Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Хеллоуин — это очень веселый праздник, с вечно подскакивающим адреналином, диким азартом и нескончаемым потоком энергии. То, что Хеллоуин нужно отмечать, Тодороки не знал. Он много не знал, просто слышал, а когда Ашидо загорелась идеей, у него не было причин отказаться, когда девушка спросила, не против ли он присоединиться к ним. И единственной проблемой было то, что он совершенно не знал что ему надеть: к концу дня Тодороки уже знал, что Бакуго будет волком (одиночкой), как мысленно добавил про себя парень. Иида очень рьяно всем напоминал, что он будет всадником без головы. Очако решила побыть привидением. — Знаешь, тебе бы пошло быть принцем, — шелестит рядом Изуку и на удивленный взгляд лишь улыбается. — Ну знаешь, рубашка, камзол, корона…ну, ты очень красивый…так что…- Шото усмехается, наблюдая за тем, как из уверенного парня Изуку превращается в спелый помидор, однако не перестает бубнить про то, что он, Тодороки, очень красив. — Т-тебе все идет, знаешь. — А ты кем хочешь быть? — Шото пальцем убирает широкую прядь с глаз Изуку, и тот смущенно, но счастливо улыбается. — Ммм, я еще не думал об этом. Тодороки много думает над идеей Изуку, но в итоге выбирает костюм Дракулы. На ютубе он долго смотрит туториалы по созданию образа и в конечном итоге принимает его. Отпраздновать Хелуин им разрешили в общежитии в субботу, чтобы было время подготовиться, а после и успеть подготовиться к новому учебному дню. Костюм Тодороки заказал на одном из сайтов, с этим проблем у него вообще не возникло. Тем временем знаменательный день приближался, и в Тодороки росло желание наведаться к Изуку, чтобы увидеть его костюм. Однако парень строго-настрого запретил заходить в свою комнату. Под страхом остаться без сладкого на месяц, Шото пораньше лег спать, желая, уже наконец перемотать время. И когда это время наступает, гостиная их общежития украшена в готическом стиле, повсюду налеплено паутины, приведения, кровь и минимум света. Признаться, Тодороки это нравится, а вот Такоями не очень, одноклассник едва уговорил девушек на включенные ночники. В украшении гостиной примал участие даже Бакуго: крушил все и от этого создавал вид еще мрачнее и неопрятнее. — Хоть какая-то от тебя польза, бро! — весело воскликнул Киришима, однако после этих слов, о которых он пожалел в туже секунду, его больше с Катсуки в зале не видели вплоть до начала мероприятия. К слову, Деку тоже умудрился незаметно ускользнуть посереди подготовки и появился только перед самым началом вечеринки, знатно помотав Шото нервы. Но оно того стоило. Тодороки переговаривался с Момо, когда ощутил на своей пояснице руку. Когда эта рука скользнула вдоль поясницы и обняла за талию, у Тодороки отнялась челюсть. Серьезно, 1-А класс впервые увидел явно проступающие удивление на лице всегда сдержанного «принца». Приятное это удивление или наоборот, Шото не мог понять. Ровно до момента когда Изуку поджал губы и отвел глаза: — Тебе не нравится? — пробормотал он еле слышно. Шото знал, что Изуку хорошо сложен. Все это знали, но Шото знал это лучше всех, порой часами рассматривая тело спящего парня. Над своим костюмом Изуку постарался на славу: бинты плотно облегали каждый дюйм тела, кое-где была кровь. Самое милое в этом костюме, пожалуй, темные кудряшки замотанные бинтом, но из-за своей упругости уже растрепавшие ткань. Выглядело мило и идеально вписывалось в образ, делая его довольно реалистичным. — Н-нравится, — выдохнул Шото, с трудом отрывая глаза от паха и заглядывая в смущенные глаза. — Т-ты выглядишь м-мило… Шото не умел делать комплименты, но с Изуку приходилось этому учиться. Мидория расцвел на глазах и едва ли не кинулся с поцелуями в своей излюбленной манере, так он делал всегда, когда они были наедине. Но вовремя спохватившись, Изуку неловко кашлянул в кулак и отступил от Шото. Даже за парой слоев марлевой ткани сын Старателя заметил румянец. Очень жаль, что нельзя уйти сейчас — все же начало вечера и все еще пока в здравом