***
Октавия опасалась оставлять Лексу без присмотра, пока Беллами пускал пар из ноздрей. Но отпустить подругу в общежитие в побитом состоянии Октавии не хотелось, поэтому девушки приехали во владение Блейков. Октавия знала, что брата в ближайшее время ожидать точно не стоит, поэтому со спокойной душой она обработала разбитую губу Лексы и теперь с особой нежностью обрабатывала ранку на ее подбородке. Лекса в этот момент подняла свои изумрудные глаза, встретившись с карими, а пальцы Октавии нащупали в полутемноте пальцы рук подруги. — Ты ведь понимаешь, если мы сделаем это однажды, то обратного пути уже не будет? — тихо спросила Лекса, верно оценивая взгляд Блейк. — И ты уверена, что я смогу еще здесь подзадержаться и твой брат не заявится снова раньше времени? — Ты думаешь, что я боюсь Беллами? Мне просто не хотелось бы, чтобы он нас еще раз за чем-то застукал, а то, что между вами война, это я когда-нибудь исправлю… — Считаешь, это реально — сделать нас друзьями? Лично мне это нахер не надо, — обнажила свои белые и острые как у тигра зубы Бенингтон. — Даже и не пытайся. Он получил по заслугам. То, что он забрал у Кларк Мэди и Эйдена — это еще малая цена моей мести. — Не ты его отфаршмачила, а он тебя, изволь напомнить. — Я чувствую себя превосходно. — За время нашей дружбы я научилась определять, когда ты лжешь. И сейчас ты меня не проведешь. Давай, устраивайся поудобнее — буду тебя лечить. И Октавия не ушла от своего обещания «полечить». Они с Лексой «лечились» некоторое время, пока Бенингтон не решила все прервать. — Извини. Я так не могу… Я не хочу все испортить. Мне не стоило отвечать поцелуем на твое признание. Прости, О… — Ты не должна извиняться. Ничего. Я все понимаю. Меньше всего Лекса хотела, чтобы ее взгляд выглядел виноватым, но таковым он был сейчас — виноватым и ругающим себя за то, что подарила ненужную надежду лучшей подруге, которая тотчас же прочитала это все в зеленых глазах. — Все хорошо. Не переживай. Без лишних слов Октавия довезла Лексу до общежития, без лишних слов позволила ей покинуть свою машину. Все без лишних слов. Они и не нужны. Взаимопонимание — вот что Лекса научилась ценить в Октавии за время их не слишком уж продолжительной дружбы, сроком в десять с небольшим месяцев. Оказавшись в своей комнате, Лекса первым делом подошла к зеркалу и оценила масштабы нанесенных ей увечий. «Да уж, красотка, ничего не скажешь» — нахмурив брови, подумала про себя Лекса, распуская свои волосы из сдерживающего их хвоста, и собирая уже новый. Что-то не давало покоя Лексе этой ночью и она едва сомкнула глаза хотя бы на пару часов. Она то и дело проверяла свой телефон, надеясь, что случится чудо и она прочитает заветное sms от Гриффин, но та и не думала даже ей что-то написать. Совсем не думала.***
Кларк этой ночью спала в кровати, окруженная с правого боку Мэди, а с левого — Эйденом. Дети успели соскучиться по маме, что решили спать вместе с ней. Убедившись, что они уснули, рука Кларк потянулась к телефону. Она нажала кнопку, чтобы проверить наличие сообщений и пропущенных звонков. Только лишь пропущенные от Беллами и все. Гриффин не желала признавать для себя, от кого больше всего ждала сообщения или звонка. Точнее — не ждала ни от кого, а лишь от одного человека. Только вот найти в себе силы написать первой у Кларк не получалось, но это было необходимо. Только ОНА должна узнать эту новость, из первых уст, а не от кого-то в университете. «Ты, наверное, спишь. Я хотела с тобой поговорить, с глазу на глаз так сказать. Нужно кое-что сказать тебе. Как ты себя чувствуешь?» — в этот раз Кларк отправила без колебаний сообщение на номер, к которому ее тянуло как магнитом. Нервно проверяя телефон на наличие ответного sms, Кларк уже заводилась в злости. Она ненавидит, когда ее игнорируют. Да собственно — кто же это любит?! Но вот спустя минут десять все же экран телефона заветно загорелся. «Окей. Чувствую себя на пять с минусом» — и все. Это не тот ответ, который ожидала Кларк. Хотя, на что она рассчитывала? Что Лекса кинется с распростертыми объятиями к той, что ее отвергла? «Если бы ты только