В сердце

- Холодно? Онегин аккуратно накидывает на плечи друга собственную куртку не дожидаясь ответа - всё равно видит, как тот дрожит. Холод не страшен ровно до того момента, пока никто уже не захочет вдруг зайти и согреть. Ну, просто не останется таких знакомых. Вот Володя никогда не боялся, хотя из друзей остался только и Онегин, который тоже не придёт, потому что зачем? Просто так Евгений не любит, а за делом... За каким делом? Но, что удивительно, он всё же согревает и пусть не объятиями, –которых между прочим очень хотелось,– а курткой. Но она хотя бы пахнет им: горький запах сигарет, лёгкий привкус дорогого алкоголя и старина. Последнее было особенно любимо Ленским - тяга на подобное всегда в нём была, вылез, так сказать, из девятнадцатого века. Это даже есть в его любви к Онегину – он младше его на 8 лет. Не так страшно, это не много. Главное, что есть взаимопонимание. Даже если Евгений часто обрывал его, говоря «Не понимаешь ты этой жизни - ни меня, ни кого-либо ещё». Но нельзя сказать, что Жене уж совсем в тягость было общение с этим юнцом, напротив, только в радость. Возможно, только чтобы развеять скуку. Но было всё же что-то в этом сладкое и приятное. Природно сладкое, как губы Владимира. Они такие даже не из-за дикой любви к сладкому, а из-за такой же любви Онегина к нему. Идеализация - симптом влюблённости. – Спасибо. Ленский даже не хочет смотреть и не смотрит в глаза собеседника, но тот настолько сильно пепелит его взглядом, что приходится повернуться. Смотрит наивно и невинно, чем очень сильно раздражает Онегина, но оно есть привычка, особенность. Только это не волнует Евгения - он подталкивает Вову к раме застеклённого балкона. Тот, конечно, не против, но ради маленькой игры можно и немного повузмущаться, нахмуриться, мол, что ты вообще делаешь? Женя не то, чтобы верит в правдивость этих эмоции, но все равно ногой закрывает дверь на балкон - пусть только попробует сбежать. Онегин любит, когда ему подчиняются, пусть даже вырываются поначалу - Владимир прекрасно знает это и заводит. Была бы сейчас та ситуация, Евгений бы обязательно назвал его «маленькой сучкой», на что тот может и обидеться, но только ради театра. Театра даже не одного актёра. Вова первым хватается за онегинский плечи и, опираясь на них, встаёт на носки и быстро касается губ Жени. Отстраняется и изучающе смотрит на его лицо - ухмылка. Ничего удивительного и нового нет, поэтому целует снова, только в этот раз его грубо прижимают к стеклу и не дают остановить этот сладостный момент. Может, Онегину и не нравятся разговоры, но встречи под таким углом определённо нужны. Не страшно, уголовно не наказуемо. Восемнадцать же есть? Он же проверил? - Придёшь на мой день рождения? Валяться в пасмурный день в постели неплохо, даже хорошо. Особенно когда есть контраст горячего тела с холодным воздухом. Есть в этом что-то особенное, свободное. Как же хорошо, когда спешить никогда не надо. Просто коротаешь дни как хочешь. Не это ли прекрасно? Если нет, то вы явно и этого не чувствовали. Возможно, Онегину бы стоило хотя бы попытаться быть менее хищным сейчас, не цепляться за каждую метку, садистски проводя по ними пальцами немного давя. Если Вова не против, то почему бы и нет? Тоже, кажется, не противозаконно. Ленский только не любит это, особенно это. Ему хочется хотя бы сейчас побыть с настоящим человеком. Знать бы ему, что там только холод. Может и есть что-то такое живое, но оно слишком далеко. Даже для этого юноши. Онегин точно не позволит ни ему, ни кому-нибудь ещё копаться в его жизни и её смысле. Живёт и живёт, не нужно ему разъяснять что к чему, не маленький. Не маленький, просто цинник и эгоист. Ну, разве что чуть-чуть о Володе думает. Но ни за что не признает, что любит. Самое страшное, что может быть в его жизни - признать поражение. Поражение перед собственными принципами эгоизма и одиночества. Но... Может всё же есть исключения из правил, что только подтверждают его? - Сколько тебе уже? Девятнадцать? Женю даже не дёргает от слишком холодного ветра, зато Ленский двигается ближе и жмётся, как котёнок. Онегин никогда бы не назвал его так, но сравнение само рвётся в сознание. Может и есть в нём что-то милое, может он и привлекательный, может Евгений его и любит. Ничего страшного же не случилось, все живы? Ленского он постарается не убить, но только постарается, обещать ничего не может. Правда, в мыслях он уже надеется, что Владимир умрёт прямо сейчас от холода. Жестоко, но не плохо. Для него, разумеется. А вы чего хотели? Он сделает всё для собственного комфорта и лица. Но об этом в последнюю очередь, а пока только касание губ к холодным оголёным плечам. И всё же, умирать прямо сейчас было бы не кстати, поэтому Женя натягивает одеяло по шею на Ленского. Говорю же, есть в нём капелька сострадания. В конце концов, Володя заслужил хотя бы этого. Вообще-то, он достоин лучшего, но Онегин не намерен даже намекать на это. Оставить при себе такое чудо - неплохая, даже хорошая идея. Главное, раньше не разойтись чем надо. А если так случится, обязательно попросить поцелуй на прощание. Очень мило. Просто прелесть. Всё таки, у их отношений есть привкус горечи. Не табачной, пусть Ленский часто чувствует её на языке после поцелуев. Изысканной горечи любви. - Восемнадцать, Жень. Так сколько там дают за совращение малолетних?