Помни о смерти

— Робби, веди себя прилично, не сори! Алекс, ты тоже! Ешьте спокойно! Тим, проследи за порядком, пожалуйста. Мне нужно выйти, кое с кем поговорить. — Хорошо, сестра! Притворив дверь пристройки, служившей приюту столовой, сестра Холли Аллен вышла во двор церкви. Там, на одной из лавочек, сидел непримечательного вида юноша в дорожном плаще и котелке. У него были выразительные черные глаза и такого же цвета волосы. Не таким Холли его запомнила... и всё же, этот человек был ей как родной. За прошедшие года Винсент Мортимер, которого она помнила совсем ещё мальчишкой, изменился до неузнаваемости. И эти изменения радовали глаз женщины. Её воспитанник окреп, возмужал, стал серьёзным — налицо были самодостаточность и твёрдый характер. Несмотря на все превратности судьбы, он крепко уцепился за своё место в этом мире. Завидев приближающуюся Холли, Винсент сразу встал. — Да что ты, сиди-сиди. Прости, что так долго, Робби в последнее время совсем не слушается. Энергия бьёт ключом... — Аллен устало вздохнула, но тут же добро улыбнулась. — Не извиняйтесь, прошу. Это я виноват, что пришёл не вовремя. Мне стоило получше выбрать время для визита. — несколько виноватым тоном сказал Винсент, присаживаясь вместе с женщиной обратно на скамью. — Не говори так. Здесь ты всегда желанный гость, будь то день, али ночь. Ты не можешь быть не вовремя. — Благодарю... Ненадолго повисло неловкое молчание. Всё это время Холли не открывала глаз от юноши. Всего полчаса назад он появился у порога церкви с целью проведать свой старый приют. Вернулся нежданно-негаданно, после шести лет разлуки, поразив всех своим появлением. Но нежданному гостю оказались очень даже рады. Встретили его с распростёртыми объятьями — трогательное воссоединение не оставило никого равнодушным. Правда что Холли, что Стэнли "Старшой" Хопкинс его сначала не признали. Оно и немудрено — Винсент ведь не только вырос, но ещё и изменил цвет глаз с волосами. Прежнего хилого мальчика-заморыша в нем было совершено не узнать. Однако как только граф назвал себя и уладил назревавшее недоразумение, всё пошло наилучшим образом. Чего стоила только реакция Старшого. Сперва заключив Винсента в медвежьи объятья, а после осмотрев его со всех сторон, он выдал удивлённое: "Не, ну даёшь! Экой франт вымахал!", чем знатно развеселил окружающих. Но потом едва начавшуюся беседу пришлось прервать — пришло время обеда, и Холли нужно было покормить детей. Винсент же вышел подождать наружу, не желая никому мешать своим присутствием. Теперь же они хотели продолжить разговор, наверстать упущенное. — Кхм. Ваш пристальный взгляд... смущает. — произнёс наконец Винсент, отведя взгляд в сторону. — Аха-ха, прости-прости. Просто ты так вырос — ну загляденье! Прямо красавец! Девушки и шагу ступить не дают, ммммм? — лукаво улыбнувшись, спросила Аллен. — Тц! И вовсе нет! И мне это совершенно не интересно! — поспешно, даже слишком, возразил граф. — Да ну? Страааанно... А может ты сам уже на кого глаз положил, да и неприступен теперь для других девиц? — Я же сказал, нет! Поглядывая на усмехающуюся Холли краем глаза, Винсент и сам улыбнулся уголком губ. Столько уже слов было сказано про то, как изменился он, но вот сама настоятельница, на его взгляд, за прошедшие года не изменилась вовсе. Всё такая же добрая, заботливая, порой ехидная и малость озорная, но всегда надёжная и поддерживающая Холли. Та, что спасла жизнь Винсента, надежда обездоленных. Это грело ему душу. Есть... есть ещё в этом мире Люди. — Ну давай, расскажи о себе. Помнится, ты остановился на приходе академика. Как оно всё было? — спросила, отсмеявшись, женщина. — Ах да, точно. Обряд мне не понравился. Конечно, так получилось из-за моего состояния, но было много неприятных ощущений. Боюсь, многого не вспомню... Винсент рассказал ей про обряд инициации и его итоги. Узнав, что ему присвоили третью категорию, Холли даже ненадолго оторопела, удивлённо