Приручи

На кухне бардак хуже, чем в привычно не убранной комнате Ённи и Чонгука. Просто их мама в очередной раз взялась за готовку, к которой не лежит душа и которая следствием постоянно терпит крах – и это не важно, мама всю жизнь упорно не сдаётся, пусть и не удаётся. Не сдаваться и переть сквозь препятствия, неудачи Чонгук генами унаследовал от неё. К слову, не удаётся у мамы только готовка, в остальном преуспела: выбралась из глубинки в столицу, встретила замечательного мужчину, родила прекрасных двоих детей и похоронила первенца — замершая беременность, — пробилась в офис потом и кровью без высшего образования, и ещё миллион запятых с мелкими и крупными достижениями. Готовка – бельмо на глазу, потому упорно её добивает. Добивает, скорее, бедную кухню. Хроническое неумение готовить Чонгук тоже унаследовал от неё. Зато дочь по готовке в отца, заведующего этой самой кухней и задерживающегося сегодня на работе. По причине последнего и разразился великий бардак. Чонгук вместе с мамой наводит кипиш, хотя должны рамён. Всё настолько плохо – даже элементарщина из макарон навряд ли получится съедобной. Разговор с обсуждения университета съезжает на личные похождения Чонгука после университета. Где похождения – там и… – Познакомишь нас со своим Тэхёном? Чонгук в кои-то веки не смущается. Тэхён не какая-нибудь табуированная тема или страшный секрет. О, совсем не страшный, если на то пошло; пипец красивый, аж обдрочи и руку, и письку. Тэхён друг. Друзей не стесняются. И не дрочат на них. А Чонгук и не дрочит! – Э, – не смущается, однако колеблется, – не знаю, – старательно нарезает зелёный лук за столом, пока мама обжаривает мясо. – Не хочешь знакомить – значит влюбился. Родители такие родители с выводами из пустоты. – Я не влюбился! – голосит на всю бедную кухню. Чонгук не смущается, однако для не влюбившегося человека фонтанирует чересчур эмоционально – бросается во внимание. – Реагируешь остро – точно влюбился. Возможно, родительские выводы не совсем уж из пустоты? – Тц, – то ли на реплику, то ли на едва не рубанувший по пальцу нож. – Не влюбился, – отчеканивает с прорезавшейся вместо лука жёсткостью. – Я прикалываюсь, зай. Не обижайся. Родители, помимо генерирования выводов, имеют родительские фишки, одна из: называть дочь «попугайчиком», сына – «заей»; заведено с глубокого детства. Умей собачьи сущности протестующе гавкать – гавкали бы. Родители такие родители. Чонгук ненароком вспоминает «Бубль» от бабушки Тэхёна. – Не обижаюсь, – сбрасывает жёсткость в мгновение, вновь задрыгав пушистым кончиком хвоста. – Мне уже Ённи все уши прожужжала, теперь и ты. Женщина мычит, заливает скворчащее мясо водой и прибавляет газ в конфорке для вскипания воды. Технологический процесс сомнительный… – Поняла, не буду. Пойдём в парк завтра? Мама Чонгука до одури спортивная, подвижность – второе имя. Бег по утрам или вечерам, зарядка, йога, гантели, приседания, выходные на велосипедах, походы в горы и прочее. Вытаскивание семьи на свежий воздух по любому поводу – её прерогатива. – … – жмёт уши к макушке под красноречивую паузу. – Я не могу. – … – женщина стреляет уничтожающим взглядом на манер всевидящего карающего ока. – Я с Тэхёном завтра целый день, – блеет тихо-претихо, нарочито скрючившись над доской с луком, дабы не словить другой взгляд. Не словить своим – не отменить, поэтому на замену всевидящему оку втемяшивается взгляд с трактовкой «и ты утверждаешь – не влюбился?». – Тебя дома вообще не застать, – театрально падает на рядом стоящий стул и лезет обниматься. – У