Помни о смерти

18 ноября 1883 года       И вновь эта промозглая дождливая осень. Винсент никогда не любил это время года. Особенно ноябрь. Англия вообще в последнее время редко радовала хорошей погодой, но вот осенний период, как правило, был исключительно неприятен. Его граф без сомнений считал худшим из всех. Спроси его кто-нибудь "почему?" он бы первом делом задумчиво и со знанием дела протянул "с чего бы начать?". У него причин хватало. Например, множество плохих воспоминаний, дающих о себе знать по сей день, причём чаще всего это случалось именно в период с октября по декабрь. Или вездесущий промозглый ветер, забирающийся под плащ, сколько не кутайся. Или бесконечные дожди, вынуждающие всегда таскать с собой зонт. И так далее. Конечно, вслух Винсент ответил бы на вопрос по-обыкновенному кратко... ну и пусть. Мало кто любит осень. Зачем распространятся об очевидном? — Брррр...       Белла поёжилась под очередным дуновением сквозняка. Винсент окинул задумчивым взглядом вздрогнувшую спутницу. Она напомнила Круэллу о том, что, вообще-то, не ему с возможностью климат-контроля жаловаться на холодный ветер и прочее ненастье. К тому же, он ещё не научился использовать его на ком-то кроме себя. Так что да, одну жалобу из его списка всё-таки стоит убрать. Так будет честно. — Может всё-таки поймаем кэб? До поместья ещё минут пятнадцать идти. — поинтересовался граф у подруги. — Да нет, всё нормально, я потерплю. Дойдем уж так. — Та лишь помотала головой, несколько убыстрив шаг. — Простудишься же. — Не страшно! Винсент мысленно закатил глаза. Вот всегда она так. Если что решит, так нужно чудо, чтобы переубедить её. Упёрта до жути. А ещё очень не любит выказывать слабости. В общем, поведение, очень далёкое от идеала истинной леди. Не то чтобы ему было всё равно на светский этикет, моду и прочее, но своим чересчур вольным поведением Белла навлекала проблемы прежде всего на саму себя. И хотя она научилась более-менее успешно его маскировать, в обычной жизни она оставалась собой. И порой с ней было очень тяжело иметь дело, это Винсент знал наравне с четой Карлайлов. Они привыкли. Легче от этого не становилось... — Дамы и господа! Пожалуйста, расходитесь по домам! Комендантский час!       От мыслей Винсента отвлекли громкие призывы полицейского, стоящего посередине улицы. Другие люди в форме сновали среди встревоженных прохожих, осматривали их и вежливо, но непреклонно отсылали по домам. Те в основном своём безропотно повиновались. Вскоре такой же бобби подошел и к Винсенту с Беллой. — Сэр, я настоятельно рекомендую вам и вашей спутнице как можно быстрее покинуть улицы. Это для вашей же безопасности. Опасные личности нынче бродят по ночам. — предупредил он. — Мы уже возвращаемся. — коротко ответил граф. — Вам далеко? Если угодно, мы можем подбросить вас на нашем кэбе. — Да, это было бы очень кстати, благодарю. Белла, не обсуждается. Господин офицер знает, о чём говорит, и я его понимаю. — Винсент не терпящим возражений тоном предупредил протест своей спутницы. Он назвал адрес, и уже вскоре они тряслись в полицейской повозке. Граф не очень любил конный транспорт, но выбирать было особо не из чего. Самоходные экипажи — роскошь, а ничего другого попросту нет. — "Хм. А он прав, уже поздно. Как бы не опоздать." Винсент перевёл взгляд с часов, показывавших уже половину девятого, на улицу. Возможно, ему не стоило поддаваться на уговоры Беллы и идти вместе с ней на вечерний сеанс театра. Не то чтобы ему не нравился театр, он был к нему скорее равнодушен. Но у него тоже были кое-какие свои дела, не любящие сдвигов в графике. С другой стороны... под разными предлогами Круэлл уже три раза подряд отказывал подруге. Это было очень не вежливо. Он не хотел её расстраивать. Кроме того, она была так настойчива отнюдь не из-за желания по раздражать графа, нет, Белла просто хотела разделить с ним свой восторг от театральных постановок. Они были её настоящей страстью. Так что на этот раз Винсент великодушно позволил себя уговорить. И из-за этого времени у него осталось не так много. — Винсент? — Ммм? — Он ведь... про того самого убийцу говорил, да? — Да. Обеспокоенная Белла вновь поёжилась — и на этот раз вовсе не из-за холода. Её можно было понять. Мало кто будет чувствовать себя уютно, зная, что по ночам поблизости бродит кровожадный серийный убийца, загадочный и чрезвычайно опасный. Настолько, что вся полиция встала на уши, в городе ввели комендантский час и даже намёк на какую-либо хрупкую спокойную атмосферу рассеялся, будто его и не было. Случай беспрецедентный и далёкий от разрешения. Вот уже три месяца... столица жила в страхе. Тревога ощутимо витала в воздухе. Людей объяли подозрительность и недоверие. По ночам на улицах не было ни души, кроме тех, кого так просто не заметить, и многочисленных вооружённых полицейских патрулей. Днём с трепетом ожидали плохих новостей. Такого не было с окончания войны. Многие храбрились, пытались выглядеть бодро. Но с наступлением темноты всё это улетучивалось. Этой осенью... никто не чувствовал себя в безопасности. — Не бойся. Маловероятно, что он придёт именно за нами. — невозмутимо сказал Круэлл, заметив, что подруга робеет. — Почему ты так думаешь? — недоверчиво спросила она. — Если верить газетам, большинство убитых — люди видные и весьма состоятельные. Мы с тобой не можем похвастаться ни тем, ни другим. Наши с твоими родителями титулы мало что значат на самом деле. Кроме того, не думаю, что этому убийце есть за что... мстить именно нам. И не забывай, что я всё-таки маг, изучавший в академии боевые чары. Я не дам нас в обиду. — Н-ну, раз ты так говоришь... Граф взял Беллу за запястье и легонько сжал, демонстрируя ей свою уверенность. — Верь мне. — твёрдо сказал он. — Хорошо... — несколько смущённая девушка слегка кивнула и быстро отвела взгляд.       