***
Спустя несколько дней Хэрри вновь появился в клубе на радость Кори. — Ба! Какие люди! — Винстон распахнул руки, чтобы заключить Осборна в объятия, но тот предупреждающе осадил его взглядом. Кори рассмеялся и отказался от глупой попытки его обнять. Они встали у барной стойки рядом с каким-то парнем — судя по форме, из университета Бакстера. — Ну, и где все? — Хэрри обвёл глазами незнакомую публику, которая вовсю оттягивалась на танцполе, как обычно. — Виктор пропал с того самого вечера, когда угощал всех выпивкой, — Кори пожал плечами. — А с ним и младший Шторм — давненько его не видно в здешних местах. То ли нарвался на полицейских во время одной из своих уличных гонок, то ли его отец в кои-то веки конфисковал у него машину и деньги. — Кори ухмыльнулся. Парень из университета Бакстера оживился. — На учёбе он тоже не появляется. Ни он, ни его сестра Сью. Ходили слухи о том, что они работали над каким-то сверхсекретным проектом и что-то у них там не задалось. — Не уложились в сроки? — хмыкнул Хэрри. — Непонятно, — парень качнул головой и опрокинул пиво из банки со стойки себе в рот. — В Бакстере на этот счёт всё глухо, все молчат, как партизаны — ни из кого и слова не вытянешь. Даже профессор Шторм — и тот куда-то запропастился. Три дня подряд лекции отменяют... — незнакомец выдохнул и переключился на бармена, чтобы попросить себе ещё одну банку пива. Хэрри обернулся к корешу. — А с остальными что? — Ну, Шанталь перестала приходить, как только ты отсюда свалил, — спокойно и размеренно сказал Кори, — а Эдди, говорят, выкинули из газеты после той стычки с тобой в участке. Вроде как редактор прознал о том, что он собирал компромат на тебя, и выгнал его из редакции взашей за самоуправство. — Туда ему и дорога, — бодро пожелал Осборн и знаком руки заказал у бармена двойной виски. — А с тобой что? — в свою очередь поинтересовался Кори. — Поругался с другом? — Он мне больше не друг, — угрюмо вставил Хэрри и залпом вылил себе в рот готовый заказ, предложенный барменом. — О-о-о! Ясно. Кто-то разорвал свои длительные отношения. — Не все, — Осборн выдохнул, перед тем как опрокинуть вторую порцию виски себе в рот. — Я всё ещё встречаюсь с MJ*. — Советую тебе бросить и её — она совсем не приносит тебе удовлетворения. — Кори покачал головой и, мельком оглянувшись вокруг, с энтузиазмом потёр ладони. — Пойдём в уборную, я познакомлю тебя с Молли**. Эта девочка тебе понравится, зуб даю. — Как скажешь, — Хэрри разжал пальцы со стакана на стойке и последовал за Кори в сторону туалетов. Едва они добрались до места, Кори сунул руку за пазуху и достал небольшой свёрток, развернув который, вынул контейнер с прозрачными мешочками и цветными таблетками. На один мешочек — одна таблетка. — Механизм действия очень прост: пихаешь эту дурь под язык и ждёшь прихода, — особо не заморачиваясь, пояснил Кори. Он полез в карман за сигаретами и зажигалкой, чтобы закурить по привычке, но следом вытащил ещё один свёрток — на этот раз бумажный. — А это тебе Белоснежка***, как ты и просил, — сказал он, прежде чем вытряхнуть содержимое свёртка на одиноко лежавшую на подоконнике газетку. По иронии судьбы, порошок высыпался как раз поверх фотографии Человека-Паука на обложке. Хэрри, ловко выпотрошив из мешочка таблетку ярко-розового цвета, закинул её под язык и усмехнулся. — Знаешь, почему все наркотики и ураганы в Америке называют женскими именами? — Нет. Почему? — Кори пощёлкал колёсиком зажигалки напротив кончика сигареты, пока кончик не затлел. — Потому что, по мнению большинства американцев, все беды приходят от женщин. Осборн вынул из кармана стодолларовую купюру и, свернув её трубочкой, поднёс к порошку. — Ох, Оз, — протянул Кори с некоторым сожалением. — И вот эту светлую голову — да в эту дурь... Хэрри не ответил. Зажав одну ноздрю пальцем, он шумно втянул другой через бумажную рукотворную трубку неровную белую дорожку порошка с газеты.***