Тэхёна мать лучше, чем я, да? И кормит вкусно, да? – Не-ет, – верещит возмущённо. – Я не знаком толком с родителями Тэхёна, мы не часто пересекались. – Знаком ведь, – цепляется и к словам, и за руку сына, укладывает голову на плечо — вырастила кабана больше неё, — наблюдая за кропотливо-косо-неумелым нарезанием зелёного пучка. Не наставляет нравоучениями, сама нарезает так же. – А вот мы с твоим Тэхёном не знакомы. Хочу с ним познакомиться, – тянет плаксиво. – Нет, – брякает. – Нельзя. – Он наркоман, признайся? – Нет! – вскинулся бы, не лежи на нём мама. – Из плохой компании? – Нет! – Какие-то внешние особенности? Ну там хвоста нет, ноги? – Нет, ма-ам, – внезапно откладывает нож и схватывает телефон из сторонки со столешницы, заходит в специально скаченное приложение с книжными постами. Там же не исключительно книги, там и Тэхён с книгами и без книг. – Показываю, – разворачивает попавшуюся фотографию с лицом, выбирать ни к чему, на каждой пушка-нереалка. – Вот, – демонстрирует с разящей величественностью, вернее,.. гордостью. – Красивый, да? – добавляет шёпотом… нежно-риторическое, Чонгуку подтверждения в красоте Тэхёна не нужны, в том числе от мамы. Красивый бескомпромиссно. Чонгук за собой странных интонаций не замечает, как и не замечает застывший хвост – верный признак увлечённости, загипнотизированности чем-то. Или кем-то. Мама мычит тактично, то бишь без внятной оценки. Зачем? Не ей же с этим Тэхёном семью строить. Мальчик действительно красивый, конкретно на этой фотографии даже стервозный, навряд ли являясь таковым в жизни; сворачивает фотографию и прокручивает вереницу в ленте. – Опиши его. – Красивый, – рассматривает вместе с мамой. – … – прыскает. – Характер, зай, – треплет по макушке меж ушей. Не до лука и не до залитого мяса в сковороде. – Ну, он- Он, ну- – не соберётся от неожиданности. Кроме красоты Тэхёна, ещё чем-либо Чонгук раньше не восторгался вслух, уж тем более маме. Время пришло. – Он пластмассовыми расчёсками расчёсывается, – начинает вообще не с того. – Он хороший. Вредничает периодами, но меня это не злит, наоборот, тянет приятное сделать, чтобы ему приятно было, ну, порадовать, подарить что-нибудь или рассмешить, чтобы улыбнулся. Он красиво улыбается, тут нет, – старательно вглядывается в ленту, – точнее, есть, но не то. Вживую улыбается красивее, чем на фотографиях. Он остроумный и тихий. Тихий, да, – смакует. – Раскроет книгу и читает – не слышно, будто его выключили, прикольно наблюдать, хотя он ничего не делает. С Ённи так невозможно, постоянно бесится от своих айдолов, – закатывает глаза из братской пустячной неприязни. – Кстати, Тэхён аккуратный, – умалчивает про чистоту в чужой комнате, не то из сравнения перепадёт за срач в собственной. – И Тэхён кажется вредным, ты не подумай, мам. Он на самом деле очень добрый и… Чонгука стало не остановить. Никто и не порывался. Мама внимательно слушала, не перебивала и боле не допытывалась. Предельно просветлело – допытываться бессмысленно, её ребёнок правда не влюбился, ведь пока не осознал этого. Неосознание не освобождает от влюблённости. Влюблённость, безусловно, уже наберётся. Литрами. Материнское зоркое око уверено – вот он, будущий зять на фотографиях. Кот Ким Тэхён. Рамён по итогу сготовили словно из говна и палок, надо-то было из лапши, мяса и яйца. Ённи и папа выразились лаконичным: «Буэ». Заказали доставку. *** Тэхёна чуть-чуть потрясывает. Головокружение спало быстро, чего не скажешь о тахикардии. Вдох-выдох… Дома не столь сильно трясёт, всё же Тэхёну здесь спокойнее и