воззрившись на своего бывшего подопечного. С её-то седьмой категорией Аллен была едва ли не обычным человеком, способным разве что на мелкое колдунство, и сидеть рядом со столь сильным чародеем для неё было весьма почётно. — Когда выпускался из академии, учитель по чарам отметил, что я приблизился к потолку своего ранга. Он прочил мне переход на второй, а лет через двадцать — и на первый. Хотя в последнем я сомневаюсь, честно говоря. Слишком уж он меня нахваливал... — На первый?! Н-ну ничего себе! Да ты у нас великий волшебник, Винсент! Это ж надо — второй ранг! А первый, ууууу! Это же просто невероятно, в твоём-то возрасте! — удивлённо воскликнула Холли, едва подняла челюсть с пола. — Кхм, как я и сказал, мне кажется, меня переоценили... — с сомнением ответил граф. Дальше разговор зашёл про академию — настоятельница живо заинтересовалась успехами Винсента в учебе. Тут ему тоже было чем её порадовать — в конце концов, по магическим предметам его знания были весьма и весьма обширны. Положительно отметила Холли и выбор профильных предметов: — Артефакты — это хорошо. Универсальная наука. Боевая тоже пригодится, согласна. Нынче, увы, времена далеко не спокойные... Она легко объяснила логически выбор графа и не стала подвергать его сомнениям, что порадовало юношу — никаких подозрений он на себя не навлёк. Дальше стали обсуждать непосредственно научные изыскания Винсента и его зачётные исследовательские работы. По ходу дела к ним присоединился отобедавший Старшой. На первых порах, правда, он только слушал, да кивал и угукал с серьезным видом. В конце концов, даже Холли не всегда понимала о чем говорит Винсент, далёкому же от чародейства Старшому и подавно было его не уразуметь. Он подключился к разговору лишь тогда, когда граф начал рассказывать об организованной им подработке. И так они говорили ещё очень долго, благо оставленный за главного Тим разобрался со всеми делами за Холли. Прошло, наверное, не меньше полтора-двух часов. Сколько тем затронули — не счесть. И учебу, и работу, и дела мистера Карлайла, и общую ситуацию в столице... Словом — много чего. Винсент и магию свою продемонстрировать успел... Время прошло совсем незаметно за этой приятной беседой. Стрелка часов перевалила за пять. В конце концов, Винсент решил закругляться. Осталось только самое важное... — Что же, сестра, Старшой, пожалуй, мне пора. Идти отсюда не близко, а мне ещё нужно доделать один артефакт. Скоро уже стемнеет. Я пойду. — Чё, уже? Ну и ну, а время то! М-да... Эээх, ладно отлично поговорили! Я прям доволен. Только почему не поймаешь кучера, малой? Разве так не быстрее? — спросил Старшой. — Не особо люблю экипажи. Предпочитаю своим ходом. На ногах или магией. — ответил граф. — Ну, как знаешь. — Тогда будь осторожен по дороге. Сам же знаешь — места здесь лихие. Гляди в оба! И лучше не задерживайся в этом районе. — слегка обеспокоенно заметила Аллен. — Ой, сестра, ему-то чего бояться? Да Винс здесь с одной плюхи любого раскатает! Ты ж теперь силён ого-го, да, малой? — задорно загоготал Хопкинс, слегка пихнув Винсента под локоть. — Но это не повод терять бдительности! Кто знает, какой злодей может поджидать во тьме. Так что будь внимателен! — не унималась женщина. — Спасибо, я буду. Но прежде чем уйти... я должен ещё сказать вам кое-что важное. Заметив, как внезапно посерьёзнел Винсент, оба его собеседника переглянулись, а затем приготовились внимательно слушать графа. Тот выждал некоторое время, будто собираясь с мыслями, а затем сказал: — Я... не знаю когда ещё раз смогу посетить это замечательное место. Видите ли, я довольно давно планирую одно очень важное дело. Какое — пока сказать не могу. Оно обещает быть очень трудным и времязатратным. И каким бы тяжёлым оно не было, мне его не избежать. Я... просто должен сделать это. Не беспокойтесь, ничего преступного или опасного... Не думаю, что смогу встретиться с вами ещё раз в ближайшее время. Поэтому, пока есть