Остаток пути проехали молча. Примерно через десять минут полицейский высадил их неподалёку от поместья Карлайлов. Попрощавшись с доброхотом, Винсент довёл Беллу до дверей особняка и "сдал" девушку дворецкому "на руки". Попросив передать привет Уильяму, граф откланялся, сказав, что у него дела и отсюда он дойдет сам.       Некоторое время он шёл по улице в сторону своего дома. Прежде нейтральное выражение лица стало мрачным и серьёзным. Шаг убыстрился, в глазах появилась решимость, брови сурово сдвинулись. И мысли Круэлла были отнюдь не радостными и весёлыми, какими им полагалось быть после театра. — "О, я уверен в этом абсолютно. Не бойся ничего, моя дорогая Белла. Этот убийца не тронет ни тебя, ни твоих родных. Я позабочусь обо всём. Скоро... это закончится. Скоро все виновные будут наказаны. Все узнают, когда падёт последний грязный предатель. Гниль очистится... и больше никому не придётся бояться." Улучшив момент, когда этого никто не мог заметить, Винсент исчез в тёмном дыму. Его ждала новая миссия. — "Грейвз... я иду за тобой."       Он полулежал, прислонившись к стене, по которой сполз. Дрожал, будучи не в силах пошевелиться. Молодой человек часто и прерывисто дышал. Его расширенные, но пустые глаза невидяще смотрели в пространство перед собой. В них застыл ужас. Кровь, казалось, застыла в жилах, сердце будто выскакивало из груди, пот лился ручьём. Голова опустела совершенно. Он больше не мог сопротивляться. Никак. Этот ужас, этот кошмар наяву... как такое было вообще возможно? Почему это случилось с ним, сегодня? Почему, Боже милосердный?! Невыносимо... невыносимо... Добитый осознанием, юноша весь отдался страху. Ноги перестали держать тело и подкосились. Сознание уплыло. Чувства поблёкли. Отчаяние и чёрный ужас полностью поглотили его, обездвижили, сделав беззащитным. Ведь... бежать уже всё равно некуда. — Ну что, всё вспомнил? Оливер Грейвз содрогнулся всем телом и издал жалкий стон, когда его накрыла чья-то тень. Его сердце замерло, когда он дёргано поднял голову и вновь обнаружил себя в этой тёмной, залитой кровью комнате. Всего какой-то час назад это была гостиная. Светлая, уютная гостиная, родное место, которое за двадцать один год жизни Оливера подарило ему столько приятных воспоминаний... В одночасье она превратилась в обитель ужаса и смерти. Он явился.       Топот пересёк комнату. Затем раздался истошный крик. — Эй-эй, куда это ты собрался? С тобой я только начал разговор. Каким-то образом Оливер смог сообразить, что произошло. Не задумался об этом, не осознал, но понял. Отец его, Аарон, предпринял отчаянную попытку побега — и закономерно провалился... Вот глупый. Бесполезно же. Всё кончено. От этого не сбежать.       Убийца вновь возник в поле зрения Грейвза-младшего. Он виделся как тёмный силуэт с неясными, скрытыми клубящимся мраком очертаниями. Ничего конкретного — только пронзающие насквозь пурпурные глаза-огоньки, страшные, сверхъестественные, потусторонние. Да и нет нужды всматриваться. Это... не человек. Это сам Дьявол во плоти, не иначе. Посланник Ада, бич рода людского... Жестокий и неумолимый.       Он уже забрал мать, дядю и сестру Оливера. У него на глазах. Мать лежала со сквозной дырой в животе. Сестрёнка умерла мгновенно, не успев даже испугаться — просто взяла, и упала замертво, сражённая чарами демона. А дядя... О-о-о... Его голова, она... Она... — Больше некуда бежать. Я думал сделать твою кончину более лёгкой, но раз в тебе, старик, так кипит жажда жизни... Повиси-ка здесь, посмотри на мир вверх ногами. Комнату наполнили вопли. Аарон Грейвз почти добежал до двери, почти улизнул. Но метнувшееся вслед щупальце Тьмы безжалостно точно пронзило правую ногу старого аристократа и оттащило его далеко назад, в центр. А затем, отделившись от руки демона... подвесило несчастного над потолком за ногу. Его истошные крики боли... оглушали. — Спрашиваю ещё раз, Оливер Грейвз. Ты вспомнил свой грех? О да, он вспомнил. Демон своей магией насильно заставил его вспомнить тот обычный, непримечательный вечер. Тот самый, один из многих, когда Оливер с компанией поглумились над каким-то выжившим из ума болваном, имени которого даже не знали. Откуда им было знать, что это была роковая ошибка? Откуда им было знать, что отпрыск униженного и оскорблённого явится спустя много лет в обличье монстра, чтобы свершить над ними свой кровавый суд? Они не