надёжнее, как и коту. Их эксперименты не приводят к каким-либо изменениям, по крайней мере не ощущаются сдвиги ни назад, ни вперёд. Абсолютно по-прежнему – это взращивает чёрную дыру в сердце, пусть Тэхён не заикается Чонгуку, лишь просит книгу с комода и ловит, не вставая с кровати. Зачем они пытаются? Какого рода сдвиги ждут? Возможно, что-то и происходит, а они не понимают. Возможно, ничегошеньки, и Тэхён зря себя мучает и изводит напрасными «кувырканиями» со внутренним зверем. Открещивается думать о втором варианте, да мысли набегами атакуют против воли. Искоса глазеет на устроившегося на полу Чонгука — тот глазеет на него, — поспешно уводит взгляд на книгу и листает до закладки. Текст успокаивает, концентрация на напечатанном уводит фокус от потревоженного состояния, погружает в чужеземные проблемы, поэтому пользуется самовыведенным лайфхаком после их экспериментов. Чонгук всегда даёт ему стабилизироваться в норму, впрочем, сегодня псиное терпение перекрывается псиным любопытством – Чонгук вмешивается спустя непродолжительное, и ладно, Тэхён вполне в норме. – Зачем ты читаешь книги? От глупого пса глупый вопрос, заключает Тэхён. – Нравится. И ухожу от реальности. Мне так психолог объясняла. Людям свойственно уходить от реальности какими-нибудь хобби или не хобби, какими-нибудь расслабляющими и отвлекающими занятиями. – Меня книги не расслабляют, – не утаивает расхождение во вкусах. Пробовал читать те одолженные – засыпал почти сразу, и дело не в книгах, в Чонгуке. – Мне скучно читать. Тэхён безразлично жмёт плечами. Безразлично по поводу их разного восприятия книг — не обязаны увлекаться одинаковым, — а не впечатлений Чонгука. – Ты расслабляешься как-то по-другому, – сводит к двоякому, толкая язык за щёку. Чонгук комично выпучивает глаза и удивительно не краснеет. Выработал выдержку? – Намекаешь на..? – … – снова жмёт плечами, подчёркивая загадочной улыбочкой. – Я не смотрю порно! – … – Тэхён аж крякает сквозь вырвавшийся смех. – Ты сам спалился. – Я не смотрю! – клянётся в позе прилежного щеночка: сидя на скрещенных пяточках, с прямой спиной и ладонями на коленках. – Ты же это имел в виду? – Я ничего не имел в виду. Все мыслят в соответствии со своими тараканами, пёс. Или блохами. Не переживай, я давно осведомлён о твоей извращённости, – Тэхён откровенно забавляется. – Я не смотрю, – канючит слезливо. – И я не извращенец, – из прилежного щеночка распластывается по полу в страдающую лужу. – Не смотришь – ну и не смотришь, – с интонацией «не убивайся, я верю». – Просто дрочишь, – добавляет, коль речь зашла об интиме, хотя не относится к изначальной теме про уход от реальности. Тэхён не знает, что закладывал в пространные намёки. Флирт? Конкретного ничего, по обыкновению подтрунивал над впечатлительным другом. – Я не дрочу на тебя! – Да я не про на меня. В целом дрочишь. – … – … – Тэхён с интересом наблюдает за разворачивающейся драмой, книга отдыхает, Чонгук лучше книги. – Иногда. – И я иногда дрочу, не переживай так, Чонгук. – Но я не смотрю порно, когда это вот, – выходит из состояния драмы, вновь садится на пятки. – Там буэ, – подражает папе и Ённи. Оба понимают отсылку, улыбаются; Чонгук рассказал о провале с рамёном вчера вечером, в переписке. Не рассказал, что все уши маме промыл кое-кем небезызвестным, рамён нервно покуривал на плите от газовой конфорки. – Да, найти эстетичное проблематично. – Мне кажется, в жизни будет иначе… – наконец-то краснеет. – Ну, более, ну… Если с чувствами, то… – Нежно и красиво? – Да. – А без чувств? – А без чувств я не