Властелин Калек

***

      После смерти Рапунцель об Иккинге снова пошла молва, мол, это он довёл её до суицида. Но все что-то не обратили внимание на её предсмертную записку, где она винила свою родню и критиков, а не этого долбоёба с глубинки. Хотя, он тоже слегка виновен, но это не в счёт.       Спустя где-то неделю в студию Спанера наведывается ещё одна художница, кстати, подруженька Рапунцель. Имени она своего не скрывала: звали её Кассандрой. Хороша, чертовка: тёмные волосы, короткая стрижка, вся в чёрном. Со стороны может показаться, что она принадлежит к каким-нибудь готам, хотя они по-другому теперь зовутся. Время-то бежит, уже другое тысячелетие, в конце концов.       Иккинг отнёсся к гостье равнодушно и несколько скептично. Стрёмная она какая-то, странно поглядывала на него. Он сидел в своём кабинетике со стеклянными дверями. К сожалению, или к счастью, через них можно было видеть чем занимается наш дорогой трудяга. Да и он мог видеть тех, кто сидит на креслах в комнате отдыха.       И вот, эта Кассандра сидит на кресле и постоянно смотрит в сторону Иккинга, пока он набирает новую партитуру в программе. Бесит неимоверно. Хочется встать, подойти и начистить ей ебало. Да и всё равно, что девушка. Хотя, это не девушка, а какая-то блядь. Почти что как сёстры Калахари. — А что там за парень сидит? — слышит со стороны Иккинг. Это была Кассандра. — Это Иккинг, наш чувачок из Святой Троицы, — отвечает, по-видимому, Рейн, — отличный парень. — Он и есть Властелин Калек, я права? — Ага. — Обожаю его трек с Миналоком. Слушаю на репите часов по пять. Он такой талантливый, — осыпает комплиментами Иккинга художница. Она ждёт, когда Иккинг глянет в её сторону, но тому глубоко насрать: у него есть дела поважнее. — Это алмаз нашего лейбла, — вторит девке Рейн.       В кабинет к Иккингу заходит Спанер. Он наклоняется к нему, начинает тихо говорить: — Ты бы вышел поздоровался хоть. — Я занят. — Ты не понял, Иккинг. Ты обязан сейчас выйти и познакомиться. — С чего это? — Она моя клиентка. Очень важная. И она попросила меня представить тебя ей. — Очередная фанатка… Ладно, минуты через три выйду. Сейчас бочку добавлю… — Иккинг внимательно щурится, ища на экране нужный инструмент. Удовлетворённый ответом, Спанер входит в комнату отдыха.       Иккинг вырубает программу, на автомате скалит зубы. На щеках видны желваки. Как же заебал этот Спанер со своими клиентами, боже, блядь, кто бы знал. Властелин Калек натягивает улыбку, разворачивается и выходит из своей наполовину стеклянной клетки.       Оказывается, в комнате отдыха помимо этой девки и Рейна были ещё Лагун, Эйрон и Баркли. Спанер стоял около окна и с кем-то пиздел по телефону. — О, а вот и трудяга. Миналок совсем затрахал, да, чувак? — гогочет Эйрон, куря сигаретку. — Ну, кого же ещё трахать, если остальные в отпуске? — отвечает Иккинг, закатывая глаза. Кассандра пожирает его взглядом, и он это видит краем глаза. Он присаживается ближе к своим корешам. — Ты, видимо, очень занятой парень, — Кассандра немного отпивает сок из бокала, который всё время держала у себя в руках, — Зато тебя все любят. — Да… Особенно журналисты, — кивает Иккинг, глядя ближе на эту прошмандовку хер откуда пришедшую в эту обитель творчества и мозгоёбства одновременно, — Уж очень они любят обсуждать мою внешность и мою родину. — А ты откуда? — С Андромеды. Прометея. — А, поняла. У меня мать оттуда. Хорошая планетка, — говорит художница. — Прекрасная. Особенно во время военных действий. Лучшего места для курорта нигде не найти.       