Приручи

– У меня есть план. Тэхён скептично жуёт булочку с шоколадной начинкой не очень-то шоколадной на языке и столь же скептично вздёргивает острый кошачий взгляд на Чонгука. Тот добропорядочным серьёзным псом выпрямляет спину-колесо до завидной для палки ровности. Знает – Тэхён в миллиметре от посылания его, Чонгука, псиного зада подальше от его, Тэхёна, кошачьего зада. Небезосновательно. Тэхён в прошлом слышал пресловутое: «У меня есть план», – и вот где они оказались, в здесь и сейчас, в университетском сквере, на перерыве между парами, друзьями, с некими зачатками влюблённости. Литрами влюблённости. Литры не осознаны. Значит план, провалившись, привёл к большему… – Кыс-кыс-кыс? – Нет, – чистосердечно отрицает Чон и поддаётся к Тэхёну, готовый вещать. Они на лавках по правую сторону от пешеходной дорожки, мостятся на торцах, между ними тоже лавка. – Ну и какой же тогда план? – Хочу поболтать с твоим котом. Тэхён поджимает губы, недовольно топорща усы. Единственная вещь со знакомства, которую никак не прочтёт в легко читаемом Чонгуке: тот правда тупой или притворяется? – Чего ещё хочешь? Потанцевать, погрызть семечки, не? Это кот, Чонгук. Кот. Он не поймёт болтовню и уж тем более не поддержит её. – Доверься. У меня опыт общения с ним, – кивает для иллюзии уверенности и хоронит в глотке факт под названием «ни черта, кроме шипения, ни разу не добился». Кому вообще сдались факты? Вот планы! Планы нужны всем! – Я… Смотри. Я прикинул, Бубль не боится твою родню. Маму, папу, – загибает пальцы, – бабушку, дедушку- – Он никого не боится, только собак. – Нет, – мол, я не про то. – Он их узнаёт, понимаешь? Может, и меня он уже узнаёт? И со временем подпустит? Тэхён хмурится, наконец определяя вектор чужих мыслей. Вместо кусания ненароком принюхивается к булочке – запах не улавливает. Недавно был на стандартном обследовании, курирующий врач прописал уменьшить приём подавителей. Регулярная в кварталы практика то снижать, то повышать дозу, дабы организм не привыкал или отдыхал. Тэхён ведёт носом к другу, не чувствуя персональный запах. Обычно при снижении употребления подавителей различает запах отголосками, чуть-чуть совсем. Сейчас нюх пока не восстановился, на пути к этому, и заработать он горазд в любой момент. – Ну не знаю. Родственники с нами буквально с рождения, хотя проявлять себя Бубль стал в пубертат. Конечно, он их узнаёт. Тебя – не исключено, но вряд ли последует большее? Он точно узнаёт, что ты пёс, и дальше узнавать ему не всралось. Считаешь, «поболтать» поможет узнаванию? Сомневаюсь. – Попробуем, – ожидаемо прёт напролом сквозь невинный, непредвещающий образ тупого щеночка. И Ким ожидаемо уступает напору, вовсе не пререкаясь: – Да делай, что хочешь. Удастся – хоть песни с ним пой. Иногда размышляю, вдруг это я отнимаю у бедного животного тело? Шатался бы он где-нибудь по улицам, ел траву, блевал травой, ходил бы по заборам и спал на коврике уютненького магазинчика… Блин, трава лучше булки, – запихивает не угодившую обратно в упаковку. – Оно твоё, хён. Тело. А сущность чересчур развита, и она не виновата, никто не виноват, так просто, – подбирает глагол, – кувыркнулось. – Кувыркнулось? – прыскает и вздёргивает уши под вздыбившейся тканью капюшона. – Ага, кувыркнулось – и в тебе встряхнуло кота, и кот восстал. – Слышал бы мой врач твои опусы, – одобряет со смехом. Каштановый хвост живёт