возможность... хочу отдать вам это. С этими словами Винсент вытащил из кармана плаща... конверт. Обычный, ничем не примечательный серый конверт, который он протянул Холли. И его собеседники каким-то образом сразу угадали содержимое. — Винсент? — ошеломлённо промолвила настоятельница. — Это?!... — застыл Старшой. — Здесь немало. По моим расчетам, должно надолго хватить. По крайней мере на хорошее питание в течение нескольких недель уж точно. Ещё, может, останется на иные нужды. Также внутри написан мой адрес. Как только вам потребуется ещё что-нибудь — смело пишите. Я сделаю всё, что в моих силах. Пусть даже не смогу проведать вас лично. — твёрдо сказал Винсент. Аллен и Хопкинс потрясённо переводили взгляды с конверта на Винсента. Они не верили своим глазам. Подтверждения не требовалось — сумма действительно была внушительной. Для жителей трущоб — невиданная щедрость. Они не смогли бы столько скопить и за год. — Н-но Винсент, это... — Нисколько меня не обременит. Напротив — я приношу глубочайшие извинения за то, что не явился раньше. Ведь лишь так я могу отдать свой долг, выразить вам свою безмерную благодарность за спасение моей жизни. Не сомневайтесь — покуда я жив, можете рассчитывать на мою всестороннюю поддержку. Поэтому, прошу, возьмите. Уверен, вы найдете им достойное применение. Размеренно и твердо сказав это, он осторожно вложил в руки настоятельницы конверт, содержимое которого откладывал долгие месяцы, и встал. Дело было сделано. — А теперь, я пойду. Желаю вам всего наилучшего... До свидания. ...И хотел было уже развернуться и уйти, но не успел пройти и двух шагов, как его задержала Холли. Вскочив как была, с конвертом в руке, она крепко обняла графа. В её глазах стояли слезы радости. И не было у неё иных слов кроме... — Спасибо... Спасибо тебе, мальчик мой! Спасибо! — в сердцах воскликнула она, прижимая его к себе. — Да уж... Вот уж подгон, так подгон. Дааа... — выговорил Старшой, скребя макушку, также будучи не в силах сказать ничего более. Конечно, не всё они поняли из последней речи Винсента. Его слова о важном деле вызывали некоторое беспокойство, как и опасения того, что скоро они не встретятся. А вспоминая эту речь позже, Холли также отметила, что и фраза "покуда я жив" прозвучала странновато. Однако... она поверила в Винсента. Настоятельница не стала сомневаться в сказанном им. Раз у него такое важное дело — что ж, значит остаётся только подождать, пока он с ним разберётся и сможет вновь навестить свой приют. На секреты он право имеет. Она подождёт. И помощью его воспользуется наилучшим образом, на благо её дорогих подопечных. Холли Аллен, исполненная благодарности, решила полностью довериться словам Винсента, столь неожиданно оказавшегося их лучом надежды средь мрака безысходности. И так, они расстались... не подозревая, что уже никогда не увидятся вновь. Шаги гулким стуком отдавались в полутемном, не слишком обширном коридоре. Прохладный воздух, значительно контрастирующий с летним теплом снаружи, отдавал сыростью. Противный запах ощущался довольно отчётливо. Неяркое освещение и промозглый воздух хорошо подчеркивали угнетающую атмосферу этого мрачного места. Да и вообще, ничего здесь не способствовало появлению светлых настроений. Каменные, равнодушные лица тюремщиков и угрюмые, а порой озлобленные или полубезумные, заключённых ясно говорили — никто никому здесь не рад. И никогда не будет. Так встречала посетителя тюрьма "Пентонвиль" — холодно и негостеприимно. Шагающий рядом с сопровождающим Винсент без особого энтузиазма осматривался по сторонам. Куда ни глянь — либо хладный камень, либо малоприятные рожи, плохо освещаемые светом фонарей, либо поблескивающие металлом прутья решёток. Естественно, ему здесь не нравилось. В этих казематах томились преступники, воры и мошенники всех мастей, пусть и не самые опасные и крутые — таких, как правило, ждала виселица. Подобная компания мало кому придется по душе, да