POV — Том Реддл
Как же мне все это надоело. Уже третий день я просыпаюсь с жуткой и резкой головной болью, из-за чего все это время настроение у меня отвратительное. За столь короткий промежуток времени, что мы провели в Дырявом Котле, я встретил чуть ли не половину своего факультета, и они меня достали. Я хотел бы остаться в тишине хоть немного, но они вечно появляются, каждый из них обязательно слышал о судебном разбирательстве и потом начинал приговаривать о том, как это несправедливо, и жалел меня, обещал обязательно помочь и так далее. Ну, помощь мне может и пригодиться, но выслушивать подобное несколько раз подряд мне не хотелось.***
Если верить письму из Министерства, то чтобы добраться до него, нужно пройти почти через магловскую часть Лондона. С самого утра мы были на взводе. Точнее, Сима была на взводе и ходила из угла в угол, активно что-то обдумывая. Я, в своем уже обычном ужасном состоянии, только следил за ней. Вспомнив об этой особенности, мы переглянулись с Симой и пошли к бармену Тому. — Извините, не могли бы вы помочь нам через камин добраться до Министерства магии? — попросила Сима. Бармен Том посмотрел на нас удивленным взглядом. — Просто посмотрите на улицу. Я не уверен, что мы сможете там пройти, — я показал на окно, за которым все гремело, сегодня была очередная бомбежка. Поражаюсь, как тут все тихо и спокойно, когда на улице происходит черти что. Нам быстро объяснили, как пользоваться летучим порохом, и мы переместились в Министерство. Атриум поражал. По-моему, не так сильно, как Хогвартс, но поражал своей красотой. Высокие потолки, камины и лифты, и в центре стоял фонтан Магического Братства с золотыми скульптурами Мага, Волшебницы, Гоблина, Кентавра и Домашнего Эльфа. Смотря на все это, у Симы горели глаза от восторга. Она всегда любила места, имеющие свою историю. Но для того, чтобы любоваться этим великолепием, у нас не было времени, и мы поспешили к дежурному волшебнику. — Здравствуйте. С какой целью вы посетили Министерство магии? — женщина за стойкой доброжелательно улыбнулась нам. — Судебное разбирательство об использовании магии несовершеннолетними. Том Реддл и Серафима Оуэн. — Пожалуйста, дайте свои палочки. Мы с Серафимой с неохотой протянули палочки. — Том Реддл, тис, сердцевина — перо феникса, 13½ дюймов, — после чего мне вернули мою палочку. — Серафима Оуэн, граб, коготь дракона, 17¾ дюймов. Можете проходить. Лифт пятый, уровень два. До суда оставалось очень мало времени, оно все близилось. От дежурного нас забрал мужчина, который должен был нас сопроводить. Заседание было больше похоже на балаган, куча взрослых уважаемых людей собралась ради того, чтобы судить детей. Для чего этот цирк? Я уверен в том, что они уже подчистили память всем спасенным, так почему бы просто нас не отпустить, мы ведь никого не убили. И главное, они судят нас так, будто мы террористы какие-то. — Заседание по делу мистера Реддла и мисс Оуэн объявляю открытым. — В зал вошел пожилой мужчина лет семидесяти. Чем-то он напоминает Слизнорта, только чуть постарше. Он долго всматривался в бумаги перед ним, вчитываясь в текст. Люди в зале, которых было не так уж и много, перешептывались между собой. После пятнадцати минут тишины он объявил: — Опираясь на сведения, полученные нами, мы сделали выводы, что мистер Реддл действовал под давлением мисс Оуэн. Поэтому мы приняли решение оправдать мистера Реддла. Мисс Оуэн же будет исключена из школы и лишена волшебной палочки. Серафима побледнела и вжалась в кресло, в котором до этого сидела. Что за бред они несут. Сима только попросила помочь, я сам решил так поступить. Это был только мой выбор. Я смотрел то на нее, то на судей, нужно было что-то делать, причем срочно. — Есть ли не согласные с нашим решением? — судья поправил очки и оглядел зал. — А на основе каких сведений вы вынесли такое решение? — вдруг вырвалось у меня. — Том, не нужно… — еле слышно прошептала Сима. — Помолчи, — шикнул я на Симу, а после продолжил: — Вы не предоставили никаких доказательств ее вины и просто ставите нас перед фактом, но тогда какой смысл от слушанья? — Вы не согласны с таким решением, мистер? Хотите, чтобы и вас исключили? — судья явно занервничал, стало ясно, что он куплен. В голове всплыли обещания помощи от сокурсников, вот как они решили мне помочь? — Не в ваших ли правилах