Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Мидория — тот тип парней, который решает высшую математику в уме за пару секунд и тупит, когда дело касается жизненного опыта, общения с друзьями и советов. Изуку не задрот, возможно, он уделяет книгам больше времени, чем нужно, но никогда не забывает о друзьях. Забывают ли друзья об Изуку? Конечно же нет. Семьдесят процентов Изуку — это обаяние, это его крышесносная улыбка и позитивная аура, которая окутывает тебя, как одеяло. Еще пятьдесят процентов Изуку — это сообразительность и умение здраво и скоро мыслить в стрессовых ситуациях. Так что друзьям не хватает его, просто потому что он завоевал их доверие. Он лучик солнца, и к нему тянутся все без исключения. Мидория сообразительный в плане общего понятия любви: ну да, люди встречаются, у них вырабатываются гормоны, такие как дофамин, серотонин, адреналин, эндорфин, окситоцин и вазопрессин — все это Изуку знает из книг и статей. На самом деле парень никогда не испытывал это сам. Просто за его восемнадцать с половиной лет не нашлось такого человека, который способен взбудоражить его гормоны. — Он, — выдыхает Очако томно. — Прекрасный, восхитительный, сильный, красивый, умный, грубый… Подруга продолжает перечислять качества общего знакомого, Кацуки, в которого она по сути и влюблена, а Деку цепляется за «грубый» и все думает, с каких пор это качество в человеке стало положительным. Но, как там говорят мудрецы? Любовь зла — полюбишь и козла? Вот это как раз про дорогую подругу, которая мечтательно вздыхает, прижимает дрожащие ладошки к груди и время от времени хихикает: — Изуку, он так изумительно пахнет! Парень пожимает плечами — ему не приходилось принюхиваться к Качану, этого еще не хватало. — Он проводил меня до дома! — кричит счастливая Очако ему в телефон. — И отдал свою кожанку! — Оууу, — тянет Деку, фыркнув. — Я смотрю у вас гормоны взаимно вырабатываются, — смеется он, но на самом деле рад за подругу. Если блондин захочет — сделает, это тот вид парней, которых девушки расхватывают первыми. Качан захотел, чтобы Очако была в тепле, и он отдал ей свою кожанку. Он хотел, чтобы она была в безопасности и проводил ее до дома. Его желания были полностью направлены на шатенку, и Изуку бы отмахнулся, если бы Очако была очередная, но он лучше всех знает, что она первая и единственная. Подруга верно подметила, когда сказала, что он грубый и это все из чего состоит Кацуки. Его совершенно не волнует, что на девушку нельзя поднимать руку (конечно, Качан не избивает просто так. Если для этого есть веская причина, то да, но в остальном он к женскому полу был равнодушен). Если бы его попросила проводить до дома Тсую, блондин бы послал ее до того, как она успела бы об этом сказать. Удивительно, Кацуки словно мысли читает. Но его попросила Очако, и он ей ни слова не сказал, проводил, укутал ее в свое тепло и сделал ее счастливой. Вообще, Изуку тоже хотелось бы такое ощутить. Очако часто говорила, что очень стесняется и всегда просит у него салфетки, чтобы протереть потные руки, если собирается обратиться к своему предмету воздыхания. — Внутри тебя словно вулкан взрывается! — эмоционально выдает подруга и со смехом валится на кровать. — Для тебя кроме него словно в мире нет никого. Он…словно светится, понимаешь? Деку качает головой — не могут люди светиться. Глупости это, а от Очако никакого толку. Внутри могут взорваться разве что органы, и это далеко не то событие, от которого ты готов смеяться и делиться с миром всем, что у тебя есть. Даже когда Изуку целовал пухлые губы Очако, когда они взаимно помогали друг другу в навыках поцелуев, ничего подобного не происходило. — Изуку, — в дверную щель просовывается макушка мамы. — Ко мне сейчас заедет Рей-сан, ее наконец-то выписали из больницы. — Парень широко улыбается, эту прекрасную женщину он любил чуть меньше чем собственную маму. — Они с Тодороки мимо будут ехать, решили заскочить, так что немного приберись в своей комнате и помоги мне на кухне. Деку принимается все раскладывать, чтобы выглядело хоть немного приличнее, чем сейчас. На кухню он не успевает до приезда желанных гостей. Только проходит в помещение, как звонок чирикает, и парень плетется открывать