хочу. – Тогда ясно, почему ты девственник, – Тэхён об этом не размышлял. Чуть-чуть. – А- А чего? А сам-то, – «скалится» надуто в стратегии нападения. Обсуждать личную жизнь — её абсолютное отсутствие — всегда неловко, ищутся издёвки, потому воспринимается в штыки. – Не осуждаю, не рычи. Я, – мнётся, теребя уголок книги, – думал, вернее, я не думал- – обрывается и грузно горбится в осанке. Сбивает не тема, а громогласная констатация прецедента думания о целомудрии Чонгука Чонгуку. – Меня болезнь подкосила. Ты лоб здоровый и привлекательный, давно мог бы… – Я ни в кого не влюблялся, – поясняет разумеющимся и дёргает плечами взамен собеседника. – Только с человеком, в которого влюбишься, будешь? – Да, – кивает с несокрушимостью принципов. Преданный щеночек. – Реально прям идеальный, – бубнит Ким под нос с некой прострелившей — сердце — поражённостью. – Непорочный принц из сказки, блин, – резюмирует. Чонгук принц, о котором как раз украдкой мечтает, начитавшись историй о любви. И Тэхён прекрасно осведомлён – принцы не водятся с: – Я, значит, гадкий утёнок. – Не говори так, – наречённый принцем по команде активируется в режим боевого пса. «Гадкий утёнок» не отстаёт, задетый пресечением: – А как говорить, Чонгук? Говорю по фактам. Я люблю себя и при том не отрицаю, что я больной. Это накладывает отпечаток, хочу или нет. Нет, не хочу. Тоже хочу быть идеальным принцем. Увы, я уже не он. Чонгук замолкает с плотно сомкнутой челюстью и по стойке вздёрнутыми ушами. Пронизывает острым взором долгие внушительные секунды и обескураживает вроде бы элементарным и одновременно до безумия верным: – Кто сказал, что принцы из сказок не болеют? Тэхён ошеломлён в сердце. Открывает рот и закрывает, хмурится. Лапочке Чонгуку часто удаётся заткнуть его. Ответ через звенящий пробел: – Никто, но болезнь не равна идеальности. – Ничто не равно идеальности. – Слишком у нас высокопарные речи от порно и дрочки. – Не сползай с темы. Лично для меня ты вылитый принц – и с болезнью, и со всем остальным. Пау! Снова. В сердце. Волна от сердца распространяется выше и неожиданно сдавливает горло спазмом, выше-выше – добирается до глаз и обжигает наворачивающимися слезами. Глупый пёс наверняка не взвешивает ценность собственных слов. Или глупый здесь вовсе не пёс? И отчёт произнесённому прекрасно отдаётся. Кот промаргивает застилающую влагу, вперившись в непоколебимого собеседника. Глядят в тишине. Интимнее, чем обсуждения восемнадцать плюс. Глупый кот — повелось со знакомства — сдаётся псу: прерывает обмен гляделками и шлёпает голыми ступнями за дверь под предлогом перекусить. Чонгук уверенно провожает спину. Он обозначил правильно, от сердца к сердцу, с искренними чувствами. Тэхён красивый, Тэхён принц. Точка. У Тэхёна же на кухне троеточие. Без врак откусывает яблоко… с трясущейся руки. Тэхён мечтает, чтобы полюбили со всем прилагающимся, и Чон внезапно заявляет не про любовь, однако. Принц, мол, ты для меня тоже, и с болезнью, и с хуезню, и бла-бла. Тэхён-то и не вывозит. У Чонгука за сегодня трёхочковый в сердце Тэхёна без учёта предыдущих попаданий. И будущих. Вкус на принцев, подобно на рамён и на порно, разнообразен. Они принцы не для каждого, но для друг друга – и это многое обещает. Нагрянувший вечер не признали, занятые домашкой, потом сериалом и ужином отдельно от собравшейся семьи. Дошло до непредсказуемого – Чонгук получил предложение не руки и поражённого сердца, а предложение на ночёвку. Инициатором выступил Тэхён, семья не заставляла, он сам, искренне. Чонгук с радостью