отдельно, активно дубася лавку счастливым вилянием. Чонгук доволен рассмешить Тэхёна и наслаждается. Любуется. Залипает. Преданно и влюблённо… по самый хвост. Диалог немного затухает, перебиваемый пялиньем. Тэхён замечает всякие псиные подвижки в своём направлении не хуже внутренного кота, отличие – шипеть и отталкивать совсем не тянет, наоборот, тянет к Чонгуку поближе. Обоих влечёт. Жаль, преграда не лавочка, расстояние в принципе. Не налюбовавшись, но намолчавшись, Чонгук спрашивает: – Как думаешь, твой внутренний кот какой? – щурится от прорезавшегося из-за облака солнца. Аргх, мешает Тэхёном любоваться! И жарко! Лето скоро. Прищуром не то от солнца, не то от презрения окидывает зелёную толстовку. Тэхён перманентно в толстовках, лишь дома переодевается в майки или в футболки. Не жарко? Июнь через два дня. И летом будет в капюшоне с длинными рукавами? Чонгук благоразумно не спрашивает, ведь Тэхён не из прихоти, он вынужден. – Какой? – Ну, длинношёрстный там? – Я короткошёрстный – и он, значит. – … – уши Чонгука вздёргиваются торчком, голова в недоумении склоняется в бок. – Не доказано научно, хён. Даже не доказана корреляция между цветом шерсти хвостов и ушей, – специально дёргает и тем, и тем, – со цветом внутренней сущности. – … – Тэхён распахивает рот подразнить типа вау, «корреляция», такие умные слова выучил. Не успевает, уцепившись за новое. – Я читал- – Ты читал? До скончания веков не забудутся одолженные по доброте не кошачьей, а душевной книги, одной из которых сломали угол, на другой влепили след от кружки. Чонгук в качестве извинений и моральной компенсации неделю покупал кофе, ещё пытался выклянчить плакат с Айю. Тэхён остался непреклонен. Потом у псины хватило наглости и милоты в глазах попросить ещё книгу на прочтение. Зачем – Ким не вдуплял, прочитана-то книга не будет; наверное, Чонгук не из тех, кто легко сдаётся, впрочем, именно это Тэхён испытывает не понаслышке. Он не отказал и не дал: отныне Чонгук берёт любые книги и читает у Тэхёна и при Тэхёне. Компромисс? Вполне. – Статья была, не книга. Статьи я читаю, если не на сто страниц и не с занудным текстом. Короче, читал, что зависит от генов сущности, от твоих генов, от генов родственников со стороны мамы и со стороны папы. Преобладающий цвет шерсти и волос чёрный, потому что чёрный – доминантный цвет, перекрывает. А сущность какой угодно может быть: коричневой, допустим, или полосатой, или разноцветной. Также с породой ничего не ясно или с длиной шерсти. Ты сущность представляешь короткошёрстной? – … – Тэхён, помедлив, кивает. Рассказанное не ошеломляет, всё человечество в общих чертах осведомлено о ступоре учёных. Обсудить с не учёным Чонгуком Тэхёну тем не менее интереснее, чем гипотетически с учёными. – Да, моя истеричка короткошёрстная. Не знаю, откуда у меня столько уверенности в этом. И размер шерсти – единственное наше сходство. – Остальное мимо? – Ты разглядывал рисунки в ежедневнике. Мне кот видится белым, прям белоснежным. И она, не он. Кажется, мой кот не кот. Кошка. – Девочка? – Угу, – поддакивает отстранённо, погружён в глубины, вырисовывая на асфальте воображения очаровательный образ, будто тем устанавливается связующая ниточка. Естественно, нет, потому резво опоминается: – А ты сущность какой видишь? – Мальчик. Двухцветный, чёрный с-с… рыжеватым? Пушистый. – Глаза? – Чёрные? – с сомнением. – А у