё оправдание. Что он должен был сказать? Что он решил, что мечта Рапунцель была куда важнее предупреждений Матушки? Это ни за что бы в жизни не помогло. Да она и не собиралась слушать какие-либо оправдания. И мальчик не был уверен, что смог бы сейчас солгать. Вэриан опустил голову: — Мне очень жаль, Матушка. Матушка что-то промычала себе под нос. Звук её шагов слышался по всей башне, медленные, спокойные, осуждающие. — Что это? Вэриан оглянулся и увидел, что Матушка держала в руках книгу истории, вынутую из его кожаной сумки, которую он повесил на стуле. Сердце сжалось. — К… Книга. — Я это вижу, — сухо сказала Матушка. — Откуда она у тебя? Вэриан вздрогнул: — Это… подарок. От Юджина. Матушка наклонила голову: — Ох, как мило с его стороны, — промолвила она, пройдясь пальцем по кожаному корешку книги. Вэриан сглотнул: — М… Матушка, я… Матушка поднесла книгу к свече, давая языкам пламени её поглотить. Вэриан сдержал крик протеста, до крови прикусив губу. Он сжал свои руки в кулаки, дышал глубоко через ноздри, наблюдая, как огонь поглощал старую книгу. Слёзы покатились по щекам, из глотки был готов вырваться плач. «Это несправедливо», — хотелось ему закричать. «Прошу, не надо», — почти что умолял он. «Мне жаль», — пытался сказать он. Но ничто из этого не покинуло его уста. Матушка кинула горящую книгу в незажжённый камин, где она продолжала тлеть, нежное потрескивание огня заполняло тишину. Женщина отряхнула руки от пыли, холодность её взгляда была как будто на камне высечена. — Вот. Теперь с этим покончено, — она посмотрела на Вэриана, и её взгляд смягчился. Она вздохнула, раскрыв руки. — Ох, Вэриан. Иди сюда. Вэриан слизнул кровь с губы и послушался, приняв объятие. Несколько инстинктов спорили внутри него: мальчику сейчас хотелось быть в другом месте, но он так же нуждался в утешении. Матушка обвила его своими руками, и Вэриан не выдержал, силы его окончательно покинули, и мальчик начал плакать. Он поднял руку, чтобы прикусить перчатку, другой он держался за край платья Матушки. Хотя бы в этот раз она его за это не наказала, а просто провела рукой по его волосам. — Ты же понимаешь, зачем я всё это делаю, Вэриан? — нежно спросила Матушка. — Мне это самой не нравится, поверь, но я делаю так, потому что ты сам меня вынуждаешь. Если ты нарушаешь правило, то у меня нет другого выхода, кроме как наказать тебя. Ты понимаешь? Вэриан всхлипнул: — Д-да, Матушка, — пробубнил он, голос его погрубел. — Мир небезопасен для тебя, — продолжила Матушка, её голос звучал довольно успокаивающе. — Ты видел, что произошло. Что чуть не случилось с Рапунцель. Это правда. С тех пор, как они покинули башню, Вэриан ещё ни разу не прошёл через столько опасностей за всю свою жизнь. Потасовки в пабах, бегство от преследователей, драки на мечах над утёсом. Смерть от утопления, сломанные рёбра, сломанное доверие. И Рапунцель чуть не забрали навсегда из-за того, чего они больше всего боялись: за то, кем она являлась и что могла делать. Но он также видел бескрайние леса и огромные каньоны, высеченные в земле, и величественный, словно дом, город. Он встретил эгоистичного вора, который отдавал всё от чистого сердца. Он видел красоту, чудо и радость во всём на свете, видел мир, в котором у преступников есть мечты, и люди танцевали с незнакомцами, и королевство запускало тысячи ярких фонариков в небо каждый год. Ничего из этого Вэриан не сказал. — Да, Матушка. Рука Матушки остановилась на затылке Вэриана. — Если я не могу точно быть уверенна, что вы следуете правилам, то я не смогу вас защищать. Я просто хочу вас обезопасить, — голос её поник. — Когда я обнаружила, что вас нет, то я места себе не могла найти. Я не знала, что произошло, всё ли было с вами в порядке… — она тревожно вдохнула. — Я ещё никогда в жизни не была так напугана. У Вэриана в горле пересохло, его начала мучать совесть. Он об этом не подумал. — Я больше никогда тебя не ослушаюсь, — тихо сказал он. — Обещаю. — Хорошо, — Матушка взяла Вэриана за подбородок, подняв на неё его взгляд. Она нежно улыбнулась. — Давай обо всём этом забудем, ладно? — Да, Матушка, — Вэриан кое-как улыбнулся. Матушка поцеловала его в висок: — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — тихо ответил Вэриан. — А теперь, — Матушка отстранилась, направившись на кухню. Тон её голоса был спокойным и обыкновенным, будто бы весь их разговор и не было, — почему бы тебе не пойти умыться и помочь мне приготовить обед? Вэриан вытер слёзы, посмотрев на камин. От книги не осталось ничего, кроме дымящегося пепла. От такого зрелища у него сердце кольнуло, поэтому мальчик просто отвернулся. — Да, Матушка.***