и сама обстановка портила настроение довольно быстро. Но у Винсента здесь было важное дело. Точнее — один человек, которого он хотел проведать. Ради этого он даже иллюзией накинул себе пару лет возраста, чтобы его пропустили без опекуна. На удивление, сработало, благо распознаватели чар тут работали из рук вон плохо, если работали вообще. Что и ожидалось от устаревших моделей, в общем-то. И вот... Его ждала встреча со своим прошлым. — Мы пришли. — подойдя к нужной камере, тюремщик небрежно махнул рукой, — Тут он, живёхонек. — Оставьте нас. — коротко сказал Винсент. — Попрошу вас сильно тут не затягивать... сэр. У нас чёткий график. — недоверчиво, с долей желчи в голосе предупредил сопровождающий. — Полагаю, надолго я не задержусь, не беспокойтесь. Когда тихо фыркавший и недовольно бурчащий под нос охранник наконец удалился, Винсент сосредоточил всё внимание на человеке по ту сторону решетки. Когда они подошли, тот даже не поднял головы, очевидно пребывая в глубоком раздумье или сне. Он полусидел-полулежал на койке, уронив голову на грудь и глядя в никуда. Его некогда огненная шевелюра потускнела, почти не выделяясь на фоне полумрака. Истощенная, осунувшаяся физиономия со впалыми, отмеченными темными кругами глазами и бледной кожей ничем не напоминала некогда бодрого, всегда свежего лица этого человека в былые времена. Глядя на это затухающее создание, Винсент перекривился. Но лишь на миг. Затем его лицо вновь стало непроницаемым. — Погляжу, ты тут неплохо устроился. Наслаждаемся тишиной и покоем? — довольно громко обратился он к заключённому. Услышав его голос, тот зашевелился, сел и посмотрел на пришедшего. Сощурившись, он всмотрелся в темную фигуру, черты лица которой едва угадывались в тени. — Кто... ты? — прохрипел он, силясь рассмотреть пришедшего. — Хмф, ну и дела. Отец родного сына не узнаёт. Какая... ирония. Я ведь и сам не мог понять тогда, кого же я вижу перед собой. — в ответ граф издевательски усмехнулся, чуть наклонив голову. Мужчина вздрогнул. Ошеломленный взгляд его распахнутых глаз остановился на Винсенте. — Что... ты... — И действительно, самому не верится. Да. Это я, Винсент. Добрый день... точнее уже вечер, отец. Хотя, добрый ли? — всё с тем же холодом, ядом в голосе молвил Винсент. Это возымело потрясающий эффект на заключённого. Он вскочил, а затем дрожа, едва держась на ногах, заковылял к решетке. — В-Ви-Винсент? Т... Т-ты?... — Ага. Жив, вопреки усилиям кого ни попадя меня прикончить. Давай, приходи в себя поскорее. У нас не так много времени, затягивать я не хочу. Непонятно, были ли услышаны все его слова, но в следующий же миг Джонатан Мортимер прильнул к решетке, не веря своим ушам. — Винсент?! С-сын?! Это и вправду ты?! — вскрикнул мужчина, с изумленным, радостным неверием вглядываясь в лишь смутно знакомое лицо юноши. — Во плоти. Уж прости, волосы решил покрасить. Не шли светлые мне. — чуть поморщившись, ответил граф. Некоторое время Джон, порывисто дыша и не переставая трястись, пожирал глазами вновь обретенного сына. Винсент же молчал, выжидая. Его лицо оставалось нечитаемым. Наконец, минуты через полторы, Мортимер-старший наконец успокоился достаточно, чтобы внятно что-то говорить. — Винсент... Сынок... Ну ты и изменился. — проговорил он. — Не поверишь, взросление творит чудеса. — отозвался тот. — Д-да, конечно, ну и ну... Слушай, я понимаю, времени немного, н-но прошу, давай поговорим. Это очень надо! С-спасибо что всё-таки нашел время навестить меня. Я как раз должен о многом тебе рассказать. Про меня... п-про всё! Да, я должен во многом покаяться! За-за годы эти я сполна воздал себе по заслугам, но теперь!... Будто не обращая внимания на буквально арктический холод, веявший от Винсента, его отец пустился тараторить о чем-то с крайне виноватым видом. Возможно он, торопясь и заикаясь, пытался сказать что-то для себя важное, от волнения часто повышая голос... но Винсент дослушивать его не