METorMORPH

      — Мэтт? — практически прокричал голос, распахнув дверь туалета. Это был голос Роджерса. — Ты здесь, Миллер?       Я сглотнул слюну и почувствовал, как из глаз потекли слезы, а из разбитого и опухшего носа — кровь. Я обнял колени руками и увидел на них кровоточащие ссадины. За дверью туалетной кабинки послышался шелест и еле слышное сопение. Одноклассник не унимался.       — Я нашел твой рюкзак. Я знаю, ты здесь, — Рик постучал, наверное, в единственную закрытую кабинку этого чертового туалета, поэтому я вздрогнул от неожиданности. — Давай, не заставляй меня ждать!       — Пошел к черту, Роджерс! — прошипел злобно я, осознавая свою ничтожность.       Только я виноват в том, что меня размазали по грязному полу и чуть не окунули головой в унитаз. В том, что сейчас задыхаюсь в собственных крови и слезах. Надо быть тверже! Я бы с трудом одолел одного, а их было больше...       Я собрался с силами и поднялся с пола, опираясь на неустойчивый бачок унитаза, и открыл хлипкую защелку пластиковой двери. С другой стороны на меня смотрели испуганные глаза Рика.       — Паршиво выглядишь! — признался он, глядя на мою местами рваную одежду, и покачал головой. — Пойдем в медпункт. А потом я повезу тебя домой.       — Отвяжись от меня! Это из-за тебя меня тут чуть не растерзали! Все из-за того, что ты вступился за меня в магазине! В тот раз их было двое, а в этот… Четверо! — не выдержав, прокричал я, отмахнувшись от его руки, протянутой, чтобы помочь мне. — Я сам справлюсь. Мне ничего от тебя не нужно! Проваливай отсюда!       Рик разочарованно хмыкнул и, жалостливо посмотрев на мое разбитое лицо в зеркале, ушел из туалета, оставив меня в гордом одиночестве. Включив воду, я умылся и постарался привести себя в порядок.       Само-собой медпункт уже был закрыт, когда я спустился вниз, чтобы мне хоть перевязали руки или заклеили воспалившиеся раны пластырями. Я глубоко вздохнул и вышел на улицу. Внутри было желание кинуться под машину. Оно аж жгло не прерываясь изнутри. Неожиданно просигналила машина, я вздрогнул и мысль и жжение тут же прошли. Я услышал, как транспорт медленно подъехал сзади и остановился в нескольких метрах от меня.       — Мэтт! — позвал меня Рик, сидя в машине. Он цокнул. — Да что с тобой не так? Пешком ты точно не дойдешь!       Я остановился и скривился от резкой боли в спине, от которой чуть согнулся. Ноги не хотели меня держать. Я глубоко дышал, чувствуя, как темнота закрывает мои глаза. Такое обычно случалось перед обмороком. Поэтому я даже не испугался, когда появился звон в ушах.       Громко хлопнув дверцей, Роджерс вышел из машины, обошел меня со спины и встал рядом, пытаясь заглянуть в бледное лицо. Он не знал, что я уже давно ничего не видел и просто стоял, пытаясь прийти в норму.       — Ты сейчас как никогда нуждаешься в помощи! Отвезу в больницу! — он увидел, как я отрицательно покачал головой, прилагая все усилия, упрямо стоя на своём. — Я капитан команды и у моих ребят бывали разные травмы, пришлось научиться накладывать бинты и все такое. Я смогу обработать раны…       В голове шумело, а в ушах стоял гул, будто телевизор сломался и показывал помехи, от чего я уловил только несколько первых и последних слов из его фразы. Я устало кивнул, думая, что сражаться с ним у меня нет сил, да и упасть здесь на асфальте я бы не хотел. Я поднял руку и потер нос, забыв, что им били кафель в туалете почти час назад. Руки не слушались.       Пока мы ехали домой, я, кажется, дважды отключался, но Рик этого не заметил, потому что всю дорогу мы молчали, не издав ни звука. А что мне ему говорить? Благодарность? За что? Когда мы подъехали к дому, я понял, что он привез меня к себе. Я моргнул, пытаясь снова научиться видеть.       