Приручи

Воскресенье – еженедельная короткая пора для отдыха от университета и приставучих псин. С последним Тэхён пролетел в том плане, что самолично подписался провести воскресенье в компании Чонгука, аж самолично Чонгука пригласил, не к себе домой, в книжный. Тэхён продолжает совершать искренние шаги навстречу, ведь одним дело бы не ограничилось. И ему нравится. Да и Чонгуку. Особенно Чонгуку. Он вообще в восторге: они столько времени тусят вместе – закачаешься! Многие люди с сущностями собак преданные, как и собаки, и коль отыскали своего человека, то это их человек. Вот Чонгук отыскал своего. А Тэхён догадывается, молчит; давно было ясно – с Чонгуком проблем не оберёшься, без толку сейчас открещиваться. Лишь принимать. Ким отходит от стеллажа с мемуарами и сворачивает к зарубежной фантастике. Чуть-чуть за десять утра, магазин едва успел открыться, когда зашли, приехав порознь и поприветствовавшись у торгового центра. Из людей они, заявившиеся в откровенную рань, и бедные кассир с продавцом. Рань не от балды, Тэхён специально избегает скоплений. Конечно, не отказался бы поспать до обеда. Болезнь вынуждает. Чонгук же совсем не возмущался из-за «армейского» подъёма, верным другом готовый на любую авантюру. Да, Чонгук хороший друг. Интересно, и в роли парня он хороший?.. Или вовсе лучше?.. Мельком палит через плечо на слоняющегося поодаль спутника. Мысль искромётная и неожиданная. Сдалось ему, какой Чонгук парень, ага. Тут в принципе предельно прозрачно: милый, добрый, тупой. Идентичное дружбе. Тэхён ничего не теряет. Почему в голове, чего теряет и чего нет?.. Просто мысли. Не загоняется, возвращая взгляд к корешкам книг. Задача: выбрать штуки три и позвать управляющего, чтобы предупредить. У Тэхёна заключён рекламный договор: разок в месяц на собственное усмотрение забирает бесплатно несколько книг и выставляет отзывы-рекламы с привязкой к этому магазину. Чонгук знатно офигел. И офигел от количества подписчиков – шесть с лишним тысяч; изначально пропустил все цифры, сконцентрировавшись на постах и комментировании, после, из дома, завалил их личку восхищённым шквалом. Блогерским успехам Тэхёна так не радовалась даже семья. Да даже, наверное, сам Тэхён так не радовался. Что-то между ними идёт не туда на некоем глубинно-интуитивном уровне. Оно – легко мазнувшее дуновение ветерка, не по коже – по сердцу. Чувствуется без обращения внимания. Пока Тэхён весь в раздумьях у фантастики, Чонгук – у сентиментальной прозы, романтики. С преувеличенным любопытством разглядывает прогибающиеся от веса полки и строит умный вид. Он не книжный блогер, червь и не книжный кто-либо ещё. Ему не скучно, ему и не весело. Занимает себя по старинке – помощью. Непрошенной. Ни грамма нового. Вытаскивает из ряда книгу в пёстром оформлении с витиевато-выведенным названием и окликает: – Тэ, давай эту? – демонстрирует. – Обложка красивая. На него оборачиваются, сканируют придирчивым критиком: – Ты в курсе, что в ней тройничок? – В ней что?.. – лицо преображается в ошеломлении и наливается осознанием наравне с краской. Хвост замирает, уши торчком. – То самое, мой дорогой пёс, – толкается языком за щёку, вызывая больший прилив смущения. – Тройничок, – издевательски вторит, растягивая буквы. – Я смотрел обзоры. Поэтому нет, её мы не возьмём. Я не фанат тройничков. – Здесь – и тройничок, – шуршит под нос, уставившись на милую, не предвещающую обложку, точно на предателя. – Не суди книгу по обложке, – наставляет избитой фразой и вновь отдаётся зарубежной фантастике. Выбрать сложно, взгляд разбегается; в заметках километровые ленты-списки хотелок, а денег-то на всё про всё ни в карманах, ни