знали, ничего не знали... И теперь пришла пора платить за своё невежество кровью. Отдавшийся отчаянью Грейвз-младший... уже смирился. — О, я уже вижу. Ха-ха-ха-ха-ха... Ты понял. Ну и ну. Знаешь, ты первый за долгое время. Гарднер осознал, а вот Грейсток, Морвил и Стэнхоуп — нет. Как окажешься в Аду, передай, что даже на пороге смерти они оставались ничтожествами. Оливер слышал его, но не осознавал сказанного. Голос был глухим, доносился откуда-то издалека. Мозг юноши закоротило, он едва ли воспринимал реальность. Мыслительный процесс едва ли шёл... Пока рука монстра не схватила его за горло и не приподняла, пока жуткие глаза не заглянули в самую его душу. Сдавленный стон вырвался у ненадолго очнувшегося Грейвза-младшего. — Твои глаза. В них лишь безысходность. О, столько отчаяния. Когда-то мои были точно такими же. Когда вы лишили меня всего и обрекли на лишения. Понимаешь? Пришел ваш черёд. Только вам Провидение не даст поблажки. И я позабочусь о том, чтобы страх и боль стали последними чувствами в вашей никчёмной жизни! С очередным стоном Оливер упал на пол. А убийца меж тем подошёл к подвешенному Аарону и начал расхаживать вокруг него. — Аарон Грейвз. За многочисленные нарушения закона тебя в любом случае ждёт петля. Твоя переписка с Клэйманом и остальными даёт более чем исчерпывающие доказательства. Теперь говори. Знал ли ты, что на присвоенные тобой средства казны можно было бы кормить десятки нищих семей неделями? Известно ли тебе, что актом от 1878 года на фабриках и мастерских запрещён труд детей моложе 10 лет, а старше — ограничен половиной рабочего дня? В курсе ли ты, чем карается контрабанда оружия и сотрудничество с преступниками? Не обращая внимания на громкие стенания мучившегося главы почти истреблённого семейства, он перечислял все его преступления и грехи, чеканя каждое слово. Каждый пункт он сопровождал разрядом молний Тьмы, впивающимся в каждую клеточку тела мужчины, причиняя невыносимую боль. Каждый пункт сопровождался душераздирающим воплем... Так продолжалось несколько минут. Пока демон вновь не обратил внимание на распластавшегося Оливера. — А, я уже успел забыть, что ты ещё жив. Наслаждаешься видом?... Хмф, с тобой уже покончено. Хотя... я знаю, что ещё с тобой сделать. Неожиданно что-то со стуком упало к его ногам. Присмотревшись, юноша обомлел. Револьвер?! — В этом пистолете только одна пуля. — ледяным тоном произнёс убийца, когда жертва воззрилась на него в неверии, — Не надейся, мне ты навредить не сможешь. Вместо этого я даю тебе выбор. Можешь ничего не делать и дождаться своей очереди — твоему папочке осталось недолго, а я бы хотел ещё кое-что протестировать. Или... Он сделал паузу, послав очередной разряд в Аарона, заставив того извиваться в конвульсиях. Вопреки всему, Грейвз-младший почувствовал, как холодеет сердце. Он понял, какой выбор у него ещё есть. Ведь он действительно не смог бы навредить ему этим. Дядя ведь пытался. А он... — ...ты можешь убить себя. Лёгкая и быстрая смерть, которую ты определённо не заслуживаешь, но я милостиво тебе дарю её. Итак? Какое-то время юноша ошеломлённо смотрел на мучителя. Для его сломленного мозга это был финиш. Он больше не понимал, что происходит. Ужас разбил личность. Разум ушёл, человек исчез, уступив место жалкому, скулящему от страха зверьку... И вновь разряд. И снова вопль. Видя, каков первый выбор и что может ожидать его в очень скором времени, Оливер крупно задрожал. Отчаянно замотал головой, попытался заговорить — но вышло лишь невнятное мычанье. Из глаз полились слёзы. Он не хотел умирать. Но это... ведь намного хуже... — Хмф. Давай. Возьми пистолет в свою правую руку. ...И вот, минуту спустя безжалостный голос понудил его к действию. Ничего не соображая, Грейвз-младший трясущейся рукой, лишённым жизни движением взял револьвер. — У тебя лишь одна пуля. Вставь его в рот. Оливер повиновался. — Взведи курок. Щёлк. — И нажми на спусковой крючок. Ему всё же удалось расслышать эмоции в этом могильном голосе. Предвкушение. Удовлетворение. И хладное злорадство.       Оливер Грейвз издал пронзительный, сдавленный вскрик. — Во имя всего святого и грешного, опять этот бардак. — Снова тот самый губитель, да? — Ага. Всё как всегда. Одна мерзость... Выйдя на улицу, двое полицейских остановились рядом со входом. Первый был средних лет инспектор, ветеран службы, второй — констебль-новобранец, которому едва стукнуло двадцать в этом году. Обоим напарникам срочно нужно было проветриться после увиденного. Старший достал из кармана портсигар и закурил, младший просто облокотился о стену и устало вздохнул. Порой они, сколь бы не были верны долгу, ненавидели свою работу. Было за что, честно говоря. Например, за сумасшедшие графики, устаревшее оборудование, коррумпированное начальство. Но гораздо больше они ненавидели тех самых проблемных личностей, которых приходилось выискивать по всему чёртовому Лондону, в каждом грязном закоулке, во всех смрадных клоаках этого города. Инспектор-ветеран за свои долгие годы службы всякое повидал, многих поймал. С кем-то было проще, когда-то приходилось затянуть