дверь, попутно отряхивая одежду и ероша волосы. В дверях стоит просто восхитительная женщина с белыми, как первый снег, волосами, теплой усталой улыбкой и серыми глазами, с залегшими под ними темными кругами. — Изуку, — любовно тянет она и привстает на носочки, чтобы обнять за плечи. — Какой высокий! — парень счастливо смеется, приобнимая тетушку за спину. — Дорогой, не держи гостей на пороге! — журит его мама и Рей-сан перетекает в ее руки. Женщины успевают всплакнуть, посмеяться, обменяться какими-то своими особыми фразочками. — Тодороки! — восклицает Инко уж очень эмоционально и Изуку наконец отрывается от тетушки и переводит взгляд на темную фигуру. Мама тянет его на себя и Деку удивляется. Перед ним неплохо сложенный мужчина, лет двадцати восьми — двадцати девяти. Вылитая копия матери, разве что в волосах, помимо рыхлого белого, присутствует темно-красный. Он сдержанно кивает, протягивая гостинцы. Инко тут же начинает хлопотать и тянуть свою подругу на кухню. — Изуку, проводи Шото в гостиную, включи телевизор, посмотрите вместе что-нибудь, пока мы с Рей-сан будем готовить. Мидория только вздыхает. Честное слово, его мама — уверенная, стойкая женщина, но это только на работе. Дома она хрупкая, неуклюжая и постоянно суетиться над всеми, кто попадает в ее владения. Говорит так, словно этот Тодороки никогда не видел телевизоров, и сейчас Изуку откроет ему тайну, сломав его мир. Парень молча следует в гостиную, Шото так же ничего не говоря проходит за ним. — Эм…канал можешь выбрать сам… — их пальцы соприкасаются, когда Изуку протягивает мужчине пульт. Парень сразу вспыхивает ярко-алым на щеках и рвано вздыхает. «Чертовщина какая-то, должно быть давление подскочило, а причина этому — духота». Деку поднимается с мягкого дивана, боковым зрением наблюдая, как Тодороки со скучающим видом тыкает по кнопкам, и проходит перед ним к окну. Как только доходит до огромного окна, цепляется за подоконник. «Ну точно давление». Коленки вон дрожат и слабость, словно Изуку вывернули на изнанку. — Все в порядке? — раздается с кресла хриплый баритон, и у парня бегут мурашки от шейных позвонков прямиком до копчика. — Д-да, — заикаясь отвечает парень и опираясь лбом о прохладную поверхность. — Душно тут…вот и все. Мужчина не отвечает, и юноша лишь в отражении прозрачного стекла видит, как новый знакомый моргает и возвращает взгляд к плазменному телеку. Проходит чуть больше десяти минут, как в гостиную возвращаются мама и Рей-сан. Инко интересуется у Тодороки как ему в новой обстановке. Он оказывается не очень разговорчив, отвечает без какого-либо энтузиазма. — Ой! — восклицает хозяйка дома и всплескивает руками. — А как же рис! — Женщина схватилась за голову. — Дорогая, — журит ее Рей-сан и дает легкий подзатыльник. — Прекрати суетиться, что ты, правда… — Давайте я сбегаю? — тянет Изуку и ободряюще улыбается матери. Та кивает головой и вновь принимается суетливо бегать в поисках кошелька. — Шото, сходи с Изуку в магазин. Не то чтобы Мидория резко против, однако на осознание факта, что в компании мужчины ему придется побыть как минимум полчаса, бьет по голове уже когда они спускаются на лифте. Тодороки выше его на полторы головы, его окутывает аура уверенности, а его взгляд способен пускать мурашки по телу. Они перекидываются парой дежурной фраз по пути в магазин, наподобие «нам сюда» или «так ты учишься на дизайнера». Изуку невероятно смущен, что идут они совсем рядом. Идти на шаг вперед Деку не может — Тодороки быстрее и шаг у него шире. Идти позади тоже не вариант, так как он играет роль проводника и, когда они поворачивают, Деку едва касается ветровки мужчины, ловя остаточные нотки парфюма. По дороге в супермаркет Изуку чувствует себя лучше, лишь иногда, когда Шото что-то спрашивает, коленки подкашиваются, и он начинает ни с того ни с сего заикаться. — Вот, мы этот берем, — тыкает Мидория в пачку риса и берет сразу три. — Где тут можно купить воды? — Изуку сглатывает слюну и быстро отводит взгляд от пухлых сухих губ мужчины, кивая головой в отдел неподалеку. Шото идет туда, Изуку следует за ним, пробегаясь глазами по прилавку. — Оу, — восклицает парень, когда натыкается на энергетик по «красной» цене и тянется за ним. — Возьму. Шото