Иккинг мельком глядит на Спанера, что сильно скривил рожу в злобе. Он так и говорит ему: «Какого хуя ты паясничаешь, ублюдок?! Веди себя нормально!» — Ты какой-то злой, — невзначай комментирует Кассандра. — Я всегда такой. — Он давно не трахался просто, — вклинивает словечко Рейн, посмеиваясь, — Уже месяц как прошёл с последнего нашего похода в клубешник. Калахари оставили неизгладимый след в его памяти, видимо. — Будешь пиздеть, будешь валяться, Рейн, — угрожающе чеканит Властелин Калек, метнув грозный взгляд на рэпера. Тот сразу притих, начал прятать глаза. Иккинг в гневе страшен, и все в курсе об этом. Кассандра еле заметно облизывает нижнюю губу. А ей нравится этот калека, о котором ей когда-то рассказывала Рапунцель. — А не рановато ли ты ходишь по клубам шлюх трахать? — лыбится художница, обращаясь к Иккингу. — А не пойти бы тебе на хуй, а? — скрещивает руки Хэддок, хмуря брови. Все аж присвистнули. — Ну, я с удовольствием пошла бы на твой. — Страшных не ебу, извини, — парирует Иккинг, скалясь с улыбкой. Он встаёт с дивана и идёт в свой кабинет.       Спанер был крайне зол на подопечного. Потому зашёл к нему и начал ругаться с ним. — Ты вообще что ли охуел в край, Иккинг?! Я же просил тебя вести себя нормально! — Эм, нет. Ты сказал познакомиться. Я познакомился. Всё, — спокойно отвечает Икк, не глядя на красного начальника. — Ладно, позволь вопрос. Чем тебя не устраивает Кассандра? — Меня не устраивают все твои клиенты, которых ты зовёшь в студию, Спанер. Ты сам знаешь, что я пиздец как завален работой, у меня счёт идёт на минуты, а ты заставляешь меня идти и знакомиться с какой-то ходячей пиздой, которая у меня в хую не тарахтела. Если она тебе нужна, ты с ней и говори. Я всё сказал.       Проходит может часа два. Почти все со студии поуходили, потому Иккингу опять поручили закрывать её. В здании остались Рейн, он и, как не прискорбно, Кассандра.       Властелин Калек почти добил интерлюдию для Миналока, когда в кабинет зашла художница. Резко запахло йодом и лекарствами. — Эй, я хотела извиниться, если ты не хотел знакомиться со мной… — бормочет вошедшая, тут же спотыкаясь о ступеньку. Хэддок поворачивается в кресле, разглядывает художницу. Она зыркает на него очень узкими зрачками, на глазах стали заметны лопнувшие капилляры. — Не извиняю. Вали отсюда, — чеканит Иккинг, опять поворачивается лицом к экрану. — А если… Я дам тебе? Рейн же сказал, что ты давно…       Кассандра как-то резко тянет на себя ручку кресла, поворачивает Иккинга в свою сторону. Весил бы он побольше, это бы у неё не получилось. Хэддок спокоен, смотрит апатично и враждебно одновременно. Девка быстренько так устраивается у него на паху, слегка ёрзает. Властелин Калек сверху вниз оглядывает сидящую на нём девушку. Хочет опрокинуть её и треснуть головешкой о стол, чтобы отключилась. Но говорит лишь: — С хуя слезай, крокодилица. — Пожалуйста, дай мне помочь тебе. Я же вижу, как тебе хочется развлечься. — Сначала пусть у тебя твой трип пройдёт. Вы все художники наркоманите по-чёрному? — задаёт риторический вопрос Хэддок, спихивая девку с себя руками. Та падает на пол, он сам чуть не ебаквакается следом, но умудряется остаться на месте.       