потуже пояса. Но с таким он сталкивался впервые. Да и не только он. Не так давно в столице объявилась "неведомая зверушка", как любил выражаться их шеф-констебль. И за этой "зверушкой" они гонялись всем столичным отделением уже три месяца кряду. Безуспешно. Вся ситуация... Это был совершенно невероятный, неприемлемый нонсенс. — Ты как, нормально? Не думаю, что после такого можно нормально уснуть сегодня. — Спросил старший, затягиваясь сигарой. — Сойдет. — Чуть помедлив, ответил младший с пустым выражением лица, — Думаю, я уже стал привыкать. — Э не, ты мне такое тут не говори. К такому привыкнуть нельзя. По крайней мере, нормальному человеку. — Пригрозил пальцем его хмурый напарник. — А как же вы? Неужто вы сумасшедший? — слабо улыбнулся констебль. — То же мне, шутник нашёлся... Попытка перекинутся подколками вышла слабовато. Юноша прекрасно понимал, каких усилий стоит инспектору делать невозмутимое лицо. Он заметил, что с тех пор, как начались эти убийства, тот начал курить гораздо чаще, чем ранее. Что же до него самого... в первый раз он чуть не упал в обморок — так ему, впечатлительному, стало плохо. В последующие разы он старался не смотреть на самое страшное. Либо старший напарник ему не давал, выпроваживая куда подальше или отсылая с поручением. — Что же ты такое, чёрт тебя дери... — раздражённо пробурчал инспектор, доставая вторую сигарету. Вот уже третий месяц Лондон потрясала серия жесточайших убийств, равных которым ещё не случалось никогда. Город погрузился во мрак страха и подозрений. Скотланд-Ярд, у которого и без этого дел было невпроворот, надрывался. Растягивание графиков, максимальное увеличение ночных патрулей, сотрудничество с комитетами бдительности — всё без толку. Даже пресловутые "поступления от неофициальных источников" (то бишь, подачки от высокородных лордов), не спасали ситуацию. Полиция до сих пор не вышла на след преступника, будто гоняясь за тенью. А город меж тем стремительно обрастал жуткими слухами и домыслами, порой недалёкими от истины. Паникующие люди засыпали Скотланд-Ярд требованиями поскорее поймать и повесить душегуба, что, само собой, то же делу нисколько не помогало. Давило начальство, давило общество. До короны это пока не дошло, но такими темпами обещало дойти очень скоро. Однако тьма неизвестности и подозрений стояла всё так же густо... — Кто же ты... Убийца Джек... В Скотланд-Ярде придумали ему множество кличек, вроде "Потрошителя", "Мстителя" и тому подобных. Но закрепилась самая простая и, на взгляд инспектора, самая нелепая. Хотя как ещё прикажите называть преступника-анонима, о котором известно ровным счётом ничего? По характерному почерку убийств и знанию того факта, что Джек скорее всего является неслабым магом многого было не сказать. Ни личности, ни целей, ни мотива... — "Чёртовы колдуны, слепые вы наши лодочники, своего даже вблизи не видят! Чтоб у вас бороды по отвалились, кудесники бесталанные! Ах да, их у вас и нет... Ну как можно за три месяца ничего не найти? Хотя... кто бы говорил." Старший полицейский грубо сплюнул себе под ноги. Его раздражало собственное бессилие. А бессилие отдела по магическим делам, который вроде как должен был быть в таких вопросах компетентен — ещё больше. Создавалось впечатление, что их лихо водили за нос точно так же, как и остальных. Либо же эти маги не работали, а штаны протирали — тут ещё смотря как посмотреть. Хотя как тут не работать, когда буквально под окнами творится такое. — Тьфу ты... Мужчину передёрнуло. Сколь он не вспоминал, а каждый раз холодок бежит по спине и внутри всё сжимается. Убийца Джек не получил бы столь печальной славы, не будь его злодеяния столь заметны и характерны. Именно из-за своих выкрутасов на месте преступления губитель и прогремел на все газеты. То, что он после себя оставлял, было невозможно спутать с чем-либо другим.       Во-первых, жестокость. Звериная жестокость. Зачастую на жертвах живого места не оставалось, не доставало конечностей или смерть была особенно долгой и мучительной. Способ убийства рознится, но результат всегда один. Залитые кровью помещения, ужасные предсмертные лица, иногда следы пыток — первый звоночек. Во-вторых... избирательность. Как ни странно, при всей своей кровожадности, Джек убивал не всех, что сильно контрастировало с остальными его... манерами. Известно, что в его "список" входили в основном знатные люди и богатые лорды. Что интересно — их денежные активы оставались нетронутыми. Также ему приписывали охоту на мафиозные группировки, что и вовсе сбивало с толку. Вычислить конкретную последовательность, цели или "предпочтения" пока не удалось. А вот людей служивых или сторонних он не трогал. Чаще всего их находили помятых, без сознания, но совершенно невредимых. Это наводило на определённые мысли... И наконец третий, самый отличительный и обязательный признак — намалёванная где-нибудь поблизости кровавая надпись: "В О З М Е З Д И Е" — Э-м-м-м... Слушайте... А в том письме правда был?... — Палец? Да, был, это правда. Видать, сучий сын этот хотел над нами поиздеваться. Что сказать... пока у него получается. И мало