ничего не отвечает, лишь скользит глазами по банке и кивает. Возле кассы не так уж и много народа, Деку стоит перед Шото, ощущая как сзади веет теплом от тела Тодороки, и крутит банку энергетика в руках. Когда подходит его очередь, он передает кассирше покупки и открывает кошелек. — Молодой человек, — отвлекает его женщина. — Будьте добры — покажите паспорт. Изуку цепенеет и открывает рот, понимая что паспорт он с собой не взял, на слово ему не поверят, а на лицо он не выглядел на свои законные восемнадцать с половиной. Ему об этом говорят все друзья и даже мама. Парень круто разворачивается, мажет носом по широкой груди и поднимает глаза на лицо нового знакомого. Лицо Шото очень близко, Деку хорошо успевает рассмотреть небольшой шрам над верхней губой, просчитать ресницы на веках и заглянуть в глаза, наполненные неприкрытой насмешкой. — Пожалуйста, — тянет парень и облизывает губы, чувствуя, как щеки вновь заливает краска. — Возьми энергетик… — Так уж и быть, — милостиво кивает мужчина и мягко толкает парня, проходя к кассирше и протягивая ей свой паспорт. Деку не знает куда ему деться от стыда. Щеки печет настолько сильно, что этот жар опаляет глаза и они начинают слезиться. Он моргает, трет свои очи и пропускает Тодороки вперед. Шото ничего не говорит, но вот его насмешка, засевшая в глазах, красноречиво намекает. Теперь Изуку может идти позади, мужчина, должно быть, хорошо запомнил дорогу. Мидория пытается отогнать от себя стыд, но получается плохо. — Как можно было не взять с собой паспорт, если я еще в самом начале планировал купить себе энергетик…- бурчит себе Изуку под нос, потягивая этот самый энергетик. Еще один его шаг и он врезается в спину замершего Тодороки. — Что такое? Из-за спины Шото совсем ничего не видно, и Изуку ощущает себя как в крепости. Он ощущает себя в безопасности и мгновеньем думает, что Тодороки неплохо сложен и сам Изуку не прочь рассмотреть его тело. — Куда дальше: направо или налево? — тянет Шото и окидывает застывшего и заалевшего парня долгим взглядом от макушки до щиколоток. — Н-направо, — мямлит Деку и отворачивается, успевая отметить то, как Шото облизал губы. — Немного осталось… Под обескураженный взгляд парня, кивает взгляд на банку: — Можно? — Изуку, ничего так и не понявший, кивает на автомате, банку из его рук аккуратно забирают. Новый табун мурашек прошибает вновь. — Неплохой. Изуку не дурак, но сейчас смотря на то, как губы мужчины вновь обхватывают край банки в том месте, где его касался он сам, он думает не о квантовой физике, а о том, что произошёл косвенный поцелуй. Губы Шото идеальной формы, не слишком пухлые, но достаточно для того, чтобы выделиться на общем фоне лица. — Что завис? — тянет мужчина ехидно и легонько стукает парня по носу. — Все еще думаешь о том, что опозорился перед кассиршей? — И перед тобой тоже…- едва слышно шепчет парень и краснеет ушами, видя как губы изогнулись в ухмылке. Услышал. — Ну, ее можно понять, ты не выглядишь на восемнадцать. — А на сколько я выгляжу? — ляпает парень и стыдливо опускает лицо. Это вырвалось совершенно случайно, и такую фразу можно списать за флирт. Но Деку не пытался флиртовать! Можно было простить такое девушке, но Изуку парень и Шото тоже, и вряд ли тот такое оценит. — Как куколка, — фыркают над ухом, а банку с энергетиком опять конфискуют и прикладываются в губы в том же месте. Потом, Изуку не знает, каким местом это увидел, но ярко-розовый язык пробегается по краю, слизывая каплю. Изуку трясет. Изнутри. Что-то там зарождается странное, порождая диссонанс всех внутренностей. Внутри Деку океан, который бушует штормом, а его огромные волны бьются о стенки ребер. Изуку знает, что это его собственное сердце. Он знает, что люди не могут светиться, тем более днём, но Тодороки действительно отливает каким-то призрачным сиянием. Внутри Деку органы, он заполнен ими, но ему кажется будто внутри него звенящая пустота, и в этой тишине он слышит только удары сердца о ребра, словно оно грозиться их сломать. Деку кажется, что прошла вечность, но на самом деле прошло пару секунд. — Ч-что? — Ты как куколка, — повторяет мужчина с удовольствием, смотря как шея парня приобретает алый оттенок, а грудь ходит