Кассандра, кажется, разозлилась. Хочет вцепиться в Иккинга, но тот быстренько так стукает её протезом по голове и она была оглушена. — Рейн, убери эту тварь отсюда! — орёт во весь голос Иккинг, вставая всё же со своего трона. Не услышав ответа, бормочет себе под нос ругательства.       Кое-как Властелин Калек всё-таки дотаскивает тушу художницы до дивана. — Ты звал?.. Ебать. Она всё, тю-тю? — спрашивает Рейн. — Не-а. Ёбнул её протезом. Она хотела трахнуть меня, чувак! — всплёскивает руками Иккинг. — Ну поддался бы. Она нормальная, ебабельная девка. — Она под трипом! Тебе охота трахать укуренную шлюху, от которой за километр несёт таблетками?! — Ну, мне всё равно… Хотя, у неё может быть ВИЧ, раз она наркоманит. — Надо глянуть её руки, — Иккинг приподнимает рукава водолазки и ужасается, — Блядь… — Ёбаный стыд… Тут уколов тридцать было, не меньше. — Только начинает, видимо… Я этого Спанера когда-нибудь грохну к херам, — грозится Хэддок. — И что теперь делать? — Как что?.. Домой её вести надо. Либо сразу в больницу. — Больницы уже закрыты. Второй час на улице. — Блядь, — опять повторяет Иккинг, — Но здесь её тоже оставлять нельзя. Если она знает, где лежат закладки Спанера, ей точно пиздец. — А если она расскажет остальным, то нам пизда.       Двое чуваков так и стоят, смутно думают, что делать с этой Кассандрой. — А у тебя защита есть? — спрашивает вдруг Рейн. — Только не говори мне… — Да. Знаешь, я давно хотел её трахнуть. Я фанат её творчества, между прочим! — Мне заказать тебе гроб? В какую туманность скажешь сам, или мне самому выбрать за тебя? — Блядь, чел, давай без шуточек про смерть, — прыскает со смеху Рейн. — Хотя, я могу тоже… — задумчиво тянет Иккинг, — Но только в рот. Ну, я же мастер сводить девок с ума разными способами. — Окей… Погоди… — Рейн тут же исказил лицо в гримасе удивления, — Это ты сейчас про Эльзу Калахари?.. — ответом рэперу была широкая и злорадная улыбка Иккинга.       Кассандра начала что-то бормотать себе под нос, пытаться встать. — Опа, очнулась. Эй, Кэсс, не против, если мы тобой воспользуемся? Хотя, можешь не отвечать, мы уже решили, — смеётся Рейн. Иккинг достаёт из кармана джинс презерватив и передаёт его своему напарнику. — Погодите… Чего?! — восклицает художница, когда Рейн быстро переворачивает её животом вниз. Иккинг вальяжненько присаживается рядышком, устраивается поудобнее. — Беру свои слова назад. Я трахну тебя, Кассандра, но в рот, окей? Тебе этого хватит, — натянуто мило улыбается Властелин Калек, сразу беря в ладонь короткие волосы девки и укладывая их в хвост. Рейн с силой сдёргивает с наркоманки лосины. — У-у-у, стринги. Обожаю, — облизывается Рейн, тут же шлёпает ладонью по половинкам, — И приподнимись, будь добра. А то неудобно будет. Тебе удобно, Икк? — Пойдёт. Бывало и хуже, — усмехается Икк, одной рукой расстёгивая молнию на джинсах и чуть стягивая их вниз. — А, это когда Анна никак не могла заглотить твой хер до конца, потому что она не могла дотянуться головой? Боже, блядь, никогда не забуду, — громко смеётся Рейн. Кассандра чуть приподнимается, выпячивает свою пятую точку, — Отличный видок, Кэсс. Тебе бы в «Койот». — Заодно передаст «привет» Хедер.       Трип Кассандры, похоже, заканчивается. Но увидев перед своим лицом то, чего она так давно хотела, подумала, что ещё бредит. Потому что о минете Властелину Калек она действительно мечтала.       