того, Джек не брезговал отвратительными розыгрышами и жуткими выходками, совершаемыми порой "вне дела". Так, 13 октября Скотланд-Ярд получил письмо, автор которого подписался как "Убийца Джек" (что, кстати, и утвердило эту кличку в полицейской и не только среде). В конверте вместе с письмом обнаружили... отрезанный человеческий палец. С фамильным перстнем семьи Фицкларенсов на нём. Само собой, слабые надежды на то, что это какая-то неудачная шутка, быстро отпали. Палец был настоящим. И той же ночью Захарию Фицкларенса обнаружили мёртвым в его собственном доме. Без безымянного пальца на правой руке. Таких писем пришло ещё несколько в разное время начиная ещё с сентября. Почерк был одинаковым, но публикация двух писем с надеждой на то, что кто-то сумеет его распознать, дали совершенно другой эффект, лишь устрашив общественность. Скотланд-Ярд, сам того не желая, сыграл на руку преступнику. О, Джек умел ронять мораль и давить психологически, это знали все... — Когда-нибудь мы тебя сцапаем, мерзавец. И ты за всё ответишь по закону. Бросив проклятье, инспектор затушил сигарету носком ботинка. Кого он обманывал... расследованию конца и края не видать. Проблесков нет. А люди продолжают умирать. Кем бы эти люди не были, пусть даже мерзавцами отпетыми — преступление есть преступление, особенно такие зверства. Душегуб должен ответить перед законом. Однако... сильных надежд никто не питал.       Страх рос. Террор продолжался. И полиция... не могла это остановить. — Туше, мой юный друг. Я снова победил. — Тц. Винсент раздражённо отбросил карты и хмуро посмотрел на своего визави. За белой маской Джорджа Валентайна эмоций было не увидеть, но спустя три месяца сотрудничества граф научился более-менее читать его настроение. Нередко директор КРУ неприкрыто забавлялся, раз за разом громя подчинённого в покер. Хоть Круэлл и понимал, что практика идёт ему на пользу, но снисходительная ухмылка, каждый раз возникавшая перед глазами, так и просила учинить насилие над этой вредной рожей. Чтоб неповадно было. — Скажите, вы поддавались? — спросил Винсент. — Ни в коем случае. — покачал головой Валентайн, — Твои навыки заметно улучшились за это время. Мои уроки идут впрок. Главное теперь не останавливаться. Откинувшись на спинку кресла, он сложил руки на груди и продолжил: — Твои проблемы всё те же. Без риска, мой юный друг, далеко ты не уйдёшь. Что за карточным столом, что в бизнесе, что на войне — кто не рискует, тот не выигрывает, как известно. Я буду повторять это снова и снова, пока ты не поймешь и не научишься. Всё у тебя есть — острый и гибкий ум, хорошая реакция, чутьё на момент и креативность. Но ты действуешь наверняка, и никак иначе. Даже один неопределённый момент сдерживает тебя. Не будучи уверенным в гарантированной победе, ты теряешься и отступаешь, даже если перед этим продумал всё до мельчайших деталей и отлично подготовился. Это твоя слабость. Последние несколько раз ты вполне мог бы обыграть меня, если бы слишком не осторожничал. — Я действую, как мне удобно. — дёрнул плечами граф. — Увы, иногда нужно делать как придётся, а не как удобно, ты же знаешь. Такова жизнь. — Вы сильно преувеличиваете. Я не настолько нерешительный. — Верно. Но проблема есть проблема. И для нашей работы она может стать серьёзной помехой. Винсент вздохнул. Такие лекции он выслушивал чуть ли не каждый день. Валентайн серьёзно взялся за его подготовку, и это касалось не только боевых навыков, но и "прикладных дисциплин". Практически с первого дня их совместной работы директор КРУ повадился играть с Круэллом в разные игры — преимущественно в покер. Он утверждал, что это "полезно для мозгов". И при всей нелюбви Винсента к картам, он был вынужден признать, что думать порой приходится немало, особенно имея такого противника. Кроме того, играли без ставок, по крайней мере в период обучения графа, что было приемлемо для последнего. Валентайн оказался мастером многих настольных игр, и побеждал Винсента много раз. Впрочем, со временем разрыв в опыте уменьшался. Рано или поздно, он проиграет. А до тех пор Круэллу придётся выслушивать пусть и полезные, но занудные лекции. — "Риск, значит... Всё поучает меня, хотя сам является явно не лучшим примером того, насколько он уместен." Пока директор отвлёкся на разбор отчётов, Винсент задумался, мрачно поглядывая на него. Многое произошло за три месяца. И всему виной являлся этот загадочный человек. Джордж Валентайн был личностью выдающейся, талантливой во многих сферах... и в то же время чрезвычайно опасным, внушающим трепет и противоречивым персонажем. Тоже во многих смыслах. Несмотря на то, что они работали вместе, Круэлл ни разу не почувствовал себя комфортно или уверенно. Напротив. Этот человек... навис над ним грозной, неясной тенью. — "Зараза... угораздило же мне сойтись именно с ним." Вне всяких сомнений Валентайн был гением. Его стратегический ум и организаторские способности были невероятны. Никто иной как он заставил КРУ, это маленькое государство в государстве, работать точно и слаженно, превратил его в единый механизм, в этот конкретный период предназначенный