Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Изуку смущенно кусает губы и отводит взгляд. Он перестарался во время их с Шото боя, и теперь сын Старателя лежал в медпункте. Вообще, Деку и сам не знает, как так получилось: просто в один миг Шото пропустил его удар, а сам он не рассчитал силы, влепив Тодороки в живот с кулака с такой мощи, что тот, бедный, пролетел все тренировочное поле, врезавшись в стенку. Как там парень упал, так больше подняться и не смог. Мидория замер испуганно, глядя на то, как бессознательное тело подбирают на руки и уносят. Тело трясло как в лихорадке, и парень кинулся следом за учителем, как был пойман в цепкие руки Всемогущего. — Так, значит, ты снова мог использовать все сто процентов? — осторожно спрашивает наставник и перебирает пальцы парня. Деку осторожно кивает и вновь стыдливо отводит глаза, пряча их за челкой. Всемогущий вздыхает и отпускает руку, а после уже зарывается своей ладошкой в вихры Деку и ерошит их. — Перестань. Это случайность, а Тодороки не хилая барышня — переживет. Изуку лишь хмурится на слова учителя: да, Тодороки не барышня, но это не значит, что он ничего не чувствует. И потом, Тодороки — человек, занимающий в жизни Мидории весьма не последнее место, и Всемогущий знает это. — Все будет хорошо, — говорит блондин напоследок и отпускает Изуку. Мидория идет сразу в общежитие, где на пороге его встречает Иида и Урарака, они тоже удивлены, но не показывают этого. Очако по секрету шепчет, что Тодороки буквально минут пять назад поднялся в свою комнату, и хлопает его по плечу, толкая к лестнице. — Задрот! — вылетевший из-за угла Катсуки хватает его за шиворот и тащит на улицу. — Ну что? — грубо отвечает Изуку и освобождается из захвата. Бакуго сухо спрашивает его по мелочам, но эти мелочи он пару минут пересказывал Всемогущему и раздражение новой волной накрывает его, когда блондин переспрашивает одно и тоже по второму кругу. — Я не намерен повторять дважды одно и тоже, Качан, — выплевывает парень и обходит застывшего в недоумении Бакуго. — Ты вроде не тупой. Изуку заходит в холл и натыкается на пытливый взгляд Ашидо, но, наверное, он выглядит устрашающе, так что она поджимает губы и втягивает голову в плечи. Добравшись до комнаты Шото, парень стоит перед дверью долгие десять минут, так и не решаясь постучать. Жгучая вина бьет не хуже хлыста и давит на плечи, до того сильно, что парень едва держится на подрагивающих ногах. Он отступает от двери, принимая попытку к бегству, как та резко распахивается, и его глаза пересекаются с глазами Тодороки. Тодороки не выглядит удивленным, молча отступает в сторону, жестом приглашая войти. Мидория поджимает губы и делает решающие два широких шага. Дверь за ним тихо хлопает, и он чувствует, как на его макушку ложится теплое дыхание. Они молчат долгие минуты, пока, наконец, Изуку не находит в себе силы открыть рот: — Мне жаль… Над макушкой тяжело вздыхают, Тодороки делает шаг в сторону и становится к Деку лицом. Он не выглядит обиженным, злым, расстроенным или еще что-то, что смогло бы утопить Деку в его вине полностью. Он смотрит с привычным холодным выражением лица. — Мидория, — тихо выдыхает он. Деку поднимает на него глаза, смотря из-под бровей взглядом побитого щенка, и Шото улыбается. — Я знал, что ты придешь, — все так же тихо шепчет парень. — Ты не мог не прийти. Изуку втягивает нижнюю губу в рот и прикусывает ее. Очень хочется задрать футболку Шото и посмотреть последствия удара. — Тебе правда не за что извиняться, — продолжает Шото и сам тянет футболку вверх, задирая ее до самой шеи. На бледном теле нет синяка или даже царапины. Изуку прерывисто вздыхает, внимательно скользя глазами по широкой груди, по ореолам сосков, кубикам пресса, стараясь запомнить все до мельчайших деталей. — Было не так уж и больно. — Но все же… — рука Деку сама дергается, и он касается живота Тодороки подушечками пальцев, вырывая из груди того томный вздох. Он снова смотрит тем самым взглядом щенка, вновь втягивает в рот свою нижнюю губу. — Мне правда очень жаль… Тодороки поддается вперед, пропуская бормотания Мидории и цепляясь глазами только за его шевелящиеся губы. Всего в паре миллиметров он застывает и кидает взгляд на Изуку: тот стоит с прикрытыми глазами, его голова уже наклонилась, и сам он едва дышит в ожидании. Тодороки едва касается его губ своими, нежно и так легко, чувствуя, как чужое дыхание щекочет кожу. Он едва касается большим пальцем подбородка Изуку, а потом скользит по линии челюсти и втягивает его нижнюю губу себе в рот, слегка кусает ее. Проводит по ней языком и скользит к зубам. Деку послушно открывает рот, одной рукой цепляясь за подол его футболки, притягивает Шото к себе ближе. Они целуются нежно, сладко, срывая стоны с любимых губ. Изуку позволяет себе мягко толкнуть Тодороки к его постели. Шото выглядит удивленно, но удивление тут же сменяется на понимание. Щеки Изуку покрываются слабыми румянами, но его глаза смотрят уверенно, тут уж он точно отступать не намерен. Кусает Шото за подбородок, втягивает кожу под ним и спускается поцелуями ниже. Сердце в груди