***
Прошло три дня. Три дня тревожного бездействия и мрачных размышлений. И всё те же три ночи Винсент не мог нормально уснуть. За это время граф почти не покидал поместья. С утра до поздней ночи он бродил туда-сюда, как тигр в клетке, не находя себе места и дела. Его обуревали самые тягостные чувства. Ожидание приказов сверху ещё не успело стать томительным, ибо Винсент хорошо понимал, что так скоро ждать прогресса во взломе последнего рубежа врага смысла не имеет. Но легче от этого не становилось. Проклятый Валентайн знатно постарался, подкинув просто чудесный повод для накручивания себя и беспокойных дум. Ничего поделать с этим Круэлл не мог. Он был в тупике. И всё это время безуспешно искал из него выход. ─ "Итак... этот ублюдок поставил меня перед выбором. Хотел бы я сказать, что он угрозами заставляет меня сделать с Беллой то, чего я сам сделать не решился, или взял её в заложники, чтобы лучше меня контролировать... но Тьма его поглоти, теперь я уже ничего не понимаю. Чего он от меня добивается?" Неясная угроза во много раз опаснее угрозы понятной. Мышления Валентайна Винсент понять не мог. И это действительно пугало. Пожалуй, даже больше его невероятной осведомлённости обо всём. Этому-то как раз было весьма прозаическое, им же озвученное объяснение ─ в закромах КРУ завалялся артефакт под названием "Окулус Стигма", по сути, ультимативное устройство слежки, применённое на Круэлле незадолго до зимнего инцидента, когда директор в своей голове окончательно утвердил его на роль своего преемника. Эффект крайне трудно обнаружить и нейтрализовать, и пусть он применяется только на одну цель, наблюдатель бесперебойно получает всю информацию ─ включая мысли. Таково было описание без подробностей. Очередное надругательство над конфиденциальностью, с которым Винсент, к своему вящему неудовольствию, ничего поделать не мог. И пусть Валентайн заверил, что не использует артефакт круглосуточно, Круэлл не поверил ему ни на йоту. Он не знал, чего ожидать от повёрнутого на "изменчивости бытия" психа, не знал, какую игру он с ним ведёт, но точно знал, что лжёт директор так же естественно, как дышит... И тем не менее, проблема непонимания оставалась. Ведь Винсент не понаслышке знал, что хороша та ложь, в которой есть доля правды. Где же тогда в речах директора ложь, а где ─ правда?... ─ "Оставлю этот бред с преемником ─ как мне защитить от него Беллу? Отстанет ли он от неё, если я... всё же сделаю это? У него больше не будет причин угрожать её жизни. Но... какое право я имею?..." К подобной мысли было легко прийти. Всё вело к этому "простому и логичному" решению. Если принять большинство слов Валентайна за мишуру для отвода глаз, он фактически прямым текстом приказал Круэллу стереть опасному свидетелю память, как на его месте сделал бы любой разумный агент. Но даже в таком случае оставался один "маленький" нюанс ─ граф был совсем не уверен в том, что после всего произошедшего в нужный момент его рука не дрогнет, как уже один раз случилось. С одной стороны ─ жизнь и благополучие Беллы, с другой ─ его собственные принципы, от которых Винсент клялся не отступаться. Это не то, между чем легко выбрать. И если же, напротив, принять слова директора про "испытание" на веру, то он предлагал самый что ни на есть садистский выбор. Выбор не просто между сердцем и разумом, а между человечностью и беспринципностью, между остатками идеализма и махровым цинизмом. Хотя бы с этой точки зрения происходящее имело смысл ─ Валентайн устроил просто отличное испытание для своего преемника с целью выковать из него аморальное подобие себя любимого в миниатюре. Без