твоег- ей? – Голубые. – Прикольно. Давай фотки в инете найдём похожие и отправим в Какао? – в предвкушении хвост метёт по лавке. Тэхён соглашается со внезапной, вопреки мягкой улыбкой. Чонгук краснеет и улыбается, приглаживает петух на холке и, растерявшись куда деть неожиданно лишнюю руку, опирается ей в лавку, да лавка там кончилась… Ухает вниз, едва не грохается, вновь заприглаживав петух. Влюблены, вот и творят всякое неловкое: взаимные трепетные улыбки с сопутствующим полупадением с лавки и предшествующий разговор. Личными представлениями о сущностях не делятся наобум, тема щепетильная. Сродни заобсуждать нижнее бельё. Вроде не за гранью, однако и не про погоду, кому попало про трусы люди не говорят и даже лучшим друзьями от нефига вскользь не упоминают. Это крайне редко обсуждается и исключительно при съезде разговора с дороги в укромные кусты. Дело обстоит в том, что ступор в науке побуждает людей полагаться на внутреннюю интуицию, ибо где-то рядом со внутренней сущностью, то бишь представление верное. Оно, представление, вырисовывается само и едино на протяжении лет, не меняется. У людей тонна уверенности в нём, будто минимум встречали свои сущности вживую – и описывают по памяти. Многие склонны верить и относить к правде, нежели к мнительности с выдумками. Поверженная ступором наука допускает вероятность, объяснить же на языке фактов не в силах, и пофиг, кому сдались факты? Планы нужны! Чонгук кое-каким располагает. Поделиться представлениями о сущностях – иное знакомство, на уровне скрытого нутра. Чонгук и Тэхён словно знакомы так давно из-за специфики болезни. Отнюдь. Все носят трусы и все в курсе об их наличии, но узнать крой, цвет, материал, рисунок, пощупать – отличается. С сущностями идентично. Чонгук и Тэхён ближе и ближе друг к другу с расстоянием между. О трусах-то не говорили. О расчёсках сойдёт? У Тэхёна дома гость-завсегдатай на энтузиазме гонит воплощать план. Структура плана до сих пор не распознаётся, той и не существует. План состоит в привыкании, из привыкания вытекает бережное, ненасильственное приручение, и Тэхён не различает в этом структуру, главное – различает смысл. Про шанс на успех заикаться рано. Тэхён слишком подвержен надежде, оттого сводить к скепсису и забиваться в непробиваемый кокон поджилки требуют не по-детски. Он забивается в угол кровати и просит: – Минут тридцать, хорошо? – спохватившись, добавляет: – Траву возьми. Мне предложишь. Ну, ей. Вдруг? – дёргает плечами. – Очень хочу траву сейчас, вдруг и ей хочется, и она хотя бы подпустит тебя на сантиметрик. Траву купили по пути из университета. Чонгук стартует за брошенкой в коридор; возвращаясь, кивает, Тэхён кивает в ответ. И Чонгук не останавливается, пересекая не финишную ленту, а допустимое расстояние борзо, без нежностей. Свет выключается. Перемену Чонгук определяет по взгляду. У кота он не человеческий. Пристальный, цепкий, опасающийся. У Тэхёна взгляд ласковее, с задоринками, с доверием, с… любовью? У кота любви к Чонгуку ноль. Обидно, старается же. Кошачье сердце покорить сложнее сердца Тэхёна. Нет-нет, Чонгук не покушается, он… на красоту? Тэхён по-прежнему красивый. Всегда. Везде. Чонгук опять. Тушуется, заставшись с поличным. Тужась пялиться на кота в целом, а не на красоту хозяина, присаживается на пол в паре метров от кровати, расставляет три пластмассовых горшка с пророщенными овсом, пшеницей и ячменём. Они с