на карте не числится. Ким проведёт тут свыше часа стопроцентно. Чонгук же торчать тут часами определённо не готов. Или готов? Тэхён и проверит его на вшивость. Минуты не оттикало – снова зовут: – Тогда давай эту. Если наоборот, то, раз обложка серая и скучная, нет никаких тройничков. – Логичен, как непризнанный гений. Сказал же, не суди по обложке. В этой изнасилование. – Бли-ин, – морщится, брезгливо цепляет за уголок двумя пальцами и держит от себя подальше. – Какое, к чёрту, изнасилование? Кто такое пишет? Зачем? И читает кто? О, Чон зря. Ходить по книжному Тэхён может часами, а сокрушаться на заданную тему сутками. У них же концепция «делиться важным»? Пусть максимально фокусируется своими псиными ушами, для Тэхёна по-больному важная тема. – И не говори, я не выношу это дерьмище, – завёлся по щелчку; усы над губой растопырились в недовольстве. – Ты не представляешь, насколько часто все, кому не лень, пишут изнасилования. Пиздец! Словно не написал – не автор. У меня уже реально нет си-ил, – гудит, горбится, вскидывает плечами. – И ладно бы писали нормально, грамотно. Ну там, как пережить, справиться и далее. Нет! – восклицает-гаркает едва не на весь зал. – В девяносто девяти процентах случаев герой живёт счастливой жизнью почти на следующий день и всё зашибись – птички поют, между ног ничё не беспокоит, память хуже, чем у рыбы. Тогда, спрашивается, нахрена-а? – воет жалобно. – Или когда герой спасает другого героя прям перед-перед или в процессе. Принц-спаситель найден – ура, и потом они живут счастливо. На следующий же день. «Обожаю», – цедит с фальшивой улыбкой. – … – Чонгук неловко улыбается в ответ, заталкивая злополучную книгу восвояси. – Жесть. Не понимаю, зачем так. – И я не понимаю, – разглаживается в мимике. Высказался – отпустило; эмоциональность сменяется на закоренелую сдержанность. – Не понимаю эту тенденцию на изнасилование в последние годы. Не только в книгах, в манхвах, к примеру, тоже очень часто рисуют. – Дерьмо дерьмом, согласен. Если возможно этого не делать с героями, то не надо делать. Я за добрую любовь. Ну, за руку брать, целовать в щёку, дарить всякое разное постоянно… Чон дарит ему всякое разное постоянно: от мелкой дребедени наподобие брелоков, ручек, ста пятьсот три тысячи двести вариаций наклеек с породами собак до кофе и мармеладок. С остальными пунктами у них провал, Тэхён не способен. Он и не мечтает заниматься перечисленным с Чоном, разве что по-дружески. Горечь отравляет внутренности. Задевает сам факт невыполнимости. – И я. За здоровые отношения с искренней любовью. Искренность. Ах, искренность… У них её отныне предостаточно. – Ты, – пёс замолкает на долю; хвост плавно виляет из стороны в сторону, показывая крайнее неравнодушие, – любил кого-нибудь? Любишь? Оу. Куда их унесло-то. С изнасилований-то. – Нет и нет. А ты? – И я нет и нет. А… целовал? ся? Ни в бровь, ни в глаз. В губы. – … – Тэхён отвлекающим манёвром чешет первое. Тем не менее не врёт: – Нет, – искренность, чтоб ей пусто было. – А ты? – И я нет, – возмещает искренность искренностью. Уж в ней они ничего не теряют. Стоят-пялятся в возникшей тишине-неловкости. Оба неумёхи-дурни. Зашибись. Будто приблизились друг к другу на миллион шагов, сохранив безопасное расстояние в четыре метра, и распахнули сердца. Чонгук про какой-то там аккаунт Тэхёна возмущался, пф-ф. Вот о чём узнавать и общаться нужно, дабы сближаться. (Ещё лучше делать это друг с другом, а не просто узнавать и общаться. Любить, целовать, браться за руки, дарить подарки. Не насиловать.) Проходили по книжному около трёх часов. Чонгук проходил и по книжному, и проверку на вшивость. Прошёл.