подсказок и наставлений, зато с какими условиями! И в итоге все эти бестолковые, самобичующие размышления вели к одной точке ─ Винсенту придётся стереть Белле память. И директор будет доволен, и её жизнь окажется вне опасности. Все в выигрыше. Так говорил разум, по крайней мере. Но его голос, так часто подсказывающий верный ответ, сейчас не давал совершенно никакой уверенности. Так Круэлл и метался из раза в раз меж двух огней, неспособный просчитать ни Валентайна, ни Беллу, ни даже самого себя. ─ "Чёрт... Будь всё проклято! И почему именно сейчас им понадобилось уезжать из города?!... Хотя да, конечно. Я же в этом и виноват... Вот только теперь в случае чего я не смогу прийти на помощь!... " И как будто у Винсента было мало поводов понервничать, в тот же день, прямо после напряжённой аудиенции у Валентайна, вечером к нему зашёл дядя Уильям. В целом, ничего необычного в этом не было, он просто заскочил на чашечку чая, поскольку было по дороге ─ и поделился с Круэллом планами на ближайшее время. А также выразил беспокойство. ─ В последнее время Белле что-то нездоровится. ─ С обеспокоенным видом сказал маркиз. ─ Что случилось? Она заболела? ─ Невозмутимо уточнил Винсент, в то время как сердце его болезненно кольнуло. Он-то очень хорошо понимал, как именно ей "нездоровится". ─ Нет. Тут скорее... нервы, полагаю. ─ Мужчина вздохнул, ─ Не высыпается, ходит печальная, задумчивая. Целыми днями сидит в комнате. Ни на тренировки, ни в театр, никуда ещё не выходит. Что-то тревожит мою девочку, неспокойно у неё на душе. Говорит ─ по учёбе завал, уроков слишком много. Но чует моё сердце... тут что-то другое. ─ Уильям взял паузу и вопросительно посмотрел на графа, ─ Вы часом не поссорились? Её кто-то обидел? ─ Ни в коем случае. Когда мы в последний раз виделись, всё было нормально. Так что ваши слова для меня новость, не знаю, что у неё успело стрястись. ─ Ответил он с каменным лицом. Хотя, кажется, промелькнувшей на нём печали скрыть всё-таки не смог. Всё же нелегко было обмануть родителя... тем более в такой ситуации. ─ Понятно. ─ Вновь последовала пауза. Допив чай, маркиз продолжил, вроде как ничего не заметив: ─ Как бы то ни было, я решил с этим что-то делать. В вашем возрасте нормально скрывать что-то от родителей, я не буду слишком давить на Беллу. Зная её, она сама нам всё расскажет, когда захочет. Но думаю ей всё-таки не помешает развеяться, сменить обстановку. В конце концов, с учёбой девочке моей и впрямь в последнее время нелегко. В общем, я немного подсуетился, и через два дня у нас поезд в Селкерк. Навестим родню и отдохнём от большого города. Пара недель отдыха нам всем не помешает. Не хочешь с нами? ─ Уезжаете, значит? ─ Пробормотал озадаченный Винсент, ─ Я подумаю, но, пожалуй, вряд-ли. На работе спуску мне не дают... ─ Ты же вроде неплохо постарался на командировке, так ещё и слёг с отравлением! Начальство твоё что, вздумало из тебя ездовую лошадь делать? Ты вправе требовать отдыха, знаешь ли! ─ Возмутился дядя, ─ Может, я смогу чем-нибудь помочь? ─ Не думаю. ─ Слабо улыбнулся Винсент, ─ Можно сказать, я и сам заинтересован в этой работе. Не хотелось бы отрываться от процесса на финишной прямой, когда уже столько сделал. Так что ничего не обещаю. Езжайте, не беспокойтесь обо мне. ─ Ну как знаешь. ─ Вздохнул Уильям. ─ Только не загоняй себя, ладно? В любом деле надо знать меру. Даже если тебе жутко интересно ─ не забывайся! А то как залезешь в свою лабораторию... ─ Само собой, само собой... В тот вечер Винсент слишком устал морально и воспринял эту новость довольно равнодушно, но уже наутро не на шутку встревожился. Ведь