согласился, избавленный от участи тухнуть в дороге до дома пару часов. Отзвонился маме, мама… согласилась с не меньшей радостью и не начала заливать про «познакомить» или «так мать Тэхёна готовит лучше родной, да?!»; сын удивился, впрочем, глобального значения не придал, уйдя в ванную переодеваться в футболку с шортами. Меж тем в квартире царил мини-переполох: из хлама в шкафу выковыривали сложенный футон, расправляли у книжного стеллажа и стелили бельё. Тэхён пошутил про элитный коврик, схлопотав подзатыльник от бабушки, следом четвёртый удар в сердце – гость показался переодетым, и Тэхён откровенно уставился. Чонгук в его, Тэхёна, одежде… Вроде не необычно, ведь не без одежды – на том спасибо. Тэхён всё же залип. Влип? По своё сердце и в чужое сердце. Гостя перехватили и увели родители, дабы распаковать зубную щётку из загашника, показать где паста и полотенца. Непосредственно перед выключением света Ким дурашливо спрашивает: – Ты же не лунатничаешь? Не подкрадёшься ко мне ночью невменяемым псом? Чонгук хохотнул с: – Нет. Ённи бы давно стебала меня. Свет выключился с нажатия Тэхёна, разлеглись. В темноте повернулись лицом к лицу… на расстоянии нескольких метров. Зрение у обоих хорошее, только метры не щадят – на таком расстоянии в темноте не разглядеть. Им и не требовалось, им и так – перебор; кот по обыкновению сдался первым, буркнув непознаваемое и перевернувшись к стене. Уснули быстро, ибо комфортно… на расстоянии. Без расстояния коллапс человеческого сознания и вакханалия кошачьего. Чонгук уснул да проснулся. Сколько минуло минут или вечностей не определил, внутренний циферблат подсказывал – прилично, ночь, вероятно, была в глубоком разгаре. Виной жажда. Чонгука хронически припирает попить посреди сна, приноровился ставить кружку, чтобы не шастать на кухню; тут забыл попросить. Решил забить, заворочался и решил-таки прошмыгнуть на кухню из соображения «почему нет». Тэхён сопел – Чонгук навострил уши на максимум, дезориентировано аккуратно поднимаясь; проживание с сестрой приспособило к профессии ниндзя. Крадясь к двери, резко пришибло шуткой про лунатизм. «Не подкрадёшься ко мне ночью..?» Оглянулся на кулёк из одеяла на кровати. И неуверенно сменил траекторию движения. С двери к кровати. Подкрасться ночью – почему нет? Вода уступила в актуальности. Чонгук заворожённо приблизился, впритык, без нескольких метров. От Тэхёна ноль шевелений. Он спал. Логично до истеричного смеха. В навострённых ушах загромыхало подскочившим пульсом. Не верилось. Этот ход – против правил. Затрясло уже Чонгука. Дотронулся – парализовало. Сна ни в одном глазу. Может, наоборот: происходящее – сон? Чонгук так и не попил. И не уснул. Наутро, после завтрака, подозрительно-напряжённый Чонгук скинул Тэхёну заснятое видео: в тусклом свете включённой настольной лампы протянутая рука невесомо касается его, Тэхёна, щеки, затем волос и гладит-гладит, перебирает, касается кромки уха, по ней скользит к мочке и возвращается к щеке… Финалом из пальцев складывается идиотское сердечко. Тэхён заплакал, плач с реактивной скоростью перетёк в захлёбывающиеся рыдания. Не потому, что Чонгук долбанный извращенец, трогающий его ночью. А потому, что Чонгук вот именно – его трогал. Человек с сущностью собаки его трогал. И кошачья вакханалия не восторжествовала. Тэхён пересматривал без перерывов, пусть и умывался слезами, и оглушался собственными всхлипами вперемешку с икотой. Чонгук — в нескольких метрах — без перерывов смотрел на Тэхёна, беззвучно лил слёзы – разделял вместе с ним. Не увлечение книгами, однако.