Тэхёном решили купить по-крупному, авось вредное животное поведётся. Ещё не ведётся. Принюхивается. Всплывает ремарка о понижении дозы подавителей. Неподготовленное собачье сердце коротнуло. Вернее, «кот»онуло. Кот различает запах?! Кот нюхает Чонгука?! Размышления с секунду, затем рука экстренно задирается, и утыкаются в подмышку. Вроде не воняет, фух. От столь мощного всплеска адреналина с ходу запотеть-завонять не грех. Чонгук не грязнуля, застали врасплох. Нюхать – интимно. Разговора на лавках с лихвой. Сам Чон вдоволь Тэхёна перенюхал. Он не извращенец! Просто от Тэхёна пахнет приятно, чем-то сладким, не ядерно, манит и манит. Чонгук не виноват! Теперь стесняется не то от обнюхивания кота, не то от собственных мысленных откровений. Краснота заливает от макушки до пят. Ужас. Чонгук здесь не за этим, «наступает» ладонью на хвост, дабы отрезвиться. Кот вон спокоен, по крайней мере высокую нервозность взглядом не выражает. Шея подана вперёд, усы шевелятся от аккуратного обнюхивания. Даже деликатного. Даже Чонгук для этой степени деликатности не преисполнился, из-за чего Тэхён нередко засекал и швырялся подвернувшимися вещами. Так-то, Чонгук в курсе про не спавшее действие таблеток. А если спадает, и кот тютельку улавливает? Совладав с нагрянувшим смущением, Чонгук отпускает хвост и глупо гладит пол. Тёплый, кайф. Семья Чонгука редко платит за отопление – дорого, спасаются одеждой. Лето на носу, Тэхён мерзлявый, потому пол на минимум до сих пор подтапливается. Чонгук шутил про короткошёрстность, Тэхён в долгу не задержался, мол, ты пусть и длинношёрстный, я всё равно твою жопу грею. Чонгук после завопил: «Хёо-он!» – защищая сохранённую честь. Снова отвлекается. Наверное, и кот Тэхёна, и Тэхён признают дураком, наблюдая за всеми его фигуральными взлётами и падениями. Чон прокашливается и собирается заняться полезным. Соврёт, скажи он, что знает конкретные шаги до цели и почему уже случившееся не подходит. Чонгук импровизирует, ведь чего предпринять для узнавания и привыкания? Быть рядом. Чонгук рядом колоссальное количество времени, зачастую аж перевыполняет. С котом Тэхёна в том числе, и с котом стало комфортно. Попривык. Не волнительно, как в начальные разы, смущение не в счёт. Кот, по логике, тоже должен был попривыкнуть к Чонгуку, однако же по человеческой логике, не по животной. Чонгук ни в чём не уверен. Должна же быть грань привыкания где-то и у кота? Или кот никому ничего не должен? Жаль, речью комок шерсти не овладел, мозгов не хватило. Чонгук зажимает рукой рот. Он про кота! Не про Тэхёна! Стоп, у них же мозг на двоих? Уф, муторно. Благо Чонгук вслух не брякнул, не то бы огрёб от Кима, который свои «пропащие» периоды умудряется по кусочкам восстанавливать, кхм, не тупым мозгом. Чонгук и не подозревал иного! Монолог не с травы, с нападения: – Я б тебя гладил, а ты жмотишься, – упрекает, обвиняет, обижается. Коты же воспринимают интонации? Мигом меняет на заверительную: – Я бережно буду, если ты из-за этого меня боишься. Шерстинки не упадёт. И волосинки. Бубль? Бубль встряхивает ухом – не трактовать. Принюхиваться перестаёт и горбит осанку, прижимая подбородок к подобранным коленям – ведущая оборонительная поза от всякого пса, от неповторимого и изумительного, от постоянно достающего и вытаскивающего наружу из пучин синтеза с человеком. – Я читал про тебя, – исправляется, – про болезнь. Да-да, я