в данный момент он не мог покинуть столицу и быстро вернуться ─ нужно было в любое время дня и ночи быть готовым к штурму крепости Клэймана или каким-либо ответным действиям с его стороны. Винсент никак не мог пропустить кульминацию компании, да и ему бы этого не позволили. А это означало, что Карлайлы выходили из-под его бдительной защиты, и он ничего не мог с этим поделать ─ и именно в тот момент, когда Круэлл предпочёл бы не спускать с них глаз вообще. От понимания, что привело к подобной ситуации и бессилия что-либо предпринять хотелось выть волком. Чего же ещё можно было ожидать? Белла была сильной, но всё же девушкой, она не могла так долго переживать и не подавать виду. Вполне естественно, что её родители заметили, что их дочь хандрит. Поездки Карлайлов по родственникам тоже не были новостью ─ в отличие от самого Винсента, у них-то куда ни ткни были "свои" и отдохнуть где-нибудь на юге было для них привычной практикой. И вот, Белла осталась без его пригляда, когда, сама того ещё не зная, нуждалась в нём больше всего. Поезд ушёл. В буквальном смысле ─ Карлайлы отбыли в Селкерк пять часов назад, вскоре после обеда. Сейчас же на часах было уже девять. Круэлл так и не успел ничего придумать. Ни до, ни после. ─ "Ну, если он так хочет выпестовать из меня своего наследника, то не посмеет их тронуть. Иначе я скорее умру, чем буду ему подчиняться." ─ Невесело усмехаясь, пытался успокоить себя похожими мыслями граф. Тщетно, само собой. Ведь как раз эта часть про наследника и сбивала с толку больше всего. Винсент, как он сам считал, никогда не питал каких-либо иллюзий относительно своего социального положения. Он ─ осколок аристократии, мелкая, никому не известная сошка. Род Мортимеров был молод и выбился в "высший свет" незадолго до войны стараниями деда Винсента, Джошуа Мортимера. А графский титул уже и у него был формальным, фикцией ─ Джошуа служил в армии, был офицером кавалерии, но собственного графства не имел. Одно-единственное поместье, бывшее когда-то обычным городским домом, и среднего размера участок вокруг него ─ вот и вся земля, которую он завещал сыну, и которой теперь владел внук. И с тех пор ничего не поменялось. Кроме того, в отличие от аристократов высшего эшелона, все трое Мортимеров зарабатывали себе на жизнь сами, честной службой короне и обществу, так что со столичными напыщенными франтами у них не было ничего общего. Словом, Винсент был, по сути, никем в плане социальных связей, и факт его окончания академии с отличием мало что менял ─ в конце концов, на научном поприще он тоже пока не достиг каких-то заметных успехов. И вот вопрос ─ с какой такой стати именно его Валентайн решил назначить преемником, да ещё и уверился в своём выборе так быстро? Чего такого он увидел в отщепенце и преступнике, зациклившемся на мести, чтобы вздумать лепить из него главу организации, которая, можно сказать, наравне с династией Ланкастеров управляла империей? Впрочем, тут вновь в полный рост вставала проблема непонимания. Валентайн ненормальный ─ ну и чего ещё ожидать от такого типа?... И всё же для обычного психа с идеей-фикс он был слишком коварен и расчётлив. Его действия едва ли поддавались привычной логике, но всё равно преследовали определённую цель. И Винсент не мог оставить попыток понять мотивы директора. Ведь, к сожалению, его собственная судьба теперь зависела от прихоти самозваного "Царя Ада". ─ "Я ─ директор КРУ?... Чушь собачья. Бред безумца. Сдалось мне это кресло. Я не стану таким как он..." В сухом остатке ситуация для Винсента вырисовывалась весьма печальная. Как защитить близких от всемогущего