стал. Убедившись, что тот отошёл от первого шока, граф сделал шаг вперёд. — Это всё весьма занятно, отец, но прежде... С неожиданной, даже неестественной лёгкостью просунув руку сквозь прутья, он внезапно ухватил Джона за плечо. И тут... — А? Уугх?! Тело мужчины парализовало. Всё вокруг окутала темная дымка. А прямо перед глазами с невероятной скоростью замелькали события минувших лет. Всё произошло настолько быстро, что Джон не успел ничего понять. Образы, голоса, окружения — всё вихрем пронеслось перед ним, а после мрак развеялся, вернув миру привычный цвет. Видение продлилось не более десяти секунд. Ошарашенный Мортимер-старший попятился на несколько шагов назад, непонимающе озираясь по сторонам. — Что?... Что это было?! — Отлично. Теперь я знаю всех в лицо и поимённо. Неплохая у тебя память, отец. Да и зрение. Стоит отдать тебе должное — всё что мне нужно в голове у себя ты сохранил. Благодарствую. Джонатан замер и вновь воззрился на графа. На губах того играла лёгкая улыбка, не выражающая, впрочем, ничего хорошего. — Сын?- — Не понял, да? Впрочем, ничего удивительного. Я долго тренировался в работе с человеческой памятью, экспериментировал на себе, на людях. Результат радует. Лишь меня, разумеется. Ну, теперь видишь? Его отец мог только пораженно стоять с открытым ртом. Глаза-блюдца бывшего графа отражались в налившихся фиолетовым холодных глазах его сына. А призрачная аура, колыхавшаяся позади графа нынешнего, не оставила места для сомнений. Перед Джонатаном стоял чародей. — Но... как?! — слабо проговорил мужчина. — Не знаю. — пожал плечами Винсент, — Велением бога ли, дьявола ли, природы ли. Но теперь я маг Тьмы. Не последнего порядка. И у меня большие планы на грядущее. Для них-то ты мне и понадобился, собственно. — Какие... планы? — Отомстить. Те, кто сломал нам жизни, поплатятся. Я утоплю выродков в их собственной крови во имя моей покойной матери и своего потерянного счастья. По крайней мере тех, до кого доберусь. А я не успокоюсь, пока не доберусь до всех. Несмотря на то, что эти слова были произнесены довольно тихо, для Джона они были подобны раскату грома. С ужасом он посмотрел на своего сына, наконец почувствовав исходящую от него грозную ауру холода. Постепенно до него начало доходить — что-то тут не так. Не таким ему запомнился сын. Не только внешне... — О-о-о чём ты говоришь? Так нельзя! Это слишком опасно! Эти люди тебе не по зубам, Винсент, они тебя раздавят! У них слишком много власти! Ты не... — Подойди сюда. Хлесткой фразой сын его оборвал. Мужчина вновь непонимающе уставился на него. — Подойди сюда. — повторил Винсент через некоторое время, видя нерешительность отца. Теперь Джон уже кожей ощутил создавшееся напряжение. Чувствуя неладное, он всё же подошёл ближе к решетке. И как только он оказался в радиусе... рука Винсента, с помощью магии легко пролезшая через прутья, схватила его за рубашку и притянула вплотную к нему. Сердце мужчины пропустило удар. — Тебе ли мне говорить об опасности? Ты ничего не забыл, дражайший мой отец? Не задумался, что ты являешься первым в моем списке? Вся история мне давно известна. Я не забыл. И не простил. Может, те ублюдки и сдвинули тебе крышу... но убил-то маму ты. Только ты. Пелена наконец спала с глаз бывшего графа. Теперь он четко видел, как смотрит на него сын. Да и его истинный облик тоже. Его пронзающий взгляд не выражал ничего, кроме ненависти и презрения. Облик выглядевшего не по годам серьезным юноши был жёстким, собранным, даже угрожающим. Голос Винсента, перешедший едва ли не в шепот, заставлял холодок пробежать по спине — до того он был исполнен злости. И понял Джон — ничего хорошего из этого воссоединения не получится. Стоило признать, что по-другому и быть не могло. Сколько бы он не раскаивался... содеянного этим не исправишь. Слабые надежды растаяли. И Мортимер-старший мог лишь покаянно слушать справедливые, исполненные злостью речи сына. — Тебе нужно было продержаться