Макс с бригадой техников осматривал автоматические выключатели на электрической подстанции в Уэстчестере, особое внимание уделяя контргайкам — именно из-за них случилась масштабная авария в 1977 году с последующим отключением света во всём Нью-Йорке на целые сутки, в результате чего город претерпел небывалые убытки в деньгах и на целую ночь превратился в место сражения полицейских с уличной преступностью. К повторению подобной «жаркой ночки» Нью-Йорк морально готов не был. Да, теперь разные районы боро обслуживали разные электрокомпании, но подстанции были всё те же, и было бы крайне неосмотрительно не провести плановый техосмотр, перед тем как начать подключать новые электромагнитные усилители. Рядом с Максом в точно такой же жёлтой строительной каске, защитных резиновых перчатках и робе стоял младший технический специалист по имени Бредерик Коул — он был главным электриком, ответственным за реконструкцию местной станции, который никак не мог взять в толк, зачем «Оскорпу» понадобилось браться за переработку всей электросистемы. Макс, доверивший ему держать один конец чертёжной карты, тем временем разворачивал другой. На карту были нанесены пометки тех мест, где следовало устанавливать электромагниты. — Какой от этого прок? — мрачно бубнил про себя электрик. — Только лишняя нагрузка на трансформаторы. Здешние защитники окружающей среды и так закидали нашу компанию исками по поводу того, что мы, якобы, нарушаем закон по всем статьям: и выбросы-то в атмосферу у нас загрязняющие, и радиоактивность местности повышенная, что плохо сказывается на здоровье жителей. А с этими штуками нас и вовсе упекут в тюрьму... — Не упекут, — хладнокровно заметил Макс, не оборачиваясь. — Пока «Оскорп» платит, тюрьма вам не грозит — на этот счёт можете быть спокойны. Он достал из кармана робы автоматическую ручку и, щелкнув по ней, обвёл контуры высоковольтных линий электропередач на карте. — Знаете, что это такое? — спросил он. — Ну, знаю, — не слишком уверенно отозвался Бредерик. — Вот, допустим, линию, соединяющую атомную электростанцию Индиан-Пойнт с Нью-Йорком, перекрыло, — Макс зачеркнул на карте ручкой одну из конструкций. — Как будет действовать ваша электростанция в этом случае? Бредерик снял каску и пошкрябал рукой во взмокшем затылке. — Будем перераспределять энергию на оставшиеся линии, а «излишки» сбрасывать в землю. — Именно. Но наземные подстанции не рассчитаны на такие длительные поддержания высокого напряжения — они быстро перегорают и выходят из строя. Вспомните аварию семидесятых годов. Бредерик поморщился. — На этот случай у нас есть запасные турбогенераторы под землёй. — А если и турбогенераторы выйдут из строя — что тогда? Электрик развёл руками. — Звонить властям и говорить, что мы не справляемся, чтобы они искали другой источник питания, пока мы устраняем неполадку. Макс коротко усмехнулся. — Точно так же поступила и «Consolidated Edison», и все мы помним, чем это обернулось. Бредерик надул щеки и поджал губы. — Что ж, мистер Диллон. По-видимому, у вас есть решение этой хитроумной проблемы, — едко подковырнул он. Однако Макс оставался невозмутим. — Как это ни странно, есть, — охотно поделился он. — Иначе я бы здесь не стоял. Он снова воспользовался авторучкой и обвёл пустующее пространство на чертёжной карте — место, где в ближайшем будущем следовало вкопать электромагнитную установку. — Новая электромагнитная сеть — своего рода, беспроводное поддержание электричества. В случае, когда происходит обрыв линий или внешние факторы выводят из строя один из основных источников подачи электроэнергии, «излишки», — как вы выразились, — тока следует сбрасывать не в землю, а перенаправлять на электромагнитную установку. Этим мы не только сохраняем весь ток на станции, но и запускаем резервную систему питания, которая не связана с турбогенераторами и работает автономно. Радиус покрытия электромагнитных частот не очень высок. Вам же доводилось когда-либо пользоваться беспроводными наушниками или клавиатурой, мистер Коул? Бредерик нехотя кивнул. — Тогда вы понимаете, что охват подобных сооружений упирается в один-два квартала, не больше. Если эту энергию закольцевать и поочерёдно пропускать по электромагнитной сети, мы получим беспрерывную