знала, как же я хочу стать твоей привычкой, Лекса, как ты — моей. Я не представляю, как в один из дней не смогу видеть тебя, улыбки с нотой ухмылки на твоих губах. Я так хочу быть с тобой, хочу, чтобы ты стала моей… но ты ею не станешь, наверное, никогда. Разве что привычкой, «слезть» с которой просто будет невыносимо сложно и больно» — все это кружилось в мыслях Кларк. Нет. Сказать или написать все это Лексе она не сможет. Это не приведет ни к чему хорошему. — Я должна отпустить тебя… — тихо сказала Кларк, а Мэди, услышав бормотание, спросила лишь сонным голоском «мам, почему ты не спишь?». «Безответно влюбленные всегда имеют проблемы со сном» — на этой мысли Кларк и хотела бы заснуть, но лишь сильнее погрузила себя в пучину разочарования, написав только короткое сообщение Лексе: «Тогда завтра, после занятий, приезжай ко мне. Адрес, думаю, помнишь?» Больше она ничего не ответила. Молчание было согласием — так решила для себя Кларк, с тревогой дожидаясь завтрашнего дня и встречи тет-а-тет с Лексой.***
Лекса сообщила перед первым занятием Октавии о желании Кларк увидеться с ней, на что Блейк конечно среагировала не очень радостно, но она видела, как блестели глаза Лексы. Она все еще верить в возможность завоевать Кларк и похоже считает, что у Гриффин есть что-то к ней, раз она предложила «о чем-то поговорить». — Но не строй иллюзий, если она скажет в противоположность тому, о чем думаешь ты, — здесь уже Лекса почувствовала, как под кожу подруги запустили укол ревности. — Я и не строю. — Ты выглядишь слишком довольной и самоуверенной. — И что с того? — А с того, что только вчера Беллами… — Ты будешь напоминать мне об этом моем фиаско всякий раз? — Лекса с долей подозрительности глянула на подругу. — Надеюсь, что Кларк забудет эту историю. — Поверь, такое теперь надолго не забудется. Драки входят в историю железобетонно, а особенно в которой задействованы мужчина и девушка. — Это не было дракой… — внесла уточнение Лекса, почесав кончик носа с деловым видом. — Да, это было просто расправой взрослого мужика над девчонкой. — Ты считаешь меня девчонкой? — надбровные дуги Бенингтон взметнулись ко лбу. — Ты — самая младшая из нашего университета. Даже младше первокурсников. — Я вполне способна постоять за себя, а тебя, похоже, это всерьез напрягает? — Лекса, пойми же, что я всего лишь переживаю за тебя, ведь и без того непростой период, ты потеряла работу, твоя любимая соседка-бывшая девушка уехала из города навсегда… — Ты сейчас собираешься перечислить все мои поражения? — Лекса начинала медленно, но верно закипать, а Октавия резко замолкла и покачала головой. — Вот и славно. А сейчас я поеду к Кларк, потому что чувствую, что так надо. Мне внутренний голос говорит, чтобы я была сейчас там. Октавия не могла и не хотела перечить подруге, к которой тем более питала теплые чувства влюбленности. Ее ревность не сыграла бы на руку взаимоотношениям с Лексой, поэтому шатенка проглотила свой инстинкт вцепиться в своего человека и не отпускать.***
Кларк вошла в гостиную с подносом, на котором громоздились две пузатые кружки с извивающимся над ними паром горячего кофе. В тарелке лежало домашнее печенье и какие-то мини-булочки, к которым Лекса даже не притронулась, отдав предпочтение лишь кофе. Ком застрял поперек ее горла от волнения. Как бы не пыталась себя обмануть, но она все же питала иллюзии относительно Кларк, ее тянуло к преподавателю как магнитом, чему было затруднительно оказывать сопротивление. — Ты не притронулась к моей выпечке. Попробуй, а то обижусь, — в шутливой манере произнесла Кларк, встретившись на мгновение с зелеными глазами студентки. — Кажется, Вы хотели о чем-то поговорить? — Лекса старалась придать своему голосу максимальную строгость, но своим подрагиванием он выдал лишь волнение. Девушка прочистила горло и отпила еще немного остывающий кофе, плотно прижимая пальцы к стенкам кружки. — Давай на «ты», ну сколько уже можно бегать вокруг-да-около? — казалось, Кларк тоже уже была близка к нервному взводу, но все же достаточно успешно сохраняла самообладание. — Мне действительно необходимо