манипулятора, когда даже не можешь покинуть город и находишься под наблюдением недремлющего ока? Можно ли защитить их, не перейдя собственный моральный горизонт? Как теперь вырваться из кабалы Его Подколодия и не стать в процессе ему же подобным? И всё это ─ в шаге от триумфа, которого Круэлл добивался годами, проливая свою и чужую кровь. В начале этого пути Винсент не мог и предполагать, что что-то будет волновать его больше мести. Он не думал, насколько важна для него Белла, и что своими действиями граф причинит боль и ей тоже. И теперь расплачивался за это сполна. ─ "Кто бы мог подумать ─ жизнь оказалась сложнее. А я... ничуть не изменился. Как был бессильным дураком, так им и остался." ─ размышлял Винсент в порывах горького самобичевания. И так ─ изо дня в день, из часу в час, снова и снова по кругу... Время уже близилось к десяти, когда Круэлл, вымотавшись после очередного бесполезного мозгового штурма, лежал на кровати и пустым взглядом смотрел в потолок. В этот момент знакомое ощущение внезапно нарушило тишину в мыслях. ─ "Хм... Письмо?!" Винсент вскочил, подошёл к письменному столу и достал из ящика свой особый письменный конверт. Печать на нём слегка мигала фиолетовым. Ещё несколько лет назад он смастерил им с Беллой пару подобных "артефактов", чтобы облегчить обмен письмами. Принцип был прост: письмо кладётся в зачарованный конверт, который запечатывается специальной печатью, служащий "активатором". На оба предмета наложено довольно хитро сплетённое заклинание телепортации, которое отправляет письмо в точно такой же, связанный с первым конверт. Для ответа ─ повторить процедуру. И, что важно, обычные люди спокойно могут пользоваться этими "артефактами", система работает автономно, без необходимости в подзарядке маной. Однако то, за что им пришлось бы отдать кругленькую сумму в мастерской мага, для графа стало лишь неплохим тестом на умение и смекалку. Так что они с Беллой вовсю пользовались этим удобным способом быстрой корреспонденции без всяких проблем. Девушка так вообще была в восторге ─ в своё время она попросту заваливала Круэлла письмами по делу и (что чаще) без. Однако на этот раз пришедшее письмо было не простым. Граф помнил уговор. ─ "Ты всё-таки решилась?!" Взволнованный донельзя, Винсент нетерпеливо сорвал печать. Достал письмо. И то, что предстало его глазам, подобно урагану вымело все прочие мысли и чувство из его головы. Эти строки он не забудет уже никогда.Дорогой Винсент, Надеюсь, читая это письмо, ты пребываешь в добром здравии. У меня всё хорошо. Пишу тебе уже из поезда. Хе-хе, не ожидал от меня такого официального начала, да? Папа настаивает, чтобы я училась писать письма "правильно", так что, вот, практикуюсь. Надеюсь, ты ещё не спишь. Знаешь, я уже несколько дней пыталась написать письмо, и у меня наконец получилось. И мне, как видишь, хватило смелости его отправить. До сих пор не могу поверить, что бывает так трудно выразить свои мысли даже на бумаге. А уж сколько её потратила на черновики ─ прямо в дрожь бросает. Поэтому, пожалуйста, если мои слова тебя опять заденут, извини. Я просто не знаю, как сказать иначе. Я долго думала над тем, о чём мы тогда говорили. Моё мнение не изменилось. Винсент, прости, но я против того, что ты делаешь. Я не могу принять то, что ты стал кровавым убийцей. Мне больно, что ты отказался от мирной жизни ради такого. Солгу, если скажу, что полностью понимаю твои чувства, но я точно не понимаю, чем так хороша ненависть, что ты копишь её столько лет. Ведь в первую очередь ты сам страдаешь. А от этого страдаю и я. Винсент, даже сейчас моё сердце разрывается, пока