умею читать, Тэхён сомневается. Видюшки разные про котов чекаю, вы смешные. Обожаете об грязные ковры тереться. Надо тебе грязный коврик притащить, – озарённо. Следующее озарение не заставляет ждать: – Потом Тэхён мне им по голове притащит. И обязательно отметит, что Чонгук с котов смеётся, при том исправно валяется на полу. Не рассадник уличных бактерий с ботинок, но кристальную чистоту Тэхён не поддерживает. Чонгук пробует подступиться с травой, выверенно сокращает расстояние. Кот без признаков возмущения и жизни. Натуральная кошачья статуя. Скрасть ещё метр не удаётся – шипят и бороздят хвостом по покрывалу. Наглость – счастье? Чонгук проверяет: пренебрегая запретом, преодолевает тот метр, водружает на край матраса горшок и компенсирует метр обратно. Счастье не маячит на горизонте. Разве что на Чонгука не накинулись и не вспороли когтями живот. Это не из видео, это он отсебятничает. У Тэхёна нет когтей. Сканирует взглядом взгляд. Кошачий – дикий, расползшийся воронкой зрачок поглощает радужку. На траву принюхиваются и не шевелятся. Два других горшка Чон подставлять туда же не рискует. Провал или успех? На траву не приближаются. Однако пёс таки приблизился. Чонгуку не впервой сокращать расстояние с котом, да индикатор ли прогресса? Кот забит в угол. Было бы место за спиной, он бы отстранялся. Но. Приближаясь для их экспериментов, Чонгук заметил, что Тэхён стал терять осознанность позже. Не на третьем метре, а на втором. И в обычном их общении: они могут быть гораздо ближе, не на пяти метрах, а на четырёх-трёх – и Тэхён в норме, не охватывает мандраж, хотя раньше подурнело или отключился бы. Чонгук редко сокращает установленное расстояние в обычном общении, наоборот, при возможности охраняет дополнительный метр. Но. Исключая заботливую перестраховку, таков единственный различимый прогресс их экспериментов. Заметив, Чонгук и смекнул о привыкании. Объясняются же эти сдвиги? Чем, если не привыканием? Тэхён согласился: «Я тоже заметил. Думал, у меня крыша едет». И заплакал. Чонгук заплакал с ним. В настоящем же окунается в разглагольствования: – Ты траву не кушаешь, Бубль, а я из-за тебя на кошачий корм встрял. Возьмёшь ответственность? – демонстративно отрывает пучок зелени и суёт в рот. Жуёт. На вкус… трава. Не определит пшеница или чё они брали, в любом случае ужасно. На траву он точно не встрянет, не-а. Сипит: – Отврат. Ну точно Тэхён извращенец, а не я. Ему это нравится?.. Продолжает дегустацию, сорвав с другого горшка. Оно зря… Жуёт через кровь, пот и слёзы, сглатывает страдальчески. Трава травой. Ощущение, словно плохо разжёванные волокна пучком закупоривают горло. Рвотный позыв вынуждает склониться, и Чонгук прямо как в том меме с белым котом: сидит с выпученными глазами и высунутым языком, покачивается вперёд от потуг. В его исполнении явно не смешно. Тэхён кстати сегодня обмолвился: «Шатался бы он где-нибудь по улицам, ел траву, блевал травой…» Чонгук испытает всё добровольцем, коль Бубль морду воротит. Ужас. Наблюй он в комнате – Тэхён прикончит! Прокашливается. Ужас-ужас. Теперь очевидно, почему кошки блюют травой. Они все извращенцы! Промаргивается. Ужас. Издевательство, а не полезный приём микро- и макроэлементов. Сглатывает слюну, тошнота отступает. Пронесло. Утирая помокревшие глаза, вещает дальше, не желая зацикливаться на позоре: – Вот ты, Бубль, какой корм предпочитаешь? С