Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Не улыбается. Изуку совсем не улыбается. Вообще. Шото замечает это совсем недавно. Ничего страшного, не все же время растягивать свои мышцы на лице. В конце концов, Деку тоже человек и у него бывают такие же хреновые дни как и у всего человечества. Он тоже способен сострадать, переживать. А еще он вечно загоняется насчет своей причуды и, пожалуй, это самое странное. Вот Изуку точно не тот человек, которого должна волновать его причуда. Она крутая, черт возьми, Изуку один из сильнейших и мозговитых на потоке, но сам он этого конечно не осознает. Это тоже и странно и удивительно. То, что Шото считает Изуку удивительным, мы и так знаем. Так же мы знаем, что Шото никогда не скажет это напрямую. Так чтобы глаза в глаза, его правда против твоей. Но Мидория такой человек, вечно терроризирующий себя сам, своими принципами, какими-то идеалами из детства. Тараканов в голове этого парня столько, что хватило бы на мощный легион. Самое страшное это то, что эти самые тараканы не на стороне Изуку, они там на своей волне. И это беспокоит Шото. Мидория в последнее время дерганный, слишком мрачный и не улыбается. Те, однобокие улыбки, кое-как притянутые за уши, совершенно не похожи на искреннюю улыбку парня. Улыбка, которая порождала внутри Тодороки гармонию. Улыбка, способная зажечь пламя мечты и огонь жизни. Сейчас внутри Шото диссонанс, а что внутри, то и снаружи. Он совершенно не может контролировать свои стихии. Поэтому, собрав всю свою выдержку, оттеснив все свои загоны и смущение на задний план, Тодороки поднимается прямо к Деку в комнату, чтобы, наконец, узнать причину его грусти. Изуку открывает ему дверь спустя долгие пять минут, он только из душа: с мокрыми тусклыми волосами, в одном полотенце на бедрах, и Шото залипает. Не возможно не залипнуть, тут уж без вариантов. Все вопросы вылетают из головы в одночасье, и Тодороки просто молча стоит и пытается вернуть взгляд на лицо Деку, чтобы хотя бы посмотреть ему в глаза. — Входи, — парень отступает от двери и кивает головой, Шото ступает следом, а когда за ним закрывается дверь, внутри все опять взрывается. — Прости за такой вид. Шото лишь кивает, обводит комнату взглядом, который цепляется за множество фигурок Всемогущего. Тишина затягивается, и Изуку неловко передергивает плечами, а потом Тодороки видит, как тот дрожит, и запоздало замечает, что температура в комнате ниже нужного. — Я, прости, черт, — он судорожно вздыхает, лохматит рукой челку, и температура в комнате постепенно поднимается. — Извини. — Ничего, — парень пожимает плечами и улыбается. Улыбается, не так как на людях. Не так как пару часов назад в гостинной. Искренне, устало, но улыбается, щурится. Он улыбается Шото. Может у него все наладилось? Или же эта теплая улыбка была вызвана присутствием Шото. — Ты…- Тодороки облизывает губы, сглатывает слюну. — У тебя все хорошо? — Мидория не совсем удивляется, просто моргает, а потом вздыхает. — Теперь да. — Говорит он и смотрит прямо на Шото. — В данный момент у меня все отлично, — и снова легко и так непринужденно улыбается. Шото залипает. На губах Изуку, на этих тонких, бледно-розовых губах. Уголки медленно ползут вверх, язык мелькает меж губ. Ярко-красный и, наверняка, горячий. Тодороки совсем не замечает того, что Изуку видит, что он пялится на его губы вот уже целую минуту, и взгляд переводить явно не собирается. Изуку этого совершенно не хочется. Последнее время они с Тодороки так мало проводили время вместе. Сталкивались исключительно на тренировках, но этого было мало. Деку этого было мало, очень мало. Обычно они с Шото после тренировки шли вместе обедать, обсуждали свой бой, вместе возвращались в класс. Но все это оборвалось в тот день, когда Сотри Голова поставил в пару Изуку Ииду, а в пару Тодороки Яойорозу. После этого совместные походы куда-либо были прекращены, и Тодороки всегда ходил с одноклассницей. Было так обидно, едва ли не до слез, и если по началу Деку верил, что все вернется на свои места, то по истечению двух недель начали закрадываться мысли о том, что он просто надоел. Тут уже было не до улыбок: слишком тяжело видеть этих двоих вдвоем, а они так и попадались на глаза. Словно специально желали потоптаться на чувствах Мидории. Но сейчас Тодороки здесь. Он пришел к нему один и явно волновался. Заметил перемену его настроения? Наблюдал? Температура в комнате превышает отметку в +30, а это говорит о том, что Шото совсем не контролирует свою причуду. — Точно? — тянет он, наконец, хриплым голосом и делает шаг навстречу. — Просто ты…ходил в последнее время расстроенный…и я подумал. Тянет к друг другу как магнитом. И виной тому — долгое расставание. Они слишком долго не касались друг друга. Сейчас им это просто необходимо. Изуку касается руки Шото кончиками пальцев. Его руки, в отвратительных рубцах, заметно дрожат, но несмотря на покинувшую его храбрость, он не отступает. Ведёт рукой дальше, обводит локоть, скользит по предплечью, а потом возвращается тем же путем обратно. И дрожащую ладошку ловит ладонь Шото. Мягко сжимает, а потом их пальцы переплетаются сами собой, и руки, скреплённые в замок, смотрятся слишком правильно, слишком естественно. Словно ладонь Деку была выточена под ладонь Шото. Тишина как болеутоляющее, что-то настолько интимное, что заставляет шагнуть на встречу друг другу без единого слова, чтобы оказаться в паре сантиметров. Чтобы почувствовать противостояние стихий, чтобы ощутить жар сильного тела. Тишина действует как сыворотка храбрости. Шото подхватывает и вторую руку Мидории, тянет к губам и целует сначала кончики пальцев, а потом каждый шрам. Мидория на удивление не краснеет, сглатывает ком и залипает на том, как губы Шото обхватывают первую фалангу указательного пальца. Хочется, до дрожи в коленках, чтобы губы Тодороки оказались на его губах. И это случается. Изуку совсем не замечает того, что пространства между ними уже нет, а сам он дышит куда-то в щеку героя. Шото лишь слегка поворачивает голову и тут же сталкивается с губами Деку. Внизу живота что-то переворачивается, сердце глухо бьется о ребра, а губы на губах ощущаются как прикосновение солнца. Такое же теплое, нежное и тягучее. Они целуются долго, нежно, неумело, потому что опыта у обоих ноль. Часто прерываясь на короткие вдохи, для того чтобы повернуть голову в более удобное положение. Чтобы сжать руку в замке сильнее и едва слышно выдохнуть в рот другому сладкое «еще». Чтобы вжаться грудью в грудь и почувствовать: чужое сердце бьется как свое. Делить каждый вдох с Шото. Разделять с ним один метр пространства. Целовать его губы и касаться руками. О большем Изуку не мечтал. О большем не мечтал и Шото.