Рапунцель отодвинула штору, взглянув на гостиную. Матушка была на кухне, доставая с полки банки со специями. Вэриан стоял рядом с ней и нарезал овощи. Что-то горело в камине, слегка тлели угольки, а на столе мигала свечка, нежно развиваясь от ветерка из окна. Было странно то, как естественно это всё выглядело. Рапунцель медленно спускалась по ступеням, сердце её стучало, а разум поражался безумством всего этого, как будто это всё был очень дикий сон. Только в отличие от других снов, в этом девушка понимала, что она должна была сделать. Рапунцель спустилась с последней ступени: — Матушка. Матушка удивлённо повернулась: — Ох, привет, дорогая! — поздоровалась она. — Чувствуешь себя уже лучше? Рапунцель прямо смотрела в глаза женщине, которая похитила её у её семьи. Женщине, которая врала ей и держала её взаперти, сделав её пленницей страхов, сомнений и комплексов, будто бы девушку окружали каменные стены. Женщине, которая принижала, ругала её и издевалась над ней, обрубила девушке крылья, которые ещё и толком не успели вырасти. (А её отношение к Вэриану? Непростительно.) Но она также была той самой женщиной, которая обнимала Рапунцель, когда та плакала, пела ей перед сном, когда та была маленькой, покупала ей подарки, чтобы скрасить день. Которая оставалась дома, когда девушка болела, и обнимала на прощание. Расчёсывала ей волосы, и целовала в лоб, и говорила: «Я люблю тебя сильней». Но всё это было ложью. Рапунцель видела настоящую любовь, чувствовала её, жила и дышала ею: твёрдую любовь между ней и Вэрианом, как у брата и сестры. Новую любовь, которую она испытала с Юджином, необычная, другая, пугающая и поглощающая одновременно. И эту радостную, бескорыстную любовь, которая она увидела во внешнем мире, во время концерта в таверне и танцев в королевстве и в каждом фонарике, мерцающем в ночном небе. — Я пропавшая принцесса, — сказала Рапунцель. Вэриан выронил из рук нож. Улыбка сошла с лица Матушки: — …что? Рапунцель сощурила взгляд: — Я пропавшая принцесса, — холодно повторила она. Девушка наклонила голову. — Не так ли? Матушка моргнула, а затем расплылась в широкой, успокаивающей улыбке: — Ох, Рапунцель, ты себя-то хоть слышишь? — спросила она, подбираясь поближе к Рапунцель, чтобы обнять. — Зачем ты задаёшь такой глупый вопрос? — Это была ты! — огрызнулась Рапунцель, отстранившись от Матушки. — Это всё ты… — Матушка? — голос Вэриан был невероятно тихим. Матушка повернулась к Вэриану и умоляюще ему улыбнулась: — Вэриан, прошу, только не говори, что ты тоже поверил в эту чепуху? Но Вэриан больше не смотрел на Матушку — он смотрел на Рапунцель. — Я видела фреску в городе, — тихо сказала Рапунцель. — Пропавшей принцессы. Малышки с длинными, светлыми волосами, которая бесследно исчезла и у которой день рождения совпадает с моим. Всё сходится. Глаза Вэриана расширились: — Эти фонарики запускают для тебя, — выдохнул он. Взгляд Матушки стал суровее: — Послушай, — начала она, выпрямившись, — всё, что я сделала, было для того, чтобы защитить тебя, вас с Вэрианом обоих. По спине Рапунцель пробежали мурашки: — Я потратила всю свою жизнь, прячась от людей, которые могли бы воспользоваться моими силами, но, на самом деле, я должна была прятаться от тебя! — она выплеснула руки. — Как ты можешь оправдывать всё то, что ты сделала? Что ты забрала меня? А Вэриан — ты действительно спасла ему жизнь или это очередная ложь и ты также его похитила? — обвиняла она. Матушка поморщилась во взгляде: — Вы мои дети! — Нет! — девушка отмахнулась рукой. — Ты нас похитила! Это не