имитацией рыбы или мяса? Мне нравится с кроликом. Ух, да простят меня все с сущностями кроликов. Милашные крошки с помпончиками-хвостиками… Прыг-прыг. Прыгают забавно, – улыбается и морщит нос истинным кроликом. Спохватывается: – Котов я люблю больше, – уверяет. – Не в еде! Коты вне конкуренции. Очень люблю котов. И тебя люблю, вредину. Вредины тискательнее. Откровенные подлизывания не возымели отдачи. Пускай пёс распинается направо и налево, пускай любит сколько душе угодно – любовь не взаимна. У Чонгука и Бубля. Не у Чонгука и Тэхёна. У них кот преткновения. Чонгук не сдаётся, он из глупых и упёртых. – Тэхён спёр Айю, вон висит, – указывает на стену за спиной, на плакат с автографом. – Послушаем её песни? От меня твоё кошачье сердце не тает. От неё? Достав почти вывалившийся из заднего кармана телефон, запускает недавний релиз. Сам наслаждается где-то на периферии, в основном сконцентрирован на неприступном оппоненте. Тот дёргает ушами и усами, смещает фокус со врага на источник шума. Принюхивается и на миллиметры поддаётся вперёд. Чонгук затаивается. Унюхавшись только ему известным, кот компенсирует миллиметры вспять. Вспомни позже Тэхён этот фрагмент, сочтёт за попытку предательства. Айю – конкурент. Реакция на её песни от сущности – предательство. Судить кота преждевременно и пока некому, Тэхён не Тэхён, перехватить контроль предстоит. – За что меня бояться? – не унимается Чон. – Я же котят не топлю, на деревья или под машины не загоняю. Я, наоборот, тебя погладить хочу. И Тэхёна хочу. Погладить. Ну то есть- Ой всё, – закатывает взгляд к потолку. Относительно смирился со званием «извращенец». – Я не дрочу на твоего хозяина, Бубль. И на фотки часами не залипаю. Ладно, иногда залипаю, с кем не бывает? – тычет пальцем в невозмутимое животное. – Ты в зеркало смотрелся? Ну то есть Тэхёна ты, Бубль, видел? Хозяина своего, человека? Как тут не любить? Ну то есть не залипать? Чонгук смыкает челюсть, осознав оговорку. Не приведи, блин, кошачий бог – Тэхён вспомнит этот фрагмент. Это признание? Чонгук без задней подоплёки выпалил, искренне. Открытием для себя. Кажется, Чонгук влюбился. Кажется, ему не кажется. Мамочки. Вот-вот подурнеет вместо Тэхёна. Главное – не блевануть. Не то чтобы в ус не дул про любовь к Тэхёну. Конечно, дул и дует! Конечно, он Тэхёна любит! С безымянного момента не по-дружески. Может, моментов было много, и они скопились в цельное – любовь другую, дружеская возросла и аж переросла. Правильное понимание любви не поспело за ней, догнало сейчас. Или пучки трав благотворно стимулируют мозговую-сердечную активность? Клетчатка и все дела… А Ённи откуда выведала раньше Чонгука?! Он настолько очевиден?! А Тэхён знает? Чонгука швыряет в жар и из крайности в крайность: жаждет, чтобы Тэхён знал, и молится, чтобы Тэхён не знал. Если последнее, то Чонгук ему все горшки до корней скормит, чтобы узнал, понял – клетчатка и все дела. Ибо разбитое сердце Чонгук не перенесёт. У него тонкая собачья натура, сотканная из преданности и самоотверженности. Щедрый мальчик. И почку, и подрочить, и на пятнадцатый этаж. И сердце. Чонгук глазеет не на кота, на Тэхёна, по-щенячьи, влажно-блестяще и просяще. Вспомни позже Тэхён этот взгляд, сочтёт за… надежду. Предаваться чувствам не надлежащий час. Попялив от грохочущего сердца, Чонгук прекращает эксперимент финальным козырем – мышами из спрессованной кошачьей