ещё год. Всего один год. И всё бы разрешилось. Наши дела пошли бы в гору с моим даром, а тех напыщенных придурков вполне можно было продолжать игнорировать. С помощью моей магии мы бы вернули и деньги и, быть может, положение в обществе. Добились бы чего-то большего. Так или иначе, мы бы продолжили жить семьёй! Мы были бы вместе! Но ты, вспыльчивый идиот, на корню зарубил всё, чего сам пытался достичь! Там, где нужно было сцепить зубы и терпеть, ты полез напролом. И чем это обернулось?! Маме — смертью, мне — бегством, тебе — тюрьмой. Этого ты хотел, бестолочь?! Сам же обесценил все свои, наши превозмогания! Из-за твоей тупости я год прожил в трущобах, чуть не подох! Убил жену, подставил друга, чуть не сгубил сына, сплясал под дудку тех уродов!! И теперь ты ещё смеешь мне говорить что-то?! Да ты не лучше этих дворянских шавок, проклятый предатель!!! Подавленное молчание было ему ответом. Джонатан не смог ничего сказать и лишь стоял, понурив голову. А Винсент, переведя дыхание, продолжил: — Но теперь всё по другому. У меня есть сила, которая тебе, отец, и не снилась. С её помощью я свершу возмездие. И благодаря тебе я точно знаю, кто уже слишком долго зажился на этом свете. И им недолго осталось... — Не надо... — внезапно прохрипел Джона, посмотрев ему в глаза. — А, не беспокойся. Тебя я, к сожалению, не убью. От этого проблем потом не оберёшься, так что... — Не надо этого делать, сын мой! Не подвергай себя такому риску. Тебе не выстоять против них. Молю, не надо! Раз у тебя теперь есть чудесная сила — не используй её во зло! Не совершай роковую ошибку, какую совершил я, прошу! Используй её себе на благо! Заживи той жизнью, которую мы не смогли тебе дать. Может, лучше даже бежать из этой прогнившей страны! Пусть даже за океан, в Штаты! Но лишь бы жить счастливо, нормальной жизнью и подальше от этих нелюдей! Прошу, не губи себя! Я знаю, что вина моя непростительна! Я не жду твоего прощения! Да мне самому уже давно жизнь не мила! Но умоляю, послушай меня! Возмездие тебя погубит. Не надо, Винсент. Не надо... Выдохнувшись, Мортимер-старший тяжело покачнулся, удерживаемый лишь всё ещё державшим его за тюремную рубашку Винсентом. Его лицо казалось по прежнему непроницаемым, но взгляд стал задумчив. Прошло примерно полминуты молчания. Когда граф заговорил, его голос остался прежним, но уже более спокойным, даже отстранённым: — Счастливая жизнь?... Благодаря вам всем я уже давно забыл, что это вообще такое. Оставь свои речи, они бесполезны. Я шесть лет ждал шанса отомстить, и момент настал. Не тебе, предателю, меня останавливать и отговаривать. Всё уже решено. Убью всех, кого смогу... а дальше видно будет. — Не на- — Наше время истекает. Я сделал то, зачем пришел, и ты мне больше не нужен. Однако, прежде чем я уйду — наказание. То, что я не убью тебя, не означает, что оставлю просто так. Слушай внимательно, да запоминай. Повторять не буду. Да и не увидимся мы больше. Попытавшийся было протестовать Джонатан быстро умолк под ястребиным взглядом сына. Тот отпустил его и отошёл, да и сам мужчина непроизвольно попятился на шаг. Ему стало очень не по себе. Да, он ожидал подобного... но всё же надеялся на хоть какое-то снисхождение. Осознание вины не отменяло естественного желания быть прощенным, пусть и слабого. Как и горя от понимания того, как к нему теперь относится родной сын. Он всё ещё хотел... сделать хоть что-то... — Итак, твой приговор... Одиночество. Раскаивайся, терзай, кори себя до конца своих дней. Помни о своём предательстве, о разрушенном тобой счастье нашей семьи. Убивай себя осознанием того, что ты презренное ничтожество, что все от тебя отвернулись. А лучше всего покончи поскорее с собой, это будет самым простым решением. Я же с сегодня отказываюсь признавать себя твоим сыном и отрекаюсь от фамилии Мортимер. Теперь нас связывает лишь кровь, и мне на это совершенно наплевать. Никогда больше не смей показываться у дверей