я пишу эти строки. Твой путь мести не приведёт ни к чему хорошему. Поэтому, хоть и понимаю, что ты меня всё равно не послушаешь, Винсент, я в последний раз умоляю тебя: откажись от этой идеи! Пожалуйста! Ради меня. Ради нас всех! Я не хочу смотреть, как ты калечишь себя. Оно того не стоит. Ты не заслуживаешь такого, ты заслуживаешь лучшего. Винсент, ведь ты умнейший из всех, кого я знаю. Ты обязательно сможешь зажить нормальной жизнью, и никакой гад-кукловод этому не помешает! Знаю, мои слова могут показаться глупыми и безответственными, но я без понятия, как ещё до тебя достучаться. Я просто хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Это моё заветное желание. Ты не согласен, да? Уже сейчас, читая эти строки, ты возражаешь мне в мыслях. Я знаю. Ты уже не свернёшь с пути, пока не закончишь. Ты слишком упрям. И мне больше нечем с тобой спорить, хоть и горько и стыдно это признавать. Но если я не могу переубедить тебя, это не значит, что я просто забуду всё, как страшный сон, и сделаю вид, что ничего не было! Мне не остаётся ничего, кроме как смириться. Но как бы больно и страшно ни было, я не оставлю тебя одного, Винсент. И не надейся, что отделаешься от меня даже стиранием памяти, или ещё чем-нибудь! Только попробуй выкинуть что-то подобное! Я не могу принять то, что ты делаешь, но не могу и отвернуться от тебя. Моё желание никуда не ушло, знаешь ли. И мне плевать, насколько это ненормально. Что бы ни случилось, ты всегда можешь на меня положиться. Наверное, я буду мало полезна в твоих делах, но если что-нибудь придумаешь ─ считай, уже согласилась. Не беспокойся за меня, делай, что считаешь нужным. Мне не так страшно за свою жизнь, как за твою. Поэтому Винсент, исполни хотя бы эту мою просьбу: береги себя. Вернись ко мне живым. Я не потерплю ничего другого. Если с тобой что-то случится ─ клянусь, никакие тайные организации меня не остановят! Всё это я сейчас совершенно серьёзно. Я понимаю, что это всё не игры. Винсент, пусть это прозвучит эгоистично, но не пытайся держать меня в стороне. Я хочу быть с тобой рядом. Смотреть, чтобы ты не свернул не туда. И я буду! Сделаю всё, что хочешь ─ но убегать не стану! Уж прости, но такова я. Вот, пожалуй, и всё. Остальное скажу при встрече. Если переживу родственников, конечно. Они нарадоваться за меня не могут, только иногда до ужаса приставучие. Не смей влипать в неприятности до моего возвращения! А если по приезду не найду тебя дома ─ клянусь, из-под земли достану! С любовью, Твоя Белла.
***
Мерное покачивание и гул поезда убаюкивали. Тудум-тудум, тудум-тудум. Не удержавшись, Белла широко зевнула. ─ Доченька, прикрывай рот, муха залетит. ─ с улыбкой сказала Кэтрин Карлайл. А затем, после "Да-а-а-а, мам." зевнула и сама, ─ Ох! Дорогой, а нам обязательно нужно было ехать в ночь? ─ Спросила она мужа. ─ Так ведь интереснее! Вот приедем мы, а вокруг тихо, темно, природа ─ ну благодать же, романтика! И не бойся, я договорился с Джонни, он нас заберёт. Думаю, к полуночи уже будем на месте. Хе-хе, прямо молодость вспоминаю! ─ Благодушно отозвался Уильям, потягиваясь в кресле. ─ Неугомонный негодник. ─ Женщина кокетливо прикрыла губы ладошкой. ─ А не будет ли им слишком неудобно? Мистер и миссис Форрестер ведь уже не молоды. Куда им такие полуночные приёмы? ─ Ха! Да эти старики ещё нас переживут, за них не беспокойся! Поверь мне, всё в порядке. Все трое посмеялись, вспоминая об энергичности родни. Белла прислонилась к окну, вглядываясь во тьму за окном. Пока мама с папой вспоминали молодость, она опять задумалась о насущном, о том, что не давала покоя уже очень много