***
Тишина. Давящая, пугающая, гнетущая тишина — это то, что несла с собой эта ночь. Темнота была союзником этой тишины. Город был погружен во тьму, дабы скрыть его, что не слишком помогло всем нам. И тут эту тишину поразила мелодия войны. Мы проснулись от воя сирен. Том буквально подскочил с кровати и подбежал к окну. Я, сонная, не сразу поняла, что происходит, но стоило сонной пелене спасть, осознание резко врезалось в голову. Спустя пару секунд Том повернулся ко мне весь бледный и одними губами прошептал: — Бомбы. Внутри все похолодело. Осознавать это было жутко. Начались бомбежки Британии. Я, конечно, знала, что они начнутся где-то в сороковом, но до последнего надеялась, что это событие пройдет мимо нас с Томом. Не прошло. Теперь я не знаю, что нам делать. Мне страшно. Я не хочу умирать. Я только начала жить по-настоящему. — Сима! Из прострации меня вывел крик Тома. Я услышала биение напуганной Ифы в клетке, Курама залез ко мне на руки и вжался в меня. — Я уменьшил все наши вещи и положил все самое необходимое в сумку. Нам нужно как можно быстрее добраться до Дырявого Котла. — Том открыл клетку совы, выпуская птицу. — Лети к Котлу, мы скоро будем там. — Птица улетела в заданном направлении. Наконец, полностью взяв себя в руки, я сказала: — Нет. — Что нет? Ты же понимаешь, что если в здание попадет бомба, нам не жить! — Том перешел на крик, но паника явно читалась в его голосе. — Мы не сумеем добраться ночью до Дырявого Котла. Он довольно далеко, а снаружи опасно! — я и сама не сдерживалась и кричала на него. — И что ты предлагаешь делать? — нервно спросил парень, натягивая на себя мантию, после протянул мне мою. — Нам нужно найти укрытие и дождаться утра, — сказала я, взяв свою мантию и надев ее. — И где ты предлагаешь нам его искать? — Том судорожно осматривал комнату, смотря, не забыли ли мы чего. — Не мешай, я думаю. Ближайшее бомбоубежище в двух часах ходьбы отсюда, ночью во время бомбежки может занять и все четыре. Этот вариант нам точно не подходит. Точно, как же я сразу не додумалась, в двадцати минутах ходьбы от нас станция метро Стенмор. — Метро. — Что метро? — В метро можно переждать до утра! — Ты уверена? — А у нас есть выбор? — спросила я, хватая Кураму и выбегая из комнаты. — Нет, — ответил Том, следуя за мной. Пока мы бежали по коридорам, снаружи слышался грохот, а из других комнат — детский плач. Сразу же в нас ударил запах гари. Где-то пожар? Не удивительно, ведь зажигательные бомбы тоже использовались. Но я старалась не обращать на все это внимание, нужно спешить, а с детьми разберутся воспитательницы. Но что, если они погибли? До выхода оставалось недалеко, когда здание задрожало и начало рушиться. Не успела я проанализировать ситуацию, как увидела летящую на Тома плиту. Действуя на автомате, я вытянула волшебную палочку, которая все это время была в руке, и буквально прокричала: — Вингардиум Левиоса! Плита завила в воздухе, и я откинула ее в сторону, сразу после этого я кинулась к Тому. — Ты как, в порядке? — Да. Спасибо, — Том был абсолютно потерян, и это видно по его заторможенности, но винить его за это я права не имею. В какой-то мере я была готова к этому, пусть и боялась, но он другое дело. — Не за что. Нам надо торопиться, пока здание полностью не разрушилось, — дым уже был виден и тянулся к нам, а штукатурка с потолка сыпалась на голову, но сейчас какая разница? — Да, бежим, — Том выбил дверь, которую заело, и мы оказались снаружи. Выбравшись из здания приюта, мы увидели причину, по которой здание начало рушиться. Одна из бомб попала во внутренний двор приюта рядом с жилым блоком, и взрывная волна снесла одну из несущих стен. Сейчас жилой блок был почти полностью разрушен. И тут я поняла. Там были дети. Они точно не успели выбраться. Я сразу же распечатала эмпатию, и по мне