моего дома, иначе я выгоню тебя взашей. Больше ты для меня ничего не значишь. Делай что хочешь, но не смей появляться у меня на глазах, коли всё же решишь жить. Теперь ты один в этом мире — решай сам. А я буду мстить. И мстить не за тебя. Прощай... Джонатан Мортимер. С этими словами Винсент неторопливо направился прочь. Джонатан же упал на колени, словно ноги внезапно отнялись. Эти слова... толстенным колом пронзили сердце исстрадавшегося мужчины. Он ожидал всего... но не такой жестокости. В глубине души он всё равно надеялся хоть на капельку милосердия со стороны родного дитя. Теперь по осколкам этой надежды безжалостно прошлись. Всё, что он делал, думал, желал все эти годы — всё зазря. Своим приговором Винсент жирно перечеркнул всё, к чему ещё стремился потерявший всё Мортимер. И правда — он остался один. Без цели, без надежды, без средств к существованию. Ведь сын окончательно отверг его. Ему осталось... лишь беспросветное отчаяние. Обхватив голову руками, мужчина протяжно застонал. — Не надо... Прошу... Не уходи. Не оставляй меня здесь. Не оставляй. Не бросай... В-В-В-Винсент... Прости меня. Прости меня. Прости меня... ПРОСТИ МЕНЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!! Испустив полный отчаяния вопль, обезумевший Джонатан бросился к решетке. Он принялся дергать и пинать её, не переставая кричать. — ВИНСЕЕЕЕЕНТ!!! УМОЛЯЮ, НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ! ПРОСТИ, ПРОСТИ МЕНЯ! ПОЩАДИ! НЕ БРОСАЙ МЕНЯ ЗДЕЕЕЕСЬ!! ВИИИИИНСЕЕЕЕЕНТ!!! На его крики быстро сбежались тюремщики. Выхватив дубинки, они принялись нещадно бить его по рукам и орать, стараясь утихомирить. Но бестолку. Джонатан продолжал истошно вопить, дёргаться, вырываться, бить решетку. Ведь больше... ему ничего не оставалось. — ВИИИИИИИИНСЕЕЕЕЕЕНТ!!! СЫЫЫНОООООООК!!! Сам же граф ни разу не остановился, не обернулся. Он всё тем же спокойным шагом шел к выходу, и к воплям заключённого совершенно не прислушивался. Для него это теперь был чужой человек. Хотя, пожалуй, так было уже давно. Отца он лишился в ту самую ночь. — "И даже сейчас... ты жалок." Винсент прикрыл глаза и прислушался к себе. Внутри... было спокойно. Никакие лишние эмоции не всплывали. Пару раз что-то, похожее на жалость, конечно, шевельнулось, но он этого почти не заметил. Его рассудок ясен, а сердце не обременено ненужными переживаниями. Это значит... что установленный не так давно ментальный блок работает как надо. Всё... под контролем. — "Превосходно." Все дела сделаны. Все мосты сожжены. Путь свободен. Всё готово к началу возмездия. Теперь Винсент мог посвятить себя своей главной цели, ничто более не отвлекаясь. И он был полностью готов. Первая цель уже выбрана. План разработан. Средства готовы. Сегодня ночью прольётся кровь виновных. Немолодой граф Спенсер Уилкокс безмятежно восседал во главе трапезного стола, довольно поглаживая набитый живот. Званый ужин для родственников, проходивший в его поместье, проходил на славу. Помимо него за столом находилось ещё шесть человек — его двадцатилетний сын и гости, трое мужчин и две женщины. Находились они в просторной, богато украшенной и отделанной зелёным комнате. В очередной раз сытно облизнувшись, Спенсер откинулся на спинку стула и поглядел на часы. Время приближалось к половине десятого. Засиделись они... пора бы чаю с десертами отведать, да и закругляться. Порешив так, Уилкокс осмотрелся в поисках дворецкого... и нахмурился. Собственно говоря, его он и не нашел. Как и других слуг. Почти все они не показывались в зале с тех пор, как принесли ужин. Вслед за ними куда-то исчез и дворецкий, ушедший совсем недавно. Что-то тут было не так. Дворецкий всегда должен был стоять подле господина, да и для остальных работа была. И их отсутствие было совершенно неприемлемым. Недовольный граф позвонил в колокольчик. Даже спустя три минуты никто не явился. Начиная терять терпение, Спенсер окликнул сына: — Алистер, будь добр, посмотри куда