дней. Хотя, казалось бы, никаких душевных сил на это уже не осталось. ─ "Винсент... Лишь бы ты не сделал ничего необдуманного..." Пожалуй, бурные чувства немного отступили, когда она всё-таки вложила письмо в волшебный конверт и скрепила его печатью. Дело сделано. Всё-таки она смогла написать эту исповедь. Тяжкий груз с плеч. Ведь предшествовала этому целая гора так или иначе неудавшихся черновиков, куча зря исписанной макулатуры. Тут запуталась в мыслях, там не смогла подобрать слов и написала чушь, здесь перенервничала и всё перечеркнула, а тут вся бумага уже в слезах. Да, до недавних времён Белла откровенно вспылила бы, если бы кто-то посмел обозвать её плаксой ─ теперь ей оставалось только горько усмехаться. Много слёз ею было пролито и в тот день, и после ─ просто потому что некуда уже было девать противоречивые эмоции. С одной стороны, после того разговора Белле стало легче, с другой ─ она, наверное, просто устала сдерживаться. Всё вдруг навалилось, и уже не было сил справляться с горой переживаний. Некуда было деваться от стресса. В конце концов это заметили и родители. Сказать им правду Белла не могла, что тоже не прибавляло радости ─ врать она в принципе не умела, а с родителями привыкла быть честной. Пересилив себя, девушка в итоге обвинила во всех нервах учёбу. Не совсем неправда, многое ей действительно давалось нелегко, но всё равно очень неприятно. В итоге Уильям решил вытащить семью на отдых. Пожалуй, в какой-то степени Белла была даже этому рада. Ведь теперь не придётся идти на разговор по душам с Винсентом сразу же. К такому она, несмотря на все дерзкие слова, была морально не готова. Ей нужна была хотя бы небольшая передышка. ─ "Ну, думаю, я могу немножко отдохнуть теперь, отвлечься. На природе не так уж и плохо. Люблю Селкерк..." Прошедшие две с небольшим недели были очень тяжёлыми для юной Карлайл. Она вся вымоталась. Возможно, ей стоило повременить с письмом, но после той эмоциональной бури девушка так и не смогла успокоится. Главным поводом для тревоги послужили мысли, что Винсент может попытаться как-то отгородиться от неё, чтобы не подвергать опасности. Белла знала, что нечто подобное будет вполне в его духе. Он ведь всегда был сам себе на уме, уверенный, что ему никто не нужен, что справится со всем сам... Кроме того, она слышала о том, что умелые маги Тьмы умеют стирать людям память, и боялась, что Винсент поступит так же. Сомнений в том, что он может, почему-то не возникло. Не из зла, чтобы защитить ─ но именно забыть про всё, потерять с ним связь Белла очень сильно испугалась. Она просто не могла позволить себе быть в неведении теперь, зная, через что прошёл её любимый брат. Белла очень сильно хотела ему помочь. Не знала как, но страстно желала показать, что ему не нужно нести это бремя одному, что она принимает его даже таким. Поэтому и мучила себя, торопилась с письмом, выворачивая собственные чувства и мысли наизнанку ─ чтобы он опять не наломал дров в одиночку. Возможно, это было наивно и глупо ─ Белла и сама осознавала. Но она просто не могла позволить себе сидеть сложа руки, оставаться просто балластом, дурочкой, которой никто ничего не говорит, чтобы не лезла под руку. ─ "И всё-таки я такая дура, да?... Но я просто не знаю, как ещё быть!" Противоречия едва не доконали Беллу в процессе написания. Она не смогла переспорить Винсента и убедить его прекратить мстить. И тем самым, можно сказать, поощрила новые злодеяния. Она очень хотела его поддержать, но не знала, чем может ему пригодиться ─ и потому всё письмо, как ей иногда казалось, вполне можно было принять за писанину какой-то капризной