делает нас твоими! В глазах Матушки загорелся мрачный огонёк: — Они не осознавали вашей истинной сущности. Ни одного из вас, — женщина прикусила губу. — Ты вправду думаешь, что дети, вроде вас, продержались бы в этом мире? Только я понимаю вас, вашу судьбу. Рапунцель бросило в дрожь от таких слов, но она не собиралась показывать слабину: — Даже если это и правда, — тихо ответила она, — это всё равно неправильно, — сжав челюсть, девушка посмотрела на Вэриана, которого, будто контузили. — Пошли, Вэриан. Матушка скептично рассмеялась: — И что, вы двое просто возьмёте и уйдёте? — спросила она, положив руки на бёдра. — Кто тогда позаботится о Вэриане, ты? Рапунцель подняла голову: — Я была ему больше мамой, чем ты когда-либо. Матушка на секунду выглядела странно: будто ей было слегка больно. — И куда вы пойдёте? — наконец-таки заговорила она, голос её охладел. — Он не придёт за тобой. Его повесят, Рапунцель. Рапунцель вздрогнула, вся решимость её исчезла, как огонь свечи с дуновением ветра: — Что? — Нет, — прошептал Вэриан, побледнев в лице. К глазам Рапунцель внезапно накатили слёзы. Повесят. Юджина повесят. Добрый, забавный, замечательный Юджин будет безжизненно болтаться на петле… Нет, нет, нет, это не может быть правдой, Матушка лжёт, она точно лжёт… — Ну, ну, всё хорошо, — начала Матушка, её голос звучал успокаивающе. Она протянула руку, чтобы погладить волосы Рапунцель. — Послушай меня. Всё так, как и должно быть. — Нет, — Рапунцель схватила Матушку за руку, она ещё никогда за всю жизнь не чувствовала такую злобу и решимость. Её голос в первый раз так шумно прогремел, но это казалось правильным. — Ты ошибалась насчёт мира, и ты ошибалась насчет нас! И я больше никогда не дам тебе использовать мои волосы! Матушка отдёрнула руку, как от огня, и пошатнулась назад, к стоящему зеркалу. Оно повалилось на пол, с шумом разбившись. Матушка смотрела на него, а потом — на Рапунцель, будто бы не могла понять, что перед ней стояло. Хорошо. Рапунцель не спускала глаз с Матушки, а затем отвернулась и направилась к окну. — Пошли, Вэриан, — сказала она, собирая волосы. — Мы уходим. Открытое окно так и манило девушку своим видом на серое небо. Быть может, ещё не было поздно, быть может, они ещё успеют добраться до замка. Быть может, они доберутся, а Юджин даже и не будет в опасности, быть может, Матушка солгала, и они втроём отправятся, куда глаза глядят. Она бы разъяснила ситуацию, и они наверняка бы отпустили Юджина, и тогда они могли… — Я бы не стала. Рапунцель остановилась из-за голоса Матушки, из-за внезапного тона. Девушка обернулась, нахмурив брови: — Что ты… Голос её затих. Матушка приложила нож к горлу Вэриана.***
Вэриан не мог пошевелиться. Одной рукой Матушка крепко держала его за плечо, а другой — держала нож у его горла. Ему потребовалось время, чтобы полностью разобраться в ситуации. Ощущение холодного метала у его кожи, присутствие Матушки позади него — всё это складывалось в одну очень жуткую картину. Матушка похитила их с Рапунцель младенцами. Матушка всю жизнь им врала, держала их в башне, не чтобы защитить, а чтобы использовать. И теперь Матушка была готова угрожать перерезать ему горло, чтобы они не ушли. Матушка приложила нож к его горлу… — А теперь, — голос Матушки стал звучать безэмоционально, — закрой окно. Рапунцель не отводила взгляда: — Матушка, что ты… — Закрой его, — повторила Матушка. Её ногти сильнее впились в плечо Вэриана, от чего тот вздрогнул. Рапунцель с широкими и испуганными глазами принялась закрывать ставни. Вся башня погрузилась во мрак, единственными источниками света были свеча на столе и тлеющие угли в камине. — Хорошо, — похвалила Матушка. — Теперь отодвинь стол, найди второй камень снизу. Тот, с серой полоской. Вытащи его из стены. Рапунцель осторожно отодвинула стол от стены, припадая к полу. Смущённо посмотрев на Матушку, девушка подошла к стене в поисках нужного камня и засунула свои пальцы в трещины, чтобы его вытащить. Опустив камень, девушка расширила глаза при виде стены, у неё затаило дыхание. В маленьком уголке стены были припрятаны