цепь тока, без лишних затрат и возможного перенапряжения. Таким образом электричество будет продолжать поступать в изолированные сектора города до тех пор, пока работники не устранят фактическую неисправность на основной линии. Как только это произойдёт, вы с тем же успехом, — без затрат и потерь, — легко и просто переключитесь с электромагнитной установки на повседневную, обыденную. Никто даже не заметит, что где-то произошёл обрыв, а людям не придётся опасаться отключения света или ждать по несколько часов, пока городская электрокомпания запустит турбогенератор. Макс закончил свою речь и увидел, что лицо электрика буквально светится от полученной информации. — А это вы хитро придумали! — весело прищурившись, шутливо пригрозил Диллону пальцем Коул. — И почему до вас никто до этого не додумался? — Может быть, потому что беспроводной ток появился в обиходе совсем недавно? — улыбнулся Макс. — Когда-то люди передвигались на колесницах и знать не знали о том, что спустя несколько сотен лет будут пользоваться переносными компьютерами и беспроводными гаджетами. — И то верно, — согласился Бредерик и снова уставился в карту (на этот раз — с интересом). — Так где, вы говорите, нам нужно будет возвести эти штуковины?..***
Питер занёс ногу над ступенью крыльца, готовый подняться в дом, но тут же раздумал, опустив её обратно. В руке у него лежали ключи — (тётя Мэй наверняка была в больнице на дневном дежурстве), — однако Питер смотрел не на них, он смотрел на брелок с фигуркой коккер-спаниэля из мультика «Леди и Бродяга», который выбрала для него в подарок Гвен несколькими месяцами ранее. Вообще-то, они оба купили парные брелки: брелок с Бродягой достался мисс Стэйси. Она увезла его с собой в Лондон. Питер поднял лицо и посмотрел на своё отражение в тёмном стекле входной двери. Красные глаза, распухший нос. Он быстро утёр рукавом следы от слёз со своей щеки. Гвен уехала в Лондон. Учиться, а затем работать, если повезёт. Англия была её мечтой с детства, — Гвен много рассказывала об этом Питеру, когда они встречались. Она хотела, чтобы он тоже поехал с ней, а он... Питер шмыгнул носом и тряхнул головой, прогоняя прочь вновь подступающие к горлу слёзы. Он узнал о том, что она улетела, через несколько часов после того, как Гвен села в самолёт. Она прислала ему сообщение на голосовую почту. Если бы Питер прослушал его раньше, возможно, он взял бы такси и рванул за ней. Да что там такси... Он бы перелетел на своей паутине весь город, лишь бы иметь возможность попрощаться с любимой. Но Гвен сама решила избежать прощания, поэтому позвонила ему за пять минут до того, как объявили посадку, а Питер, опасаясь нарваться на очередное пьяное извинение Хэрри, прослушал аудиосообщение в своём мобильном только после работы. Некого было винить. Не о чем было жалеть. Они с Гвен принадлежали разным мирам. Мир Питера был тёмным и мрачным, полным опасностей, которым (он дал слово капитану Стэйси перед его кончиной) он никогда не подвергнет Гвен. Она собиралась стать врачом, получить степень по медицине... а что мог Питер дать ей? Только напрасные тревоги и волнения и жизнь, полную непредсказуемых событий. Они оба приняли верное решение, и всё же Питер по какой-то причине чувствовал себя так, словно его бросили. Гвен не дала ему и шанса что-либо изменить. Отправиться с ней в Лондон, например... Она просто... просто уехала. Печальный и тривиальный финал очередной подростковой любовной истории. Мельком вытерев пальцами набежавшую влагу из уголков глаз, Питер, наконец, шагнул к двери и повернул ручку. Дверь оказалась не заперта. Выходит, тётя Мэй дома? В такой час... как странно. Тенью скользнув в прихожую, Питер бесшумно стянул с себя кеды и, повесив куртку на крючок, двинулся в зал. Однако в зале оказалось неожиданно пусто. Может быть, в кухне? Или в ванной?.. ...