истерички. Она не хотела, чтобы Винсент и дальше был замешан во всяких тёмных делах. Но ей хватило ума осознать, что так просто вырваться из этого омута ему уже не получится, и её просьба в таком контексте выглядит, как по-детски глупое требование. Это же и впрямь никакие не игры... Однако только так у Беллы получилось выразить всего одну мысль: ты не один. Каким бы ты ни стал, я хочу быть с тобой, что бы ни случилось. Девушка прекрасно осознавала, что с точки зрения закона и морали вся эта ситуация уже приняла крайне дурной оборот, и что своими действиями она вовлекает в неё и себя, да ещё и самому Винсенту доставляет кучу хлопот. Но что ещё она могла поделать? Винсент был её единственным любимым братом. Белла не могла от него отвернуться. Не теперь, когда помощь нужна ему больше всего. Пусть он и сам ещё не в курсе... ─ "Ну и что теперь делать?... Хотя, чего я вообще спрашиваю? Успокойся, Белла! Тебя ждут две недели отдыха на природе! Так отдыхай и не дёргайся! Уж что сделано, то сделано..." О том, что будет дальше, Белла попросту ещё не успела задумываться, все эти две недели копаясь в собственный мыслях. Как отреагирует на её письмо Винсент? Прислушается ли к её мольбам? Что им делать дальше? Как выпутываться из заговора, что бушует в столице? Что, в конце концов, будет делать она сама? Как минимум на две недели об этих вопросах лучше было забыть. Ради сохранения хотя бы толики душевного здоровья. Доктором наук Белла не была, но отчётливо понимала, что если продолжит изводить себя тревогами ─ так и состариться раньше времени недолго. Будущее оставалось туманным, но теперь, когда она более-менее разобралась в своих чувствах и высказала всё Винсенту, нужно было вновь крепиться и попытаться хоть немного расслабиться. Иначе дальше толку от неё никакого не будет. А это было неприемлемо. Загородная поездка, подальше от всех невзгод, неплохо для такого подходила. Только вот... было ещё кое-что. ─ "Блин... Да что же со мной происходит такое?! Так... Эй, уже не смешно! Я... чувствую себя странно!" Белла вдруг вздрогнула, отлепилась от стекла и судорожно обхватила себя руками. С ней что-то было не так. И она даже не могла сказать, что именно. По всему телу разливалось тепло, её всю пробрала сладкая дрожь. Девушка вдруг почувствовала необычайную легкость, как если бы она могла полететь хоть сейчас, если бы захотела. И хоть за день Белла устала не очень, сила вдруг наполнила, казалось, каждую мышцу, каждый сустав. Это было... очень приятное чувство. Если не сказать ─ блаженство. Тем не менее, девушке вдруг стало страшно. Она резко вздохнула. ─ Белла? Ты чего? ─ Удивлённо произнёс её отец. ─ Пап, мам... Я... как-то странно себя чувствую... ─ Едва слышно пробормотала девушка. Её голос подрагивал. ─ Тебя часом не застудило? ─ Нахмурилась Кэтрин, ─ Прикрыть дверку? Сейчас достану пальто... Это началось где-то с неделю назад. Странные приливы энергии без всякого повода, непонятное нечто, будящее по ночам, и в целом как будто ставшее немного иным всё вокруг. Белле порой почему-то казалось, что мир ей видится не так, как раньше, хотя она старалась не обращать на это внимания. Происходило что-то... мистическое. И с каждым днём это случалось всё чаще и чаще. Она старалась не обращать внимание, гнала странные ощущения прочь. Но то, что внезапно началось сейчас, игнорировать было уже невозможно! ─ М-м-м? Что за?... Доченька. ─ Уильям вдруг нахмурился и присмотрелся к Белле с таким выражением лица, будто не мог поверить своим глазам, ─ Твои глаза!... ─ Ч-ч-то такое, п-пап? ─ Едва выговаривая слова от волнения, проговорила Белла, ─ Д-да мне