***
- Господи, как же я устал, - стонет Чонгук, когда заходит в квартиру после рабочего дня вместе с Юнги. – Нет, ну ты посмотри, как ноги отекли! А поясница как ноет, - альфа оставляет свой дипломат стоять на полу и проходит внутрь дома, попутно раздеваясь. - Я такой голодный, но меня так тошнит, - продолжает свой монолог мужчина, не обращая внимания на своего мужа, который уже через пару дней перешагнет порог седьмого месяца. Юнги не жаловался, в принципе, он все ещё мог делать многое и по дому, и по работе, и себе помочь. Единственное, что Чона-старшего бесит – бритье. Он просто ничего не видел там из-за живота, раньше он просил Чонгука, но теперь это сплошная нестабильность: то он все ещё стоит на коленях возле Юнги и помогает сбривать волоски, то он уже забывает про станок и просто молча плачет, то у него затекают ноги и он, чтобы отвлечься, разминает их и каким-то образом уходит на кухню. В итоге Юнги стоит в ванной, где его уже потряхивает, потому что он все ещё в пенке для бритья с станком в руке и в ванной все ещё холодно, спустя пару минут ожидания он врубает теплую воду, смывает остатки и выходит из душевой кабинки. Чон рассматривает в отражении зеркала над раковиной свой лобок и видит, что его муж сделал ему а-ля интимную стрижку, выбрив две полоски по бокам и одну посредине. «Блядское шоссе какое-то», - бурчит он себе под нос и надевает пижаму. Всю жизнь ему рассказывали, что беременность – это прекрасно, что любая омега ожидает этого с нетерпением, ведь это её долг, хотя Юнги с этим не согласен, потому что если омега не хочет иметь ребенка, а хочет посвятить себя, например, профессии, то никто не в праве насильно оплодотворить или не позволить совершить аборт - это её выбор, но сейчас, когда Юнги сам проходит через все это, то понимает, что это их последний ребенок, и нет в этом ничего прекрасного, или это ему она так тяжело дается, потому что теперь старший вряд ли когда-нибудь настроится на ещё одного ребенка. Анализируя все то, что он видел о беременности до этого, то складывается впечатление, что все это лишь красивая картинка, маркетинговый ход, чтобы не было депопуляции, а омеги не забывали, где их место, обязывая тем, что каждая должна родить. Когда он думает об этом, то понимает сколько негатива выливается на омег, которые выбирают независимую и самостоятельную жизнь, и его душат слезы обиды из-за несправедливости. Чем ближе подходит срок родов, тем страшнее ему становится. Неужели они и правда взяли на себя такую ответственность, как ребенок? Может они слишком поспешили? Это ж не просто родить и пустить на самотек, мол какой вырастет, такой и вырастет, нет, это все намного серьезней. Именно ты несешь ответственность за то, каким он вырастет и то, каким человеком он будет. Чон-старший не первую неделю перед сном, а иногда и вместо сна, задается вопросом «А сможем ли мы?», «Если мы не справимся?», «Что, если он вырастет плохим человеком?» и многое другое. Даже имея сейчас стабильный доход и сбережения, мужчину посещают мысли о том, что будет, если они в один день потеряют работу, смогут ли они начать все сначала и достойно обеспечивать семью? Юнги, погруженный в свои мысли, откидывает уголок одеяла, чтобы залезть в кровать. Порой эти мысли настолько сильно угнетали старшего, что тот просто не мог спать, работать, есть. И впервые он не может ни с кем посоветоваться. «Тебе просто нужно перестать себя накручивать», - просил он себя и сам же отмахивался от своих слов, убеждая себя, что это нормально и каждый омега так думает, когда находится в положении. Старший смотрит на другую половину кровати, где разместился его муж и что-то печатал в телефоне. Возможно, это почта. Юнги не знал, стоит ли ему рассказывать Чонгуку о своих переживаниях, ведь тот только привык к своему новому состоянию, да и грузить чем-то не хотелось, зная какие дела обстоят с пусанским филиалом. Мужчина прикрывает глаза и устаивается поудобней на боку со специально подушкой. - Спокойной ночи, Чонгук, - говорит Юн и слышит лишь приглушенное мычание. Им все же нужно поговорить.***
Двадцать седьмая неделя стремительно перетекала в двадцать восьмую, а вместо того, чтобы поговорить, они перестали совсем разговаривать и Юнги чертовски расстроен из-за этого. Он не раз думал о том, что их отношения могут ухудшиться из-за беременности, но не ожидал, что так скоро. Старший предполагал, что это произойдет тогда, когда он родит и будет в декрете, тогда как альфа будет находиться на работе и времени на друг друга у них и правда не станет. Но теперь работая в одном здании и живя в одной квартире, они говорят лишь «доброе утро» и «спокойной ночи», обычно инициатором выступает старший, потому что Чонгук либо проверяет почту, либо он уже улегся и находился в полусне. Юнги это удивляет. Правда. С учетом того, как сильно младший хотел этой беременности, что даже пошел на радикальные методы, то старший в недоумении. «Почему?». - Юнги? – удивленно