Меньше всего Питер ожидал увидеть тётю в своей комнате, дверь в которую была приоткрыта. Мэй сидела спиной к нему и негромко всхлипывала. Питеру даже не потребовалось входить, чтобы понять, на что она смотрит. Это был маленький алтарь, посвящённый его родителям, который он создал своими руками: фотографии, личные принадлежности, папины старые очки в потрескавшейся оправе. Питер собирал всё это годами, потихоньку находя те или иные вещи, которые сохранились после переезда. Квартиру родителей после их гибели пришлось продать. Что стало со всеми вещами, Пит не знал. Он часто спрашивал об этом у тёти Мэй и дяди Бена, но версии их расходились: дядя Бен говорил, что все вещи новые владельцы дома вывезли на свалку, поэтому спасти хоть что-то уцелевшее ему не удалось, тётя Мэй же настаивала на том, что дом был продан и куплен уже вместе с вещами — с мебелью и прочим. Но Питер много раз бывал в своём старом районе, когда учился. Даже сквозь неплотно задёрнутые занавески на окнах он хорошо видел, что у новых владельцев была новая мебель. Выходит, тётя Мэй ему лгала. Может, она просто сама не знала, что случилось? Но сегодня, бросив всего один взгляд на неё, плачущую у него в комнате, Питер всё понял. Она давно знала. Всё это время она скрывала от него правду, которую он искал годами и не находил. Питер негромко постучал костяшками пальцев по приоткрытой двери: — Тётя Мэй? Женщина вздрогнула. Все эти фотографии — снимки отца и матери Пита (в особенности, отца) — давили на неё, словно она не хотела о чём-то вспоминать или говорить. И Питер мгновенно почувствовал это. Он знал Мэй так хорошо, словно родную мать. Неуверенно шагнув к кровати, поверх которой она сидела, он протянул к ней руки и тихо спросил: — Тётя Мэй, ты же знаешь что-то о моих родителях, о чём мне не говоришь, да? Почему? Женщина быстро смахнула с лица блестевшие в уголках глаз слёзы и робко отвела взгляд. — Понятия не имею, о чём ты, Питер. Я просто думала о своём брате, о том, как нелегко сложилась судьба у вас обоих... — Она говорила что-то ещё, но Питер не слушал, продолжая чувствовать себя так, будто от него что-то утаивают. — Тётя Мэй, — он присел перед ней на колени и мягко коснулся её руки, проникновенно заглядывая в глаза. — Пожалуйста, расскажи мне всё, ведь я уже не ребёнок, которого нужно защищать и оберегать. Если это что-то, что касается меня или моих родителей, я должен это знать. — Ох, Питер, — Мэй снова заплакала. — Почему? Почему ты не говоришь мне об этом? — Питер чувствовал, что его обманывают; в его голосе было столько горечи, что Мэй невольно поёжилась. — Потому что я люблю тебя. Я не хочу, чтобы тебе было больно, — коротко всхлипнув, сказала она. — Тем более что ты так сильно похож на своего отца... — Но ведь он — мой отец, — Питер попытался улыбнуться. — А ещё он предатель и отступник. — В тоне Мэй послышалась вся многолетняя обида на своего брата. — Что? О чём ты говоришь? — Питер никак не мог взять в толк, о чём его тётя хочет ему сказать. — Пожалуйста, не заставляй меня рассказывать тебе об этом, — голос Мэй надломился от боли, но племянник продолжал смотреть на неё глазами, дающими понять, что обратного пути для них обоих уже нет. Мэй тяжко вздохнула. — На следующий день после того, как твои родители улетели в командировку, к нам с Беном пришли правительственные агенты. Они рассказали, что, пока Ричард работал на «Оскорп» вместе с Норманом Осборном, кто-то предложил ему большие деньги за ценные сведения по обороне. Как ты знаешь, «Оскорп» сотрудничает с военными, и у Ричарда был доступ к государственным секретным сведениям. Мой брат взял деньги, слил информацию неизвестному, а сам тем же вечером уничтожил все свои исследования и вместе с женой бежал из страны. Питер отшатнулся. Он не мог в это поверить. — Это неправда, — одними губами произнёс он. — Думаешь, я это выдумала? — Тётя Мэй заплакала ещё сильнее. — Меньше всего на свете я хотела, чтобы ты об этом узнал. У тебя было не самое лучшее детство, но память о родителях — то, что скрашивало его в те дни, когда мы с твоим дядей Беном не могли тебе их заменить. Твой отец был большим человеком, учёным. Я надеялась, что, равняясь на него, ты добьёшься в жизни успеха. Видит бог, я не хотела, чтобы ты узнал правду о том, кем он на самом деле являлся. Питер через силу поднялся