грохочет и отдает в висках, но он точно не отступит. Не в этот раз. Он помогает снять Шото его футболку, еще раз пристально обводит его тело взглядом и снова возвращается к поцелуям. Буквально вылизывает ключицу, кусает плечо, щекочет языком горошинки сосков, иногда стреляя в Шото глазами. Тодороки полностью ему доверяет: прикрытые глаза говорят о многом, как и его еле слышимые стоны. Изуку целует каждый кубик пресса, лижет тазобедренные косточки и тянет домашние штаны вниз, стаскивая их с шикарных бедер, а потом и вообще откидывает куда подальше. Скользит руками по коленкам, бедрам, к выпирающим тазовым косточкам и слегка их царапает. Шото поддается прикосновениям навстречу. Мидория сглатывает вязкую слюну и прижимается ртом к члену прямо через ткань боксеров, краем глаза замечая, как руки Шото стянули одеяло в кулак. Понимая, что движется в верном направлении, парень всасывает головку. Ткань заметно намокает, и с губ Шото срывается талый всхлип. Щеки Деку вновь опаляет румянцем, когда он наконец стаскивает и белье: красная головка упирается в живот, и хоть Изуку видел член Шото не раз, он сомневается, что сможет взять его в рот. Прежде чем сделать это, он берет его в руку и ведет вверх-вниз на пробу, ствол ощущается приятной тяжестью в ладони. Во рту накапливается слюна. Деку не испытывает отвращения, когда ведет языком по всей длине, а потом лижет головку. Шото под ним вздрагивает от этого, Изуку отчетливо видит, как у него дергается кадык. Это подстегивает его на дальнейшие действия: в минете у него нет познаний, он лишь делает так, как до этого делал Шото. У Шото минет выдавался всегда крышесносный, Деку все задается вопросом, где тот так научился. На самом деле Мидория порывался сделать парню минет не один раз, но все время не хватало духу, и каждый раз он придумывал всякие оправдания себе: не хочет, боится. Но не сегодня. Неизвестно, чем вызвана его смелость, наверное, он желает так загладить свою вину, а может его пересилило любопытство. Изуку упирается в бедра ладошками, по максимуму раскрывает рот и опускается на член, до того момента, когда он не упирается в глотку. Парень не решается двигаться дальше, понимая, что так его стошнит, но так хочется доставить Шото больше удовольствия. Тодороки понимает причину его заминки: поднимается на локтях, и Мидория стонет, до того его взгляд темный и шальной, от чего собственный член в штанах дергается. Тодороки тяжело дышит, сглатывает и шепчет сиплым голосом: — Расслабь горло. Мидория выпускает член изо рта и вытирает потекшую слюну с его уголков. — А вдруг меня стошнит? — Рвотный рефлекс будет только первое время, там привыкнешь, — ухмыляется Шото, и Мидория краснеет, но послушно опускается на член. Тодороки зарывается рукой в его волосы и слегка царапает кожу ногтями, успокаивает, отвлекает и тем же временем давит, опуская голову ниже, до того момента, пока ногти Мидории не впиваются в его бедра. Острые зубы впиваются в плоть, и Тодороки отпускает волосы — Изуку заходится кашлем и тяжело дышит, его щеки все еще красные. Парень прокашливается смотрит обиженно из-под ресниц, но голову опускает вновь. Берет наполовину, посасывает, обводит языком, помогает себе рукой, а после того как более-менее привыкает, старается взять как можно глубже с каждым разом. Расслабляет глотку, хотя не уверен в том, как правильно это делается и как ее вообще можно расслабить. Его вихрастая голова ходит вверх-вниз, срывая с искусанных губ Тодороки хриплые и протяжные стоны. Иногда Изуку вскидывает на него глаза, чтобы увидеть, как парень запрокинул голову и зажмурил глаза и как язык то и дело мелькает меж губ. Изуку старается воспроизвести все те движения и махинации, что проделывал Шото, и к моменту, когда его пальцы стискивают волосы у корней, у Изуку болит горло. Шото не задает ему темп, лишь иногда вскидывает свои бедра навстречу горячему рту. Еще немного и Тодороки тянет его вверх. Изуку понимает его по взгляду, опускает свою руку и ощутимо сжимает, надрачивает быстро и яро. — Я…- голос Шото надрывается, когда Изуку поймав момент, вновь берет головку в рот. Тодороки с открытым ртом смотрит на то, как его парень облизывает губы, запачканные спермой, и целует головку напоследок. — Изуку… — Можно… Шото фыркает и притягивает к себе смущенного парня за шею, накрывая его губы своими. Они соленые, ровно как рот и язык, но Тодороки это не отталкивает, он целует глубоко, добираясь своим языком едва ли не до самой глотки, сталкивается зубами и зарывается руками в волосы. — Это… — Извинения, — хрипит Изуку: его губы ярко алые, глаза шальные, а ширинка школьных брюк топорщится. — Помочь? — ухмыляется Тодороки опуская руку на член парня. — Ага. Изуку сносит крышу только своей улыбкой. Изуку, делающий ему минет, вообще почти что размазал Шото по поверхности. Все, о чем думает парень, втягивая в рот острый язык, это только о том, что нужно заставлять Изуку извиняться чаще. Такие извинения явно имеют больший вес чем простые слова. Тодороки ухмыляется в поцелуй, прокручивая в голове все провинности Мидории. Ему определённо, есть куда стремиться.