было с тобой поговорить, без свидетелей, чтобы расставить все точки над i… — Кларк пересела из кресла на диван, поближе к Лексе, от чего желваки на скулах той моментально запульсировали и от Гриффин не скрылось, как ноздри девушки достаточно шумно выпустили воздух. Даже от того, что Бенингтон просто находилась в такой непосредственной близости, сердце Кларк пропускало то и дело удары. Гриффин долго мялась, не решаясь задержать свой взгляд подольше на объекте своего латентного обожания, с которым необходимо было окончательно определиться. — Я в курсе, что нравлюсь тебе, Лекса. Мои дети и вовсе с недавних пор в восторге от тебя. Да и мне ты… Черт! Да, ты мне безумно нравишься и меня тянет к тебе, но ты понимаешь, что мы не сможем быть вместе. — Мы бы могли не афишировать ни перед кем наши чувства, — Лекса чувствовала, что ее обещание перед самой собой — не строить иллюзий — накрывалось медным тазом. Кларк хотела бы быть с ней — вот что важно. Но на встречное предложение Лексы Гриффин лишь качает головой, обрывая всякую надежду. — Это невозможно. Я не могу стать причиной твоих проблем. Я не хочу, чтобы моя эмоциональная к тебе привязанность послужила причиной для дальнейших пересудов. Если наш роман раскроется, я моментом лишусь преподавательской лицензии, оставив таким образом свою семью без содержания. — Я поняла. Вы боитесь финансового надрыва. А то, что вы разбиваете сейчас не только свое сердце, но и мое — это ведь ничтожная мелочь. — Не драматизируй, прошу тебя, Лекса… — Вы просто не представляете, по-видимому, насколько шансы встретить свою любовь ничтожно малы, и готовы, однако, с легкостью от всего отказаться. Скажите, только честно… — Лекса подсела ближе к Кларк. — Вы… Ты ничего не чувствуешь? — Лекса провела подушечками пальцев по щеке Кларк так нежно, что та прикрыла глаза и шумно выпустила воздух из легких. — Ты готова отпустить меня раз и навсегда, не попробовав даже начать? — Начав, я боюсь, что не смогу закончить все… — голос Кларк был полон скорби и сожаления, и она захватила пальцы Лексы со своей щеки и опустила ее руку себе на колено, плавно водя своими пальцами по тыльной стороне ее ладони. — Мне уже больно от самой мысли, что я могу причинить тебе вред. Я не хочу страдать, не хочу, чтобы ты страдала. — Ты сейчас поставила на первое место себя, а не меня. Свои, но не мои чувства. Похоже, ты приняла верное решение — решить здесь и сейчас наше будущее. Которого, по-видимому, нам не светит. Лекса вырвала свою руку из пальцев Кларк и направилась прочь из гостиной, к входной двери, которая примерно через полминуты захлопнулась и Гриффин вздрогнула от поднявшегося шума. Она слышала, как быстрые шаги отдаляются по лестничным пролетам. Подойдя к окну, Кларк остановила свой взгляд на белом фургоне, припарковавшемся через несколько домов, а затем стала наблюдать, как выбежавшая на улицу Лекса что есть силы пнула свой велосипед, который с лязгом упал на асфальт. Руки она сжимала в кулаки, и ее лицо, которое развернулось в направлении окна, возле которого стояла Кларк, приобретало пунцовый оттенок. Она злилась и Кларк не могла винить ее за эту эмоцию. Сама Кларк злилась на себя, но пока держала свои эмоции под замком. Она все сделала правильно. — Так будет лучше для нас обеих… — сказала сама себе Кларк, продолжая наблюдать за тем, как резким движением Лекса подняла с асфальта велосипед и, набирая скорость, крутя что есть мочи педали, скрылась за углом соседнего дома. Только позже пришло осознание, что Кларк сделала свой выбор. Теперь нет пути обратно. Детям придется сказать, что их любимица не придет больше помогать им с домашним заданием, а ей, самой для себя, придется признать, что Лекса права — это, возможно, великая ошибка — отпустить ту, при виде которой душа и сердце поют в унисон. Завтра они вновь встретятся на занятиях, а Кларк придется всем видом показывать, что она — кремень и ее решение нисколько не сломило ее духа.***