лишь для одной цели — для войны. А это была именно война, незримая для глаз обычных людей. Следуя повелению короля провести замаскированную чистку, Джордж действовал по всем законам военного времени — безжалостно, быстро и эффективно. Он ссорил врагов между собой, проводил подрывную деятельность, методично выбивал поодиночке уязвимых и не выпускал инициативы, устраивая хаос в рядах противника. Умело задействуя ресурсы организации, директор спокойно водил за нос дворян, полицию, мафию и общественность, никого не подпуская к правде. Проработанный многоходовой план работал исправно, как часы — чем не доказательство гения? — "А простые люди и не догадываются, что хранит у себя в закромах правительство..." Отдельным пунктом шло оборудование и снаряжение в КРУ. В сравнении с тем, чем Винсенту приходилось пользоваться до этого, инвентарь организации был неприлично роскошен. С финансированием тут всё было в полном порядке. Оружие последнего выпуска, сильные зелья и уйма самых разных артефактов — от всего этого захватывало дух. Особенно впечатлялся граф последними. В КРУ было немало талантливых магов, которые экспериментировали с зачарованием предметов, а также хватало уже имеющихся в арсенале артефактов, нередко замороченных и очень опасных. Отдельные экспонаты вполне могли устроить локальный армагеддон, если воспользоваться ими неправильно. Как рассказывал Валентайн, многие были изъяты у первоначальных владельцев как раз для предотвращения таких катастроф. Короче говоря, у КРУ было достаточно игрушек для разрушения и не только. — "Впрочем, этим я доволен. Всё это мне очень пригодится." Круэлл дотронулся до серебристого куба, висящего на шее. Покровительство директора давало ему свободный доступ в арсенал и право пользоваться всем, что там имеется, с разрешения Валентайна. И Винсент, само собой, не упустил возможности набить карманы всякими "полезными инструментами" задарма. Конечно, всё подряд он не брал, хотя искушение было, причём немалое — от такого многообразия глаза разбегались. Тогда-то Джордж и предложил ему этот "Дар Маммона", как изначально назывался этот артефакт, или "пространственный куб", как его окрестили позже.       У него была довольно длинная история — он был создан ещё в 18 веке неким безумным, одержимым алчностью колдуном, который грезил о несметных богатствах и задумывал куб как место хранения будущих приобретений. По злой иронии судьбы он был убит собственным подмастерьем, нечистым на руку, который прихватил артефакт и сбежал на материк. Позже куб сменил немало владельцев, прежде чем на него наложило свою длинную лапу КРУ — кажется, это произошло незадолго до войны. С тех пор артефакт выдавался только по особому разрешению в единичных случаях, а в остальное время служил объектом внимания исследователей, пытавшихся его копировать и размножить, чего пока не удалось сделать. И вот, этот "бездонный кубик" оказался во владении Винсента, который не замедлил использовать его по прямому назначению. — "Очень полезная вещица. Боюсь, что ещё может выставить организация, чего я не видел. То, что они изучают и что используют... порой вызывает трепет." Мощная, многочисленная и хорошо снабжаемая организация, запустившая свои щупальца во все уголки страны. Гениальный стратег, руководящий ей... Что же могло пойти не так? Чего ещё "не хватает"? Как бы страшно это не звучало... нотки безумия.       Как известно, гении обычно являются людьми как минимум необычными. И Джордж Валентайн не являлся исключением. Была у его таланта тёмная сторона. Те качества, которые вызывали по меньшей мере беспокойство. Поведение, которое без всяких "но" пугало и приводило в недоумении. Имевший несчастье познакомится с этим Валентайном Круэлл порой задавался вопросом: — "Как, чёрт побери, такому человеку доверили управление столь важной и опасной организации?!" Ответ он, конечно же, знал — ибо в мастерстве плетения интриг, построения планов и руководству Джорджу не было равных. И всё же это не отменяло того... что он был ненормальным. Совершенно. Винсент сам всерьёз называл себя безумцем, самоубийцей. Но повстречавшись с Валентайном, граф отчётливо понял, что безумие в своих вариациях поистине многообразно и оттого очень пугающе. — "Рано или поздно это его погубит." Тем, что уравновешивало дар директора КРУ, были его безбашенный авантюризм и болезненная страсть рисковать. Всего лишь две черты... но какой же пласт сумасшествия под ними скрывался.       