четко прописано, что в случае опасности мы можем использовать магию? Так в чем вообще смысл это цирка? — уровень моего раздражения был просто огромен, но внешне я старался его не показывать, сохраняя спокойный тон голоса. — Но ведь на момент пожара вам не угрожала опасность, мистер, — судья гнул свою линию. — Вы ведь сами упомянули пожар, это, по-вашему, не опасно? — перебил его я. — Но вы ведь были на улице… — Да, а вы хотели, чтобы мы оставили десятки детей на смерть? — А какое нам дело до маглов? — А какое мне дело до этих законов? — Вы… Договорить мне не дали. Вдруг дверь распахнулась, и в помещение влетела профессор Уилкерсон. Ее появление шокировало всех присутствующих. Зал, который до этого молча наблюдал за спором, снова начал перешептываться. — Извините за опоздание, я только сейчас узнала, что сегодня собираются судить моих учеников. Как я понимаю, мистера Реддла оправдали, но как декан и профессор я не могу не вступиться за одну из лучших учениц моего факультета, — профессор оглядела всех присутствующих, задержавшись на мне, по всей видимости, она слышала часть разговора и вошла именно в этот момент, пока меня совсем не унесло. — И что же вы хотите сказать, мисс? — судья был крайне раздражен после нашей словесной перепалки. — Мисс Оуэн ответственная и талантливая ученица, ее ждет великое будущее, и я не могу просто стоять и смотреть, как его решают, — она с топотом подошла прямиком к судье и смерила грозным взглядом того. — Я довольно хорошо знаю свою ученицу и с уверенностью могу сказать, что она редко совершает необдуманные поступки, а если и совершает, то только в экстренных ситуациях. — И что вы предлагаете? Так просто отпустить ее? — Я предлагаю вместо лишения палочки и исключения из школы назначить несколько месяцев общественных работ, — судья напряженно смотрел то на нее, то на остальных собравшихся и после произнес. — Господа присяжные, считаете ли вы целесообразным такое предложение? — Ну же, не будьте совсем уж идиотами. В итоге за выступило пятьдесят процентов из собравшихся. — Вы безнадежны, — еле слышно произнес я, но мысленно выдохнул, все обошлось. — Хм, суд согласен с вашим предложением. Мисс Оуэн, начиная с первого сентября после занятий, будет посещать архив Министерства и выполнять там работу. Суд завершился, и мы покинули зал. Серафима еле шла, эти эмоциональные горки никому на пользу не шли. Все время до гостиницы нас сопровождала профессор Уилкерсон, которая не сказала ни слова. В кабаке было не так много людей, что обуславливалось обстановкой снаружи. Она посадила нас за стол и попросила принести нам горячий успокаивающий чай. Когда заказ был выполнен, она заговорила: — Я, конечно, рада, что все обошлось, но можете мне пояснить кое-что, Реддл? — я сжал стакан в руке, прекрасно понимая, что она имеет в виду. — Слушайте, я не хотел ему перечить… — Вам и не следовало это делать, иначе даже ваши связи ничем бы не помогли, — профессор сверлила меня взглядом. Тут, наконец-то, ожила Сима: — О чем вы? — Сима, я потом объясню все, хорошо? Я не просил их о такой помощи, если уж на то пошло, то лучше бы они молчали. И вообще, раз для них закон не писан, почему я должен его соблюдать? — не повышая голос, спросил я, уловив на себе испуганный взгляд профессора. — Том, послушай, я понимаю тебя и твои чувства, но не делай глупостей, — она накрыла мои ладони своими и немного сжала их. — Они не простят подобное в следующий раз, и тогда я помочь уже ничем не смогу. — Почему вы вообще нам помогаете? Кроме того, что Сима ваша ученица, должна же быть еще причина. — Я не могу оставаться в стороне, видя несправедливость. Вы, действительно, не сделали ничего плохого и не заслужили этого слушанья, — она слабо улыбнулась и посмотрела не часы. — Ох, сколько времени уже. Мне пора идти, — она поднялась из-за стола, подошла к Симе и успокаивающе обняла ее на прощание, прошептав что-то ей, а после скрылась в переулке. Сима села на свое место за столом. Ее взгляд был такой печальный и испуганный, что страшно за нее становится. — Эй, Серафима, все хорошо, — она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. — Да, все закончилось. Она — самый дорогой для меня человек, и я сделаю все, чтобы она могла так беззаботно улыбаться, даже если придется пойти против всех на свете. За ее улыбку стоит сражаться.