Но наступило уже то самое вечрашнее «завтра», и Кларк понимает, что не в силах избавиться от чувства опустошенности, когда видит Лексу рядом с Октавией. Гриффин хотелось бы спросить у девушки, что случилось с ее правой рукой, которая загипсована и закреплена бандажом, и как преподаватель она могла бы задать этот вопрос, но студенты могут увидеть в ее любопытстве нечто большее, чем простой интерес. Или же дело вовсе не в студентах? Откуда им знать, что вчера между Кларк и Лексой произошел глубоко личный разговор? Это лишь страхи самой Гриффин, снова ее нерешительность ломает всю ее жизнь. Всегда она чего-то боялась, сколько помнит себя. Пока Кларк читала лекцию, Лекса смотрела лишь в тетрадь, и ни одного случайного взгляда не было брошено в сторону преподавателя, что, несомненно, причиняло боль. И вот звонок на перерыв мешает Гриффин взглянуть на свою любимую студентку, которую словно выносит из аудитории толпа студентов. — Она не отрывала от тебя своего взгляда, — недовольно пробурчала Октавия, схватив Лексу под руку, чтобы притормозить ее. — Плевать. Все равно это ничего не изменит, — Лекса была тише травы, вся ее инициативность и студенческая активность были зажаты каблуком отвержения Гриффин, и пока мысли хаотично скакали где-то в дебрях подсознания, сама девушка понимала — здесь ничего не попишешь. Давить на Кларк она не намерена и шантажировать тоже не собирается. — Знаешь, мне не нравится то, что и ты, и Кларк одержимы друг другом, но не вместе. И это дико бесит! Бесит, что ты несвободна морально и мы не можем попробовать начать с тобой… — О, ты знаешь как я тепло к тебе отношусь. Не ступай на скользкую дорожку. Рискуешь разбиться. Я — не тот человек, который нужен тебе. — По-моему, это мне решать — мой или не мой человек, — обиженно высказалась Октавия. — Но ты же у нас с комплексом Бога. — Вот значит какого ты мнения обо мне. — Давай, сделай еще меня виноватой в том, что произошло у вас с Кларк! — Не повышай на меня голос, — Лекса держалась стойко, чтобы не перейти на повышение тона. Меньше всего ей нужно было еще и поссориться с лучшей подругой. — Неужели ты не понимаешь, что здесь единственный верный выход — забыть, отпустить? Из-за этого вчерашнего разговора с ней тебя чуть не сбила машина. Ты сама не своя, я тебя просто не узнаю. — Чуть не сбила — ключевая часть. — Но ты все равно сломала руку. — Это из-за корявого управления велосипедом, увернулась от машины неудачно. С кем не бывает. — Ты постоянно находишь ей оправдания. Даже сейчас, когда она сказала тебе твердое НЕТ, ты продолжаешь защищать ее и страдать! Мне обидно за тебя. — И не такое переживала. Отказ Кларк от наших отношений не такой болезненный по сравнению, к примеру, с тем, когда от тебя отказываются родители, оставляя на пороге детского дома. Вот это больно. Да, отказ Кларк тоже не безболезненный, но не настолько. — Извини… — Не за что извиняться. Никогда ни за что не извиняйся, Октавия, если ты не совершила что-то по истине страшное. Все остальное — сущие пустяки. — Ты не хочешь повидаться со своими родителями? Мы бы могли найти их… — Нет. Я не имею желания возвращаться туда, где однажды от меня отказались. Я сжигаю порты, а не корабли. Тема родителей для Лексы всегда была щепетильной. При ее затрагивании Лекса всегда внешне оставалась невозмутимой, но внутри скреблись когти отчаяния. Она понимала, что невозможно вернуться туда, откуда тебя увезли без твоего на то волеизъявления. А Лекса этого и не хотела — вернуться. После затронутой разговором душевной раны Лекса поспешила без прощаний с Октавией пойти в общежитие. Больше всего ей хотелось сейчас закрыться ото всех и побыть наедине с собственными мыслями. Натянув правый рукав толстовки до основания пальцев, чтобы прикрыть гипс, Лекса захотела прикрыть и свое лицо. Ослабив бандаж, девушка опустила травмированную руку своей здоровой рукой и натянула на голову широкий капюшон. Смотря под ноги, Лекса ускорила шаг до такой степени, что уже через минут десять была в своей комнате общежития и, упав на кровать, просто несколько часов подряд глядела в потолок. Взвесив все «за» и «против» в случившемся, девушка пришла к единственно верному, в ее понимании, решению. И пусть никто не будет в обиде на нее за то, что она все решила за всех.