Говоря о риске, Валентайн в чём-то был прав, Винсент признавал это. Однако он сам тоже был отнюдь не без греха. Узнав о том, как директор предпочитает вести дела и какие "проделки" порой совершает, граф пришёл в негодование и смятение. Это было нечто совершенно нелогичное, неадекватное, непостижимое для нормального человека. Он просто не мог представить того, что этот сумасброд так легко сможет подставить под удар сам план, себя, организацию и даже безопасность государства... ради острых ощущений! Да, именно так. В своей мании риска и авантюризма Джордж Валентайн совершенно не знал меры. — Знаешь, мой юный друг, я и сам своего рода волшебник. И не смотри на меня так грозно. Я простой человек без дара и не скрываю этого. Однако... Я верю в другую силу. В силу вероятностей, цифр, риска и удачи. А как известно, истово верующий на многое способен. Позволь объяснить. Всё довольно просто. Фортуна любит смелых. Нет никакого интереса, смысла в "идеальных", безотказных планах или системах. Что уж там, их и не существует вовсе, идеал недостижим. Всё зависит от удачи, от соотношения вероятностей того или иного события. И соотношение это непостоянно, его непросто различить, ему трудно следовать. Но одно я знаю точно. Астрономический риск провала способен породить чудо. Чем больше ты рискуешь, тем больше шанс в итоге получить больше... или наоборот. Иногда нужно пройти по грани, чтобы получить лучший результат. Риск — не только опасность, это мотивация, инструмент... сила. Главное — соблюсти пропорции, подготовится и не увлечься. Рискуя, ты должен знать, на что идёшь. Держи баланс. Просчитай всё. Исключи ненужные вероятности. Собери все силы. И лишь тогда, быть может, сможешь добиться своего. Ха-ха, полагаю, тебе это кажется пустой болтовнёй. Я не виню тебя. Это надо...чувствовать, жить этим. Словами мою философию так просто не объяснить. Но я живу ей уже долгое время... и погляди, куда это меня привело. Именно так он объяснил свою философию Винсенту. Сначала тот не придал этому особого значения... но когда граф больше узнал о том, как она влияет на поступки директора, то у него просто опустились руки. Вот уж действительно, гении и безумцы — одного сапога пара. Точнее даже два в одном. "Трактирное дел" стало самым показательным примером, ведь оно касалось Винсента напрямую. Знал бы он тогда... что кучер экипажа — директор КРУ, виновник всех его тревог! Если бы Круэлл тогда настиг кэб, для организации это вполне могло бы обернуться огромными проблемами. Хотя он и не сомневался, что так просто Валентайна было не поймать... всё же это не отменяло того факта, что тот прошёлся по грани. И так — во всём. Совершенно во всём! Если миссия была сколь-либо важна, директор всегда выходил на передовую самолично! Нередко в первых рядах, а не наблюдая из укрытия! Под видом простого прохожего, без какого-либо иного прикрытия Валентайн наблюдал, как Винсент убивал графа Фростера и сжигал поместье Тосни. Никто иной как он подкинул ему первую записку. Лично директор КРУ инкогнито находился в составе отряда, отправленного на спасение Круэлла от полиции. Что уж там говорить — сама компания по тихой чистке была сущей воды сумасшествием! И да — все рисковые импровизации и опасные дыры в операциях принадлежали именно ему. Это... определённо была болезненная зависимость от авантюр и хождений по лезвию. Он явно испытывал огромный азарт, ставя на кон всё. Одержимость. Иначе это было не назвать. — Мой юный друг. Я прекрасно понимаю ваши опасения. Поверьте, не вы первый, кто мне это говорит, и наверняка не вы последний. Я полностью осознаю, что делаю и насколько это опасно для других. Но. Видите ли... это моя магия, моя сущность, моя сила. И я буду пользоваться ей, как и раньше. Не вам и никому другому меня останавливать. С этой силой я прошёл всю войну, с нею я поднялся из грязи в князи в молодости. Я не буду задирать нос и называть себя отмеченным Фортуной, но вне всяких сомнений я один из немногих, кто смог понять эту силу. Не обуздать — но использовать. Не подчинить — но направить. Возможно, рано или поздно мне придётся платить по счетам за это. Но я готов, уже давно. А до тех пор, пока мне сопутствует удача, пока я достаточно здрав умом, чтобы контролировать свою судьбу — будь что будет! "Поставлю всё на зеро, а там как получится" — о, Валентайн наверняка вдохновлялся этим девизом. Кто бы мог подумать, что один из лучших стратегов своего времени построит свою систему мышления на вероятностях и рисках. А заодно возведёт это в ранг житейской философии, которой будет придерживаться во всём. И что самое главное — вопреки всему это... работало! Сколь бы директор был несдержан в авантюрах, продумывающая его сторона непременно уравновешивала это здравыми вычислениями. И этот шаткий паритет пугал. Сбивал с толку. Такой стиль мышления едва ли можно было понять. Выслушивая Валентайна, Винсент никогда не мог понять, где в его планах дыра, а где — ловушка для противника. Чем он хочет потешить себя, а чем — обмануть врага. И граф был не один такой. Буквально все чуть ли не молили директора вести себя адекватнее — даже сам король. Но он, естественно, никого не слушал и продолжал вершить своё безумия под флагом нужд короны. — "Он... совершенно непредсказуемый противник. И кроме того... сдерживаемый лишь Его Величеством. В его силах погрузить всю страну в хаос. Держать такого, как он у власти... опасно." И кроме всего прочего, Джордж Валентайн был совершенно непривередлив в методах. Гораздо больше самого Винсента. Мораль он оставил уже давно и надолго и руководствовался лишь принципом практичности. В войне с аристократией директор не скупился ни на какие грязные трюки, не боялся запачкать и так окровавленные по локоть руки. В конце