подевались все эти пустоголовые! Что за безобразие — время нести десерт, а они неизвестно где! Передай, что это им ещё аукнется! — Хорошо, отец. — вздохнул закативши глаза Алистер, с явной неохотой поднимаясь из-за стола. Вскоре он скрылся за дверью, а Спенсер вновь принялся ждать. И ожидание продлилось недолго — парень вернулся всего через две минуты. Но как только открылась дверь... Первое, что бросилось в глаза Уилкоксу — это жутко перекошенное лицо сына. Губы дрожат, глаза вылезли из орбит, со лба стекает пот. Не успел граф, у которого ёкнуло сердце, что-либо сказать, как он заметил, что за Алистером кто-то стоит. Юноша, примерно одного роста с ним, одетый во всё чёрное. Черты лица были в основном невзрачными, за исключением странного, пронзающего насквозь взгляда. Но большего Спенсер разглядеть не успел. Из горла его сына вдруг вырвался хриплый, полный боли вскрик. Всё тело молодого человека содрогнулось. Алистер, шатаясь, сделал пару шагов вперёд. — Ааа... А... Па... И ничком рухнул на пол. Из его спине торчал нож, загнанный едва ли не по самую рукоять. Полилась кровь. Всю трапезную будто сковал мороз. Веселья и беззаботности как не бывало. Повисла мертвая тишина, все звуки исчезли. Ужас был столь внезапен и невероятен, что шокированные сидящие не смогли ни издать хоть звука, ни пошевелиться, потрясённо глядя на упавшего. Они просто не могли поверить своим глазам. А убийца тем временем сдвинулся с места. Прямо на глазах у побелевших взрослых он занёс правую ногу... ХРЯСЬ! И обрушил её на Алистера. Раздробив тому затылок неправдоподобно сильным ударом пятки. Всплеск крови окрасил пол. — Ааааа... Престарелый граф издал только потрясённый вздох, будучи не в силах вырваться из оцепенения. От одной из женщин послышался слабый писк. Но все они остались недвижимы. Хлад страха намертво сковал их. А юноша же в чёрном тем временем нагнулся, вырвал нож из трупа и, перешагнув его как ни в чём не бывало, подошёл ближе к столу. На нём сошлись исполненные ужаса взгляды всех присутствующих. — Доброго вам вечера, дамы и господа вредители. Приношу глубочайшие извинения за то, что прерываю вашу трапезу... но у меня к вам есть одно дельце. Члены семейства Уилкокс почувствовали новый прилив чисто звериного страха. Голос пришельца звучал совершенно не по человечески — искаженно, глухо, как-то даже рычаще, с хрипотцой. Блестевшие недобрым огнем глаза его приковывали к месту итак оцепеневших людей. А рот оскалился в жуткой, садистской ухмылке, обнажавшей зубы. — Дельце простое. Вам пора умереть. Слишком долго вы своим существованием докучали этому миру. И сейчас я с превеликим удовольствием отправлю всех вас вслед за этим молодым джентльменом — прямиком в преисподнюю. В этот момент Уилкоксы окончательно поняли... что им конец. Зловещая темная аура окутала незнакомца. Из неё начали быстро формироваться четыре страшных когтистых руки. Дверь сама собой захлопнулась, замок заперся. Мрак, казавшийся живым, начал распространяться по комнате, первым делом стремясь к окнам. А сам убийца, угрожающе выставил кинжал... и пошел вперёд. — "Это невозможно. Этого не может быть. Что же это такое?" — монотонно твердили себе Уилкоксы. Слишком внезапно, чтобы среагировать. Слишком ужасно, чтобы поверить. Слишком быстро, чтобы что-то понять. Остолбеневшие от фантастически кошмарного зрелища люди не могли отвести вытаращенных глаз от приближающейся смерти. Та взором приковала их месту, точно удав кроликов. Тем самым лишив их последнего шанса на спасение. Они оказались загнаны в угол. Гибель всё ближе... ближе... ближе... И тут лёд треснул. Поднялся истошный крик, все повскакивали со своих мест и кинулись кто куда, расшвыривая всё и всех на своём пути, лишь бы спастись. Они спотыкались, мешали друг другу, падали, кричали, взывая о помощи и пощаде. Но всё тщетно. Их участь была решена. Издав жуткий, почти звериный рык... Винсент набросился на них. Зал поглотила тьма.