Выражать эмоции все еще давалось трудно, потому что при попытке свести брови они болели и начинали кровоточить.       Газон и гараж на участке были в идеальном состоянии, поэтому я даже не представлял, какая красота должна была быть в доме. Он провел меня, придерживая, по паркету из коридора в кухню, где Рик совсем ненадолго оставил меня одного. Воспользовавшись моментом, я решил осмотреться вокруг. Дом сам по себе был просто шикарен, а вот то, что везде был срач — как-то ломало восприятие. Как будто он живет один. Либо родители в далеком путешествии. Даже в таком состоянии я смог наслаждаться красотой и она меня исцеляла. Я практически забыл про боль, пока рассматривал все вокруг.       — Мэтт, — раздался голос в коридоре и Рик снова вышел на кухню. — Тебе нужно сначала в душ, чтобы смыть грязь. Вот тебе полотенце, одежда, а я пока принесу аптечку. Или может все-таки в больницу?       — В больнице потом такой чек выпишут, что не рассчитаюсь, — кашлянув, ответил я, растянув слова для того, чтобы он понял, что денег у меня нет, и отца я расстраивать не хочу. — Мне работу нужно найти, а я даже с хулиганами справиться не могу. За что мне все это...       — О, у меня идея! Поможешь мне прибрать все после вечеринки до приезда родителей, я тебе заплачу! — протараторил Рик, хлопнув в ладоши. — Договорились? Может, успею даже пару приемов по самообороне показать…       — Серьезно?! Я еле сижу… Хотелось бы вообще лежать! А ты хочешь, чтобы я твой дом в порядок привел после вечеринки, на которой меня не было! Наглость! И еще самообороне научился! Сумасшедший? — я нахмурился, но тут же, вспомнив об увечьях, они отдались тупой болью, расслабил лицо, не смея больше терпеть. Деньги не были лишними. Я это понимал. — Ладно. Минут через десять я приду. Приготовь мешки для мусора… — и еле слышно добавил. — Буду спасать твою жопу!       Парень указал пальцем на белую дверь и пошел в гараж. Я заперся в ванной комнате на замок и осмотрелся. Яркий свет люминесцентных ламп слепил глаза. Все было настолько чистое, что хотелось вытащить себя отсюда за шкирку и выкинуть за порог, но поддаваться эмоциям — не страху, а восхищению — не было времени. Я посмотрел в зеркало и в страхе ждал, пока мое отражение начнет двигаться, но оно повиновалось мне. Я увидел, как раздулась моя переносица, бровь рассечена, делая из меня орка из властелина колец. Я рассмеялся про себя, потрогав за лицо.       Да уж. Ален Делон.       Облегченно вздохнув, я скинул одежду на коврик около входа и залез внутрь, крепко держась руками за края ванной, под душ. Горячая струя воды обжигала кожу и отдавалась тупой болью в мышцах, а разбитое лицо, по ощущениям, вообще горело огнем. Потом тело привыкло и я стал наслаждаться, но в дверь неожиданно постучали и я, вздрогнув, схватился за мокрую шторку и натянул ее на себя, оторвав ее с и так хлипкого держателя.       Рик что-то сказал, но из-за шума воды ничего не было слышно. Я вытер лицо, виновато смотря на белую занавеску, будто убил. Я вылез из ванной, оставив занавеску валяться внутри и стекать, хотя и аккуратно свернул ее как полотенце, а сам, упираясь руками о влажную, покрытую кафелем стену, наскоро вытерся полотенцем. Теперь возникла другая проблема: я никак не мог заставить себя надеть его одежду.       Это неправильно. Мы с ним не кореша. Даже с Шоном мы никогда так не поступали.       Я рыкнул, потому как свои джинсы на мокрые ноги натягивались с большим трудом.       — Эй, ты в порядке? — снова постучал Рик в дверь. Я закатил глаза.       — Да, все норм, — ответил я, шипя от боли в плечах и ребрах.       — Футболку не надевай. Там может быть тоже придется замазывать и перевязывать…       Ну, супер! Мало было проблем с дилеммой, надевать его вещи или нет, так теперь ситуация еще хуже. Голышом ходить. Прекрасно.       Я зачесал волосы пальцами назад и, накинув полотенце на плечи, не забыв про свое рваное и грязное барахло, покинул ванную.       — Ну и долго ты там будешь стоять? — обратился Рик, собирая красные пластиковые стаканчики. Он выпрямился, отодвинув мусорный пакет ногой к холодильнику и помыл руки в раковине. — Давай посмотрим, что с тобой…       Я сел на отодвинутый табурет и потер лицо ладонью. Рядом мешком положил свои вещи, ну и, сложенные аккуратно, — его.       — Я нечаянно оторвал занавеску над ванной, — признался я, когда почувствовал на своей спине холодные прикосновения Рика и зажмурился, потому что было стыдно, а с другой стороны — приятно.       Осмотр у врача — одно, но тут же — совсем другое.       Рик время от времени хмыкал и трогал меня за плечи, аккуратно поднимая мои руки вверх, а затем обошел меня и сел на одно колено рядом, продолжая осматривать мою грудь и ребра, надавливая на раны сильнее и сильнее, наблюдая за моими эмоциями.       А затем он резко остановился, смотря прямо мне в лицо. Я фыркнул и поднял глаза, глянув на него исподлобья.       — Что? — не выдержав, ответил я. — Доктор, я буду жить?       — Непременно, — улыбнулся он уголком губ. — У тебя веснушки?       Я вскинул брови от удивления и отвернулся, потерев лицо рукой.       Какого черта ты меня так сильно смущаешь? Он что, нравится мне? Не может такого быть...       — Да, а еще синяки и ссадины… — попытался я вернуть разговор в правильное русло. А так же занять голову чем угодно, кроме мыслей о том, что Рик и правда симпатичный и то, что теоретически он мог бы мне нравится. Что-то меня останавливало. К примеру то, что он чертов сталкер. Меня аж передернуло от того, что он когда-нибудь и где-нибудь наблюдал за мной, пока я даже не догадывался. В голову пришло зеркало и Морф. — Дай мне пластыря, я начну уборку и уйду. Мне еще проект делать по истории…       — Как скажешь, — хихикнул Рик. Он перебинтовал мои руки, а затем занялся уборкой дома. Я долгое время сидел на табуретке, стараясь привыкнуть к болезненным ощущениям. Подумав, что боль, наконец, стихла, я начал шевелить руками, а потом попробовал надеть футболку. Ничего не вышло. — Складывай посуду на стол. А мусор в мешки.       Поначалу я быстро собирал мусор, оставленный буквально везде, но, когда ослабленный организм начал брать за своё, начал устало рассматривать интерьер и картины, висящие на стенах, пытаясь угадать настоящие ли они. Рик показывал мне приемы, как бить и куда, чтобы противник не смог мне навредить, но потом каждый вновь принимался за уборку. И в итоге, поднявшись по лестнице, я сам того не заметил, как оказался в комнате Рика. Я пару минут постоял на пороге, раздумывая о том, стоит ли вообще вторгаться на его территорию, а потом вспомнил, что он сам попросил меня о помощи. Поджав губы, я включил свет и понял, что до меня сюда приходили по двое.       Один, два, три, четыре…       Я вытащил язык и скривился от омерзения.       — Эй, это моя комната! — сказал Роджерс, грубо схватив меня за плечо и отталкивая в сторону. — Тут срач я сам уберу.       — Да я вообще не против. Даже не хотел все это трогать руками! — признался я, вырвавшись из его хватки, когда нервы уже не выдерживали. — И прекращай хватать меня. Я тебе не Белла. И даже не друг! И мне больно вообще-то!       — Ты видишь красивую девушку и думаешь — о мой бог, она идеальна. Но практически все красивые девушки ужасно избалованы потому что им в уши льют с детства об их красоте. Каждый утюг тает под ее взглядом… И вот ты думаешь о ней постоянно, но как только она подпускает тебя к себе, начинает жестоко эксплуатировать! — громко прокричал Рик, смотря на меня.       Я обвел взглядом комнату и указал ему пальцем на обертки от презервативов, валяющиеся под кроватью.       — Неплохо она тебя «эксплуатирует»! А ты прямо-таки сильно сопротивляешься! — твердо сказал я, практически крича ему в лицо. Он отсчитал несколько зелёных купюр и протянул мне. Я спрятал деньги в карман брюк, не спуская с него взгляда.       Заслужил.       — Ей нужны только популярность и деньги. Тусовки и титул. Ты же знаешь, что она купила ответы на экзамены и даже титул «Королева выпускного бала»? Встречается со мной пока я капитан футбольной команды. Я знаю, что она бросит меня, когда найдет кого-то лучше. Кого-то более крутого, чем я. И в школе мы поругались лишь потому, что я не повез ее загород, а проводил тебя до дома. Пока ей надо, она будет милой, но как только ты скажешь «нет», она уничтожит все, что ты имел! Она как пиявка, высосет твою кровь! — с диким жаром рассказал Рик, будто это копилось долгое время и ему не с кем было это обсудить. Будто все это время внутри него сидела бомба замедленного действия, которая, все-таки, взорвалась. Под конец его тон стал тише и вскоре он замолк, виновато смотря к себе в комнату. — Забей. Бэлла — та еще дрянь! А я просто подсел…       — Ах ты, тварь! — послышался девчачий злобный крик из гостиной внизу. Она сжала сумку в одной руке, быстро поднимаясь по лестнице. Бэлла была в ярости, и слезы, скатываясь по розовым щекам, размазали всю косметику по ее лицу. Её светлые волосы развевались и падали ей на плечи, пока она, стуча каблуками по дереву, бежала по лестнице вверх. — Значит, поменял меня на этого урода? — спросила она, пальцем показывая на меня. Я затаился. Вообще, по-хорошему, надо было оставить их одних, но мимо девушки пройти было нереально. Иначе огребешь еще синяков. — Тебе не стыдно, Роджерс? Мы столько лет вместе! А ты назвал меня пиявкой! Тварь! Ненавижу тебя!       Рик резко запихнул меня в свою комнату и захлопнул дверь, чтобы Бэлла не смогла навредить мне еще больше. Проскочив к окну, пытаясь быстрее свалить из этого сумасшедшего дома, я открыл его и выскочил на крышу, поднявшись по черепице выше, чтобы меня не было видно. Прыгать со второго этажа в моем нынешнем состоянии было равносильно смерти. Крики стали громче, я понял, что они вошли в комнату, и в итоге перешли во взаимные оскорбления. Она начала кидать в Рика его вещи, попутно выискивая меня, называя паскудой и такими словами, которые я вообще никогда не слышал.       Неужели, она действительно такая, как сказал Рик?       Я сглотнул и прижался к крыше спиной, чтобы она, выглянув в окно не увидела меня. Потому что бежать было некуда. Можно было спрыгнуть на крышу гаража, стоящего прямо под окном комнаты Рика, но при моем и так не лучшем состоянии здоровья, этот прыжок может стать для меня смертельным. Крики ненависти затихли, хотя разговор все ещё продолжался на повышенных тонах.       — Как ты думаешь, что будет, когда «твой новый друг» узнает о том, что ты заплатил ребятам с параллели за то, что они с ним сделали? Он будет не в восторге! Отнюдь! Он будет в ярости! Потому что ты, Рик, то еще дерьмо! Я расскажу ему! Я расскажу тренеру что ты пьешь, чтобы результаты улучшались! От тебя сбегут все! И ты будешь один! Потому что дурачок! — зло сказала она, глумясь над парнем, не сдерживая смех. — Ты и меня потерял, и этого урода. А еще я уничтожу твою репутацию… И в этом городе тебе ничего не светит, кроме срока в тюряге! Понимаешь, я заложу тебя! Руками меня не трогай…       Он платил деньги, чтобы меня били? Паршиво… Суперский друг. А я чуть не запал на него, придурок. Вечно ведусь на красивую обложку.       