Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Тодороки сцепляет челюсть и с шумом втягивает воздух, отчего его нос свистит. Кусает губы и готов засунуть себе кулак в рот, чтобы не заорать от обиды. Или не обиды, а ревности, на которую он, на самом деле, не имеет права. Тодороки с усилием воли опускает глаза на парту и прикрывает веки. От обиды хочется плакать, как маленькому у мамы на груди, от ревности — набить кому-то морду. Мидория с Бакуго вместе смотрятся противоестественно, но и, тем временем, гармонично — они дополняют друг друга, сглаживают острые углы, точнее Мидория сглаживает все острые и очень колкие углы Бакуго. Блондин кричит, отвешивает парню подзатыльник, и они начинают спорить по поводу следующей совместной тренировки. Изуку хмурится, дуется и показывает блондину буквально на пальцах, как маленькому. Бакуго кричит громче, слышно как скрипит его челюсть, но, тем не менее, после очередного аргумента Деку как-то резко затыкается и обводит парня ярым взглядом. Отворачивается от Мидории и что-то бурчит недовольно, но по выражению лица Изуку становится понятно, что он соглашается и принимает его сторону. По одному взгляду Мидории становится понятно — Бакуго не какой-то друг детства, который ненавидит все что движется, двигает и ненавидит. Бакуго для Мидории определенно значит больше, чем кажется на первый взгляд. Мидория для Бакуго…тут уже сложнее, но его блондин ненавидит явно меньше остальных. Это проскальзывает во взглядах, которые блондин старательно прячет за челкой. Это видно в его касаниях — мимолетных, но Шото слишком наблюдательный, поэтому он видит, как ладонями блондин осторожно придерживает Изуку за пояс или хватает того за запястье. Шото видит, как Катсуки мчится через все поле к «задроту» и видит как тот раскидывает все авиатуры, а уже через минуту поднимает раненого Мидорию на руки. В его глазах горит явное беспокойство, и он скрывает его за собственным криком, вновь причитая о том какой Деку бесполезный и каким местом он думал. Шото вновь отступает в тень и вновь опускает глаза — как же ему хочется быть на месте Бакуго. Быть с Мидорией, обнимать его, вытаскивать из-под завалов и срывать с его губ тихие, но такие значимые стоны по ночам. Шото знает — его комната по соседству с Бакуго. Знает, что каждые выходные Деку приходит вечером к Качану и торчит там вплоть до понедельника. Это не становится секретом для него. Шото кусает собственную ладонь, когда в очередной раз слышит низкое и пошлое «Качан» или «Катсуки». Последнее проскакивает намного чаще, но его постоянно перебивает гортанный рык и стук кровати о тумбу. Шото прячет руки в карманы и отворачивается — взгляд Бакуго готов подорвать на месте, и Тодороки уже чувствует усиливший запах нитроглицерина. — Не смей на него даже смотреть, — шипит он и пихает Тодороки в плечо, когда уходит. Тодороки вздыхает и сползает по стене, зарываясь в волосы. Как будто это просто: сказал — сделал. Он бы с удовольствием перестал пялиться на Мидорию, а заодно и на Бакуго, но ничего поделать с собой не может. Мидория просто теплое и маленькое солнышко, которое не бьет в глаза, а нежно треплет волосы и согревает душу. Мидория это только искренние эмоции, пусть даже слезы, страх или смех. Смех у Изуку всегда заразительный, Тодороки всегда улыбается, когда слышит его, даже пусть не видит, как парень в смущении прикрывает нос, он чувствует как внутри от его смеха все колотится в сладком предвкушении. Тодороки очень хочется, чтобы этот смех шуршал у него над ухом; чтобы Изуку только ему бормотал все свои идеи и теории; только с ним ходил и только на него смотрел. Но, к сожалению, кроме как на Бакуго тот ни на кого не смотрит, и Тодороки даже не видит смысла пытаться. Если бы был шанс он даже готов был получить в нос или челюсть, а может блондин убил бы его на месте, но оно того стоило бы. Определённо, потому что заполучить внимание Изуку — цель в жизни. Шото вдыхает и лишь кивает Деку, который проноситься мимо него, кинув короткое «привет». Следом идущий Бакуго одаряет его таким взглядом, что если бы Шото был каким-нибудь слабаком, то точно бы расплакался и предпочел зарыться в землю живым. Но Тодороки стойко выдерживает его алый взгляд из-под челки и хмурится. Ему показалось, или от этих двоих и правда одинаково пахнет? Морской бриз — гель для душа, который всегда использовал Мидория, он всегда выделялся своим оттенком из цитрусовых. Шото не может ошибаться, потому что когда-то одалживал его у Деку. Тодороки пытается не дышать, — это так сложно, легкие горят, аудитория перед глазами расплывается. Парень делает судорожный вдох, чувствуя, как этот морской бриз заполняет все пространство, и легче ему не становиться. Голова кружится еще сильнее. — Ты в порядке? — Яойрозу треплет его за локоть и обеспокоенно заглядывает в лицо. — Ты бледный, — говорит она шепотом. Шото зажмуривается, делает пару глубоких вдохов, понимая, что еще немного и он упадет в обморок. Хватка тонкой бледной руки перетекает на ладошку и осторожно сжимает. Брюнетка выглядит взволнованной, то и дело кидая взгляды с лица Тодороки на учителя, наверное, размышляет, обратиться за помощью или нет. Тодороки этого не хочет, он осторожно переворачивает свою руку и сжимает маленькую ладошку в своей. Одноклассница краснеет щеками от такого поворота, но беспокойство не пропадает с ее лица. — Все хорошо, — кивает Шото, процедив эту фразу через зубы. Яойрозу поджимает губы, но вздыхает — не верит, но доверяет и ладошку свою не отдергивает. Все хорошо, твердит про себя Шото, сжимая и разжимая ладошку брюнетки. Будет, все хорошо. Не сейчас, но будет.