на ноги. В голове у него всё перемешалось. Он был так поражён отнюдь не известием о том, что его отец оказался изменником родины, а тем фактом, что тот бежал из страны, оставив своего сына на произвол судьбы. Все знают, что с маленьким ребёнком на руках далеко не убежишь — всегда есть вероятность того, что тебя раскроют. Бросить своего сына, чтобы спасти себя. Какой отец так поступает? Тот, который готов за пачку купюр продать свою страну. Питеру сделалось тошно. Он отошёл к стене и ухватился за неё рукой. — Питер, — откуда-то издалека услышал он голос тёти, — Питер, ответь мне. Скажи хоть слово. Ему не хотелось говорить. Слишком тяжело было на душе. Но сделав над собой усилие, он с трудом повернул языком, чтобы произнести: — Мне нужно побыть одному, извини. — Конечно... как скажешь. Мэй поднялась с кровати и подошла к дверям. Всего на мгновение она обернулась, легонько погладила Питера по руке и вышла. Нужно было дать ему время прийти в себя. Питер чувствовал себя преданным и брошенным — сперва Гвен, а теперь ещё, как выяснилось, и родным отцом... Сердце его переполняли обида и одиночество. Отчаянное, невыразимое и безысходное одиночество, словно он был один на всей планете, и рядом не было никого, готового протянуть ему руку помощи. Неожиданно Пит понял, что, как минимум, один человек в мире чувствовал себя точно так же....
Хэрри лежал на полу лестничного пролёта, ведущего на второй этаж его дома. Как он здесь очутился и что произошло, он не помнил. Вроде бы вышел из спальни посреди ночи и направился в столовую, чтобы попить — жажда была невероятно сильная (Хэрри и проснулся от того, что в горле у него пересохло так, словно он был рыбой, выброшенной на берег, и без воды умирал на песке). Однако, судя по всему, до столовой он так и не добрался. Он попробовал подняться, но перед глазами в тот же миг всё поплыло, голова закружилась, и его повело в сторону. Хэрри упал обратно на руки. Ему стало страшно. — Рэй? Лайла? — попытался он громко позвать кого-нибудь из прислуги (охранника или горничную), но никто не отозвался. В доме было темно и тихо. И пусто, как на кладбище. Хэрри содрогнулся: весь особняк начал казаться ему необъятно большим, мёртвым и холодным, где сам он ощущал себя крохотной песчинкой, затерявшейся в мрачном лабиринте коридоров. — Алекс, свет! — всё ещё лёжа и опираясь на руки, скомандовал он. Система, опознав его голос, тотчас включила освещение. — Доброе утро, мистер Осборн, — механическим голосом ответила ему умная сеть. — К чёрту утро, — ругнулся Хэрри и предпринял ещё одну попытку привстать. На сей раз ему это удалось, и он, ползком добравшись до лестничных перил, привалился к ним спиной. Его по-прежнему кружило. В глазах мерцали и рябили цветные точки, отблески света плясали, точно развесёлая карусель, и Хэрри хотелось зажмуриться, потому что он чувствовал, что его сейчас стошнит. С трудом он вспомнил весь прошлый вечер: клуб, Кори и ту странную штуковину, которую он сунул себе под язык... Хэрри передёрнуло. Вот, значит, что. Выходит, он столкнулся с последствиями своего выбора. Что ж, этого следовало ожидать. В конце концов, он жрал не чёртовы леденцы... — Мистер Осборн? — послышалось где-то рядом так отчётливо, что по спине Хэрри пробежал холодок. Голос прозвучал близко и в то же время в отдалении, слегка искажённо — словно кто-то говорил через ткань или повязанный на шее платок. — Сверху, — подсказал незнакомец. Хэрри задрал голову и не поверил своим глазам: прямо над ним, медленно спускаясь вниз головой, висел Человек-Паук. Тот самый парень, о котором писали в газетах. Хэрри мгновенно позабыл про своё плохое самочувствие. Глупая детская счастливая улыбка заиграла у него на губах. — Это ты... Это и вправду ты! — всё ещё не веря тому, что видит, восторженно отозвался Осборн. — Да, это я, — так же глупо ответил уличный трюкач и окончательно опустился рядом с Хэрри на ступени лестницы. Хэрри был так рад и воодушевлён одновременно, что его разум суетливо метался в поисках мыслей, от которых почти ничего не осталось с приходом нежданного гостя. Лишь