цепи. Длинные, прочные, покрытые пылью, с кандалами на каждых концах. Рапунцель чуть не стошнило, Вэриану было точно так же плохо, брат и сестра пришли к одному и тому же выводу. Эти цепи лежали здесь годами, припрятаны за каменной стеной в нескольких метрах от места, где они пели, играли и ели, как одна семья. Матушка подготовилась к такому. Она всегда была к этому готова. Такое ощущение, что они всю жизнь жили с незнакомцем. — Возьми один из кандалов и надень на запястье, — чётко объясняла Матушка. — За перилами должен находиться второй. Трясущимися руками Рапунцель подняла одну из цепей, в замке кандалов уже был вставлен ключ. Она замешкалась, встретив взгляд Вэриана, а затем посмотрела на Матушку. Она, дрожа, вздохнула. — П-прошу, Матушка, н-не… Матушка прижала нож к горлу Вэриана. Остриё ножа оставило надрез на его коже, из-за чего мальчик тихо ахнул от боли. Шок, тревога и страх охватили его разум, парализуя его, он затаил дыхание, чувствуя, как кровь струйкой текла по его коже. Он мог практически чувствовать тошнотворный привкус меди — хоть это была небольшая рана, но она была, а намерение этого было пугающим. — Теперь, дорогая, — настороженно сказала Матушка. Рапунцель спешно выполнила приказ, несколько слёз падали из её глаз, пока девушка надевала на себя кандалы, приковав себя к перилам. Вэриан наблюдал за этим, будто бы вне своего разума. Голоса внутри него кричали, сердце бешено колотилось, будто бы он сейчас был готов начать действовать, но тело не слушалось, остриё ножа прожигало ему горло. Если он сейчас что-нибудь не предпримет, это будет конец. Он понимал, что Матушка просто заберёт их и никогда больше не выпустит. Он понимал, что назад дороги нет, он чувствовал, что будто бы стоял у обрыва, сильный ветер из бездны тянул его вниз. Он стоял парализованным перед падением, находясь у пересечения двух разных сил. Только он мог решить, какой силы прислушаться. — Теперь, — спокойно продолжила Матушка, — поверни ключ. Ключ упал на каменный пол, и Вэриан воспользовался моментом. Сняв перчатку, он схватил Матушку за запястье руки, которой она держала нож. Высвободившись из её хватки, чтобы прямо взглянуть ей в глаза, Вэриан открыл рот и начал петь. — Лунный свет в ночи… Эффект был моментальным. Волосы его засияли ярким, жгучим светом, который резал глаза. Сначала ушла сила Матушки, глаза её расширились от шока, она отчаянно вцепилась в его руку, пытаясь освободиться, но никак не могла. Нож выпал из её рук, с шумом приземлившись на пол. — Тьме открой ты дверь… Вэриан находился где-то далеко, слова эхом звучали в его голове. Адреналин, как ещё никогда, сочился по его венам — сила, магия, жизнь. Она уходила от Матушки и передавалась ему, волосы её начали седеть, кожа сморщилась, пока женщина начала увядать перед мальчиком. — Пламя их… Небольшой вздох привлёк внимание Вэриана. Он посмотрел в сторону, не ослабевая хватку. Рапунцель наблюдала за этой сценой, закрыв рот руками. Глаза её расширились, в них читался чистейший, неподдельный ужас. Но что именно заставило кровь Вэриана застыть в жилах — это то, что девушка так смотрела на него. Вэриан вздрогнул, слова застряли на языке. Незавершённое заклинание само нейтрализовалось, жестоко пронзив мальчика, забирая назад жизнь и силу, которую он украл. Будто бы его отрикошетило, будто бы из лёгких забрали весь воздух, из-за чего мальчик отскочил назад к столу. Матушка стояла перед ним, слегка дрожа, вся молодость к ней вернулась. Осознание нахлынуло на Вэриана, словно потоп. Дыхание затаилось, ужас парализовал его настолько, что показалось, что у него сердце остановилось. Он чуть не убил Матушку. Он пытался убить Матушку. Слёзы подскочили к уголкам глаз: — М-Матушка… — ахнул Вэриан. — П-прости, я не… С широкими глазами Матушка медленно протянула дрожащую руку к щеке Вэриана, нежно, благоговейно, в глазах читалось сочувствие. Она приложила ладонь к его затылку, будто бы чтобы обнять. Тогда её пальцы крепко схватились за его волосы, а острые ногти впились в его кожу, словно когти. Матушка ударила Вэриана головой о стену. И всё в глазах потемнело.