тянет альфа, когда заходит в кабинет мужа и не застает его там. Он достает телефон и набирает его номер. Один раз. Второй. Третий. И на четвертый Юнги отвечает. - Да? - Господи, какого хрена ты не брал трубку? Ты вообще где? Я пришел в твой кабинет, но тебя здесь нет, - Чонгук крепче стискивает корпус телефона. - Я отъехал в больницу, чтобы проконсультироваться из-за анализов. Скоро буду, - он говорит тихо и спокойно, видимо сидит в коридоре и после этого кладет трубку. Чонгук расстроен и зол, но не на мужа, который не взял его с собой на прием к врачу, а на себя, потому что не был достаточно внимателен. Он возвращается в свой кабинет и отправляет Юнги сообщения, чтобы тот предупредил, когда подъедет к офису и Чонгук спустился к нему. Альфа изначально собирался забрать мужа на обед и провести время вместе впервые за несколько недель. Мужчина прочитал массу литературы, в которой рассказывалось как жить с этим синдромом, чтобы максимально его не замечать и не приносить неудобства другим людям, и настолько погрузился в собственные проблемы и их решения, что перестал уделять нужное количество времени своему мужу и будущему ребенку, который совсем скоро должен появится на свет. Это была черта характера младшего, он не всегда мог сконцентрироваться на решении нескольких проблем - мужчина пытался сначала покончить с одной, а потом искать выход из другой. Чон практически не успевает ничего сделать по работе - из-за своих мыслей и анализа собственных действий – прежде чем приезжает Юнги. «Жду тебя на парковке», - гласило сообщение и немедля ни секунды младший подрывается со своего места, схватив свои вещи, выходит из кабинета. Он подходит к их машине и видит старшего, что облокотился на капот. - Почему ты не сказал мне? Мы бы поехали вместе? – начинает младший и укоризненно смотрит на того. - Он сам меня выдернул посреди рабочего дня и к тому же я не хотел тебя отрывать от работы. Последние дни ты был сильно загружен и не было ничего страшного, чтобы ты ехал со мной. - Если он выдернул, то это была веская причина. Он даже окончательные результаты анализов о твоей беременности сообщил по почте, - разгорячается альфа и подходит вплотную к мужу, что заменил строгий костюм на свитера и довольно легкие штаны, что не сковывают так сильно движения, а вместо пальто, на нем объёмный пуховик, все-таки конец января. - У меня песок в почках, поэтому он предупредил, что может быть почечная колика и назначил профилактику, но в этом нет ничего страшного, это распространённое явление у омег в положении, - он смотрел на озабоченное лицо альфы и как же он был рад видеть хоть какие-то эмоции на его лице, кроме былой напряженности. И, нет, Юнги сейчас не говорит про обеспокоенность, а про облегчение на его лице и улыбке, которая позволяла увидеть два передних зуба. Младший подходит к Юнги и обнимает так крепко, как не делал несколько недель. - Хорошо, что он предупредил, - говорит альфа, утыкаясь носом в сладко пахнущую макушку. – Прости. - За что? – заглядывает старший тому в глаза. - Я не был достаточно внимателен и не уделял тебе времени, но я просто пытался разобраться, понимаешь? – он с надеждой смотрит в глаза Юна. – Я хотел, чтобы этот синдром никак не влиял на нашу жизнь, хотя для меня это честь пройти рука об руку с тобой это и чувствовать все, но я видел как тебе тяжело, порой даже был не синдром, может быть процентов десять, а то, что я себя накручивал и из-за этого мое состояние становилось хуже. Оказалось, что форумов на эту тему и литературы не так много, как хотелось, оказывается альфы не очень гордятся этим и не спешат об этом рассказывать, но мне все же удалось найти кое-что и последние несколько дней мне правда легче, но мне жаль, что я не смог взять себя в руки раньше, оно и правда выбило меня из колеи. - Господи, Чонгук, тебе правда не за что извиняться, все хорошо, не бывает такого, когда человек всегда чувствует себя прекрасно и может быть хорошим всем. Никто из нас не должен угождать, я жалею, что не спросил о том, что тебя гложет раньше, - они все ещё стояли на парковке, крепко прижимаясь друг к другу. – Давай пообещаем, что никогда не будем ничего держать в себе? - Конечно и прости меня ещё раз, я все же не должен был так поступать с тобой. И давай поедем домой? Или может быть ты хочешь погулять? Или пообедать где-то вне офиса? Куда угодно. - Я хочу в то кафе с кошками и огромный кусок чизкейка с горячим шоколадом, - улыбается в грудь мужу Юн. - Но у тебя диета! – восклицает шутливо мужчина: он готов исполнить любое желание любимого. - Хуета, дорогой, - улыбается тот деснами и довольным идет к дверце. Заканчивалась двадцать восьмая неделя беременности и, к счастью, она закончилась намного лучше предыдущих: недосказанность ушла и теперь старший засыпает в теплых тисках младшего, с легким сердцем и едва заметной улыбкой на губах. Сегодня ночью его не терзают плохие мысли.Story is not over