ударила волна, каша из разных эмоций. С трудом собравшись, я насчитала восемьдесят источников. После этого я сразу же запечатала эмпатию. Сердце сдавило. В приюте было около семисот детей и сорока нянечек и из них выжило только восемьдесят человек. — Том, помоги. — Я пошла в сторону развалин. — Что ты собралась делать? — Том схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом. — Там есть выжившие! Нужно помочь им, — я вырвала руку, слезы катились по лицу, и я даже не пыталась их остановить. — Как ты себе это представляешь, тут опасно! — Том тоже был на грани, его трясло. — У нас есть магия, — я подняла руку с палочкой. — Если мы ей воспользуемся, у нас будут проблемы, а так мы не справимся, — логика в этом была, вот только было уже поздно. — Я уже ее использовала и ты тоже, да и какой толк от магии, если ее нельзя использовать тогда, когда она нужна? — после этих слов я направилась к завалам, приказав Кураме оставаться на улице вместе с вещами. — Там совсем маленькие дети, мы не можем сейчас их бросить. — Черт, — прошептал Том и стал помогать расчищать завалы. Благодаря магии мы управились меньше чем за двадцать минут. Забравшись внутрь, мы начали звать выживших. Лестница была разрушена, но Том смог забраться на второй этаж. Так мы разделились, он работал на втором этаже, я на первом. Заходя в комнаты, я видела испуганных детей, которые забились в угол комнаты, и вытащить их оттуда было отдельной проблемой. Дым заплывал глаза, но огонь, слава богу, остался во дворе и в первых коридорах, тушить его у нас не было возможности, нужных заклинаний мы пока не изучали, и времени. Дети кашляли, особенно чувствительные теряли сознание. Нянечек удалось найти Тому, часть из них спустились ко мне и помогали вытаскивать детей из огня, который все продолжал распространялся. От них я узнала, что третий этаж разрушен, и большая часть людей было похоронено под завалами. Среди выживших было шесть нянечек и семьдесят четыре ребенка в возрасте от двух до восьми лет. Том вместе с тремя нянями помогал спускать детей сверху. Они кричали, плакали и пугались каждого звука. С горем пополам удалось выбраться из здания. Оставив детей на нянек, мы устремились к станции метро. Было страшно. Отовсюду слышались взрывы, плач, и виделись разрушенные дома. Нас с Томом трясло еще сильнее, былая внешняя спокойность ушла далеко на задний план. Но, на нашу удачу, мы добрались до метро целыми и невредимыми. Вход был сломан, видно, не одни мы додумались использовать метро как убежище. Перепрыгнув через турникет, мы спустились глубже под землю. Добравшись до одной из платформ, мы увидели кучу людей, как и мы, пытавшихся спрятаться от бомб. Внутри было душно, пахло кровью, тут было несколько раненых. Повсюду были слышны крики больных и детей, но даже с этим было относительно тихо. Люди просто молились, чтобы эта ночь закончилась. — Пошли, — я схватила Тома за руку и потащила в дальний угол платформы, где было посвободней. — Том, ложись спать, — я села на пол, опустив лиса и оперившись на колонну. — А ты? — Будем спать по очереди. Спи. Я разбужу тебя потом. Том на это только тяжело вдохнул и лег мне на колени. Курама подошел и прижался к парню. Он буквально свернулся в калачик, дрожь во всем теле не утихала. — Сим… — произнес парень после пятнадцати минут молчания. — Да? — Расскажи что-нибудь. — Давай, я лучше спою, — голос эхом разносился по залу, стало тише со времени нашего спуска. — Давай. [Советую тут включить песню Аленький цветок в исполнении Ники Лениной] Набрав в легкие побольше воздуха, я начала петь:— Ты цвети, аленький цветок.
Я молю, дай услышать голосок.
Ответь, почему люди сеют лишь вражду,
Что несет лишь боль и скорбь.
Это была моя любимая песня в прошлой жизни, и даже в этой я не смогла ее забыть.— Ты цвети, цвет моей души.