Я покрутил головой и заметил что-то необычное у края крыши и решил проверить, что это. Пройдя по черепице на ватных ногах, я обнаружил железную лестницу, стоящую у боковой части двухэтажного дома.       Просто отлично. Уйду отсюда. Правда внутри остались мои вещи и ключи… Надеюсь, отец еще дома.       К вечеру похолодало, а может мне только показалось, потому что я без футболки бегал по сырой траве и прятался за кустами, чтобы люди, гуляющие в парке, не увидели меня. Спустя время, я добрался до дома. Замерзший, голодный и злой. Хотелось кричать и ломать все, что под руку попадется. Но я научился сдерживать боль и гнев внутри себя, без последствий для окружающих.       — Мэтт, — позвал меня отец, увидев как я промчался в свою комнату, радостный от того, что не остался на улице помирать от холода. — Пойди сюда. Почему ты не берешь трубку, когда я звоню?       Я медленно подошел к двери, смущенно потупив взгляд в пол.       — Что случилось? — отец поднялся из-за стола и подошел ко мне. Видимо, мои синяки реально плохо выглядят. Хотя, конечно плохо. Я стоял перед ним полуголый, пока у меня на покрасневшем, от холода, лице начали все сильнее проявляться фингалы под глазами, а мой опухший нос, по ощущениям, начал кровоточить. Уверен, что на голых руках и груди десяток, а то и больше различных ссадин и царапин, которые за несколько минут так просто не заживут. Картина маслом.       Я хмыкнул и горько улыбнулся.       — Ничего страшного. Просто с пацанами подрался, — ответил я, видя, что он приготовил поесть. Что-то теплое стояло на плите в сковороде, накрытое полотенцем. Мой живот сразу же пропел «голодную» песню. — Правда. Нечего переживать… Все хорошо. Только замерз немного.       — Ладно. Садись. Поешь, — ответил он, налив мне горячего чая в любимую кружку и сходив в комнату за теплым покрывалом. — Мне остаться присмотреть за тобой?       — Нет. Все нормально… — ответил я, взяв, казалось, неподъёмную вилку в руку. — Не стоит. Я уже лучше себя чувствую…       Он ушел. Все мое тело ещё тряслось от холода, а руки совсем не слушались своего собственного хозяина. Оставшись один в комнате, я продолжал пытаться поесть, время от времени брав перерыв, чтобы не перегружать своё изувеченное тело. Бра освещало один угол, там где стояло огромное зеркало.       Около двух недель оно стояло закрытое той тканью, в которой приехало. Это давало мне ощущение надежной защиты, хотя я и думал, что мое отражение обретет форму и плоть, сможет вырваться и начать творить сверхъестественную дрянь, ничего не происходило. Мне было страшно заходить в комнату при полном освещении, а чтобы спать тут — и речи быть не могло. Я спал на кухне, делая вид, что учу уроки допоздна, чтобы отец не задавал вопросов по этому поводу. Но сейчас мне было хреново и физически, и морально, поэтому я просто лежал и смотрел, когда наконец придет Морфеус и лишит меня бренной жизни.       Но темная ткань закрывала все зеркало, оно все также висело и не двигалось. Охнув, я поднялся с кровати и подошел к зеркалу. Одной рукой сбросив с него ткань, я принялся усиленно всматриваться, когда увижу, что оно пришло. Сейчас меньше всего хотелось остаться одному. Да и что плохого может сделать Морфеус? Он же только мое отражение! Хуже сделать мою жизнь, чем она есть сейчас, нужно еще постараться. Вряд ли он сможет.       — Эй. Привет… — смущенно сказал я своему отражению, подняв глаза. Все равно было как-то неловко говорить с собой. — Прости, что закрыл тебя на долгое время. Просто… Да блин. Что я делаю? М-м, — думал я, всерьез считая себя сумасшедшим. — Понимаешь, это странно. Видеть тебя, Морфеус, в старом зеркале… Я думал, что поседею от твоего первого появления и меня увезут в психлечебницу, где я целыми днями до конца жизни буду привязанным к кровати смотреть в потолок. Я даже спал на кухне, потому что боялся, что ты каким-то образом будешь жестоким призраком и станешь мстить всем за то, что ты, возможно, целую вечность заперт там. Наверное, было одиноко... А я тоже веду себя... Эх, я идиот.       Отражение улыбнулось и начало беззвучно смеяться. Я снова вздрогнул от неожиданности, но уже было не так дико страшно как в первый раз. Наоборот — я был рад его возвращению. Хоть один человек... Сложно назвать его человеком... Хоть одно существо радуется мне.       Морфеус быстро пришел в себя и уже с удивлением смотрел на меня. Его круглые серые, такие же как у меня, глаза осматривали мое оголенное тело. Я посмотрел вниз и понял, что он имеет в виду — мои синяки и бинты, закрывающие сильные порезы.       — А, — я махнул рукой, которой не держался за раму зеркала. — Не бойся. Всего лишь царапины.       Морфеус все равно смотрел с интересом и недоверием, взглядом будто бы настаивая, чтобы я пояснил в чем дело.       — Да… Рик, с которым я недавно начал общаться платил другим пацанам в школе, чтобы они меня били… А девушка, которую я боготворил в течение десяти лет — сумасшедшая двуличная мразь, — и как только я проговорил это, Морф подошел ближе к зеркалу, будто хотел обнять меня. Я отошел, мне было неловко, слишком близко, поэтому он потупил взгляд и посмотрел куда-то вглубь комнаты. Морф снова посмотрел на меня и показал мне жестами, что хочет написать что-то. Я принес бумагу и он в отражении начал что-то усердно писать, прислонив бумагу с той стороны к зеркалу.       Я такой милый, когда чем-то занят. Хотя как я могу сам себя судить? Это странно. То есть омерзительно. Но… Ведь это не я. Это… Существо. Оно похоже на меня, но не я.       «Расскажи мне больше!»       И у меня отключилось сознание. Я за час успел рассказать всю свою жизнь: про родителей, про одноклассников, учителей и школу, про проблемы и комплексы, про то, что давно гложет меня, про мои увлечения, любимые книги и фильмы.       Он писал мне одобряющие и поддерживающие вещи, что я невольно открыл ему то, что даже Шон не должен был знать. В итоге я, излив душу, успокоился и даже с улыбкой стал смотреть на все то, что произошло в моей жизни, что ещё вчера мне казалось невозможным.       Фраза — «ты ещё посмеёшься над этим» — начала приобретать смысл.       Морф был потрясающим. Он слушал и реагировал на мои слова как маленький ребенок, что даже без его бумажки, на которой он пишет, становилось понятно, что он чувствует и о чем думает. Каждая мышца его лица невольно вздрагивала, когда я упоминал что-то интересное. Он будто старался впитывать новые знания, ему было интересно абсолютно все.       — Ты давно живешь в зеркале? — спросил я, хорошенько посмеявшись после шутки. Смеяться было больно, но приятно. Морф смутился и замер на мгновение, а потом его лицо стало грустным. Все веселье после той шутки моментально испарилось. — Эй. Ты чего, расстроился?       Он мотнул головой, отчего несколько рыжих локонов упали ему на лицо. Надо бы подстричься, но ему идет...       — Я хочу, чтобы ты пришел сюда… На эту сторону! — неожиданно пожелал я, видя, как его лицо буквально сползает от осознания того, что между ними непреодолимая невидимая стена. — Ты знаешь, как сделать так, чтобы ты попал сюда?       Морф сначала долго смотрел на свои руки, решаясь на самый важный шаг в его жизни, а потом поднял лицо и уверенно кивнул.