Будем честны, член Иккинга, как не иронично, переходил из уст в уста. В прямом и переносном смысле. Все спутницы, да и спутники, как один твердили, что у Иккинга много достоинств, а его член — один из самых больших и значимых из них. Кассандра узнала об этом от Рапунцель, которая в свою очередь узнала об этом от Джека. Джек-то врать не будет, он у нас самый честный человек во всём межгалактическом пространстве.       Небольшой, работающий раз в триста случаев, парадокс: у парней с большим умом — большой член. Иккинг реально удачливый на мизерные проценты, потому попал в эти триста случаев. Ну, «большой» — громко сказано. Семнадцать сантиметров… Кому как, как говорится. Кому-то мало, но на данный момент это число уже значит «большой». Времена так летят, что и шлюхи меняют свои приоритеты… Стоит упомянуть ещё один забавный парадокс: у мужчин из больших городов члены кривые, а у тех, что припёрлись с глубинки, наоборот. И они красивее. Не знаю, зачем я это вам говорю, блядь, но просто имейте в виду: нынешнее общество мужиков построено на том, какой у кого блядский хер. То есть, если у тебя до хера бабла, но хуй такой себе, тебе у баб ничего не светит. И про размер речи не идёт. У тебя может быть тридцатка, но сам ствол кривой и головка стрёмная. И баба имеет право тебе не давать. Даже закон такой есть. Маразм крепчает, хули.       Но Кассандре было на это глубоко фиолетово. Она просто хотела сделать приятно своему кумиру, при возможности отдаться ему. Потому с остервенением принялась вылизывать член Иккинга, как какой-нибудь леденец. Сзади пристроился Рейн со своей десяткой, но хорошей, так что не стыдно будет рассказать девкам о том, что в ней побывали звёзды. Боже, блядь, звучит стрёмно, но это правда.       Властелин Калек просто пялится в потолок, пока Кэсс так старается ублажить его. Он опять задумался о своей подруженьке, что находится где-то далеко от него на Андромеде. Почему он вспоминает о своей невинной Астрид в такие грязные моменты? Беды с башкой, наверное. Пора на отдых. И тут как выстрелит! Он что, кончил от мысли об Астрид? Реально беды с башкой. Привет, дурка. — Ты уже что ли? — интересуется Рейн у Иккинга, — Кэсс, ты, видимо, хороша. Может реально попробуешь податься в проститутки? Это лучше, чем наркота.       Иккинг тяжеловато дышит, потирает своё красное лицо. Смотрит на рожу Кассандры и кривит свою. Злоба вскипела в крови, зубы сильно стиснулись сами собой. Хочет вырвать волосы на её голове, наблюдать за тем, как она страдает. — Я бы тебя убил, — говорит Иккинг наркоманке, пихая свой член в боксёры, а потом в джинсы. — Так убей, — слегка покачивается туда сюда художница, улыбаясь, — всё равно я уже пала ниже некуда. — Не хочу марать руки. А вот другие могут. Реально, иди в «Койот». Там тебя грохнут, зато с удовольствием. Там недавно в одну пальнули… — Я подумаю над твоим предложением.       Спустя где-то пять дней Кассандра умирает в подворотне от передозировки дезоморфином, что ей спонсировал Спанер. В её съёмной квартире находят небольшой потрет Иккинга, где он сидит на диване, подперев под голову кулак. Это была её последняя работа, сделанная в ясном уме; её позже Икку передают кореши из студии.       Узнав о смерти художницы, Иккинг начнёт относиться к начальнику всё хуже и хуже с каждым днём, пока не дойдёт до пика их конфликта… И ухода.       Астрид права. Надо остановить эту чёртову торговлю смертью. Потому что огромное количество человек может закончить свои дни так же страшно, как и Кассандра.