Что видишь ты, посмотри в глаза мои.
Ответь, почему люди воины предпочтут
Любви, добру к себе.
Том успокоился и вслушивался в песню, я стала перебирать его волосы, против он не был, по глазам текли слезы. Мне страшно. Зверски страшно.— Как чиста на небе синева.
Я запомню навсегда,
Как с тобою мы сошлись.
Вокруг стояла гробовая тишина, но периодически она заменялась на грохот, а вместе с ним и вскрики людей, которые видели, как пыль сыпалась с потолка, напоминая о том аде, что творится снаружи.— А, и слезы в тишине
С грустью перешли мне.
Память о них все живет.
Я помню, как мы проходили историю в школе. Еще в прошлой жизни. Меня всегда пугали фильмы и книги, изображающие войну и ее последствия. Горы трупов, изнеможенные заключенные, разрушенные города и памятники культуры… А теперь все это придется пережить и мне.— Не смогу чувства удержать,
Что предпринять,
Что бы снова их сдержать.
Ведь мысли без слов
Не вернут тебе любовь,
Только сердце даст ответ.
Этого я никогда не понимала. Мне всегда было легко читать людей, а благодаря эмпатии стало еще легче. Но даже так, как можно быть настолько бесчеловечными? Жестокость порождает жестокость, и сколько проблем появится после этой войны, так зачем?— Душа все еще во мне жива,
Музыку в даль разнося,
В память о тех,
Кто погиб в бою.
Я хочу жить! Хочу увидеть, каким будет наше будущее. Хочу путешествовать. Хочу встретиться с друзьями. Я что, многого прошу? Я всего лишь хочу жить счастливо с дорогими мне людьми. Надеюсь, завтра я смогу окончательно разобраться в себе. А сейчас я хочу лишь немного отдохнуть и хоть на мгновение забыть о том, что творится наверху. А в голове лишь одна мысль: Я не хочу умирать!***
Утро было тяжелым. Мы с Томом совершенно не выспались. Мы долго не решались выйти на улицу. Страшно было увидеть, что стало с городом. Но выбора у нас не было. Наверху творилась настоящая разруха. Здания превратились в руины, полыхал огонь, отовсюду слышались крики боли и плач. — Сим, куда нам идти? — спросил дрожащим голосом Том. — Если я правильно помню, то нам нужно на юг. — Сколько примерно займет дорога? — Ну, думаю, при хорошем раскладе часа четыре. — Тогда давай поспешим, не хочу долго тут оставаться. — Давай. Дорога была сложной. Часть дорог была разрушена и перекрыта обломками зданий. Вокруг царил хаос. Люди носились вокруг, как муравьи. Разгребали завалы, переносили раненых и убитых. Где-то на середине пути из-под одного из завалов к нашим ногам выкатилась человеческая голова. У нее были широко открытые в испуге, нет, в ужасе глаза, кожа обгорела и сгорела часть волос. Пахло жареной человечиной. Тошнота подступила к горлу, а голова начала кружиться. Том сжал кулаки и отвернул голову. Присмотревшись получше, я заметила, что голова принадлежала девочке примерно нашего с Томом возраста. От этого стало еще хуже, и меня все же стошнило. И это был не единственный случай, на протяжении всего пути мы то и время натыкались на обгоревшие и разорванные в клочья тела. Мне страшно и мерзко. Я не хочу закончить, как и они. Я не хочу видеть близких мне людей такими. Я должна найти способ защитить, сохранить то, что мне дорого. Да, должна. Я обязательно найду способ защитить всех дорогих мне людей. И я его найду, даже если мне придется подвергнуть свою жизнь опасности. — Сим. Тихий голос Тома вывел меня из размышлений. — Знаешь, я не хочу умирать. Я обязательно найду способ выжить, чего бы мне это не стоило, — Том зашел в Дырявый котел первым, а я сразу за ним. Никогда не забуду его глаза в тот момент: пустые и стеклянные. Его взгляд был холодным, апатичным. И сам он в тот момент излучал самое пожирающее и разрушающее чувство, которое вообще может испытывать человек: Отчаяние.