Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Все слишком. Слишком вычурно, замечает Изуку, наблюдая за спешащими людьми из окна. Погода, словно обиделась на всех, уже вторую неделю на небе сплошные, едва ли не черные, тучи. Дождь, слякоть и серость. Слишком вычурно, но на самом деле Изуку плевать на это. Погода никогда не волновала его: дождь, солнце или все вместе, парень редко зацикливался на этом в подростковом возрасте, а сейчас...Сейчас ему уже двадцать пять и он думает лишь о том, как побыстрее выполнить задание и свалить назад в Берлин. Задание - сущий пустяк. "Тогда, какого черта, я торчу тут уже третий месяц." Это работа, а к работе не нужно привязываться. Особенно к такой работе, где каждый второй знакомый, будет мертв уже к рассвету. Не привязывайся - первое правило и оно же единственное правило которое прописано в протоколе Изуку. Не привязывайся - эти слова заели еще с самого детства. Когда отец, взбесившийся, убивает на твоих глазах маленького щенка, которого ты принес с улицы, в попытке дать ему защиту и опору. Когда этот мужчина без сожаления раздрабливает маленький череп кирпичом, единственное что в твоей голове это "не привязывайся". Когда отец, пьяный и вновь взвинченный, лишь одним словом, трахает до потери пульса твою мать, на твоих глазах, слова которые возникают в твоей голове, это "не показывай слабости". Повсюду кровь, она яркая, слишком яркая для бледных стен гостинной и эта кровь твоей матери и она еще теплая. Твоя мать еще теплая, она улыбается порванным ртом, манит к себе пальцем и шепчет страшным голосом тебе на ухо "БЕГИ". Но ты не можешь. Тебе страшно, тебя тошнит, под ногами образуется лужа, а тонкие, светлые шорты намокают, коленки дрожат. Первое, что тебе бросается на глаза, это нож. В крови, огромный, едва помещается в маленькой ладошке, но легкий. И так же легко он входит в тело: сначала прорезает футболку, а потом вонзается в тело, на футболке образуется красное пятно и оно все больше с каждой секундой. Отец кричит, он воет волком, пытается вытащить нож, но делает только хуже, пытается поймать тебя, но убегаешь прямо на улицу и скрываешься в подворотне. Тебе легко. Нет жужжащей внутри совести. Сердце не бьет набатом по вескам, даже руки не дрожат. "Не привязывайся". Отец, этот мужчина, приносил только боль и страдание твоей семьи и он заслуживает смерти больше всех. "Не привязывайся" говоришь ты женщине, лежащей на твой груди, когда тебе уже восемнадцать. Не привязывайся, слышит она, улыбается, обнимает тебя поперек груди, а ты пускаешь ей пулю в лоб. Кровь, она повсюду, но какая-то серая. Темная, бурая, словно грязная, как и сама женщина, которая продавала маленьких девочек и мальчиков на черном рынке. Сорок один, добавляешь ты еще один минус у себя в голове. Заметаешь следы тщательно, никакая крыса не подберется и уходишь, читая в телефоне досье на сорок второго. Семьдесят шесть - Тодороки Шото. Глаза у него разные - гетерохромия. Улыбка у него теплая, живая и Изуку совсем не понимает, что этот человек сделал его боссу. Он красивый, добрый и улыбчивый. Добрый, приглашает к себе Изуку на ужин, а потом они вместе смотрят фильм. Он смеется, тихо, но Деку и этого хватает, чтобы замереть. Хватает, чтобы залезть на колени и втянуть его язык себе в рот. Красивый он, красивое у него тело и на груди так приятно засыпать, когда за плечи обнимает горячая рука. Нежный, заботливый. Нежно трахает тебя на кухне, несмотря на то, что ночью вы изучили камасутру вдоль и поперек. Заботливый, набирает тебе горячую ванну, а после вызывает такси и обещает второе свидание. "Не привязывайся" отходит на задний план, когда Шото обнимает тебя за талию и ведет знакомиться с друзьями, а потом вы сбегаете в туалет, где наспех отсасываете друг другу. Просто прекрасно. Рядом с Шото спокойно, совсем не мучают кошмары и мир кажется таким ярким, что рябит в глазах. Ты смаргиваешь слезы, сворачиваешься пополам от смеха и дышишь, так словно воздух пропитан вишней. Твоей любимой. "Не привязывайся" вспоминаешь ты, когда на старенький телефон приходит сообщение "не затягивай". Beretta 92 послушно дожидается тебя в нижнем ящике прикроватной тумбочки и привычно ложится в ладонь. Тяжелая, холодная, но такая родная. "Черт, я соскучился, можно я к тебе приеду?" пишешь ты и прячешь свою детку в карман черного плаща. "Конечно. Ты можешь вообще переехать ко мне. В смысле навсегда." Берта* падет на пол, прямо под ноги, к лакированным ботинкам. Твои руки дрожат, по спине течет холодный пот. "НЕ ПРИВЯЗЫВАЙСЯ". Такси приезжает слишком быстро и уже через полчаса ты стоишь у ворот, сжимая в кармане плаща свою любимицу, до скрежета. Сердце в голове стучит набатом, ты идешь убивать не его. Не Шото, который улыбается тебе из окна, машет рукой. Ты идешь убивать себя. Пять минут до твоей смерти. Пять минут и будет шестьдесят семь. Губы Шото горячие, глаза привычно сверкают, а ладони скользят под черную водолазку, он ластится как кот. Зарывается носом в твои вихры, едва ли не урчит, и в этой тишине выстрел звучит как взрыв. Ты подхватываешь осевшее тело руками, разноцветные глаза смотрят с таким удивлением и страхом, что воздух становиться поперек горла, и ты задыхаешься. Твои слезы, горячие, соленые, падают прямо ему на лицо, и вместо того, чтобы сбежать, ты сидишь в этом доме еще пару часов. Ты добиваешь себя, обнимая холодное тело руками.

Душа наполняется ядом, мир вновь становиться серым, а ты снова один.