Beyond The Silver Moon

I'm giving you a night call to tell you how I feel I want to drive you through the night, down the hills

Смех Дилары был первым, что услышал Макс, стоило ему ступить на поляну, и он оседает на его душе горечью упущенных возможностей. Рядом с ней чинно восседает Катерина, лицо которой тут же озарилось улыбкой, когда она заприметила их с Пьером, — тот в ответ расплывается такой же глупой улыбкой и тут же забывает о существовании Макса. Его друг наивен, добросердечен и до беспамятства влюблен, но, судя по всему, это взаимно. Ферстаппен лишь закатывает глаза и идет к столу с выпивкой, игнорируя косые взгляды, привыкший быть незваным гостем на ведьмовских празднествах. Только он уже успел забыть причину их неприязни, но вот она, из плоти из крови, переминает подол платья в руках и кусает губы, явно думая подойти к нему и поговорить. Так он и оказывается на крыше трейлера, избегая неловкой встречи с прошлым. Нагретый за день металл приятно греет спину, выпитый алкоголь дурманит голову, и он чувствует, что проваливается в сон. Волчий сон, как называли его в простонародье. Стоит моргнуть — и вот ты уже спишь. Однако что-то не дает ему уснуть. Чужое присутствие дразнит его инстинкты, и он открывает глаза, готовый уже разразиться очередной обидной тирадой, но слова застревают в горле, когда он видит, кто перед ним. Встретить Шарля на ведьмовском шабаше не входило в его планы. — Не знал, что ты куришь, — вместо этого бросает Макс, собравшись, наконец, с мыслями и сев рядом с Леклером, свесив ноги с крыши. Шарль окидывает его нечитаемым взглядом из-под ресниц, фыркает и выдыхает сигаретный дым прямо ему в лицо. Макс недовольно морщится и отворачивается, решив промолчать. Едкий дым разъедает его легкие, принося не самые приятные воспоминания из детства. Зуд под кожей на предплечье становится невыносимым, поэтому он нервно царапает нежную кожу, впиваясь когтями в плоть, и надеется, что этот жест остался незамеченным. Ферстаппен чувствует взгляд Шарля на своем лице, пока тот молча докуривает сигарету. Тишина окутывает их словно в кокон — музыка и шум разгоряченной весельем толпы доносится словно сквозь толстый слой ваты. Единственное, что слышит Макс — это стрекот цикад и свое дыхание. Он вдыхает свежий ночной воздух и откидывается на руки так, что теперь может искоса наблюдать за непривычно задумчивым и молчаливым Леклером. Все происходящее между ними — это странный лихорадочный сон. Взбалмошный, невыносимый, нездоровый и тягучий. Ему кажется, что он вот-вот проснется, стряхнет с себя это наваждение, но его все глубже затягивает в эту пучину наслаждения с нотками безумия. Сам Шарль как олицетворение всех пороков обычно лишь невинно улыбался ему, а в глазах плясали чертята. Вот и сейчас в его взгляде отражаются отблески костра, придавая ему неземное свечение. Макс рассматривает его точеный профиль, тонкие кисти рук, изгиб губ. Какой же он, черт возьми, красивый. — Громко думаешь. Макс удивленно моргает и не успевает ответить, потому что в следующий момент Шарль наклоняется к нему и целует в губы. В их поцелуе нет привычной агрессии, соперничества и борьбы, ставших лейтмотивом их отношений. Его рука зарывается в волосы Леклера, слегка потянув за прядки, и тот довольно стонет в поцелуй. Макс чувствует, как рука настойчиво давит ему на грудь, и он послушно опускается на крышу, довольно выдыхая и запуская вторую руку Шарлю под толстовку. Внезапный грохот заставляет их отпрянуть друг от друга, а потом до них доносится недовольный голос Окона снизу: — Только. Не. На. Моей. Крыше. Леклер перегибается через крышу и показывает ему язык, а Макс лежит, закрыв лицо руками. Боже мой. Нельзя же так терять голову и забывать, где находишься. Они говорят о чем-то на французском, Макс улавливает мелькнувшее в их диалоге имя Дэна, его собственное имя и только по язвительной интонации понимает ответ Шарля, который через пару мгновений вновь выпрямляется и повторяет позу Ферстаппена, откидываясь спиной на крышу. — Крыша приватизирована, поэтому нам стоит вести себя прилично, — Шарлю вторит очередной характерный удар по металлической обшивке трейлера. Ферстаппен лишь что-то невыразительно мычит в ответ, скулы все еще алеют от стыда. Он так и не решается убрать руки от лица: открытое проявление чувств для него всегда было проблемой. Неконтролируемое и въевшееся в подкорку неприятие быть уязвимым на глазах у остальных. — Если ты переживаешь из-за Пьера, то не стоит, — после небольшой паузы говорит ему Шарль, и Макс нехотя убирает руки от лица. — С чего ты взял? Шарль поворачивается к нему и приподнимает бровь, как будто спрашивая серьезно ли он. — Ты действительно хороший друг, Макс, — на его лице явно что-то отразилось. — Не принимай близко к сердцу, но по тебе сначала и не скажешь, что у тебя вообще есть друзья. Катерина же мой друг, и я знаю её уже долгие годы. Боже, я в жизни не слышал, чтобы она столько рассказывала об одном и том же парне, — Макс хихикает оттого, как Шарль закатывает глаза. — И я наслышан о твоих сложных отношениях с кланом ведьм. Она само очарование. — Давай не будем об этом, — отрезает Макс, его голос чуть не срывается. Это не та тема, которую он будет обсуждать с Леклером. Это слишком личное, на грани интимности, что им недоступна. Или же?.. Шарль лишь понимающе мычит и отворачивается, подняв глаза к звёздному небу, а на его губах вновь расцветает мечтательная улыбка. Луна ласково скалится ему в ответ. Макс завороженно смотрит на его изящный профиль, поэтому не сразу чувствует, как холодные тонкие пальцы коснулись его запястья, осторожно проведя подушечками пальцев по его ладони. Он послушно раскрывает ее, переплетая их пальцы, и отворачивается, тоже устремив взгляд на звездное полотно.