одну мысль он всё же успел озвучить вслух. — Питер, — сообразил Хэрри и почувствовал, как к горлу подступает горький ком. — Ты говорил с Питером. Человек-Паук молча кивнул. Хэрри готов был заплакать. Питер не отказался от него! Он действительно сделал то, о чём Хэрри его попросил. Разве Хэрри заслужил такого друга? — Гхм... — Парень в костюме негромко кашлянул. — Сказать по правде, я согласен с вашим другом. — В смысле? — не понял Хэрри. — Моя кровь не поможет вам, мистер Осборн. — Откуда тебе это знать? — Хэрри нахмурился. — Я был знаком с доктором Коннорсом. Он изучал мутации организма и действие сывороток, порождающих межвидовое скрещивание. Он знал о ядах всё. У него был выдающийся интеллект. Он сумел найти формулу, которая помогает яду в теле оставаться стабильным для успешного завершения эксперимента. Но свойства крови у всех людей разные. Чтобы понять, как действует яд на ту или иную цепочку ДНК, нужно изучать каждого человека в отдельности. И всё равно воздействие яда окажется непредсказуемым. Он может искалечить до неузнаваемости физически, психически, морально. Или вовсе убить. Хэрри сидел в растерянности, переваривая услышанное. Человек-Паук здесь, но вовсе не для того, чтобы ему помочь, а для того, чтобы прочитать ему лекцию о том, о чём Хэрри и без него прекрасно знал? — Ты мне не доверяешь? — Голосом, далёким от того, которым он встретил Героя, произнёс Осборн. — Я не хочу, чтобы вы пострадали. — Посмотри на меня! — Хэрри, переполненный отчаянием, стянул через верх свою футболку. Всё его тело то тут, то там было покрыто крохотными шрамами язв, которые начинали медленно распространяться по коже. Не так много, но достаточно для того, чтобы понять, что года через два они обратятся в громадные нарывающие гнойники, которые будут пожирать парня заживо. — Думаешь, я уже не страдаю? Человек в маске отвёл взгляд. Повисла тишина. — Мой отец умер, пытаясь найти лекарство, и единственным успешным детищем его трудов являешься ты. Только ты можешь меня спасти, — Хэрри перешёл на шёпот. — Сожалею, мистер Осборн. Но то, что произошло со мной — несчастный случай, а не результат многолетних опытов. Мне просто повезло, что я остался жив. — Выходит, в твоей крови есть антидот. — Хэрри кивнул. — И даже после этого ты не дашь мне возможности изучить твою кровь? — Боюсь, что нет, — покачал головой парень в маске. — Если кто-то из ваших сотрудников прознает про яд, он может захотеть использовать его в качестве биологического оружия. Как поступил доктор Коннорс. — То есть, ты мне всё-таки не доверяешь, — зло заключил вслух Осборн. — Не вам, а тем, кто на вас работает. — Тогда какого чёрта ты сюда пришёл? — Хэрри облизнул губы, чувствуя, как его душит непреодолимый приступ гнева и бессилия. — Меня об этом попросили. Вот вам и герой. Никаких тебе подарков судьбы, вселения в сердца людей надежды и прочих высоконравственных штук. “Меня попросили — я и пришёл”. Как Санта на детский утренник. Хэрри вмиг почувствовал себя одним из тех обманутых пятилетних детей, которые только что прознали о том, что Санта Клаус ненастоящий. И борода у него фальшивая. А Пит ещё верит в этого мудака. Бедный, наивный Питер. — Убирайся, — прошипел Осборн, устало прикрыв опухшие глаза рукой. Видеть этого красно-синего клоуна у него больше не было сил. — Не заставляй меня повторять это снова. Ты и так непонятно, каким образом, прошёл через высший уровень защиты моей домашней охранной системы. Никакой ты не герой, а обычный нарушитель. Хэрри отнял руку от лица, чтобы злобно припечатать визитёра взглядом, но вместо этого уставился на опустевшее место на лестничном пролёте. Задрав голову кверху, он повертел ею из стороны в сторону, но пресловутого трюкача в цветном трико уже и след простыл... ____________ *MJ (MaryJane — МэриДжейн) — сленговое сокращение марихуаны (marijuana). **Molly (“молекулярка”) — метилендиоксиметамфетамин (MDMA) или в народе экстази — синтетический наркотик таблетированной формы, относящийся к группе фенилэтиламинов. ***Snow White (“Белоснежка”) — сленговое наименование кокса/cocaine.