концов, это он создал Убийцу Джека, полное чудовище, кровожадного монстра, которого боялись все. Для того чтобы "исключить превратное толкование", он настроил против Джека весь город, не оставив в этом образе ничего, чему можно было бы посочувствовать. Лишь из опасения того, что убийства Джека могут спровоцировать народное волнение, Валентайн сделал из него врага общества и всего человеческого. — "Мерзость. Даже я никогда не совершил бы такого. Я знаю меру. Это слишком. Я... не могу позволить себе пасть так низко!" Совершая убийства, Винсент не делал и половины работы. Он мог убить жестоко и болезненно, он мог подвергнуть пыткам тех, кто погубил его семью, но не более. Круэлл воздавал мерзавцам ровно столько, сколько было нужно. Он не испытывал удовольствия от процесса, не пытал ради самих пыток, не переходил черты себе дозволенного. У него были стандарты, сдержанность, мораль. Демона ненависти внутри себя Винсент старался держать в узде. Однако план Валентайна требовал другого. Поэтому когда граф заканчивал с очередной жертвой, на место преступления являлись спецагенты КРУ, которые "декорировали" всё так, чтобы соответствовало образу. То есть, превращали вполне "обычную" сцену преступление в нечто совершенно монструозное и отвратительное. Они же организовывали мерзкие акции устрашения, вроде отрезанного пальца в письме. От такого даже Винсенту становилось дурно. Ему не нравилось, какую репутацию ему создаёт директор. Но... у него не было выбора. — "Между нами есть разница. Я не стану, таким как он. Такое... надругательство непозволительно. Опустится до такого — значит навсегда перестать быть человеком! Я человек... Человек! И не позволю себе такого!" Именно поэтому Винсент не чувствовал себя спокойно, сотрудничая с этим человеком. В чём-то они правда были похожи. Но только Валентайн давно отбросил свою человечность. Даже если он действительно был истовым патриотом своей родины и не преследовал своих коварных целей... могло ли это оправдать всех его поступков? И ведь Круэлл наверняка не знал всего, что сотворил этот расчётливый интриган. Как и того, что сотворит в будущем. А это касалось его напрямую.       Винсент не строил иллюзий — и не обманывался льстящей ролью фаворита директора, которому позволено многое. Ему предложили всё, чтобы совершить месть. И за это однажды придётся заплатить. Ведь граф стал лишь очередной фигурой в большой игре директора КРУ, который в случае чего пожертвуют не задумываясь. Его выживание было отнюдь не гарантированно, как того обещал кукловод в маске. Он важен — но очень даже заменяем. Теперь уж точно. И Круэлл ничего не может противопоставить силе, притянувшей его. Оставалось лишь подчинятся... и готовится ко всему. В конце концов... его желание исполняется. И этого пока достаточно. — "Валентайн... Я был готов пасть в битве со своими заклятыми врагами, но не от твоих мерзких козней. Я не позволю тебе играть со мной, как вздумается. Даже твой безумный гений не способен справится со всем. Я буду наблюдать и учиться, раз ты так милостиво мне это позволяешь. Даже если мне не сравнится с тобой... так просто ты от меня не избавишься. Ты говорил, что астрономический риск провала способен породить чудо. Пожалуй, справедливая аксиома. Думаю... именно подобный провал будет тебе к лицу." — Что-ж, мой юный друг, думаю, пришло время начинать заключительный этап нашей компании. Голос директора вырвал Винсента из раздумий. — Уже? Что-то случилось? — спросил он. — Хо-хо, ну как что? — усмехнулся Валентайн, — Ты уничтожил семейство Грейвзов и пресёк основную ветвь древнего и благородного рода. Такое просто не могло остаться без внимания. Теперь Убийцу Джека не будут недооценивать. Ты официально стал угрозой такого уровня, что на тебя ополчится вся столица. И не только. Подхватив коммуникационную сферу, Джордж показал на неё Круэллу. — Свежий отчёт. Леон Клэйман собирается привлечь к делу "Экзекуторов". Его бывшая гвардия, несколько лет назад ушедшая на вольные хлеба на материк в качестве отряда наёмников. Четверо магов не ниже третьего ранга, каждый из которых в своё время прошёл через дом Клэйманов и жесточайшие тренировки. Думаю, он специально их отпустил — набираться опыта. Как бы то ни было, "Экзекуторы" весьма известны по всей Европе. Не знающие промахов убийцы. Вот с чем нам придётся столкнуться. — Ммм. — пробурчал граф, разом помрачнев. — Мы рассеяли середняк. Теперь дело за высшим эшелоном. Остались лишь самые опасные цели. Наш с Его Величеством план пока работает исправно. Корона восстанавливает своё влияние. Но этого пока мало. Нужно убрать основных возмутителей спокойствия, да побыстрее, пока ситуация не вышла из-под контроля. Как только дворяне будут обезглавлены, их власть рухнет и мы возьмём ситуацию в свои руки. Короче говоря... Пора зачеркнуть все имена в вашем списке, мистер Круэлл. Винсент посмотрел в прорези маски Валентайна и недобро улыбнулся. Что бы ни ждало его в будущем, пока всё идёт как нельзя лучше. Остальное — после. Несмотря ни на что, он продолжит идти вперёд. Пока все его враги не будут истреблены. — С удовольствием.