ходуном. — Тебе и пятнадцать с натяжкой дашь: большие глаза, вздернутый носик, щечки, губки бантиком, бровки домиком — просто прелесть. — Фыркает Тодороки и обводит красное лицо глазами. И правда милый, думает он про себя и ухмыляется, понимая, что теперь от парнишки не отстанет. — Я не девочка! — плаксиво восклицает парень и огибает Шото, широкими шагами следуя к дому. Он совсем не обиделся. Просто от таких комплиментов уши не то что краснеют, они уже сгорели. В голове кроме этих губ больше ничего. Даже формулы не удается припомнить — только губы искаженные в однобокой ухмылке. Тодороки с Рей-сан покидают их спустя полтора часа. Женщина говорит, что уже пора принимать таблетки, делать еще какие-то процедуры, и они с сыном покидают квартиру, оставляя за собой теплый аромат персика и еловых шишек. Деку помогает матери с посудой, а потом, на негнущихся ногах, идет в свою комнату, где стоит у двери долгих пять минут, прокручивая сцену по дороге домой. От Шото веяло удивительной теплотой и домашним уютом. Несмотря на то, что большинство времени Изуку краснел перед ним, испытывая смущение и неловкость, ему это нравилось. Нравилось то, как коленки подкашивались каждый раз, когда Шото касался его хоть мимолетно. Нравилось то, каким горячим он был — температура его тела явно была завышенной. Он казался уверенным в себе и своих силах, стоял твердо на своих убеждениях и был очень наблюдателен. Мысль о том, что неплохо бы почувствовать его губы на своих кажется какой-то глупой, Изуку знает, что такого не случиться. Однако, она приятно холодит внутри, и язык против воли проскальзывает меж губ и облизывает нижнюю. Глаза закрываются, и в кромешной тьме Деку видит, как Шото стоит над ним, прижимает к этой самой двери и тянется, чтобы поцеловать. Он точно мастер в поцелуях, думает Изуку. «Мне бы точно понравилось». — Мне нравится… Шото, — выдыхает парень, и после этой мысли внутри становиться так спокойно, как бывает только в деревне зимой по утрам. И лишь только сладкий хруст рыхлого снега вдалеке ощущается легким покалыванием на кончиках пальцев. В самом деле Шото не мог ему не понравиться. А возможно, Изуку слишком влюбчивый. Влюбчивый, но не наивный — он со всей трезвостью понимает, что Шото для него, как далекая звезда, не дотянуться. Между ними слишком много «но» для того, чтобы пытаться. Но это не расстраивает Мидорию, он словно под действием какого-то препарата, который отключает все пять чувств и настраивает организм только на одну, ранее недоступную, но такую же яркую, как бушующий океан, волну. Громкую, тягучую, сладкую. Влюблённость — это пьянящее чувство. Тебя ведет. Ты то трясешься от холода, то, уже спустя секунду, пылаешь стоит мыслям о глубоком поцелуе забраться тебе в голову. Ты томно стонешь, прокручивая моменты, где сильные руки открывают дверь, где протягивают тебе банку энергетика. Ты смеешься, представляя первое свидание. То, как он обнимал бы тебя за талию и дарил легкие взгляды, от которых ты покрываешься румянцем, а сердце вновь пускается в пляс. Влюбленность — это как весенний ветер — он приносит тебе шум ветвей, прохладу и, вместе с тем, ласкает твою кожу, треплет волосы и что-то шепчет на ухо, создавая видимость присутствия возлюбленного. Нежное, как первый подснежник в лучах солнца и небольших прогалах талого снега. Яркое, как новая листва у целого леса, который после теплого дождя стремительно зеленеет. Так же стремительно растет влюбленность, перерождаясь с цветами во что-то большее. Изуку нравится эта влюбленность. Ему нравится чувствовать себя окрыленным, открытым, словно ему вскрыли живот, чтобы посмотреть, что там у него с кишечником. Ему нравится, что сейчас он дышит прерывисто, что лицо пылает, а мысли о Шото льются, как дождь из поднебесья. Он лежит на полу своей комнаты до полуночи, смущенно хихикая и катаясь по нему рулетиком, пытаясь согнать с лица жар. Он пытался отбросить мысли о мужчине, занявшись латинским, но тщетно. Он то и дело зависает, а перед глазами рисуется образ сильного и невероятнейшего мужчины из всех, что он видел. Мидория ложится спать с широкой улыбкой на губах, понимая, что он совершенно на нуле. Столько эмоций за день — он не испытывал половины даже за всю жизнь…