наверное, п-просто х-холодно, я... Ах! ─ И вдруг осеклась. В этот момент её мечущийся взгляд упал на окно. И там она увидела две вещи. Во-первых ─ своё отражение в стекле. Её глаза... светились золотом. Так, что об игре света и обмане зрения не могло идти и речи. А во-вторых ─ то, что за стеклом. И это была уже не просто ночная темень. ─ Ч-что это?! ─ Доченька, что с тобой?! ─ Кэти, тихо! Без резких движений! Глава семейства напряжённо привстал, рукой отталкивая жену назад, и уставился на дочь, уже догадываясь, что происходит. А та не могла оторвать взгляд от окна, ошеломлённая. Мир за ним в мгновение ока совершенно переменился. Он буквально... заиграл новыми красками. Ночная чернота уступила место чудесному мириаду всевозможный цветов. Все они вспыхнули, будто бы изгнав ночь и превратив её в нечто... фантастическое. Красный, жёлтый, белый, изумруд, лазурь, пурпур ─ всё вдруг слилось и завертелось. Это напоминало какой-то чудесный мираж, фантасмагорию. Как будто художник на чёрном полотне намалевал всего и вся. И эти краски искрились, бурлили, текли, переливались, вспыхивали и затухали. Они были повсюду ─ на земле, в небесах, даже в самом вагоне, струились везде, куда ни глянь. Они были живыми. И когда глаза немного привыкли к этому переливающемуся буйству цветов, Белла вдруг увидела его. Мягкий и ласковый, нежный и совершенно не слепящий глаза... СВЕТ. ─ Ах... ...В какой-то момент его сияние затмило все прочие цвета. Будто сам ангел снизошёл с небес. Сверкающая искра, от которой было не оторвать взгляд, подплывала всё ближе и ближе. Белла чувствовала ─ вот откуда тепло, вот откуда спокойствие, вот откуда... благодать. Страх и волнения понемногу отступали. Странные ощущения больше не пугали. Напротив, от них становилось спокойнее. Как в нежных объятьях матери, как в крепкой, но осторожной хватке отца. Блистательный Свет изгонял печали, тревоги и усталость. Он даровал надежду. И Белла, вытянув руку, в благоговейном трепете потянулась к источнику своей новой силы, зная, что это ─ не обман и не иллюзия. ─ Девочка моя... как ты? ─ Осторожно проговорил Уильям, настороженно глядя на неё. Она ответила не сразу. Глаза её, казалось, всё больше наливались золотом с каждой секундой. А лицо понемногу расслаблялось. На него выползла слабая улыбка. ─ Пап, мам я... вижу Свет. Он был всё ближе и ближе... А затем что-то пошло не так. Сильный толчок. Затем второй, ещё сильнее. Белла потеряла равновесие и начала падать. В последнюю секунду она увидела изумлённые лица родителей, которые затем тоже рухнули вниз. Всё вокруг зашаталось. Раздались адский грохот, треск и скрежет. А потом... воцарилась такая мёртвая тишина, как будто в живых не осталось никого.***
─ Беда, господин! Большая беда!!! Дворецкий Бен ворвался в комнату без стука. Винсент оторвал пристальный взгляд от письма и нахмурился. Он сразу почуял неладное, увидев перекошенное лицо старика Бена, и вскочил. ─ Что случилось? ─ Вот! Ох, как же так, как же такое может быть?!... ─ причитая, дворецкий всучил ему утреннюю газету. Винсент мигом развернул её. И заголовок заставил его сердце пропустить удар."ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ КАТАСТРОФА ПОД СЕЛКЕРКОМ: БОЛЕЕ ПОЛУСОТНИ ПОГИБШИХ..."
─ Что за?!... Винсент пробежал взглядом по статье, чувствуя, как всё его естество так и замерло."Ночью, около одиннадцати часов... сошёл с рельс. ...конструкционных недочётов... ...машинист... ведётся расследование... Список погибших: ... Карлайл, Уильям Карлайл, Кэтрин Карлайл, Белладонна ...
***
И в этот миг весь мир для Винсента рухнул. В самые тёмные глубины Преисподней.