мяты, купленными в зоомагазине за компанию с горшками травы. Рвётся к матрасу, кладя двух зелёных мышек. Кот не дёргается, не шипит, принюхивается, не двигается. И Чонгук под порывом новоосознанных чувств или от старой-доброй клетчатки жёстко хочет коснуться Кима. Хочет жёстко, а коснуться нежно. Распластывается через ширину кровати. Трогает подглядывающую меж носком и штаниной голую лодыжку. Получает по лицу. Вернее, Чонгук заторможенно не среагировал за ломанувшимся с кровати котом, в процессе бегства отдавившим наглую руку и в довесок зарядившим своеобразную пощёчину попой по псиному лицу. Вернее, Чонгук не опознал. Попа, плечо, тронутая лодыжка? Человеческий Тэхён чудом слился в котовый тыгыдык, пронёсшийся неуловимо, зато ощутимо. Опрокинутый на пол пёс прекрасно ощущает – нечего руки распускать. Однако ни на чувства, ни на валяние времени не уделить; Чонгук трёт пострадавшую щёку и впопыхах встаёт за Бублем. В квартире без взрослых: родители на работе, бабушка с дедушкой уехали погулять и на рынок. За их сына-внука Чонгук несёт полную ответственность. Коридор встречает тишиной и хвостом. Аналогичное уже было: Бубль скукожился за обувной тумбой, принимая пространство за ней приемлемым для безопасного убежища, и не подспрятал чёрный хвост. Подобранные к груди ноги тоже выпирают прилично. Наверное, Бубль о проколах в конспирации не догадывается, всё же человеческое тело – не кошачье тело, и ему трудно с огромными габаритами и не лапными конечностями. Чонгук осторожно присаживается с противоположного бока тумбы и пришибается об деревяшку темечком. Захлёстывает стыд: Чонгук посмел тронуть и спровоцировал больший стресс. Идиот. Вечно вытворяет ересь, а страдает именно Тэхён. Шмыгает подоспевшими быстрее слёз соплями. Жмурится не заплакать. Идиотидиотидиот. Должен оберегать Тэхёна в первую очередь, не лезть по тупости, не усугублять. А кто-нибудь клялся, что будет легко и что обойдётся без риска? Разве Тэхён не в курсе о способности пса к импульсивным скачкам? Разве Тэхён тоже тупой и возлагает вину на пса? Разве страдает только Тэхён? Тогда почему пёс сидит и едва не обливается слезами? Чонгук очень мечтает о Тэхёне поближе. Он вытворяет не из плохих побуждений, он из хороших. Сердце горюет от потенциального провала авантюр, Чонгук не озвучивает – не значит, что этого нет, что безразлично, что не страдает. Будь так – не находился бы здесь почти семь дней в неделю. Его сердце бьётся вместе с сердцем Тэхёна. Рассиживает у тумбы с Тэхёном Чонгук также вместе, минут пять-десять ради успокоения и молчания. Полчаса на исходе. Пора заканчивать, Тэхён просил не дольше. Чон намеревается отойти на безопасное расстояние, когда слышит, как кто-то опережает. Не кто-то. Бубль?.. Шаркая и пошатываясь шагает мимо вытаращившегося Чонгука. Не оборачиваясь, бросает усталое у порога в комнату: – Пойдём, Чонгук. Не Бубль. Тэхён! Пришёл в себя на расстоянии тумбы от собаки и прошёл мимо собаки, не потеряв разум вновь. Чё-т Чонгуку дурнеет, сча блеванёт от нервов, провожая в спину и не торопясь вставать. Сам Тэхён под гнётом нестабильного состояния, вероятно, странность пропустил. Чонгук экстренно соображает. Списывает на… клетчатку? Тэхён не ел траву! Ошалевший взгляд упирается в придверный коврик. Коты тащатся с них. Может, это благотворное влияние коврика? Чонгук карабкается по тумбе вверх и спешит рассказать Тэхёну.