***
Я очнулся в очень мягкой кровати. На лбу лежала мокрая тряпка, а голова просто раскалывалась. Рядом, на тумбочке, стоял стакан воды и какие-то таблетки. Внизу кровати лежал Джонсон и держал мою руку. Он спал. Боже, как же мило он сопит носиком! Как щеночек. Я попытался встать, тем самым разбудил Ларри. — Проснулся? Стой, не вставай! Тебе сказали лежать! — А что случилось? — я лёг. Шатен накрыл меня одеялкой. — Ну… У тебя поднялась температура и ты упал в обморок… Доктор сказал, это из-за переутомления и стресса, пережитого за эти дни, — он погладил меня по голове. От того Джонсона, какой был в первый день, не осталось и капли. Сейчас он был заботливый и как-будто волновался за меня. — Ну да, стресса точно много было… — я вспомнил про свои руки. Я же резал их недавно! Он же мне запретил! А если заметит? Я опустил руки под одеяло. Полностью. Снова занервничал. — Да можешь не скрывать, я видел, — он достал мою руку и провёл по порезам, — Мне вот просто интересно, зачем? Вроде как и запретил тебе, а ты продолжил. Неужели это так важно для тебя? — Не то чтобы, важно. Скорее успокаивающе. Когда на душе больно, хочется выплеснуть эту боль физически. А если больно физически, то я беру гитару и играю песню. Не очень весёлую… — Давай ты больше не будешь резаться? Просто рассказывай мне всё, а я выслушаю и помогу, чем смогу, — он взял меня за руку. Его взгляд. Такой мягкий. Я хотел тонуть в его глазах. И в какой-то миг я вспомнил про поцелуй… — Л-ларри, а что было до того, как я упал в обморок? Он заметно занервничал. Перестал смотреть мне в глаза. — Ну… я зашёл к тебе, подарил браслет, ты сыграл на гитаре, а потом… потом отключился, — не умеешь ты врать Ларр. — И ты меня не целовал? — его глаза забегали по комнате. Было слышно как бьётся его сердце. — С чего вдруг?! Ты же слышал, отношения между слугой и хозяином строго запрещены! — так нагло врёшь. — Опять эти правила… — я решил не выпытывать у него правду. Захочет — сам скажет. Наступило молчанье. Напряжение росло в воздухе. — Точно! Повар же тебе суп приготовил! Сейчас принесу! — Ларри выбежал из комнаты. Вообще я не хочу есть. Но он меня даже слушать не станет.***
Ларри накормил меня и сказал спать. А сам сидел рядом. — Я не могу уснуть. — Хм… расскажи про свою жизнь с отцом. — Да чего рассказывать, каждодневные избиения да и всё. — Но когда я разбудил тебя ты говорил что-то типа " Уже встаю! Только не бей» и что-то про завтрак. — Ах это… Я рассказал патлатому про жизнь в лесу с отцом. Он был очень удивлён, дослушав рассказ. — А мама? Ты скучаешь по ней? — Конечно! Она сниться мне каждый день. — Представляю как тебе плохо… —Это судьба. Ничего не поделаешь, — я развёл руками. А что? Всё именно так и было. Судьба — это книга, в которой написана твоя история. Слова там нельзя изменить или исправить. Иногда книги переплетаются друг с другом. А вот моя книга переплетена с книгой Джонсона. И там уже написано, что с нами будет. Этого не изменить. — Слушай, а спой ту песню, ну грустную. — Без гитары? — Вот, держи. Из-под кровати он достал мою гитару. Я решил не спрашивать, что она там делала. Я запел. Дом, тихо-тихо в нем. Я открою дверь — никого не жду. Мне теперь не верь! Больше не приду! Я строил этот мост, Чтобы не упасть, Ни тебе, ни мне. И не унесла тихая вода! Танцы на стеклах — танцы не для слабых! Танцы без правил, ты так не смогла бы! Танцы на стеклах — я бы не исправил! Я ухожу и нет Ни меня, ни нас. И обычный свет успокоил так, Как ни я, ни ты. Крик где-то в тишине. Не зови меня — я не повернусь И прости меня, Больше не вернусь. Танцы на стеклах — танцы не для слабых! Танцы без правил, ты так не смогла бы! Танцы на стеклах — я бы не исправил! Танцы на стеклах — танцы не для слабых! Танцы без правил, ты так не смогла бы! Танцы на стеклах — я бы не исправил!