уме. Время тянется бесконечно дого, Шото успевает истерзать свой костюм, потерять накладные клыки и испачкать белую блузку. Одноклассники медленно, но верно напивались и теряли над собой контроль. Тодороки же умышленно отказывался от алкоголя, весь вечер не сводя с Мидории взгляда. Ладно, с его зада. Он действительно постарался над костюмом, и Тодороки будет жаль срывать с него марлю, но тем не менее, что Изуку себе позволяет? Шото не ревновал, но что-то внутри скреблось и ныло, от одной мысли, что такого Изуку видел не только он, а все. Буквально все из класса. Тодороки улавливает момент, когда главные заводилы этого вечера — Киришима и Ашидо, расходятся по разным углам, Эйджиро к Бакуго, а одноклассница в туалет. Он вылавливает Изуку на кухне и незаметно, насколько это вообще возможно, уводит его из гостинной. Мидория тянется к нему губами, когда они скрываются за первым углом, в коридоре ведущему к лифту. Губы парня сладкие и шершавые, но от этого не менее любимые. Шото не может ими насладиться, целуя долго, нежно и глубоко. Они добираются до комнаты Деку по памяти, потому что совершенно утонули друг в друге. Целуя губы, кусая их и пробираясь в горячий рот, Шото все же не выдерживает и подхватывает парня за зад, желая сократить время пути. Изуку мгновенно цепляется за него клещом, обвивая ногами талию и опутывая шею руками: прижимает к себе еще сильнее, пытаясь утонуть в Шото. Когда Тодороки впечатывает Изуку в дверь его комнаты, они на секунду прерываются. Сын Старателя жадно впивается глазами в тело, с голодным удовольствием впивается в алые щеки зубами и снимает чертову марлю с макушки. Деку, наконец, открывает чертову дверь и тянет Тодороки на себя за перепачканный ворот блузки. Боже, срывать с Мидории эти бинты оказалось сущим удовольствием. Дюйм за дюймом, Шото открывал себе участки кожи и тут же целовал, срывая с губ парня выдохи. Мидория давно перестал стесняться и зажиматься перед ним. Становился с каждым разом всё раскованнее и от резких поворотов например, Изуку мог спокойно перехватить лидерство, у Шото напрочь сносило вообще все крыши и тормоза, а секс растягивался на всю ночь, превращаясь в сладостную пытку с тихими стонами и рваным дыханием. Вот и сейчас, Мидория резко переворачивает его на спину, уверенно садится на бедра с хитрым взглядом из-под челки, наклоняется к шее. Целует влажно и рвано, изредко клацая острыми зубами. Едва не рвет в клочья эту блузку и снова наклоняется за тем, чтобы прихватить темный сосок. Боже, Изуку даже не знает, он даже не догадывается, насколько он прекрасен. Насколько горяч и развратен в такие моменты. Разум Шото плавится и горит к чертям, когда Изуку так легко и плавно садится на его член и довольно, почти что мурлычет, выдыхает, закусывает нижнюю губу и поднимается. Начинает с медленного ритма, явно желая растянуть все как можно дольше, но вот только не сегодня. Шото поднимает торс, хватает упругие ягодицы и сразу же закрывает рот Изуку своим, ибо заданный ритм выбивает из парня слишком громкие стоны. И это слишком грязно, пошло и такое лучше никому не слышать. И пусть у Шото на Изуку полный краш (он залипает даже на то, как Деку жует, в такие моменты его щеки надуваются и он становится похож на хомяка) и на его стоны в том числе, но это то самое из числа «нельзя никому и никогда видеть/слышать». Это очень личное, сокровенное и все безоговорочно принадлежит Шото. Конечно, весь Изуку только его, но есть моменты, о которых Шото не расскажет даже под риском смерти. Потому что это сокровенное и самое дорогое. Такие моменты выбиты у него под коркой навечно, и даже после того как они, возможно (но Шото знает, что такое никогда не произойдет) разойдутся — никуда не исчезнут и не потеряют свою ценность. — Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю, — шепчет Тодороки и целует уснувшего Изуку в губы почти целомудренно. — И я тебя…- бормочет парень в ответ и перекидывает через его грудь руку, прижимается и целует в плечо. — Еще больше… Боже, Шото так счастлив в этот момент.